Снежные псы

Поэтому я продолжил зарядку. Стал вверх выпрыгивать – прыжки вверх очень силу развивают. Самый сильный в мире зверь – кенгуру, ударом ноги убивает лошадь. Прыгаю и поглядываю, прыгаю и поглядываю. Стоит за Дедом Морозом, но мне из-за пингвина видно. Но дыхание задержал, чтобы его по пару из пасти не определить было. Молодец, хоть чему-то научился.

Я перестал прыгать, начал дыхательные упражнения. Вдыхаю, выдыхаю, а сам глаза закрыл – интересно, что делать будут? Подышал так минуты две, открыл глаза, резко прыгнул вбок – вроде как упражнение на резкость.

Так, за Дедом Морозом его уже нет, переместился, значит. Я снизил темп дыхания, стал входить в заминку и поворачиваться вслед за солнцем. А сам оглядываюсь.

Тень. Спрятался теперь за Снежным Великаном, а солнце в спину! Прекрасно все видно. Тянется тень почти на десять метров. Тоже мне, полярный ниндзя… Интересно, где все-таки остальные? Сидят по крышам, точно, ничего оригинальнее не придумали.

Чудланы. Чудланы, честное слово.

Почему я? Почему я должен учить этих болванов? Почему я должен этих дурачков все время учить? Пусть Перец ими занимается! Я ему что, Макаренко, что ли? Но он же занят все время. Дела у него, видите ли, все время! Мир спасает. А я им что, нянька? У меня, может, арахнофобия… Нет, арахнофобия другое, это про пауков… Так почему я? За что мне такая радость?

Тень чуть сместилась и раззявила пасть. Ну так и есть! Учил-учил, а все без толку. Ладно, сам напросился… Я посмотрел вправо. До полушубка с соплеметом всего ничего, но если я кинусь к оружию, он успеет среагировать. Надо по-другому.

Я замер, щурясь на солнце и будто бы наслаждаясь солнечным светом, а потом, отнаслаждавшись, медленно и лениво подошел к Снежному Великану. Я с одной стороны, а он – с другой. Я даже мысли его прочитал: думает, что сейчас я пойду вокруг, а он на меня наскочит. Ну да, щас… Вытащил я из ранца наступательную гранату, выдернул кольцо, саму гранату забил под основание фигуры и отбежал быстренько подальше и говорю:

– Эй, ящер! Ты убит!

И упал, закрыв голову руками. Он тут же с недовольной такой миной высунулся. Я, конечно, не видел, но рожу его недовольную очень здорово себе представлял. Так вот, выставил он свою недовольную рожу, а тут граната и взорвалась, и весь Снежный Великан на него осел.

Я вскочил, гляжу на него. Смешно! Валяется на спине, придавленный головой Великана, крылья растопырил, хвостом бьет, ничего понять не может. Я не спеша, спокойно, даже расслабленно сходил за соплеметом и полушубком. Вернулся.

Этот как раз из-под головы почти выбрался, увидел, что я подхожу, и как плюнет. Не удержался, зараза! Я прыгнул за высоченную ледяную елку, пламя лизнуло ее, елка растеклась. Второго шанса я ему не дал. Он окончательно выбрался из-под снежной головы и уже тряс башкой, прицеливаясь по второму разу. Вот тут и я выстрелил. Дважды.

Дрюпин усовершенствовал свою машину, встроил в нее дальномер. Теперь сопли разворачиваются точно. За полтора метра до цели они расходятся в сетку, наподобие паутины, и выбраться из сетки уже нельзя.

Он плюнул еще – плевок сжег первую порцию соплей. Вторая порция развернулась удачно, он дернулся, завертелся, сшиб еще одну елку. Но чем сильнее он вертелся, тем сильнее сопли его затягивали.

– Не дергаться, Щек, – сказал я спокойно. – Не дергаться, не плеваться, не брыкаться. Ты проиграл. Понял?

Молчание.

– Понял, я спрашиваю?! – спросил я строго.

Горын кивнул, с морды осыпались мелкие сосульки.

Остальные где-то прячутся. Меня караулят. Кий и Хорив.

Бамц!!! За спиной что-то упало. Судя по металлическому звуку и тяжести удара, снегоход. Интересно, в кого-нибудь когда-нибудь швырялись снегоходами?

Я обернулся.

Так и есть. Мой любимый снегоход, друг канадских лесорубов, всмятку. Вывалился из чистого неба – и хлоп. Клякса разноцветная, бензин уже потек…

Это они хитро придумали, я не сразу понял.

Бензин тек в мою сторону, а я тупо смотрел на ручеек, потом только догадался и отпрыгнул за Черепаху. Прямо с неба упала огненная полоса, снегоход вспыхнул и сразу же взорвался – в баке конденсат скопился. Черепаха меня выручила: мелкие осколки в разные стороны, лыжа от снегохода чуть скальп не снесла. И сверху второй раз – пых!

Едва успел в сторону откатиться, как снова – пых! С двух сторон взялись. Грамотно.

Глянул в небо – никого. Спрятались уже, перезаряжаются, ждут, пока резервуары горючкой заполнятся. Черепаха обтекала тоненькими струйками, они скатывались к основанию и замерзали. Я почувствовал, что стало жарко. Ну да, эти гады кого хочешь в жар вгонят.

Быстро огляделся. До горки…

Можно успеть. Что ж, сегодня немножко удивим малолетних.

Я вскочил и рванул к горке. Тень. Вернее, сразу две. Быстро глянул вверх. Появились. Высоко. Уже высоко. Парят. Как кондоры. Они на кондоров и похожи.

Кондоры. Сизые, покрытые мхом уступы Мачу Пикчу. Еще год без Мачу Пикчу, и я засохну. Честное слово, свернусь в куколку. Я хочу домой. Построю дом и буду сидеть и глядеть в облака…

Вдруг я подумал, что неплохо бы не только смотреть в облака, но еще и смотреть на горынов, которые в тех облаках кувыркаются. Было бы, наверное, красиво. Город в облаках, огненные птицы…

Ппых!

Задумался, старею. Прыгнул к Золушке.

Едва успел – плевок попал в Золушкину шапку, и на меня потекла вода, даже чуть теплая. Худо. Научились точечными плевками работать. Это когда плюется не в распыл, а как бы лучом. Гораздо бронебойнее. И с гораздо большей высоты можно. Но и мне увернуться легче тоже.

А Золушка таяла… И все мне за шиворот таяла, между прочим. Почти сразу замерзая вдоль позвоночника. До горки почти сто метров, успею.

Прощай, Золушка! Я выскочил из-за Золушки и дернул к горке. В небе хлопнуло и сразу же засвистело. Вошли в пике. Глядеть было некогда, но я знал, что именно в пике. Так свистят сложенные крылья.

Я бежал, а свист становился все сильней. Я знал, что они могут пикировать примерно до ста метров, потом надо тормозиться, иначе разобьешься. А пыхнуть в распыл он может метров с двадцати, не больше. Значит, они выйдут из пике на ста метрах, после чего будут опускаться до двадцати и только потом пыхнут. На все уйдет секунд тридцать. Да за тридцать секунд я вокруг Земли успею обежать!

Когда до горки оставалось всего ничего, над головой у меня снова хлопнуло – вышли из пике. Я успел. Нырнул в узкий лаз, прополз вперед несколько метров, свернул вправо, перелез в верхний ход.

Горка дрогнула. Приземлились на нее. Во всяком случае, один. Наверняка один, а второй отправится к норе выкуривать меня.

Горка – странное сооружение, уже говорил. Высокая, на верхушке бульдозер, а внутри множество туннелей, будто ледяные кроты поработали. Я думаю, их дети нарыли. Скорее всего, дети, я нашел три пластмассовые лопатки.

Ппых!

В спину ударило горячим воздухом, по туннелям прошла упругая волна, лед на моей спине тут же растаял. Так и есть – один полез меня выкуривать. Интересно который? Ну что ж, сам напросился…

Я осторожно выставился из норы и чуть не рассмеялся – это был Кий. Неудивительно, у него как раз характер подходящий. Мелкопакостный характер.

Щек – тот лопух, глуповат, простоват, я его обычно сразу выбиваю, первым.

Самый опасный Хорив. Он хитер, умен и всегда играет до конца. Иногда мне даже кажется, что он специально этих двух дурачков вперед посылает, чтобы самому нанести последний удар. А потом шлангом прикидывается, лежит с невинным видом, будто ничего и не сделал. Смотреть за ним приходится в два глаза.

Я осторожно разглядывал сверху Кия. Он тупо засунул башку в нору, видимо в поисках моих обугленных останков.

Играют, ребятишки. Игруны.

Они, как тигры, могут заиграться и не заметить, что оторвали тебе башку. Кий, да и вообще любой из них, может легко меня поджарить. А все равно пуляются и пуляются. Надо отучать их от дурной привычки. Может, ошейники электрические сделать?

Кий тем временем раздул ребра и снова выпустил в туннель пламя. Молодец. Я отколол от стены кусок снега и запустил его в белую бронированную спину. Кий вздрогнул и тут же стал высовываться из пещеры.

Наконец выволок наружу свою тяжелую морду и задрал ее вверх. Он даже успел удивиться…

Я влупил ему между глаз хороший заряд. Горын забился, затряс мордой, попытался содрать сопли лапой. А фиг ему – сопли были хороши, Дрюпину респект.

– Лежать, – велел я. – Ты тоже убит.

Кий недовольно пробурчал что-то. Пришлось даже прикрикнуть:

– Лежать, я сказал! А то по пяткам!

Кий замер.

Двое готовы, остался третий. Хорив. Самый-самый. Он остался на горке. Интересно, что предпримет?

Горка дрогнула еще раз. Причем прилично так дрогнула. Значит, что-то придумал. Что именно? Мне хотелось высунуться и посмотреть…

А из-за чего, собственно, она могла так дрогнуть?

Блин! Холод дурацкий меня на самом деле изрядно затормозил, совсем я стал плохо думать!

Мощно оттолкнулся ногами, вылетел из норы, шлепнулся на лед.

Вовремя.

Земля колыхнулась. То есть снег подо мной колыхнулся. Бухнуло. Полетели осколки. Я быстро перекатился на спину.

Вот, вот кто швырнул в меня снегоходом – Хорив. Так я и предполагал. Сначала швырнул снегоходом, а теперь бульдозером. Неплохая, в общем-то, идея. Бульдозер – тяжеленная штука. Если с хорошей высоты шмякнется, то все норы будут сплющены, а все, кто в норах, раздавлены. Я должен был быть раздавлен. А раздавлен бульдозер. Валяется, растопырив гусеницы.

Хорива не видно – то ли вверх ушел, то ли спрятался. Ишь, зараза, силушки накопил, гораздо сильнее остальных. Надо будет запретить им по-крупному буйствовать, и так уже полгорода разнесли. Нет, город, конечно, не нужен никому, но все равно, мне кажется, лучше его не рушить.

Я лежал на спине, уставив вверх соплемет, сканировал пространство. Ничего. Нет движения. С третьим придется повозиться.

Вообще-то у нас правило: больше часа в прятки не играть, если они не уделают меня за час – значит, проиграли. Таковы условия.

Минут двадцать прошло, а за оставшиеся сорок… Или я его достану, или он меня достанет.

Преимущество у меня, мне надо только продержаться. Спрятаться куда-нибудь и сидеть тихонечко. Это не так просто, как кажется, – на их стороне сверхзрение, сверхобоняние, сверхслух и много других «сверх».

А на моей стороне мозги.

Кстати, о мозгах. Мозги легко отморозить. И если я буду и дальше валяться тут, то с мозгами может случиться размягчение. А я стал уже по-настоящему замерзать. Оно и понятно – спиной на льду. Так что пришлось подняться. И едва я поднялся, как Хорив прошел надо мной. Не плюнул, замкнул над площадью круг, уселся на крыше большого, кубической формы, девятиэтажного здания в красном граните.

Я подбежал к своему белому полушубку, оделся. Холодно, просто уже неприятно холодно. Хорив сидел на крыше и поглядывал в мою сторону. Никаких агрессивных действий не предпринимал. Наверное, просчитывал, что бы мне такого злодейского устроить. По-настоящему злодейского.

Горын засвистел. Вернее, засопел, поскольку звук у них формируется в носу. Громко и низко засопел.

Так-так, этого я не учел. Он же, гад, управляет погодой. Щек и Кий не могут, а Хорив может. Он может! Туман, ветер, бурю – все может вызвать, есть у него такое полезное свойство. Не знаю, правда, как оно сочетается с огненной стихией, но, видимо, сочетается.

Хорив сопел, старался, вызывая на мою голову непогоду. Скорее всего, туман. Вот так еще посопит, а потом займется делом.

Но это оказался совсем не туман.

Сначала поднялся маленький ветерок, затем ветер, а затем началась метель. Мне надо было бы сразу бежать, с первой поземкой, однако стормознул снова. Да, стормознул. Какая-то минута торможения, и я оказался внутри мощной, сбивающей с ног пурги. Ветер поднял ледяную крошку, и теперь меня лупило острой шрапнелью. Я попробовал спрятаться за какую-нибудь снежную фигуру, однако не видел ни одну из них.

А гад Хорив меня видел своим тепловизорным зрением. И я оказался в весьма неудобном положении. Стрелять не могу, поскольку не вижу в кого, бежать тоже, поскольку не вижу куда.

Не успел я толком подумать, что надо делать, как меня подхватили. Выдернули и поволокли вверх. Быстро и легко, бережно обхватив когтями. Я не мог ничего поделать и уже собирался громко признать свое первое поражение…

Но Хорив допустил ошибку. Он мечтателен и сентиментален, никак не может сделать все сразу, все чего-то придумывает. Воображение его и подводит.

Сейчас он выкинул меня на телевизионную мачту.

Здесь неплохая телемачта, я как-то раз на нее забирался. Высоченная, сто с чем-то, лезешь-лезешь… Я часа три залезал. Зато вид отсюда еще лучше, чем из моего обиталища. Просто фантастический вид, такому даже название не очень-то придумаешь. Я даже хотел одно время прямо на мачте поселиться, но не смог придумать надежного средства, чтобы каждый день туда-сюда мотаться, а по ступенькам лазить утомительно и опасно.

Хорив пронесся над мачтой и выбросил меня на верхнюю площадку. Я проехался по скользкому металлу и чуть было не вывалился за невысокое ограждение, еле уцепился, последние ногти поломал. И соплемет выпустил. А Хорив поднялся еще выше и теперь медленно описывал широкую дугу.

– Неплохо! – крикнул я ему. – Даже хорошо! А что теперь? Что теперь будешь делать? Дожидаться, пока я сдохну с голода?

Я его недооценил. Оказалось, что фантазия у Хорива роскошная. Роскошней, чем у меня. Я даже в кошмарном сне не мог придумать такого.

Горын сложил крылья и нырнул вниз, я не успел заметить куда. И пожалел, что не захватил поляроидные очки – солнце всползло чуть выше горизонта, свет отражался от снега и слепил. Не знаю, воспользовался ли он этим сознательно или сработал всего лишь инстинкт, но заходить Хорив стал со стороны солнца.

Белое на желтом плохо видно.

Горын приближался, шел ко мне уверенными взмахами. Раз, два, три… И что-то тащил в когтях…

Я стал приглядываться. Очередной бульдозер? Или экскаватор? Разве можно так относиться к технике?

Когда я понял, что именно он там тащит, мне стало неприятно. И я очень пожалел, что весьма непредусмотрительно выронил соплемет. А еще что весьма непредусмотрительно вышел из дому без оружия. Говорил мне Варгас – не ходи никуда без оружия! Не слушал я старика. Ленился. Сейчас бы мне Дырокол не помешал.

Потому что Хорив тащил в лапах медведя.

Здоровенного белого мишку. Живого. И очень, судя по реву, свирепого.

Оригинально. Я бы до такого не додумался. Мне казалось, что он будет действовать банально – жечь меня огнем, а я буду бегать туда-сюда по площадке. Ну, побегаю немного, а потом время истечет – и вот он я, в очередной раз победитель.

Мишку я предвидеть не мог.

Хорив завис над площадкой и сбросил зверюгу весом в полтонны. Мачта едва не наклонилась! Во всяком случае, мне так показалось, сверху осыпались сосульки. Зверь очухался и, не откладывая завтрак в долгий ящик, принялся носиться за мной.

Не скажу, что догонялки с ним как-то меня вдохновили. Нет, я довольно быстро от них устал. Прямо по центру площадки торчала антенна, но она оледенела до такой степени, что забраться по ней совершенно невозможно. Так что возможно было только одно – бегать и бегать вокруг антенны.

Ну, я и бегал.

Имелся тут еще и люк. Но люк, конечно, примерз, на то, чтобы его открыть, ушло бы, наверное… Не успеть, короче, мишка шустрый попался. Очень быстро гонка с ревом, с рыком и грохотом когтей мне надоела. А чертов змей висел прямо над мачтой и поглядывал на все это развлечение сверху.

Через двадцать восемь кругов я почувствовал некоторую усталость, медведь же усталости не ведал – зверь, что с него возьмешь. Когда я понял, что бегать больше не могу, я сделал единственное, что оставалось, – как следует разогнался и выпрыгнул за бортик. Медведь разочарованно завыл.

Вышка была не очень высокая, но мне хватило.

Револьверы я не взял, это да. А парашют захватил. Работая с горынами, не стоит забывать про парашют. Им ведь не объяснишь, что не все умеют летать, они ведь ребята непосредственные. Меня уже раз пять роняли, не меньше. Так что парашют входит в стандартную комплектацию снаряжения тренера драконов. Хороший спортивный парашют.

Купол наполнился, но гладко все не пошло – налетел боковой ветер, меня крутануло, бросило на мачту, купол сложился и зацепился за какую-то телевизионную конструкцию, а я со всей дури хлопнулся о железо. От удара потерял сознание. Ну, на несколько секунд, наверное.

Когда очнулся, увидел Хорива. Он медленно приближался. Неторопливо, уверенно, с ощущением победы. Я поглядел под ноги. До земли, то есть до снега, было не так уж и много – метров, наверное, десять. Что ж, все-таки придется прыгать. А не хотел я сегодня прыгать, не хотел. Но иногда выбора не бывает, горын ведь приблизился на расстояние плевка.

Он улыбнулся. Я просто видел, как на его морде нарисовалась мерзенькая такая улыбочка. А потом горын плюнул. Но я успел. Супербулат рассек стропы, и я полетел в снег. Как ни странно, упал достаточно удачно, ни ногу не подвернул, ни ребро не сломал. Сразу вскочил и рванул за соплеметом. Очень вовремя – за спиной осыпались горящие обрывки парашюта. Если бы я в них запутался, то вряд ли уже смог что-нибудь предпринять, оказать достойное сопротивление.

А так оказал. В смысле, сопротивление. Добежал, выхватил из снега соплемет, перекатился на бок и выстрелил вверх. Не целясь. Попал, конечно. Крылья Хорива сложились, стянутые соплями, он дернулся, попытался уцепиться за мачту лапами – не получилось. Уцепился зубами.

Весьма комичное зрелище. Пожалуй, это было самое смешное, что я видел за последний месяц. В прошлом Перец костью подавился во время чтения собственных стихов, и тоже очень смешно было. Но сейчас смешней. Здоровенный многометровый зверь со слипшимися крыльями висит, ухватившись зубами за какую-то боковую антенну, и раскачивается на ветру. Похож на подстреленную утку, подвешенную к поясу удачливого охотника.

Это зрелище было так достойно, что я не удержался и заснял его. Уже говорил, что без фотографического аппарата в свет не хожу, он всегда со мной, верный друг и приятель.

– Улыбочку! – попросил я. – Улыбнись, ящерица, я тебя сфотографирую!

Хорив прорычал что-то неразборчивое.

– Зря. Зря не улыбаешься, у тебя улыбка хорошая.

Горын не отвечал, все покачивался.

– Хорек, ты чего молчишь? – спросил я. – Поговори со мной! Или что, снова сусликами обожрался?

Молчание. Висит себе, злобно поглядывая в мою сторону.

– Отличный кадр получился, – продолжал я. – Украшу им свою коллекцию, в самый центр приколю. Ты в ней будешь главным.

Гаденыш стал размахивать хвостом, стараясь достать меня им. Хм, придется его наказать.

– Щенки вы все, куда вам до меня, – пренебрежительно бросил я. – И вообще, Хорек, ты такой жалкий, что я бы на твоем месте вылупился обратно…

Этого горын снести не мог. Хорив зарычал, разжал зубы, плюнул огнем и свалился в снег. Я подошел поближе и упаковал его из соплемета окончательно. Пусть отдохнет.

Победа. Как всегда.

Я положил соплемет на плечо и вольной походкой направился к площади Центральной. Где-то за спиной и наверху жалобно завыл полярный медведь.

Никто не слышал, как плачут полярные медведи?

Глава 2

Показание № 7

«Летописец начала Ца», Показание № 7, «Так рек Безымянный», записано в точности, передано верно.

Настроение у меня? Злобно-критическое. Можно ли мне верить? Конечно, нет. Я сам себе не верю. Тебе как рассказывать-то? Подробно не знаю, могу краткое содержание предыдущих серий.

Как оно все получилось?

Мне плевать, как оно все получилось. Я к этому никакого отношения не имею. Я вообще мимо проходил, в кегельбан. Ага. Эпически? Как в «Беовульфе»? Знаешь, мне все ваши «Беовульфы» поперек горла… Ладно, ладно, не пугайся.

Итак. В те времена, когда бабло все мимо да мимо нас текло…

Короче, эпически не выйдет. Буду цинически.

Как оно все получилось, я точно не знаю. Только подозреваю. Но могу ошибаться.

Жил-был Перец. Тогда, правда, он еще был не Перцем, а Пашкой. Где он жил, как – точно неизвестно. Кажется, у него была бабушка, коврижки пекла. Жил себе жил, сушки грыз, разорял муравейники… Точнее не знаю. А потом…

Жил-был Ван Холл. Про детство его вообще ничего не известно, тоже, наверное, муравейники разорял. И фантастики много читал – вот это точно. Приличные люди «Анну Каренину», «Бразерс Карамазерс», «Му-Му» разное читают, а он все про звездолеты, да про бластеры, да про то, как жрачку можно из воздуха мастырить. Судя по тому, как кормили на базе, со жрачкой в детстве Ван Холла случались перебои. Так вот, не знаю с чего, то ли с голода, то ли с фантастики, ВХ шибко разбогател. Совсем шибко. И свихнулся с бабла такого, а может, всегда свихнутым был. Одним словом, решил ВХ все то, про что он читал в сопливом детстве, привести в соответствие с реальностью.

И привел. И бластеры, и тарелки летающие, и вообще. Только мало было Ван Холлушке счастия такого, не хватало чего-то, душа томилась, мадригалы не сочинялись. И решил он через стены проходить научиться. Наскрозь то есть. Чтобы к америкосскому президенту в гости без приглашения, на барбекю. Бабло есть, отчего не попробовать? Так возник проект «Двери», туды его в кадушку. Набрали доходяг, витамин им за ухо – и в подвал. К комодским варанам. К анакондам. К крокодилиям. Всех сожрали. Один остался. Тощий такой дристун. Но остался.

Пашей звали.

И ведь научился тот Паша на нашу голову. Причем не только к американцам – везде. В любую точку планеты. И не только. Сюда еще научился.

А Ван Холл как проведал, что Перец сюда может, так его за кадык попытался. Раз попытался, два, потом глядит – себе дороже. Меня подослал.

Жил-был я.

Про себя или хорошо, или ничего. Лучше ничего. Ничего я не помню. Как в кино. Как в игрушке компьютерной. Там тоже у всех главных героев амнезия, с элеватора упали. У меня тоже. И шрам через всю башку неизвестного происхождения. Короче, выписал меня Ван Холл из приюта имени Тыбурция Бурылина и поместил к себе на базу. А как я стал зело меток в стрельбе и беспощаден в рукопашной схватке, отправил сюда.

Пашку загашивать.

А чтобы я не соскочил…

Продемонстрировать, жаль, уже не могу. А вообще эксклюзив был. Нанобиоинженерия. Все по заветам Брухо Гуана, в одном квадратном дюйме сто миллионов. Ну или чуть поменьше. По моим кровеносным сосудам плавали голубые золотые рыбки, подарочек Ван Холла, надежный поводок, мина замедленного действия. Если я дернусь – бах, маленький разрыв сердца.

Проект «Пчелиный Волк», а ну его в коромысло.

Я его, кстати, тогда почти загасил, Перца-то. Почти.

Что это за место?

О, это…

Не знаю. Для местных родина, милый сердцу гумус. Для прибывающих… По-разному. В зависимости от мании. Кто на чем помешан. Но большинство считает, что это место осуществившихся желаний. Страна Мечты. Типа, мечтал всю жизнь из лука пуляться – получи! Хотел дракончегов – на, через крышу!

Вранье. Тотальное. Никаких моих желаний тут не осуществилось. Чуть не сдох, это да. Но я вовсе сдыхать не желал. И чтоб сожрали меня неоднократно, тоже не желал. А горыны здешние вообще тьфу, только и могут, что лягушек трескать.

Короче говоря, все из-за психов. Они, психи, во всем виноваты. Мощь их больного сознания породила весь этот бред без конца и края. Они болеют, а мы страдаем. И ванхолловская машина не двери открывает, а материализует безумие, вот и все. Не верю я в Страну Мечты, нет дороги в Эльдорадо, так и запиши.

Что? Карты? Придуманные карты ведут к непридуманному безумию.

Я? У меня амнезия. Знаешь, вот все это… ну, что вокруг… из-за моего удара по голове. Сам я лежу где-нибудь в Коврове, в перманентной коме, а весь этот хлам – просто закупорка сосудов головного мозга.

Что? Да, ты тоже. Ван Холл? Иван Халабудов, главврач хирургии мозга, отек левого полушария.

Увековечивай, давай. Проект «Пчелиный Волк», мама-дорогая, проект «Двина», в гоголь-моголь его, в гоголь-моголь…

Глава 3

Стаи зеленых собак

Через час уже на Центральной площади мы разбирали утренние приключения.

– Ползите ко мне! – велел я.

Троица поползла. И выглядела как полагается – униженно.

– Так-так… – произнес я страшненько. – Тык-тык…

Распластались на снегу. Хвосты прижали, глаза потупили, выглядят убого. Особенно добавляют убожества ошметки соплей, висящие по бокам, на гребнях панциря, на лапах, вообще везде. Обгадившиеся и запутавшиеся в тухлой морской капусте тюлени. Это мне нравилось.

– Вы похожи на обделавшихся тюленей, – сказал я с наивозможнейшим презрением. – Знаете, я вас запишу в труппу, в бродячий цирк. Днем вы будете тащить тяжелые телеги без колес, а вечером развлекать гномовских ребятишек огненными фокусами – на большее вы ведь не способны. Только плеваться напалмом и кидаться снегоходами. Никакой фантазии…