Чистые страницы

– Ещё ты спрашивал меня, что я видела пострашнее крушения поездов. По-прежнему хочешь получить ответ на этот вопрос?

– Теперь не знаю, сомневаюсь. У меня только после твоего рассказа про проводников столько вопросов, что мысли все спутались. В то же время интерес только усилился. На твоё усмотрение: хочешь – рассказывай, не хочешь – оставим на потом.

– Раз спросила, значит решила поделиться. Мне довелось присутствовать в городе во время чумы, когда умирающие, едва дышащие люди тащили на себе бездыханные тела незнакомцев, живших с ними в одном городе, к больницам. Они просто жили в одном городе, и это было единственным, что их объединяло. Уже этого хватало чтобы они, не жалея себя, пытались помочь ближнему, пусть и ценой своей собственной жизни. Я была в самолёте, терпящем бедствие над непроходимыми лесами. И люди не носились в панике сломя голову по салону, а спокойно сидели в креслах, успокаивали друг друга и ждали, храня в сердцах надежду на лучшее, всецело доверив свои жизни пилотам самолёта. Никогда не забуду войну, на которой присутствовала в самый разгар ожесточённого сражения. Люди бились за то, что было свято для них, плечом к плечу и пусть каждому из них было страшно, но поддержка помогала осознать, что на поле боя ты не один и тебя прикроют любой ценой точно так же, как ты поступишь в аналогичной ситуации. Вот как-то так…

– Я поражён. У меня… не знаю, что сказать.

– Значит понял, а говорить совсем не обязательно, – с одобряющей улыбкой подытожила она свой рассказ, произведший на меня впечатление и лишивший дара речи.

После пережитого девушка хорошо, если не прекрасно, понимала жизнь. Все эти трагедии она видела своими глазами, а не наблюдала по телевизору и не услышала от того, кто мог бы исковеркать смысл и не донести даже доли правды. Она рассказала это всё мне без лишних ненужных деталей, отвлекающих внимание, выделила главное, которое дошло до ума, как она, без сомнения, и задумывала. Я же молча подбирался к ней и впитывал в себя Её тяжёлые воспоминания и пробуждённые переживания, справиться с которыми ей удалось явно с большим трудом.

Наконец я поравнялся с ней и остановился рядом на соседних камнях. Её взор был устремлён куда-то вдаль, но был пуст и ни на что не нацелен. Пробыв в таком состоянии минуту или чуть больше, она начала разворачиваться обратно к скале медленно и очень осторожно. Мы были уже на высоте пятиэтажного дома, и столько же нам оставалось до окончания подъёма. Выступов впереди стало гораздо меньше, чем на уже проделанном участке, что значительно усложняло задачу, учитывая появившуюся усталость. Если же посмотреть с другой стороны, то половина пути уже была позади, что, безусловно, воодушевляло и даже придавало сил.

– Продолжаем?

– Ага, – коротко ответила Она и снова начала подниматься вверх.

Вторая часть восхождения прошла в гробовом молчании, нарушаемом только периодически налетавшим ветром, свистящим в ушах как сотня пиратов, взявших штурмом корабль с полным трюмом сокровищ. Сквозь него вряд ли можно было услышать друг друга даже чутко прислушиваясь каждую секунду в надежде услышать голос напарницы. Почему напарницы? Само пришло в голову, без предпосылок и раздумий, а раз первая мысль, как правило, самая верная и, зачастую, подсказанная интуицией, развитой у каждого в определённой степени, то я не стану придумывать другое амплуа для моей спасительницы. Спустя минут десять – пятнадцать мы, наконец, подобрались к вершине. Девушка была впереди меня на каких – то полтора метра, что позволило ей первой начать перебираться на ровную поверхность. Мне же до неё оставалась ещё как минимум минута, если не больше. Сосредоточившись на оставшемся расстоянии, я оступился и замешкался, и, едва успев ухватиться за первый попавшийся камень, лишился возможности видеть из-за снега, упавшего сверху прямо мне в глаза. Так как возможности убрать его не было, то я решил позвать Её, но снова слетевшая сверху горстка снега отвлекла меня от этой спонтанной мысли. Я стал сильно мотать головой, надеясь полностью стряхнуть весь снег с лица, но ни одна из предпринятых мной попыток не увенчалась успехом по причине снова и снова валящегося сверху снега.

– Что там у тебя? – поинтересовался я ситуацией сверху.

– Тут снега по пояс, – с задержкой ответила Она. – И очень скользко. Будь осторожнее, когда поднимешься.

– Мне снег в глаза попал, никак не убрать потому что заново засыпает.

– Подожди немного, я продвинусь вперёд, тогда и заберёшься наверх.

– Ладно, хорошо, – покорно согласился я с просьбой и остановился, замерев в ожидании.

4

Время сразу же стало тянуться подобно резинкам, которыми скрепляют пачки новеньких, только что напечатанных банкнот, ещё пахнущих свежей краской. Создаётся ощущение, что эти резинки тянутся вечно, а ведь чем сильнее они растянуты, тем больше денег можно ими скрепить. Очередная сомнительная ассоциация на тему того, что время, как говорится, деньги. Наверху было тихо, хотя должен был быть слышен скрип снега и подошв, ступающих по нему, но звуков ни того, ни другого сверху не доносилось, что настораживало. Наклонив голову и теперь имея возможность наблюдать происходящее, я оценил высоту, на которую мы поднялись. Отсутствие страховки и сопутствующие природные условия вызывали уважение к самому себе, не говоря уже о Ней. Она без раздумий начала подъём, в то время как я допустил бы мысль об альтернативном маршруте восхождения. Редкие лёгкие хлопья снега, пролетавшие перед глазами, говорили о том, что наверху больше нет активности.

– Уже можно подниматься?

Ответа не последовало, только тишина.

– Ты меня слышишь?

Ветер завывал между деревьями у меня почти над самой головой и больше никаких звуков.

– У тебя там всё…

Я не успел договорить. Фразу прервал громкий крик, почти заложивший уши. Её крик, и от этого становилось как – то не по себе независимо от значимости причины, заставившей её закричать.

– Игорь, руку, быстрее выстави руку!

В тот момент у меня даже не появилось мысли о том, что, держась за выступ одной рукой я могу сорваться. Молниеносно найдя самый большой и, по моему мнению, удобный для хватки камень, вцепился в него левой рукой и отвёл назад правую, совершенно не представляя последующих своих действий. Сначала посыпался снег в большом количестве, закрывая обзор и оставляя в поле видимости только область под ногами. Крик всё приближался, но я не мог ничего сделать кроме как продолжать держать вытянутой руку, которая по локоть выходила за снежную пелену и из – за этого от меня, к сожалению, ничего не зависело. Тишина сменила крик, на доли секунды достигший высоких частот. Мгновения показались вечностью, только эта вечность длилась миг, прерванный резким рывком правой руки вниз. В левую руку врезался камень, раздирая кожу на пальцах и обагряя снег под ладонью, правда боль не чувствовалась, поэтому только усилив хватку и сжав крепче Её руку, я напрягся как готовившийся к атаке зверь и замер. Снег перестал сыпаться и перед глазами предстала картина, от которой перехватило дыхание и перед глазами забегали маленькие искры. На высоте, вскружившей голову, медленно раскачивалась Она, держась за мою руку. Кровь струйками от ладони добралась до плеча и впитывалась в изодранную рубашку, расползаясь кровавым пятном.

– Ты в порядке?

– Да, всё нормально, чего про тебя не сказать, – заметила Она. Казалось, что она совершенно спокойна в ситуации, попав в которую многие бы обзавелись несколькими седыми волосками.

– Как тебя поднять?

– Лучше раскачай меня немного чтобы я могла ухватиться за что – нибудь на скале.

– Как же рука? – задал я волновавший меня вопрос. Лишаться нескольких пальцев я совершенно не хотел.

– Ничего с ними не случится, правда. Верь мне.

Можно даже не говорить о том, что другого выбора у меня не было. Несколько раз качнувшись, Она не с первой попытки, но довольно быстро изловчилась и перепрыгнула на камни немногим ниже меня. Теперь дело оставалось за малым – забраться на ровную поверхность, помочь выбраться наверх спутнице и, наконец, отправиться к людям за помощью. Сделав два последних рывка, я ухватился за край, но рука тут же соскользнула. Осмотревшись по сторонам и найдя едва держащийся кусок породы, я вырвал его и разбил ледяную корку, находящуюся на краю. Вот сейчас можно было забираться, не нервничая по поводу повторного соскальзывания. Наконец – то вершина покорилась, представив взору бескрайние сугробы, которые на самом деле доставали по высоте до пояса. Из них кучками по несколько штук выглядывали невысокие и, если вдобавок судить по состоянию, старые ели. Посреди сугроба прямо напротив меня была проделана тропа, покрытая местами царапинами и кое – где небольшими трещинами, оставленными, скорее всего, Её ногами при безуспешных попытках удержаться во время скольжения. Ветер, прежде просто свистящий, теперь начал неумолимо валить с ног, что было очень не кстати ввиду находящегося всего в нескольких шагах позади меня обрыва высотой в несколько десятков метров. Внезапно налетевший усилившийся порыв свалил меня с ног на безупречно ровный, пригодный для проведения чемпионата мира по фигурному катанию лёд и потихоньку покатил к краю. Мне ничего не оставалось кроме бредовой на тот момент мысли забраться в сугроб, который обязан был меня задержать. Едва я попал в него, как снег набился под свитер и начал засыпаться в рукава рубашки, сразу попадая на тело, отчего по телу волнами побежала мелкая дрожь, мешающая как следует задержаться на одном месте в хоть и ненадолго, но позволившем мне удержаться в сугробе.

Находясь в считанных сантиметрах от края, я остановился и почувствовал уже знакомое натяжение воротника. Она успела забраться и теперь держала меня с победным взглядом. Тут мне в голову пришла мысль о том, почему я не позвал её, когда упал. Потому ли, что не был уверен в том, что она поднялась или просто не подумал об этом. Скорее второе. Но голову сверлил более важный бур вопроса, заключавшегося в том, откуда Ей известно моё имя если мы решили не называть друг друга по именам.

– Имена. Мы решили обходиться без них. Откуда тебе известно моё? И не делай из этого секрет, прошу тебя.

– Считай, что угадала.

– Так не пойдёт!

– Тише, тише, друг мой, – примиряюще закрыла тему Она.

У неё слишком хорошо получается влиять на меня, я бы даже сказал идеально. Всё равно что работа ювелира над уникальным заказом без сроков. Чем больше мы находимся вместе, тем быстрее и успешнее у неё получается воздействовать на меня в уже практически любой возникшей ситуации. Самое удивительное в этом то, что я не могу противостоять потому что у меня просто нет ни соображений по этому поводу, ни догадок. Появилась из ниоткуда, поведение не поддаётся логике, одаряет тайнами, самой главной из которых является, безусловно, сама. Ответы на всё только по собственному желанию. Никакого покоя. И почему это всё происходит именно со мной. А я…

– Почему Игорь?

– Наверное потому, что этот твоё имя.

– Не помню. Ни—че—го.

– Про это уже слышали, – подколола незнакомка.

– Вот только без сарказма, можно ведь?

– Само собой, – совершенно спокойно ответила Она и стала внимательно рассматривать уже проделанный ранее путь в снегу.

Прекрасно было понятно, что просто так дальше продвигаться не получится. Нужно было придумать способ убрать лёд, но это отняло бы слишком много времени, что было для нас большой роскошью и если уж говорить откровенно, то просто непозволительно. Очередная сумбурная идея влетела в голову и, забившись там как птица, по ошибке завернувшая в открытое окно, спряталась в недосягаемом месте. Так как от свитера пользы не было, то логично было попробовать передвигаться с его помощью, бросая под ноги перед собой. Реализация идеи не заставила себя долго ждать. Не сказал бы, что я импульсивен, нет, даже наоборот. Просто редкий случай и из ряда вон выходящие обстоятельства. В общем, сняв быстро свитер и бросив его на лёд, встал на него и стал продумывать последующие действия, но ход плодящихся мыслей прервал предсказуемый вопрос:

– Зачем?

– Вынес урок из твоего примера, – съязвил я.

– Позволь заметить, что я, в отличии от остальных тут присутствующих, смогла добраться намного дальше, чем кромка на верхушке.

– Аргумент принимается.

Я взял в руки злосчастный объект спора и скомкал. Надевать его смысла больше не было, практической пользы в борьбе с непокорным льдом он тоже не принёс, так что я его просто бросил вниз.

– Как здорово. Нет, правда, – засмеялась напарница.

– Толку – то от него, – не то в оправдание, не то просто констатируя факт озвучил я свои мысли.

Ветер достиг пугающей силы, не позволяющей больше оставаться на ногах. Оставалось лечь на лёд и, разгребая снег руками, по – пластунски ползти к лесу, видневшемуся вдалеке. Появилась слабая надежда в то, что как раз за ним и была злосчастная поляна. Именно надежда, потому что уверенности не было совсем из – за похожести леса, к тому же это место я видел в первый раз. Она опустилась рядом на лёд, и мы приступили к рискованному продвижению вперёд. Ледяная корка не уступала по идеальности стеклу, отражая в себе мельчайшие детали, ограничивающиеся, правда, только небом и сугробами по бокам, сужавшими обзор, а также, само собой, нами. Ветер то и дело сметал в наш лаз снег в большом количестве, чем заметно усложнял нам работу.

– Поделись секретом, как тебе удаётся оставаться такой спокойной в сложившейся ситуации. Да, ты видела куда сильнее пугающие, но у меня нервы уже на пределе.

– Нам ничего не угрожает. В этом весь секрет.

– Откуда такая уверенность? С нами может случиться что угодно. Никогда не угадаешь, тем более при разбушевавшемся ветре. Хорошо, что деревьев пока мало, а когда доберёмся до леса… Свалит на нас ель, а мы даже не услышим.

Фантазия постаралась, спроецировав картинку во всех подробностях. Вот мы идём, а за спиной с треском и щепками кренится не выдержавшее натиска природы дерево, а вот уже оно придавило нас, и мы изо всех сил силимся выкарабкаться из-под него, но безуспешно. И помощи нам не дозваться. Не услышат и можно даже будет долго не усердствовать, так, для галочки разве что сначала поголосить и замолчать.

– Вот уже в тебе и пессимист заговорил. Ну как же так?

– Ситуа—а—ация, такая ситуа—а—ация, – протянул я, постаравшись придать интонации как можно больше безнадёжности.

– Ну, ну, не драматизируй, – усмехнулась Она. – Сначала доползём, а дальше видно будет.

Снег не переставая сыпался на нас со всех сторон, так что на остатке пути до виднеющегося вдалеке леса мы не сказали больше ни слова. Изредка выглядывая чтобы убедиться в правильности направления, нам удалось достигнуть цели гораздо быстрее, что, без преувеличения, несказанно обрадовало и прилично подняло настроение. Гул людских голосов и вой сирен слышались теперь отчётливо и совсем близко даже несмотря на закладывающий уши ветер. Мысль о скором завершении мучений придавала сил, так необходимых для остатка пути, пролегающего через густую чащу. Всё это уже было не важно – помощь была близко, как никогда. Хотелось как можно быстрее выйти к людям, поэтому у меня появилось логичное предложение:

– Давай бегом?

– Мне в пуховике не очень удобно будет. Это ты вещами разбрасываешься и в одной рубашке щеголяешь.

– Тебе же вроде как не холодно и без него. На снегу спала, а просто пробежать не сможешь? В руки возьми.

– А просто расстегнуть не догадался. – усмехнувшись, Она показала язык.

Пошёл мелкий редкий снежок. Такой идёт в первые дни зимы, радующий глаз и вызывающий улыбку, как у ребёнка. Теперь же сильный ветер метал его во все стороны, из – за чего создавалось ощущение ряби, подобной телевизионной профилактике, властвующей в ранние часы на всех телевизионных каналах. Попытавшись смахнуть с волос снег и пронеся руку перед глазами, я потерял дар речи. Ни единой царапины!

– Смотри! – я показал ей целую ладонь. – Как это объяснить?!

– Узнаешь позже. Я обещала ответить на все, что будет нужно.

– Это уже слишком! Мне нужны ответы и прямо сейчас!

Она не дослушала и побежала в лес без предупреждения. Я сорвался с места и побежал за ней, но с каждой секундой расстояние между нами увеличивалось. Она бежала чуть быстрее меня, а мои остатки сил подошли к концу, замедляя меня с каждым шагом. Снег повалил большими хлопьями и быстрее, чем раньше. Началась метель, скрывшая от меня всё на расстоянии вытянутой руки.

– Где ты? Что ты вытворяешь?!

Прекрасно! Осталось только потеряться. К чёрту всё! Если сместиться хоть на несколько шагов в любую сторону, то шанс так и не выбраться отсюда до конца разыгравшейся непогоды если не стопроцентный, то стремится к этому показателю. Падая то и дело от сильнейшего ветра, я побежал по прямой в ту сторону, куда, как мне казалось, мы шли до этого. Голова от гула свирепствующего ветра начала раздуваться как яйцо в микроволновой печи и потому картина, промелькнувшая в голове, на которой место яйца занял мозг, меня не очень обрадовала. Разумеется, ничего больше не было слышно, так что оставалось надеяться на удачу и держать курс.

– Хватит. Я погорячился. Да как же так…

Не появилась. Может уже выбежала к людям, как знать, и сейчас с ними идёт мне навстречу. Мечтать не вредно. По – прежнему белая мгла куда ни глянь и, похоже, кроме меня здесь никого поблизости уже нет. Досада подступила к горлу и вырвалась наружу криком, прекрасно слышимым даже в метель:

– Почему он не прошёл нормально! Хоть в разное время, хоть по другим путям, не важно, не важно как! Да я бы всё отдал, лишь бы не было этого ужаса, а этот несчастный поезд сейчас ехал и всё было бы нормально…

Тут же я запнулся за что – то и растянулся на земле. Поднявшись и отряхнувшись, протёр глаза и не поверил: Она стояла всего в нескольких шагах от меня. Подо мной были шпалы железнодорожных путей, отправившие меня наземь.

– Подойди и дай руку, – твёрдо сказала Она голосом, не терпящим возражений.

Молча я выполнил Её требования. Сразу появилось спокойствие, заставляя забыть проделанный неприятный кросс по лесу, давшийся нелегко.

– Это ведь не то место. Нам ещё немного и мы дойдём? – непонятно на что надеясь, задал я вопрос.

– Оно самое.

– Шутишь что ли? Где же всё: поезда, помощь, люди?

– Что пожелал, то и сбылось.

– Мы не в сказке. Вранье… – опешил я от такого ответа.

– Верить или нет – дело твоё.

– Да что ты говоришь. Куда всё пропало? Быть такого не может, чтобы раз – и будто ничего не было. Меня ничего не заставит поверить во всё это.

– Оглядись, наконец, уже тогда.

Сквозь снежную завесу я начал осматриваться. Окровавленный снег, конечно же, давным-давно замело и даже разрыв сугроб я не нашёл багрянца. Неподалёку должен был быть тот склон, по которому я скатился вниз, но все деревья были на местах. Ни одного вагона не было, как и обгоревших десятков вырванных из земли стволов, но место было именно то. Мы не ошиблись. Раздался протяжный гудок поезда и приближающийся синхронный стук колёс. Забрезжил свет за снежной стеной, усиливающийся каждую секунду и начинавший слепить. Я не помнил, как выглядел мой поезд, так что не мог уверенно утверждать обратного. Она взяла меня за руку и предупредила:

– Готовься. Сейчас будет интересно.

– У тебя с головой всё в порядке?

Опять лёгкая обворожительная улыбка, моментально не оставившая и следа от моего страха.

5

Из-за поворота показался поезд, разрезая снежную вуаль яркими огнями. Нельзя сказать, что он ехал быстро, но скорость, тем не менее, была довольно внушительной, отчего со стоящих вблизи путей деревьев порывами ветра сносило снег. До мчащегося состава оставались считанные секунды, когда Она поделилась нашими ближайшими действиями:

– Будем запрыгивать на поезд. Не пешком же нам идти.

– Запрыгивать?! Мы должны были добраться до людей, а теперь здесь никого нет. Куда нам ехать?

– Поезд доставит к людям. Порой складывается ощущение, что ты не умеешь представлять развитие ситуации дальше, чем на ближайшие минуты.

– Нас раздавит! Как мы ухватимся за движущийся состав? Хватит фантазировать!

– Это я беру на себя. Не вздумай только вырываться или отпускать руку раньше времени.

– Ты мне уже приказываешь?

– Нет, – мирно дала ответ Она, – прошу. По – хорошему пока что.

– Это, всё-таки, больше похоже на приказ.

– Шу—чу, шучу, – теперь уже посмеялась спутница.

Поезд поравнялся с нами, осыпав с ног до головы снегом. Я почувствовал, как постепенно сжимается Её ладонь, да и сама спутница заметно напряглась. Неужели она на самом деле собирается прыгать? Нет, припугивает, только смысл мне не понятен, да и ладно. Только бы…

Она молниеносно опустилась в позу стартующего спринтера и взмыла из неё, поднявшись вместе со мной в воздух. Зацепившись за крышу вагона, поставила меня на порог закрытой двери, в которую я вцепился как в спасательный круг. По всему телу пошла дрожь, отчего держаться за дверь стало безумно трудно.

– Я отпускаю, готов?

– Только не это. Я упаду. Держи меня, пожалуйста.

– Помнишь, я говорила про оценку сил, там, на льду. Считаю, что это ещё одна попытка испытать тебя.

– Не—е—ет, только не сейчас.

– Тс—с—с, ты сильный, справишься. Хватайся!

После этих слов она вырвала свою ладонь из моей и пропала на крыше. Дрожащей рукой я схватился за ледяную решётку на окне. Трясло настолько сильно, что слышался звон металла, бившегося об стекло. Пролетающий снег царапал руки и щёки, забивался в уши и оседал на волосах, скапливался за воротом рубашки. Едва различимо с крыши доносились нерешительные шаги со скрипом подошв по железу. Её, должно быть, сносило ветром.

– Ты держишься? Спускайся сюда, тут не так опасно, как наверху.

– Подожди чуточку. Я скоро буду.

После минуты тишины последовал удар, сопровождающийся противным лязгом. Спустя несколько секунд из-за угла тамбура показалась Её голова. Улыбаясь, она подошла к двери и открыла замок.

– Заходи. Гостем будешь.

– С превеликой радостью.

Попав внутрь, я захлопнул дверь. Тепло окутало меня и снег начал таять, стекая с волос на рубашку, которая и без того промокла насквозь, поэтому было нецелесообразно продолжать ходить в ней. Сняв её и стряхнув остатки снега на пол, после чего хорошенько выжав, я небрежно свернул вещь.

– Пойдём искать моё купе?

– Кстати, да. Может быть найдём какие – нибудь твои вещи, если ты их, конечно, брал.

– Не уверен ни в том, ни в другом. Я попросту не знаю, не помню точнее.

– Да, твоё падение…

Мы вошли в вагон. Идеальная тишина царила внутри. Двери всех купе были закрыты. Сквозь задёрнутые узорчатые занавески был виден снег, бесновавшийся снаружи. По счёту этот вагон был первым после локомотива, так что нужно было заглядывать во все купе подряд поскольку номер своего вагона я не помнил. Первое купе оказалось пустым. Постели были бережно расправлены, но никакого намёка на то, что здесь кто – то едет. Ни единой личной вещи. Точно так же было во втором купе и третьем. Весь вагон был пуст. Ничем не отличились второй, третий и четвёртый. В пятом нас, наконец, ожидал сюрприз. В одном из купе, находящихся посередине, на расправленной, как и везде постели лежала закрытая книга с виднеющейся закладкой. На столике, увлечённо смотря в окно, сидел рыжий кот. Он не заметил нас и от своего занятия не оторвался. Рядом с ним лежала открытая, но ещё целая шоколадка, частично завёрнутая в фольгу. Отдельно лежала записная книжка. Она была открыта и было видно, что почти все её страницы полностью исписаны. В приоткрытое окно заметало снег, который сыпался на кровать и на стол, обсыпая кота, не обращающего на него внимания. Я осмотрелся по сторонам – никого не было. Мы зашли в купе. Заметив нас кот запрыгнул на верхнюю полку и уже там вновь вернулся к своему занятию Усевшись на лавку, я решил узнать Её мнение:

– Как думаешь, почему только в одном купе едет человек, да и то один.

– Ты кого – то ожидал увидеть здесь?

– Нет, мне вообще нужно найти своё купе. Это не моё, но кажется знакомым.

– Они все как один. Может быть ты ехал не один? Насильно тебя вспомнить не заставить. Так бы мы значительно облегчили сами себе задачу.

– Раз здесь ничего полезного, то может продолжим поиск?

– Почему бы нет.

Выйдя из купе, мы пошли неспешно дальше по коридору, попутно заглядывая в каждую дверь. Пройдя ещё два вагона и миновав безлюдный вагон – ресторан мы, наконец, дошли до последнего. В конце была дверь, оконце которой было залеплено снегом, тем не менее в середине остался маленький чистый участок. Если это тот самый поезд, то где – то здесь должно уже быть и моё купе, потому как дальше уже некуда. Сперва я прошёл до конца вагона и прильнул к стеклу, потом ко мне присоединилась Она. Метель не стала тише, но и понять, усилилась ли она, было нельзя. Снег всё так же бешено хаотично метался в воздухе. Белая мгла вокруг не радовала глаз, и мы пошли осматриваться оставшиеся купе.