Полная версия
Клеймо смерти
Питер Джеймс
Клеймо смерти
Copyright © Really Scary Books / Peter James 2015
© Перевод, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016
© Издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016
© Художественное оформление, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016
1
Четверг, 11 декабря
Логан спешила домой под проливным дождем. День выдался паршивый, – плохо начавшись, он постепенно катился от плохого к худшему, а потом еще и дальше, – но, слава богу, близился к концу. Она уже представляла, как нальет большой бокал охлажденного белого вина и до приезда Джейми выкурит перед окном запретную сигаретку. В колонках прозвучали знакомые музыкальные позывные «Радио Суссекс», после чего женский голос объявил, что на часах сейчас 5.30 пополудни, а значит, пришло время для заголовков главных новостей. Слушая вполуха ведущую и пребывая в блаженном неведении, Логан и представить не могла, что уже к завтрашнему вечеру сама станет главной темой местных новостных выпусков и объектом едва ли не самых широкомасштабных поисков, когда-либо предпринятых суссекской полицией.
Несчастья преследовали ее с утра, когда, едва выбравшись из постели с больной головой после утомительного и скучного ужина с неповоротливым, неряшливым Джейми и уже опаздывая на работу, Логан споткнулась об оставленный им на ковре ботинок. Оступившись, она ударилась ногой о торец двери в ванную и до крови рассекла большой палец. Ей бы следовало отправиться в больницу, но она не могла позволить себе терять время в отделении неотложной помощи, где непременно пришлось бы отсидеть в очереди. В результате Логан удовольствовалась тем, что сама, с надеждой на лучшее, перевязала злосчастный палец.
Следующий шаг по дороге несчастий она сделала, попав на заметку той самой дорожной камере, под которой в течение нескольких лет каждый будний день проезжала, сознательно сбросив скорость до 32 миль в час. Сегодня же, торопясь не опоздать к встрече с первым клиентом, она начисто забыла про чертову камеру и пронеслась мимо на скорости не меньше 45 миль в час.
И наконец, как будто всего этого было мало, одна из коллег в клинике хиропрактики – женщина, приносившая большую часть их общего дохода, – объявила, что беременна тройней и намерена, если дела пойдут хорошо, посвятить все свое время исполнению материнских обязанностей. Без нее будущее финансовое положение заведения выглядело сомнительным.
А тут еще проблемы с Джейми, упрямо не желающим согласиться, что у них все не так. Но ведь действительно не так. Очень даже не так. Его неаккуратность, поначалу казавшаяся забавной мелочью, со временем стала раздражать и даже бесить ее, – особенно после того, как он заявил, что роль женщины в том и состоит, чтобы поддерживать порядок в доме.
Что ж, она прибралась. Собрала всю разбросанную им по полу одежду, банки из-под пива и грязные стаканы, оставшиеся после визита его друзей, приваливших посмотреть футбол, и спустила все в мусоропровод.
Логан довольно усмехнулась – приятное воспоминание! – и, показав правый поворот, притормозила, а потом и остановилась перед въездом на подземную парковку, расположенную под их жилым кварталом в брайтонском районе Кемптаун. Она щелкнула пультом, и двери открылись.
Логан уже катила по съезду, когда вдруг заметила затаившуюся в темноте фигуру. И резко вдавила в пол педаль тормоза.
2
Четверг, 11 декабря
Едва успев ответить на звонок невесты, Джейми Болл почувствовал – что-то случилось.
Связь была плохая. Джейми возвращался в Брайтон на стареньком «фольксвагене-гольфе» по шоссе М-23 в самый час пик, под проливным дождем, и с трудом разобрал, что именно говорит Логан, но даже сквозь треск помех на линии уловил беспокойство в ее голосе.
– Ты в порядке, милая? – спросил он.
– Нет. Нет, не в порядке.
– Что случилось?
– Я на парковке, и здесь кто-то есть. Я его видела. Он пытался спрятаться, когда я въехала.
Расположенная под их многоэтажкой подземная парковка не нравилась ни ей, ни ему. Дом стоял неподалеку от Брайтонского королевского госпиталя, и из их скромной квартирки на девятом этаже открывался потрясающий вид на город, до самого Пролива, но автомобильная стоянка под ним пугала обоих.
Плохо освещенная, с множеством темных углов, парковка практически не охранялась. Некоторые машины стояли здесь под толстым слоем пыли и, похоже, годами не трогались с места. Иногда, съезжая вниз, Джейми испытывал такое чувство, будто входит в мавзолей. Порой, возвращаясь домой поздним вечером, Логан оставляла машину на улице – уж лучше рискнуть и получить утром штрафной талон, чем спускаться в темноту.
Не раз и не два Джейми предупреждал Логан: прежде чем съезжать по пандусу, убедись, что электронные ворота за тобой закрылись. И вот теперь там, похоже, разворачивался сценарий, которого он всегда боялся.
– Милая, слушай меня. Запри все двери, развернись и немедленно выезжай.
Логан не ответила.
– Ты меня слышишь?
И тут раздался ее крик.
Ужасный крик.
А потом – тишина.
3
Четверг, 11 декабря
Феликс ничего не имеет против того, что я убиваю людей. Он понимает это, понимает мои резоны. У меня даже есть смутное подозрение, что он и сам, будь посмелее, занимался бы тем же. Харрисона в этом вопросе смущает моральный аспект. Что касается Маркуса, то он категорически против. Считает меня плохим человеком. Ну и что? Разве плохо, когда у тебя умные друзья, имеющие собственное мнение и не боящиеся его высказать. Лично я всегда уважал людей, которые говорят что думают.
Есть такое мнение, что настоящий друг тот, кто, зная о тебе все, продолжает тебя любить, но мне такой безусловный аспект дружбы представляется сомнительным. Друзья нужны нам как сдержки и противовесы, они помогают видеть перспективы и служат моральным компасом. Но должен сказать, Маркус не прав. На самом деле я не такой уж плохой человек – я всего лишь жертва. В жизни мы все – жертвы. Мы все, в той или иной форме, пленники нашего прошлого. Прошлое формирует нас, но не всегда очевидным образом. Только позже, случайно, когда читаешь что-то, задевающее за живое, или когда твой терапевт указывает на связь, которой ты никогда не замечал, только тогда наступает миг просветления. Внезапно все обретает смысл. И ты все можешь оправдать.
Я только что начал очередной проект. Она – юная леди двадцати четырех – двадцати пяти лет, стройная, симпатичная, с длинными каштановыми волосами, как и все мои проекты. Мне так нравится. Я следил за ней последние три месяца – по большей части издалека, а также на ее страничке в «Фейсбуке» и по ее твитам. Мне доставляет удовольствие изучать их, придумывать, как лучше их взять, а потом представлять, что я буду делать с ними. Предвкушение – вот что заводит меня по-настоящему. Примерно то же самое, что просмотреть онлайн-меню какого-нибудь первоклассного ресторана, в котором собираешься поесть. Мои чудесные досье.
Логан – прелестная девушка. Подходящая. Во всех отношениях. Бегает марафон, должна была выйти замуж, да только теперь этому уже не бывать – и я тут ни при чем. Но вот это и помогает мне в моральной ориентации. Нельзя обращаться с мужчинами так, как позволяет себе она.
Ее нужно наказать.
4
Четверг, 11 декабря
Летом Хоувская лагуна, детская площадка и парк развлечений с двумя большими лодочными прудами за прибрежным променадом, застроенным пестро раскрашенными пляжными домиками, кишела бы людьми. Дети – под бдительным присмотром матерей, бабушек и дедушек, au pairs[1] или нянечек – кружились бы на карусели, качались на качелях и катались с горок или плавали на игрушечных лодках по одному из двух прямоугольных прудов, который и дал название месту и который они делили с укротителями каноэ, виндсерферами и вейкбордистами.
Тут и там люди угощались бы мороженым или сладостями, купленными в кафе «Бит бич», заведении с практично побеленными стенами, голубыми окнами и скатной крышей, таящем в себе крутейший коктейль-бар и ресторан и являющемся плодом вдохновения его последнего владельца, музыканта Нормана Кука, известного также под именем Фэтбой Слим.
Но в этот сумрачный, пасмурный декабрьский день, когда с неба лил холодный дождь, а с моря дул сильный, порывистый ветер, Лагуна выглядела пустынной, заброшенной и безрадостной. Лишь одинокая пожилая дама в прозрачной накидке выгуливала на поводке упирающуюся собачонку размером с большую крысу.
В свете прожекторов рабочие в светоотражающих куртках, касках и защитных наушниках вскрывали асфальт на дорожке перед кафе. Стоявший в стороне бригадир, отвернув голову от ветра и держа в руке планшет в непромокаемом чехле, делал какие-то замеры и записывал результаты. Неподалеку жались друг к дружке несколько легковушек и шумный желтый генератор.
Взломав свежую полосу и отведя в сторону перфоратор, один из рабочих вдруг крикнул с иностранным акцентом:
– О боже! Гляньте-ка! – Взволнованный, он повернулся к бригадиру: – Уэсли! Ты только посмотри!
Услышав его крики, перекрывшие грохот оборудования, остановились и другие рабочие. Подойдя ближе, бригадир наклонился, посмотрел вниз и увидел нечто, показавшееся ему кистью скелета.
– Это что, какое-то животное? – спросил рабочий.
– Не знаю, – с сомнением сказал бригадир.
Сомнение относилось и к возрасту останков, которые вполне могли пролежать здесь десятки лет. Вот только на лапу животного это никак не походило. Разве что, может быть, на обезьянью. Нет, подумал Уэсли, скорее она все же человеческая. Склонившись к такому выводу, бригадир распорядился вскрыть дорожку в непосредственной близости от находки, но при этом сильно не углубляться.
Отколов еще несколько кусков черного асфальта, они обнажили уже целую руку с темными нитями сухожилий. Затем появилась грудная клетка и то, что не могло быть чем-то иным, кроме человеческого черепа.
– Ладно, хватит! – нервно распорядился бригадир. – На сегодня достаточно. Расходитесь по домам, а завтра с утра продолжим. Если, конечно, разрешат. Но всем быть к восьми.
Раздумывая, не следовало ли остановить работу раньше, бригадир отошел к фургону, открыл заднюю дверь, забрался в салон и, порывшись, вытащил кусок брезента. Прикрыв останки брезентом, он придавил его для верности камнями, а закончив, достал телефон и набрал номер босса, от которого получил четкие и ясные инструкции.
Поговорив с начальством, бригадир, как ему и было сказано, сразу же набрал 999 и, услышав голос оператора, попросил соединить его с полицией.
5
Четверг, 11 декабря
Дрожа от нервного возбуждения, Джейми Болл съехал на обочину автострады, остановился и снова набрал номер Логан. Сигнал пошел, но после шестого гудка ему ответила голосовая почта.
– Привет, это Логан Сомервиль. Я не могу сейчас принять ваш звонок…
Он дал отбой и тут же перезвонил. Ну пожалуйста, дорогая, пожалуйста, ответь. Логан, милая, пожалуйста, ответь! И снова шесть гудков и то же голосовое сообщение. Мимо, в считаных дюймах от его машины, окатив ее брызгами, прогромыхал грузовик. Джейми сморгнул слезы и закрыл глаза. Стекла очков затуманились. Может быть, позвонить смотрителю, Марку? Или соседу, у которого есть ключ от их квартиры?
Но он ведь слышал ее крик.
Значит, что-то случилось.
«Фольксваген» снова вздрогнул – рядом, в опасной близости, промчался еще один грузовик.
Джейми опять дал отбой и сразу набрал 999.
6
Четверг, 11 декабря
Час назад какой-то идиот произнес-таки слово на «Т». Как в театральном мире считается предосудительным упоминать название шекспировской пьесы «Макбет» – актеры и актрисы отзываются о ней как о той шотландской пьесе, – так и в мире полицейском предпочитают не говорить, что день выдался тихий. И верно – не прошло и нескольких минут, как с языка толстячка-констебля, завернувшего в отдел связи управления полиции потрепаться с супругой, работавшей здесь радиоконтролером, сорвалось запретное слово, и все пошло под откос. В трех разных местах внезапно произошли серьезные дорожные столкновения; в Брайтоне случилось вооруженное ограбление; на печально знаменитом скалистом обрыве Бичи-Хед объявился очередной кандидат в самоубийцы и, наконец, в Кроули пропал четырехлетний мальчик.
Расположенный в большом, открытой планировки зале на первом этаже современного здания, одного из нескольких, составляющих своего рода кампус управления полиции, отдел связи принимал срочные звонки в суссекскую полицию со всего графства. Здесь же находился и центр городской системы видеонаблюдения. Выше его по рангу стоял оперативный дежурный инспектор. Помимо прочего, этот инспектор имел право давать разрешение на использование огнестрельного оружия в спонтанных инцидентах и при проверке и преследовании автомобилей на территории графства.
В этот день оперативным дежурным был Энди Килл, высокий, плотного сложения пятидесятилетний мужчина, бывший чемпион Британии по парашютному спорту. Тридцать лет службы в полиции наложили печать цинизма на приятное лицо под редким пушком коротко подстриженных седеющих волос. В темных форменных брюках и черной рубашке с короткими рукавами, на которых выделялась вышитая белыми нитками надпись «полиция», с инспекторскими звездочками на погонах и висящей на синем шнурке идентификационной карточкой, он привлекал внимание нехарактерным для себя внушительным брюшком – результатом недавнего отказа от курения, компенсированного неконтролируемым обжорством.
Килл сидел в крохотной кабинке в задней части зала, за столом, заставленным компьютерными экранами и мониторами. Один показывал карту графства. Другой постоянно информировал его о текущих происшествиях. И третий, с сенсорным экраном, служил дежурному глазами и ушами в его собственном департаменте.
Настенные мониторы в дальнем углу комнаты отображали текущую статистику, тогда как на отдельный экран над столом поступали видео с четырехсот из пятисот камер наблюдения, установленных по всему графству. С помощью клавиатуры и тумблера Килл мог поворачивать и в течение секунд менять масштаб камер. Всего в отделе работало тридцать человек, в большинстве своем штатских – узнать которых можно было по нарукавным вышивкам «поддержка»[2] и синим, в отличие от черных у полицейских, рубашкам поло. В особо трудные моменты на обоих уровнях собирались едва ли не все сто человек.
Под камерами, за составленными рядами столами, сидели радиооператоры; каждый, как почти все в этом зале, с головной гарнитурой. Именно эти люди поддерживали связь с патрульными полицейскими. Большинство операторов могли при необходимости вывести на экран картинку с камер видеонаблюдения, находящихся в определенном районе. Вместе с ними сидели операторы экстренных вызовов. Каждый звонок по 999 сопровождался негромким гудком, так что в тех редких случаях, когда все «срочники» были заняты, их заменяли другие, имеющие соответствующую подготовку.
Эми Вуд, спокойная, добродушная и заботливая темноволосая женщина с двадцатилетним стажем работы в отделе связи, была одной из самых опытных в зале. Ей нравилось здесь прежде всего из-за непредсказуемости возникающих каждые десять минут ситуаций. За годы службы она познала простую истину: от сюрпризов не застрахован даже тот, кто думает, что уже повидал все на свете. В тихие дни Эми скучала и в душе радовалась, когда все срывалось под откос. Именно это и происходило в последний час! Она уже успела ответить на звонки от свидетелей нескольких происшествий, мужчины, чью подружку укусила соседская собака, неизвестного из Богнор-Реджис, у которого среди бела дня отобрали велосипед, и странно болтливого типа, определенно пребывавшего под кайфом и жаловавшегося на соседа через улицу, который постоянно его фотографирует.
Настоящим проклятием для Эми и ее коллег был неиссякаемый, круглосуточный поток звонков от всякого рода любителей позабавиться и людей с психическими отклонениями. Одна страдающая слабоумием старушка звонила в отдел по пятнадцать раз в день. Как свидетельствует статистика, двадцать процентов звонков на номер 999, требующих немедленного полицейского реагирования, делают люди с психическими отклонениями.
Один такой как раз и был сейчас на линии.
– Я покончу с собой, – хныкал какой-то парень.
Его истеричный голос почти терялся на фоне шумного ветра.
– Можешь сказать, где находишься?
Звонили с сотового, и на экране у Эми уже обозначилось положение телефонной вышки, принимающей и передающей его сигнал. Башня располагалась в Гастингсе, и звонивший мог находиться на любой из дюжины улочек.
– Не думаю, что вы в силах мне помочь, – продолжал парень. – Проблемы у меня в голове.
– Где ты? – спокойным и любезным тоном спросила Эми.
– На Риггер-Роуд, – ответил он и снова зарыдал. – Меня никто… никто не понимает…
Продолжая разговаривать, Эми впечатывала информацию в журнал происшествий и отстукивала инструкции для радиодиспетчера.
– Как тебя зовут?
Долгое молчание. Потом что-то похожее на Дэн.
– Тебя зовут Дэн?
– Нет, Бен.
Ее серьезно тревожил его тон. Завершая инструкции, Эми пометила их категорией «первая степень», что требовало незамедлительного реагирования и прибытия на место в течение пятнадцати минут.
– Что такого случилось на этой неделе, Бен? Что так тебя расстроило?
– Я… я просто никуда не вписываюсь. И даже маме не могу объяснить, что со мной не так. Я из Сенегала. Приехал, когда мне было десять. Здесь я не чувствую себя своим. Люди обращаются со мной иначе. У меня есть нож, и я сейчас перережу себе горло.
– Пожалуйста, Бен, оставайся на линии. Я направлю к тебе кого-нибудь и буду на связи, пока они не приедут.
На экране замигал позывной ближайшей к звонящему патрульной машины. Эми увидела на карте розовый значок полицейской машины, находившейся не более чем в полумиле от Риггер-Роуд. Машина вдруг передвинулась на два квартала ближе.
– Почему люди обращаются со мной не так, как с другими? – запричитал парень истерично. – Пожалуйста, помогите мне.
– Помощь уже близка, Бен. Я буду на связи, пока они не приедут к тебе. – Розовый символ на карте переместился на Риггер-Роуд. – Ты уже видишь полицейскую машину? Видишь полицейскую машину?
– М-м-м…
– Помашешь им рукой?
Эми услышала голоса, а потом на карте вспыхнуло сообщение: «Полицейские на месте». Она облегченно вздохнула.
Сделав свою работу, Эми дала отбой. В таких ситуациях всегда трудно решить, реальна угроза самоубийства или звонок – вопль отчаявшейся души, и ни она, ни кто-либо другой не стал бы выбирать ту или иную сторону. Неделю назад она приняла звонок от человека, заявившего, что он стоит с веревкой на шее и готов спрыгнуть в чердачный люк. Потом в дом вошла полиция, и Эми похолодела, услышав хрип и крики полицейских, требующих друг у друга нож.
Эми посмотрела на часы – 17.45. До середины двенадцатичасовой смены оставалось некоторое время, но она решила выпить чашечку кофе, а заодно выяснить, сколько еще человек заказали сегодня карри в местном ресторанчике индийской кухни, который быстро становился их столовой.
Однако прежде чем успела подняться и снять гарнитуру, телефон зазвонил снова.
– Полиция Суссекса, чем могу вам помочь? – заученно произнесла Эми, взглянув на экран, где появился номер телефона и приблизительное местоположение звонящего. Похоже, он находился в Кроули, неподалеку от аэропорта Гатуик, а точнее, судя по шуму проносящихся машин, на автостраде. Наверное, ДТП, подумала она, – большинство звонков с шоссе касались либо мусора на одной из полос, либо дорожного столкновения.
Как часто бывает в таких случаях, поначалу позвонивший молодой человек никак не мог подобрать нужные слова. На основании собственного многолетнего опыта Эми знала, что большинству факт звонка по 999 причиняет изрядное нервное потрясение, не говоря уже о том эффекте, который производит на них само происшествие. Половина звонящих в полицию пребывают в состоянии смятения, так называемого «красного тумана».
Голос молодого человека почти терялся в реве проносящихся машин.
– Я только что позвонил ей… понимаете… дело в том… я действительно беспокоюсь о моей невесте, – выдавил он наконец.
– Назовите, пожалуйста, ваше имя и номер телефона, – сказала Эми, хотя его номер уже был у нее перед глазами.
Он торопливо выпалил и то и другое.
– Мне кажется, у моей невесты неприятности. Я позвонил ей, когда она въезжала на подземную парковку под нашим домом. Она сказала, что там прячется кто-то и что ей страшно, а потом я услышал, как она закричала, и связь оборвалась.
– Вы пробовали позвонить ей еще?
– Да, да, пробовал. Пожалуйста, направьте туда кого-нибудь – я очень за нее беспокоюсь.
Опыт и чутье подсказывали Эми, что его тревога реальная, а случай потенциально серьезный.
– Назовите, пожалуйста, ваше имя.
– Джейми. Джейми Болл.
Несмотря на фоновый шум, говорил он теперь четче.
– Пожалуйста, адрес, ее имя, марка, модель и регистрационный номер автомобиля, – попросила Эми, продолжая печатать. – И коротко, как выглядит ваша невеста.
Он ответил на все ее вопросы и торопливо добавил:
– Пожалуйста, пожалуйста, пошлите туда кого-нибудь. И, если можно, побыстрее – там что-то не так.
Эми взглянула на свой экран, потом на карту. Поискала взглядом розовый значок. Нашла.
– Сэр, машина отправляется по названному адресу.
– Спасибо. Большое спасибо.
Она услышала, как дрогнул его голос.
– Пожалуйста, оставайтесь на линии. Сэр? Мистер Болл? Джейми. Меня зовут Эми.
– Извините. – Похоже, ему удалось взять себя в руки.
– Пожалуйста, дайте мне номер мобильного и домашнего телефона вашей невесты и регистрационный номер ее автомобиля.
Болл назвал оба номера телефона, но неожиданно сбился на номере машины.
– Начинается с GU10. Пожалуйста, попросите их поторопиться.
– У вас есть какие-либо предположения относительно того, кем может быть тот человек на подземной парковке? Раньше вы или ваша невеста видели там подозрительных личностей?
– Нет. Нет. Но там темно и нет никакой охраны. Несколько месяцев назад какие-то хулиганы разбили пару машин. Я еду сейчас туда, но буду не раньше чем через полчаса.
– Полицейский наряд прибудет на место через считайте минуты.
– Пожалуйста, убедитесь, что она в порядке. Пожалуйста. Я люблю ее. Пожалуйста, убедитесь, что она цела и невредима. Пожалуйста.
– Сэр, я дам выехавшим туда полицейским номер вашего сотового. Они свяжутся с вами.
– Я слышал, как она кричала. Господи, я слышал ее крик. Это ужасно. Они должны ей помочь.
Записав данные, Эми тут же отправила их флеш-сообщением оперативному дежурному Энди Киллу.
Который незамедлительно оповестил о случившемся дивизионного коммандера Брайтона и Хоува Нева Кемпа и дежурного центра кризисных ситуаций, старшего инспектора Джейсона Тингли, сообщив, что речь может идти о потенциальном похищении.
7
Четверг, 11 декабря
ПК Рейн[3], так в полиции называют – причем почти всерьез – эту погоду. Жулики и мошенники не любят мокнуть под дождем, так что, когда на Брайтон и Хоув обрушивается такой вот ливень, уровень преступности почти всегда соответственно падает.
Декабрьский вечер, шесть часов. Темно и холодно. Констебль Сьюзи Холидей вместе со своим неизменным напарником, констеблем Ричардом Крайком, известным как РВК и славящимся в среде блюстителей порядка фотографической памятью, ехали вдоль набережной Хоува в патрульном «форде-мондео». Справа остались идущие чередой террасные особняки, слева – пустынные лужайки с растянувшимися в ряд пляжными домиками. Еще дальше, за променадом с уличными фонарями, бушевал, взбивая пену, Пролив.
Смена близилась к концу, до пересменки, в семь вечера, оставалось меньше часа, и день выдался тихий. Они выезжали на небольшое дорожное происшествие – мотороллер столкнулся с фургоном, но, к счастью, никто не пострадал; заглянули в аптеку на Севен-Дайлс – какой-то мужчина свалился у входа, предположительно от передозировки; и, как случается едва ли не в каждую смену, побывали на месте очередной домашней разборки, завершившейся арестом сожителя-бойфренда. За последние восемнадцать месяцев женщина вызывала полицию уже в четвертый раз, и Сьюзи надеялась, хотя и не очень в это верила, что теперь та наконец выставит буяна за дверь. Трагедия многих жертв домашнего насилия в том, что со временем они падают духом, теряют уверенность и им уже недостает смелости избавиться от партнера или уйти самим – они попросту не верят, что способны наладить жизнь собственными силами.
