Дыхание жизни

Леди Грант очень сильно волновало другое: она чувствовала присутствие Червей. По одиночке эти прислужники Оформителей и самой Цитадели не представляли никакой опасности. Проблема лежала в иной плоскости. Перед Элизой они почти всегда появлялись компаниями. И намерения по отношению к дочери магистра Призрачного Замка у них редко были благими. Точнее было бы сказать, таких намерений у них не было никогда.

– Элиза Грант! Вот эта встреча! – прошелестел у нее за спиной голос. – Давно не виделись. Но мы о тебе всегда помнили!

Элиза резко прокрутилась на пятках. И оказалась лицом к лицу со сгорбленным существом, закутанным в изъеденные молью и неизвестно кем еще тряпки, больше всего напоминающие саван. На лице у него была бумажная маска Человека-паука.

– Червь, – прошептала Элиза. – Откуда ты здесь?

– Откуда я здесь? Лучше спроси, откуда мы здесь! Колонизация вот-вот начнется. Мы к ней и готовимся.

– Когда? Кто еще здесь кроме тебя? – резко спросила девушка, осторожно обходя Червя, который очень медленно, но настойчиво к ней приближался.

– Скоро, – просто ответил червеобразный Человек-паук. – Нас здесь много. Сама понимаешь, один я бы не справился. Хотя лестно, что такая сильная девушка думает обо мне именно так.

Червь гаденько хихикнул и незаметным движением оказался перед Элизой. Со стороны казалось, словно он рассыпался в труху, но потом потоком пыли и кружащихся тряпок перенесся к девушке, где снова обрел свою довольно противную форму.

В ту же секунду туда, где у него должен был находиться живот, уперлось что-то длинное и узкое. Опустив глаза маски вниз, он увидел в руках у Элизы прибор, похожий на компактный пылесосик. Такими какие-нибудь компьютерные черви вычищают клавиатуру своих терминалов. Но устройство, чей стальной корпус светился изнутри и был покрыт рунами, внушил Червю гораздо больший страх, чем можно было бы ожидать от обыкновенного сборщика пыли.

Собеседник очень медленно и опасливо поднял руки.

– Элиза, ну что ты! Воспитанные барышни так себя не ведут. Ловец Ветра не самым лучшим образом способствует мирному и благородному ходу беседы. Я опасаюсь, что такая хрупкая девушка, как ты может ненароком запустить его, а мне не хотелось бы возвращаться в лоно Ветра так рано, – Червь поежился. – Даже твой отец, которого я весьма неплохо знал…

На этих словах хобот пылесоса вдавился в Червя. Будь тот поплотнее, скорее всего в нем появилось бы еще одно технологическое отверстие.

– Замолчи, тварь! – прошипела Элиза. – Еще хоть одно слово о моем отце – и твое дыхание навсегда покинет свое мерзкое тленное пристанище.

Червь театрально закрыл рот на замок, развел руки и виновато пожал плечами.

Элиза, попятившись, отошла на несколько метров. Со злостью сорвала с потолка ленту, чей конец упал ей на шею, и, развернувшись, бросилась прочь из перехода.

– Передавай привет господину Красилову! – донеслось ей вслед.

Мерзкий смех, прозвучавший вслед за этим, еще долго завывал в ее голове, словно холодный, пронзительный ветер в коридоре подземного перехода.

Выскочив на улицу Элиза ускорилась. Упоминание Красилова ей не понравилось. Значит, ей так и не удалось оторваться, и лучший художественный сотрудник Цитадели все еще идет по ее следу. Или, вполне возможно, даже опережает. Бег девушки замедлился сначала до быстрого шага, а затем до прогулочной ходьбы. Ей нужно было спланировать дальнейшие действия. И поесть. В очередной раз Элиза убедилась в непреложной истине – когда борешься со злом, тратишь очень много калорий.

Шагая вдоль домов, девушка внимательно смотрела по сторонам. За последние несколько месяцев город сильно изменился. По глубокому убеждению Элизы – не в лучшую сторону. Перемены не были связаны с реализацией генерального плана развития Москвы и даже такими его частностями, как точечная застройка и перекраивание исторического облика. Снятый асфальт – и тот не волновал девушку, так как она редко смотрела под ноги и основное внимание всегда уделяла небу и воздуху.

Казалось, все вокруг посерело, стало мрачным и каким-то унылым. Порывы ветра играли с бумагой и мусором, которые напоминали перекати-поле, невесть откуда оказавшиеся в центре мегаполиса. Когда ветру становилось скучно, он вырывал из рук прохожих зонты и сумки. Те сопротивлялись, но почти всегда сдавались, и им оставалось только ждать, когда стихия наиграется. Затем пешеходы начинали собирать свое разбросанное имущество. В этом почти никто никому не помогал. Хорошенькие девушки, ползая в поисках косметичек, закатившихся под припаркованные машины, не вызывали у проходящих молодых людей никакой реакции. За исключением тех моментов, когда на корточках, словно крабики, бочком бросались догонять угоняемые ветром сумочки. Если честно, выглядели забеги действительно забавно. Пару раз Элиза даже сама улыбнулась, подавая пойманные сокровища расстроенным барышням. И все равно она не узнавала горожан, хотя и не была раньше знакома ни с одним из них. В какой-то момент ей даже показалось, будто ветер согнал тучи не только на небо, но и на лица и души людей, скрыв их за клубящимся серым дымом.

Проведя прогулку за подобными наблюдениями, она добралась до угла Весковского переулка. Напротив, через дорогу высился торговый центр с улыбающимися с рекламного щита пандами. Животные были изображены в стилистике соцреализма. При небольшой доработке они вполне могли бы стать иллюстрациями к материалам о жестоком обращении с медведями. Дождавшись, пока в потоке машин появится просвет, Элиза стремительно пересекла улицу и вошла в здание, где располагались не только бесчисленные бутики и салоны, но и ряд представительств международных сетей бесплатных туалетов – рестораны быстрого обслуживания.

Быстрым шагом девушка проследовала через весь зал к кабинкам. Там она сняла черную футболку с надписью «Безумие не остановить!», достала из рюкзака и надела новую – красно-белую с крайне натуральным изображением сердечной мышцы. Спустя мгновенье девушка подняла глаза к зеркалу. В ответ на нее посмотрела уставшая, но очень красивая молодая особа с горящими глазами, которая твердо сказала: «Держись! У тебя все получится! Я узнавала!» Элиза плеснула на себя воды и зарылась лицом в ладони.

Спустя десять минут посвежевшая и улыбающаяся самой себе девушка прошла между столиков, на какое-то время оставив без работы менеджеров зала. Мимоходом она прихватила оставленные без присмотра пару гамбургеров, початый пакетик картошки и стакан с газировкой.

Выйдя на улицу с кучей еды и напитков, собранных в охапку, Элиза присела на лавочку, предварительно отогнав в сторону пару ветерков, подкрадывавшихся к ее добыче. В ответ они растрепали ее волосы, но те, по мнению юной Грант, стали лишь еще более привлекательными. Осмотревшись по сторонам, она сделала большой глоток из стакана и впилась зубами в тушку бутерброда. Однако насладиться несколькими все еще теплыми калориями, ей не удалось. На улице раздался грохот, как от пролетающего на низкой высоте вертолета, и мимо нее промчался байкер на белом мотоцикле. Элиза выкашляла попавший не в то горло кусок и посмотрела в след удаляющемуся шуму. Кружащиеся в ее голове мысли стали складываться в узор будущего плана. Примерно так же, как выпадающие из самолета парашютисты спустя какое-то время формируют удивительную по красоте и сложности фигуру. Элиза поднялась и отправилась следом за мотоциклом, которого было уже почти не слышно за шумом ветра и улицы.

Чем дальше девушка шла по направлению из центра, тем сильнее менялся акустический пейзаж. Главную скрипку в оркестре городского шума начинал играть рев двигателей многочисленных мотоциклов, мотыльками слетавшихся на огни увеселительного заведения. Под стать этому был и рокот гитар, доносившихся оттуда же. Вновь мысленно представив себе Петра Красилова в его элегантном костюме, светлом плаще и лайковых перчатках, она убедила себя, что разношерстная компания байкеров – последнее место, где она может встретить преследователя.

Постояв несколько минут у входа в клуб, который назывался «Куклы Пистолеты», Элиза, как ей показалось, составила представление о публике, собравшейся там сегодня. Большую часть ожидаемо составляли байкеры. Причем было не так уж важно, на чем они приезжали к месту сбора: на мотоциклах всех видов, порожденных человеческим воображением и техническим гением, или на такси, представленных и пафосными «Мерседесами», и более скромными «Ладами» и даже грузовыми «ГАЗелями». Многие приходили пешком. Кого-то притаскивали под руки друзья и сгружали у входа, чтобы был шанс прийти в себя, перед тем, как снова нырнуть в чад угара. Вокруг мотоциклов и их владельцев крутилось заметное количество девушек, женщин и иногда даже настоящих матрон. Их внешний вид лучше всего описывался фразой, запечатленной на футболке одной из них: «Ты говоришь „байкер“, как будто это плохо»

Глядя на подготовку к веселью, а также по весьма однозначным звукам, доносившимся из клуба, Элиза убедилась – все складывается очень удачно. Бегло осмотрев себя, она с удовлетворением отметила полное соответствие своего внешнего вида собравшейся компании. Оставалось только проникнуть внутрь, так как снаружи было неуютно, да и уже создавалась изрядная толчея. Поэтому она уверенно зашагала к входу, на каждом шагу придумывая новые способы бесплатного проникновения на закрытую вечеринку. Денег у Элизы, как всегда, не было.

– Куда собралась, красавица? – добродушно поинтересовался у нее на входе билетер. Выглядел он как суровый двухметровый детина в кожаном жилете. Из жилета торчали покрытые плотным слоем татуировок руки. Каждая была толщиной с ногу Элизы в лучшие времена.

– К вам! – ответила Элиза и улыбнулась самой ослепительной улыбкой из своего арсенала.

– Вход пятьсот рублей, – со своей высоты улыбнулся в ответ привратник. – И чувствуй себя как дома! Конечно, если твой дом хотя бы слегка похож на этот вертеп, в чем лично я сомневаюсь – мы старались!

Элиза начала демонстративно копаться в карманах. За ней уже начала скапливаться весьма яркая и веселая очередь.

– Боров! Да пропусти ты девку! Может она на байке! – крикнул кто-то.

– Да, девочка, ты не на мотоцикле ли к нам приехала? Тогда с радостью пущу тебя бесплатно, – дружелюбно подмигнул Боров.

– На мотоцикле! – радостно кивнула Элиза.

– Вот и прекрасно! Давай ручку, – начал билетер, но вдруг осекся. Сердце Элизы замерло, словно парашютист, сосредоточившийся перед прыжком, и сорвалось с высоты груди в область пяток после короткого вопроса. – А шлем твой где?

– А я без шлема, – смущенно улыбнулась девушка. – Он прическу мне портит.

– Да неужели? – загоготал Боров, и Элиза поняла, почему его так зовут, так как смех больше всего напоминал довольное хрюканье благородного животного. – А ветер тебе никуда не задувает?

Девушка вздрогнула и посмотрела снизу вверх на Борова. Стало ясно, что байкерская легенда получила пробоину, и в ее трюм прямо сейчас хлынули потоки воды, способные затопить прекрасную идею прямо у дверей клуба.

– Ладно, проходи! – кивнул ей байкер и крикнул начинающей роптать толпе. – Нормально все!

Хрюкнув напоследок, Боров обхватил запястье девушки и на удивление аккуратно надел на него симпатичный браслетик, на котором было написано: «Хеллз Белз. Звеним до утра!». Элиза уже собралась шагнуть вперед, но краем глаза заметила какое-то движение справа от нее. Рука Борова, схваченная в тот же миг, замерла в сантиметре от заднего кармана джинсов. Байкер смущенно хмыкнул и постарался аккуратно освободить руку.

– Один-один! – подмигнула Элиза и вошла в клуб.

Внутри бара было громко, накурено, жарко, и, как почувствовала Элиза, очень весело. Она ловко лавировала между столиками, уворачиваясь от тянущихся к ней своими ложноножками улыбчивых байкеров, и вызывая крайнее неудовольствие их спутниц. За несколько минут она добралась до тихого уголка с краю барной стойки, где вскарабкалась на высокий стул и попыталась погрузиться в свои мысли.

– Товарищ бармен! – прогремел над ухом чей-то голос. – Пять пив, пожалуйста! Или пивов – тоже подойдет!

Элиза осторожно посмотрела на источник шума. Им оказался симпатичный голубоглазый парень. Он был крайне доволен эффектом, произведенным на озадаченного бармена, и теперь с улыбкой смотрел на незнакомую красотку.

– А ты что будешь? – спросил он у нее. – Тоже пиво или еще что-нибудь?

– Чай, если можно, – смущенно потупив глаза, ответила девушка.

– Чай? – искренне удивился парень. – Ну, ты даешь!

Отвернувшись от Элизы, он заказал для нее горячительный напиток. Спустя несколько минут девушка обняла ладонями пивную кружку, извергающую к потолку столб пара.

– Ну, что, пойдем к нам! Чай пить! – предложил ее спонсор.

– Извините, не могу, – улыбнулась молодая особа и пожала плечами.

– Ну, как хочешь. Если что – мы у столика под плакатами. Увидимся!

Голубоглазый сгреб в охапку свои кружки и двинулся прочь, осторожно отмеряя шаги к своему столику, очень неудачно оказавшемуся на другом конце зала. Поэтому, пока парень добрался туда, он пролил, по меньшей мере, половину своей ноши. Элиза смогла догадаться об этом по добродушной ругани, сопровождавшей его перемещение по клубу.

Вернувшись к своим мыслям, девушка погрузилась в созерцание плавания половинки лимона, стремительно пересекающего кружку. Сделав небольшой глоток кипятка, Элиза действительно узнала в нем черный чай. Хотя выглядел он не слишком презентабельно, на вкус оказался вполне хорошим. И горячим. А сейчас Элизе Грант нужнее всего было согреться. Буквально мгновенье назад до нее дошло, как она замерзла.

Если бы Элиза хорошо запоминала посмотренные ею фильмы, то она бы достаточно быстро поняла: основная идея плана, над которым она размышляла, была не раз и не два отснята кинематографистами. Например, в одной из лент, посвященной борьбе нескольких придурков с нашествием зомби, в нескольких фразах содержался весь план Элизы: «Едем домой. Мочим отчима. Забираем маму. Отдыхаем!» В деталях схемы несколько различались, но в главном совпадали. Девушке было нужно добраться до Тихвинского переулка. Затем перед ней вставала задача избавиться или хотя бы нейтрализовать Петра Красилова. Как подозревала Элиза, он должен был оказаться там очень скоро. Но главным было разыскать артефакт, спрятанный в одном из зданий, и вернуться домой. Она понимала – чем проще план, тем он надежнее. С другой стороны, что-то подсказывало: для реализации такой схемы нужен еще какой-то элемент. Что-то или кто-то. Но ни первого, ни второго у нее не было. Перед девушкой стояла лишь кружка чая.

Внезапно музыка в клубе смолкла. Противно взвизгнул микрофон, а рядом с Элизой кто-то изо всех сил завопил:

– Не знаешь, где найти Алекса? Мамонта?

Вопль предназначался бармену, так вовремя подавшему девушке кружку с чаем. Источником шума был симпатичный молодой человек лет двадцати шести или двадцати семи. Судя по тому, как в первый момент он втянул голову в шею, такого эффекта не планировалось. Для бармена подобный формат вопроса тоже оказался сюрпризом. Шарахнувшись в сторону, он влетел головой в стену бутылок и графинов, рухнув за стойку под градом всевозможных сосудов. Элиза еще раз внимательно посмотрела на парня со странным именем Три, как его назвали со сцены, и заглянула вниз, чтобы посмотреть, как себя чувствует барменом. Тот слабо шевелился на полу, пытаясь подняться, но все время поскальзывался на сладких ликерах. Удержаться на ногах не помогали даже сильные, крепкие напитки. «Хоть бы его стекло не порезало!» – подумала Элиза, и с укоризной обратилась к шумному мотоциклисту.

– Ну и зачем было так орать? – и продолжила уже гораздо миролюбивее и с искренним любопытством в голосе. – А почему вас Три зовут?

Но виновник торжества, не услышав вопроса Элизы, уже направился к двери, где его ждал так громко разыскиваемый товарищ. «Может быть, тоже так заорать нужно было?» – пожала плечами девушка и повернулась к барной стойке. Именно там и застал ее вернувшийся Тритий.

…Элиза слушала, как Три и его друг Мамонт, рассуждали о происходящих в мире странных вещах. Про ветер перемен, про то, что и кому он несет. Почти остывшая кружка в ее руках стала вновь нагреваться – девушка настолько крепко ее сжала, что забыла о технике безопасности по обращению со стеклом. Оставив ее и сжав кулаки, она уставилась в пол, будучи не в силах встать и уйти или вступить в разговор. Но каждую секунду она помнила о своей миссии: вся жизнь ее, родителей и всех поколений обитателей Призрачного замка были посвящены тому, чтобы не давать свершаться разрушениям миров и останавливать их любой ценой. Удавалось это не всегда. Но Элиза была твердо уверенна – со своей миссией она справится. Должна. Обязана. Не имеет права не справиться. Именно эта уверенность удержала ее от решительного шага. Или слова. В данном случае это было одним и тем же.

Элиза почувствовала, будто оказалась между двух огней. Первым огнем был Три. Он горел уверенным, но пока еще слабым костром, чей цвет был похож на глаза ее отца. Огонь Алекса Мамонта был другим. Он был хищником. Сейчас пламя слегка сжалось и как будто приготовилось к прыжку. Чувствовалось, что оно чего-то ждет. И когда Алекс получит то, что хочет, то вспыхнет ярче сверхновой, и тогда лучше держаться от него подальше. Но даже в этом случае стоило иметь в руках огнетушитель.

Петр Красилов добрался до Новослободской достаточно быстро. Трафик на дорогах был весьма свободным. Ветер подталкивал машину и в то же время разгонял перед ней мусор и других участников дорожного движения, очень веселя водителя. Господин Красилов скучающим взглядом осматривал окрестности. Он начал жалеть о своем решении отослать «Безумного Макса». Ехать сейчас, конечно, было удобнее, но совсем безыскусно. К тому же сидевший за рулем Сережа, как он сам представился, был абсолютно бесполезен во всем, не относящимся к данной поездке. Но, пожалуй, сотрудники одного или двух научных учреждений им могли бы все же заинтересоваться: в Кунсткамере или в Московском зоопарке вполне обрадовались бы подобному экспонату.

Кроме Сережи служителя Цитадели раздражала и скорость поездки – слишком быстро. Элиза Грант должна была вывести его к артефакту. Но вряд ли она пользовалась такси и поэтому должна была оказаться на месте гораздо позже его. Не исключено, что ее пришлось бы ждать. А приличного кафе в тех районах было уже не найти. Конечно, хорошо было бы разделаться с ней еще с утра, но у господина Красилова были далеко идущие планы. Конечно, хорошо было бы разделаться с девчонкой еще с утра. Но господин Красилов еще в юности прекрасно усвоил поговорку: «Ранняя пташка клюет червячка, но вкусная приманка в мышеловке достается только второй мышке». Ему пришлось немало потрудиться, кружа вокруг Элизы, чтобы оценить, куда наиболее безопасно ударить ее своим любимым жалом, чтобы она была уверенна: спасение – дело рук чудесного провидения, а вовсе не ловкости господина Красилова. Иначе, если бы на пути стилета не оказалось телефона, девушка была бы мертва, сам художник – вполне доволен проделанной работой, но вот артефакт так бы и остался без хозяина. И этот момент никак не мог его устраивать. Не слишком понравилось ему и то, как водитель проинформировал о прибытии на место. Художник чувствовал: сейчас просто необходимо сбросить энергию, так и не высвободившуюся с момента встречи с девушкой. Через его тело прошла волна тока.

– Приехали, – сказал Сережа и стал всматриваться в зеркало заднего вида, уже готовясь отъехать от тротуара.

– А как же поблагодарить за выбор вашего такси?

– У меня не такси. Мне пора.

– Как скажете, – вздохнул Красилов и откинул полу плаща.

Когда он вышел из машины и аккуратно захлопнул дверцу, автомобиль какое-то время оставался на месте, а затем медленно проехал несколько метров до девушки, отчаянно машущей рукой в тщетных попытках привлечь такси. Переговоры оказались недолгими, и пассажирка заняла место рядом с водителем. Художник задумчиво смотрел вслед удаляющейся машины. От раздумий его отвлек резкий голос.

– Брат, закурить не найдется?

– Я вам не брат, – не поворачивая головы в сторону спрашивающего ответил Красилов.

– Да ладно тебе! Такой весь на понтах что ли? – собеседник был очень настойчив.

Медленно повернувшись художник взглянул на своего визави. Перед ним, чуть покачиваясь, стоял неприятно пахнущий субъект с явными признаками абстинентного синдрома. От него явственно разило агрессией.

– Вы уверенны, что обратились к правильному человеку? – аккуратно поинтересовался слуга Цитадели.

– Ну дык! Ты вон как разодет! Еще и кроме сигарет наверняка что-нибудь для бродяги найдется! – рука с заскорузлой кожей и несколькими килограммами грязи под ногтями вцепилась в лацкан светлого плаща.

Внезапный порыв ветра в ту же секунду вернул собственность ее владельцу. Бездомный с удивлением смотрел, как взметнулись полы одежды и в воздухе блеснул солнечный зайчик стального оттенка. Острая боль заставила его схватиться за живот. Грязная ладонь начинала предательски блестеть. На асфальт капнули первые капли крови. Бродяга упал на колени и, не задерживаясь в таком положении, уткнулся лбом в землю.

– Попросил прикурить, чтоб его, – прохрипел он и закрыл глаза.

Художник расправил плащ, приосанился и зашагал прочь.

Огненная магия, окружающая разговор двух байкеров под завороженным взглядом Элизы Грант, была развеяна первым порывом ветра, ворвавшимся в распахнутую дверь. Девушка видела, как Три и Мамонт оказались в центре драки не на жизнь, а на смерть, и как вокруг них сгустились тучи и несколько тяжелых фигур. Но потом все развеялось.

К тому моменту, когда двое заинтересовавших ее молодых людей собрались уходить из клуба, Элиза также была готова двигаться дальше. Следуя чуть позади, она прекрасно видела, как началась и закончилась схватка. С достаточного расстояния и оставаясь совершенно незаметной, она наблюдала, как Тритий оказался на земле, но все же смог помочь Алексу. И как тот, словно превратившись на мгновенье в вихрь, разметал противников, превратив их в безжизненные мешки с костями. Элиза поежилась, в очередной раз убедившись: если так и не научилась разбираться в людях к своим двадцати пяти, то инициированных Цитаделью способна почуять за версту. Или по соседству за барной стойкой.

Выглянув на Новослободскую, она быстро и не привлекая внимания, проскользнула мимо сидящего на земле молодчика. Тот держался за окровавленную голову, раскачивался и, казалось, беззвучно выл. Рядом с ним лежали два тела, пугая пространство неестественными положениями конечностей. Оглядевшись по сторонам и услышав вдалеке отзвуки сирен, она быстрым шагом направилась по направлению к Тихвинскому переулку.

По мере приближения к цели девушка все сосредоточенно размышляла о плане действий. Ему требовалась существенная доработка. В идеале он должен был быть точным и детальным план, а не представлять собой примерную схему действий, нарисованную широкими мазками. Но на детали у Элизы не было времени. Ноги сами несли ее к заброшенному дому. Ей даже почти не приходилось шевелить ни чем, кроме извилин, так как заботливый ветер словно взял ее под руки и повлек за собой по немноголюдной улице. Увидев нужный указатель, Элиза огляделась по сторонам. Она прекрасно понимала, что Красилов вряд ли покажется ей на глаза до того момента, как будет полностью уверен в полном контроле над ситуацией. Но с другой стороны, нужно было подумать о том, где можно укрыться. Начав свои самостоятельные путешествия вместе с ветром после того, как пропал ее отец, она достаточно быстро поняла простую истину: зачастую лучше знать пару-другую приемов на убегание, чем каратэ, джиу-джитсу, дзюдо и другие страшные слова. Впрочем, Элиза никогда не колебалась, когда нужно было врезать кому-нибудь по физиономии или забрать чье-нибудь дыхание. Это у нее получалось весьма элегантно. Она всегда знала, ради чего это делает.

Петра Красилова терзала неприятная мысль. Про столь ценный предмет, как артефакт, за которым охотилась Грант, он узнал совершенно недавно и то – по чистой случайности. В его голову стали забредать мысли о том, не поторопился ли он с подписанием нового контракта с Цитаделью, и каковы его перспективы, если о подобных вещах он узнает у низших элементов пищевой цепочки. Хотя говорить об истинном уровне этих слуг Оформителей, было достаточно сложно. Твари, которых недолюбливал и даже остерегался он сам, время от времени могли оказать хорошую службу. По сути, именно так и произошло несколько дней назад, когда Красилов, идя по следу Элизы, столкнулся с Червем, занимающимся декорированием очередного московского туннеля. Демонстративно взмахнув клинком, он расчистил себе дорогу, вызвав озлобленное шипение существа, выплывшего ему навстречу в маске кролика с пририсованными окровавленными клыками.

– Как же я не люблю, когда ваша братия так начинает разговор, – устало произнес Красилов, приставив клинок тому месту, где по его оценке должно было быть горло существа.