История княжеской Руси. От Киева до Москвы

В.Е. Шамбаров

История княжеской Руси. От Киева до Москвы

1. Залесская земля

Верховья Волги, Днепра, тихая спокойная Ока с ее лесными притоками… Этот край принято называть сердцем земли Русской. Но так было не всегда. В течение тысячелетий здешние места оставались глухим и далеким углом обитаемого мира. В незапамятных глубинах прошлого тут жили племена ариев, оставившие о себе память разве что в названиях речек. Арии растеклись по земле, завоевывая страны и континенты, и пришли другие народы. Самым древним из тех, кто известен нам по историческим источникам, были угры. Они тоже оставили нам на память имена рек – Угра в Тульской обл., Угреша и Угричка в Московской. Угров упоминали Геродот и еще ряд античных авторов, искажая названия, писали: йирки, урки, уроги. Археологи связывают с этим народом Дьяковскую культуру – по городищу-крепости Дьяково (ныне в черте Москвы). А славяне именовали угров берендеями, отсюда и царь Берендей русских сказок [105, 106, 108].

Во II в. до н. э. на юге начались жестокие войны. Погибла Скифия, одна за другой по степям хлынули войны сарматских народов. Некоторые угорские племена участвовали в этих переселениях и сражениях, двинулись на юг, в привольные лесостепные районы. А на север, в более спокойные места, отступали финны. Здешних угров они вытеснили на восток, в Приуралье. На Оке обосновалось племя мурома, по соседству мещера, междуречье Оки и Волги заняло многочисленное племя меря, у Белого озера поселилась весь, у Финского залива ижора, нарова, чудь. От воинственных южных соседей отступили и племена балтов, расселились полосой от Западной Двины через верховья Днепра к верховьям Оки.

В IV в. в Причерноморье возникла обширная империя готов. Их король Германарих совершал завоевательные походы в разных направлениях, в том числе на север. Среди народов, которые он обложил данью, были и мордва, меряне, весь, чудь. Но империя была непрочной, в 371 г. ее разгромили гунны, и держава распалась. А в VI в. в Паннонии образовался могущественный и хищный Аварский каганат. Он сокрушил славянскую Антию, подверг ее земли жуткому опустошению, поработил соседние народы, и в начале VII в. произошли новые масштабные переселения.

Племя словен и часть русов отправились на север, остановились возле озера Ильмень и Ладоги, заключив союз с местными финнами, наровой и ижорой. На север ушли и кривичи, жившие в верховьях Немана. На Двине их остановили балты, и они осели по р. Полоте. Но со временем в жестокой войне славяне одолели балтов. Те, кто остался на Полоте, стали полочанами, а кривичи прорвались к Псковскому озеру и верховьям Днепра. От аваров изрядно досталось и ляхам. От них отделились две партии и двинулись на восток. Одна обосновалась в Среднем Поднепровье, радимичи. Вторая, вятичи, добралась до Десны. Они тоже сражались с балтами. Археология показывает, что крепости на территории Брянской и Тульской областей брались штурмом, после чего балтскую культуру сменила славянская [19]. Разгромив противника, вятичи стали продвигаться на Оку. А балтское племя галиндов отошло в леса, поселилось по р. Протве.

Северный край лежал далеко от центров тогдашней мировой политики, но он был богатым. В лесах в изобилии водились пушные звери, а меха высоко ценились на рынках Средиземноморья, Византии, Востока. В лесах было много пчел. А воск был ценнейшим товаром, восковые свечи стоили дорого, их могли себе позволить только очень состоятельные люди и храмы. Северные реки служили важными дорогами, связывали между собой Балтийское, Каспийское, Черное моря. Этими путями пользовались еще скифы. Пользовались и болгары, основавшие в VII в. ханство на Средней Волге и Каме. Ими стали пользоваться и славяне. Словене и кривичи установили дружеские отношения с финскими народами, ездили к ним скупать пушнину, мед, воск, проложили на Волгу постоянные дороги. Финны, в свою очередь, ездили торговать в Ладогу, Псков, Смоленск, перенимали славянскую культуру. У них появились свои города, у веси – Белоозеро, у мерян – Ростов, у муромы – Муром.

Хотя богатства и торговые пути интересовали не только друзей. В конце VIII в. Ладогу захватили скандинавские викинги. Отсюда они начали совершать экспедиции в глубь материка. Вслед за словенами покорили кривичей, чудь, весь, мерян. Но эти племена восстали под предводительством князя Гостомысла, изгнали захватчиков, а чтобы на будущее противостоять врагам, объединились [39]. Образовалось большое и сильное государство, Русский каганат. А в IX в. с низовий Волги развернулась экспансия иудейского Хазарского каганата. На юге он подчинил славянские княжества северян, полян, радимичей. Продвигаясь на север, шаг за шагом подмял и обложил данью буртасов, мордву, черемисов, мурому, вятичей. Русский каганат был ему не по зубам, но около 844 г. умер князь Гостомысл, и его держава распалась в междоусобицах. Хазары этим не преминули воспользоваться, покорили мерян. Граница их владений дошла до верховий Волги.

Положение изменилось через два десятилетия. Словене, кривичи, чудь и весь снова решили объединиться, призвали от прибалтийских славян-ободритов князя Рюрика, внука Гостомысла по дочерней линии [39, 94, 106]. Между 862 и 864 гг. он провел успешную войну с хазарами, в состав Руси перешло междуречье Волги и Оки, племена меря и мурома, в Ростове и Муроме появились княжеские наместники. Рюрик начал «грады ставити» – опорные пункты своей администрации, таможенные и пограничные заставы. По Волге пошла оживленная торговля. С Балтики через Ладогу ехали купцы в Волжскую Болгарию, в хазарский Итиль. Сюда начали переселяться кривичи, строили деревни по соседству с мерянами, и никаких конфликтов это не вызывало. Свободной земли хватало, а места были выгодными: тем же проезжим купцам нужны были хлеб, мясо, рыба, пиво. Если балтийские варяги везли на продажу невольников, то и для них требовалось покупать продукты у местного населения.

Жители Ростова участвовали в войнах Вещего Олега, в его походе на Константинополь, привезли домой богатые трофеи [12]. По Волге войска русичей стали ходить через Хазарию на Каспий. Но в 912 г. Олег умер. Улучив момент, хазарский царь Вениамин вероломно вырезал нашу армию, возвращавшуюся из Закавказья, и Русь опять развалилась в межплеменных драках. А Хазария возобновила наступление, захватила Волжскую Болгарию, восстановила свое владычество над муромой и мерянами, каганат раскинул щупальца до стран приуральской югры, до Белоозера, области племени весь [35]. Только в 965 г. великий князь Святослав Игоревич нанес Хазарии смертельный удар. Вятичи и мурома, с которых каганат драл тяжелую дань, охотно заключили союз с князем, пропустили его войско по Оке, хазарское войско было разгромлено, огромный Итиль, город роскоши, денег, страданий и слез порабощенных людей, разрушен до основания.

Однако вятичи, освободившись от хазар, не желали повиноваться и киевским князьям. Узнав, что Святослав выступил на Дунайскую Болгарию, они восстали. Князь таких шуток терпеть не стал. Сразу повернул войско в противоположном направлении, вятичей разбил и наложил на них дань. Не хотите служить Руси по-хорошему, извольте платить. Хотя он сохранил побежденным их обычаи, внутреннее самоуправление, племенных князей и старейшин. Меряне, мещеряки и мурома повели себя иначе. Они уже успели побывать и под властью русских князей, и под властью хазар, поэтому выбор сделали однозначный, и в состав Руси вернулись безоговорочно.

На Балканах Святослав Игоревич одолел болгар, потряс Византийскую империю. Но удержаться на Дунае он не сумел. Греки натравливали на Русь своих союзников, печенегов, подстрекали против Святослава подчинившихся ему властителей Болгарии Бориса II и Романа, объявляли их своими «друзьями», обещали женить на родственницах императора. Но это были лишь обычные византийские хитрости. В 971 г. внезапным вторжением греки раздавили Болгарию, осадили русичей в Доростоле. После кровопролитных боев Святослав согласился уйти с Балкан, за это византийцы обязались платить ему дань, признали русскими владениями отнятые у Хазарии Керчь и Тамань [27].

Впрочем, император Цимисхий и глава греческого дипломатического ведомства епископ Феофил нашли более радикальное средство избавиться от могущественного соседа. Феофил вел переговоры о мире с княжеским воеводой Свенельдом, потом лично отправился к печенегам, предупредил их, что Святослав пойдет по Днепру с поредевшей дружиной и огромной добычей. Правда, князь отправил Свенельда в Киев сухим путем, чтобы он организовал подмогу и встречу. Но воевода предал его. Захватил под свое влияние 10—11-летнего княжича Ярополка Святославича, сговорился со столичными боярами. Святослав и его воины, не в силах пробиться через полчища печенегов, зимовали в пустынном Белобережье в устье Днепра, голодали, умирали от болезней – помощь из Киева к ним так и не пришла. По весне, обессиленные и измученные, они попытались прорваться и у днепровских порогов попали в засаду, князь со своей дружиной сложили головы в неравном бою.

Фактическим правителем при малолетнем Ярополке стал Свенельд. Но для государства это обернулось очередным распадом. Узурпатора не признали древляне, у которых княжил еще один мальчик, Олег. Не признал Новгород, где княжил мальчик Владимир с воспитателем-дядькой Добрыней. Вятичи и радимичи просто отпали от Руси. А на земли муромлян и мерян нацелилась Волжская Болгария. Она считала себя преемницей погибшей Хазарии, высылала военные экспедиции, заставляла жителей Верхней Волги и Оки принимать свое подданство, набирала пленных для продажи в мусульманские страны.

Главный выигрыш от переворота в Киеве получила Византия. Она смогла забыть о выплатах обещанной дани, не опасаться Русской державы и не считаться с ней. Греки без помех завершили завоевание Восточной Болгарии, превратив ее в свою провинцию. Царь Борис II униженно прошел в триумфальном шествии по Константинополю, сложил с себя царские регалии и был оставлен второразрядным придворным, его брата Романа издевательски оскопили [100]. Греки постарались лишить Русь и выхода к морю. Вопреки договору со Святославом, признавшим «Боспор Киммерийский» владением Киева, позволили иудейским купцам возродить в Керчи и на Тамани осколок Хазарского каганата.

Византия стала опорой и для Свенельда с Ярополком. При ее поддержке Ярополк заключил союз с печенегами, убийцами своего отца. Свенельд позаботился упрочить отношения с Константинополем. Когда князь подрос, женил его на неизвестно откуда появившейся гречанке, якобы пленной монахине. При ней в княжеском дворце появились византийские священники – разумеется, не случайные люди. В 977 г. разразилась гражданская война. Свенельд нанес сокрушительное поражение древлянам, 15-летний Олег Святославович погиб. Юный Владимир с Добрыней вынуждены были бежать за море к варягам. Но новгородцы не оставили их, снабдили деньгами, поддерживали связь. А правление Свенельда и прочих бояр-временщиков очень быстро допекло народ. В 979 г. Владимир и Добрыня с небольшим отрядом вернулись в Новгород, и на их сторону сразу же перешла вся Северо-Западная Русь – словене, кривичи, чудь.

Киевские правители заключили союз с Полоцком. Он успел обособиться от Руси, там утвердилась самостоятельная варяжская династия неизвестного происхождения. За Ярополка сосватали дочь полоцкого князя Рогволда Рогнеду. Владимир попытался разрушить этот альянс, тоже посватался к Рогнеде, но получил не просто отказ, а страшное оскорбление, его обозвали «робичичем», сыном рабыни. Ставилось под сомнение его происхождение от Святослава – мало ли кто попользовался матерью-невольницей? Ответ был быстрым и красноречивым. Владимир с войском мгновенно оказался у стен Полоцка и взял его штурмом. По совету Добрыни князь овладел Рогнедой на глазах отца и братьев и велел их казнить.

Хотя все это четко вписывалось в рамки языческой морали. Подобное оскорбление можно было смыть только кровью. А Рогнеда отнюдь не считалась поруганной и обесчещенной. По тогдашним понятиям Владимир всего лишь добился своего – сделал ее своей женой, пусть и против ее воли [30]. Народ его поведение ничуть не осудил, популярность князя только возросла. На Киев с ним выступило многочисленное ополчение славянских и финских племен. Северяне и поляне без боя пропускали Владимира мимо своих крепостей. Ярополка же не поддержал никто. Он не надеялся даже на столичных жителей. Не рискнул выйти в поле, заперся в городе, а потом удрал. Киевляне и впрямь не выказали ни малейшего желания сражаться за него, как только князь исчез, открыли ворота.

Ярополк некоторое время отсиживался в крепости Родне. Единственным верным его подручным оказался вообще не русич, а приблудный Варяжко. Князю и бежать-то было некуда. Ни к древлянам, ни к северянам, ни к полянам – а только, как советовал Варяжко, к печенегам, навести на собственную страну кочевников. Но другие советники во главе с боярином Блудом уже поняли, что песенка князя спета, уговорили его сдаться, и он был убит наемными варягами. Кстати, и это полностью соответствовало нормам русского обычного права. За смерть родственника следовало мстить смертью – какая же еще кара могла быть для Ярополка, отцеубийцы и братоубийцы, пусть даже действовавшего под влиянием Свенельда?

Утвердившись в Киеве, Владимир заново принялся собирать рассыпавшуюся Русскую державу. Воспользоваться смутами на Руси попытался польский король Мешко I, захватил прикарпатские города – их называли Червенскими или Червонной Русью. Великий князь сразу же всыпал полякам и вернул утраченное. Два года ему пришлось вести изнурительную войну с вятичами, осаждать и брать их лесные крепости, пока они все-таки не признали подданство. Государь совершил поход и на запад, смирил нападавших на Русь ятвягов, куров, ливов, эстов, заставил их платить дань. Привел к повиновению радимичей. А в 984 г. с большой армией, конными дружинами и пехотой на ладьях, двинулся против волжских болгар. Сражения развернулись на Оке и Волге, победа осталась за Владимиром. На земли самой Болгарии он не претендовал, но потребовал, чтобы соседи больше не совались в чужие владения.

Так будущая сердцевина России окончательно вошла в состав Руси. Впрочем, только будущая. В Х в. это была далекая окраина. Ее и Русью-то никто не называл. Под «Русской землей» понимали Поднепровье, Волынь, Новгород [12]. А здешний край называли Залесской землей, укрытой от Руси за далекими лесами. И сама эта земля представляла собой сплошное лесное море. На возвышенностях – вековые боры и дубравы, перекрытые непролазными завалами буреломов. В низинах – глухомань бескрайних болот. А среди них – разбросанные там и тут мерянские деревеньки с жилищами-полуземлянками. Лишь в одном месте в глубинах чащоб раскинулось открытое пространство, Суздальское ополье с плодороднейшей черноземной почвой. Как раз его и осваивали славянские землепашцы.

Но Залесские дебри не были непроходимыми. Сквозь них, обходя буреломы и гиблые топи, струились тропинки, знакомые местным жителям. Струились и реки с речушками. Они были куда более полноводными, чем теперь. Чистыми, глубокими, наполненными прозрачной свежестью лесных родников. Реки готовы были накормить любого, кто не поленится, щедрыми уловами рыбы. В половодья расширяли свои берега роскошными заливными лугами, приглашая пасти скот. Реки переплетались, сходились между собой, сращиваясь системами волоков, зимой несли на себе быстрые сани, летом лодки. Главная из этих дорог прорезала Залесский край как раз посерединке, по р. Клязьме.

Спускаясь по ней, можно было попасть в Оку, а оттуда в Волгу. Поднявшись по притоку Клязьмы Нерли, через волок перетаскивали лодки в другую Нерль, она тоже вела к Волге, и значительно сокращалось расстояние, которое путешественник проделал бы, огибая Волгой всю Залесскую землю. Да и плавание было более безопасным, чем по великой реке – буря не потопит, в любой момент не трудно пристать к берегу. Если же подняться к верховьям Клязьмы, оттуда вел волок в Яузу и Москву-реку. А от верховий Москвы-реки через притоки – на Днепр, в район Смоленска.

На столь важной дороге издавна возникали торговые поселения. На месте г. Владимира найдены монеты VII–VIII вв.[12] Существовала и Москва, хотя она еще не упоминалась ни в одном письменном источнике и неизвестно, как она называлась. Но под слоем построек Юрия Долгорукого археологами вскрыт более древний город с крепостными стенами, благоустроенными деревянными мостовыми, а одна из площадей была вымощена совершенно необычным образом, бычьими черепами. Здесь найдены монеты эпохи Рюрика, 862 и 866 г. [49] В крепости жили чиновники, воины, собирали дань с мерян, но и оберегали их от воинственных вятичей, галиндов, болгар, хазар. Контролировали и торговый путь. Волок между Клязьмой и Яузой не зря получил название Мытищинского – тут располагалась таможня, собирали мыт, пошлину. Очень удобно: купцы разгружали лодки, чтобы перетащить в другую реку, тут-то можно было пересчитать у них товары и взять нужную сумму.

2. Св. Владимир Креститель

Владимир завершил дело своих предшественников – Рюрика, Вещего Олега, деда Игоря, бабки св. Ольги, отца Святослава. Под его рукой собралась Русская держава от Карпатских гор до северной тайги, от Балтики до мусульманской Волжской Болгарии. Эта держава была своеобразной, с самобытными традициями, древней культурой. Объединяющим государственным началом являлась власть великого князя. Он командовал войском, возглавлял правительство, был высшей судебной инстанцией. Существовали и законы. Они еще не фиксировались письменно, вырабатывались на основе обычаев, но обычное право было не менее прочным, чем, например, продажная византийская юриспруденция или запутанная римская, внедрявшаяся в Западной Европе. Как мы уже видели, некоторые из обычаев того времени могли показаться нынешнему человеку дикими и шокирующими. Но мораль язычников в Х в. была совершенно иной, не похожей на нашу с вами. Для тогдашних людей подобные традиции представлялись вполне естественными, само собой разумеющимися. Впрочем, великий князь мог корректировать законы, если сочтет это необходимым.

Его опорой, основой аппарата управления, а одновременно и войска, была дружина. Она разделялась на старшую и младшую. Старшую составляли бояре, помощники и советники государя, на войне они командовали отрядами, в мирное время занимали высокие административные посты. В младшей служили гриди или отроки – профессиональные воины, исполнители отдельных поручений, их определяли и на низшие должности в администрации. Дружины русских князей насчитывали от нескольких сотен до нескольких тысяч бойцов, но и бояре содержали собственные дружины [33].

Русь была далеко не монолитной. Исторически она сформировалась из двух десятков славянских и финских племен: поляне, древляне, северяне, словене, кривичи, уличи, тиверцы, волыняне, полочане, дреговичи, радимичи, вятичи, нарова, ижора, весь, водь, чудь, меряне, муромляне, мещеряки… Они имели разное происхождение, присоединялись к Руси в разное время, кто-то добровольно, кто-то в результате войн. Многие из этих племен прежде были независимыми княжествами, дружили или враждовали между собой. Отличались их обычаи, религиозные верования и обряды.

Племенные области в едином государстве сохранились, но стали обозначаться по городам. Вообще городов на Руси было много, только по письменным источникам насчитывают более 200. Норманны называли нашу страну «Гардарика» – «страна городов» (во всех скандинавских странах вместе взятых насчитывалось лишь 7 городов). Но русская терминология была несколько иной. Собственно «городом» считалась только «столица» области, остальные города числились в ее подчинении и именовались «пригородами». Для управления областью великий князь назначал своих наместников или посадников. Некоторые из бояр и воинов оседали в местах службы, обзаводились хозяйствами, семьями. Они смешивались с племенной верхушкой, и складывалась городская знать. Например, мерянские старейшины и вожди с добавкой русичей образовали ростовское боярство, верхушка племени северян – черниговское, словен и наровы – новгородское.

Города и пригороды были центрами ремесла, торговли. Для решения важнейших вопросов созывалось вече. Но представлять его общим сборищем всех горожан совершенно неверно. Археологи обнаружили вечевую площадь в Новгороде, на ней никак не могло вместиться более 400–500 человек [72]. Это были те же местные бояре, верхушка. Простые горожане участвовали в собраниях более низкого ранга, по концам, улицам, выбирали местное управление: старост, сотских. А бояре из своей среды избирали тысяцкого. Он ведал городским хозяйством, финансами. На войну город выставлял полк под командой тысяцкого. Городских воинов, в основном пеших, называли ратниками.

Административными центрами в сельской местности являлись погосты, введенные св. Ольгой. Туда назначались чиновники-тиуны с несколькими воинами или слугами. Они разбирали мелкие судебные дела и тяжбы, расследовали преступления, представляя виновных на суд наместника или князя. Население прилежащих деревень сдавало тиунам установленные подати. Здесь устраивались и ярмарки, приезжали купцы скупать у земледельцев излишки продукции. Хотя такая система действовала не везде. Тиверцами и уличами по-прежнему управляли их племенные князья. Значительную автономию сохранили вятичи. К ним княжеская администрация не назначалась, племя само собирало и платило государю дань. Не было погостов и в Залесской земле. Тут наместник по старинке ездил в полюдья – лично объезжал села, творил суд, решал накопившиеся проблемы и получал от населения подати.

Большинство простолюдинов-смердов – земледельцев, рыбаков, охотников, бортников, были свободными. Подати, которые они сдавали, распределялись на содержание местного управления и в государственную казну. Были и личные княжеские владения или выделенные за службу боярам, дружинникам. Доходы от этих владений целиком шли хозяину. На Руси, как и во всем мире той эпохи, существовало рабство. Полными или «обельными» холопами становились пленные, несостоятельные должники, осужденные преступники, потомки невольников. Становились и люди, добровольно передававшиеся или продававшиеся в холопы, вступавшие в брак с рабами. Но холопами считались и люди, занимавшие важное место в обществе: княжеские и боярские ключники (управляющие хозяйством), боярские тиуны – старосты и чиновники. Закупы переходили в кабалу на время, отрабатывали полученную сумму. Рядовичи нанимались в услужение на тех или иных условиях, определенных договором.

Денежное обращение на Руси было ограниченным, драгоценных металлов не хватало, и подати собирались натурой. Поэтому жизненно важной была задача открыть выход к Черному морю. Здесь совпадали интересы великого князя, бояр, городов, купцов – продать зерно, меха, кожи, воск, обратить их в звонкую монету или необходимые товары. А главным рынком сбыта являлась Византия. За выход к морю и право торговать в империи боролись еще Вещий Олег, Игорь, Святослав. Но греки относились к подобным устремлениям крайне болезненно. Натравливали печенегов, перекрывавших пути по Днепру и Южному Бугу, заключали союзы с хазарами. Русичи выступали главными конкурентами византийцев. Если же удавалось отрезать их от моря, херсонесские купцы скупали те же товары в самом Киеве. Деваться-то некуда, все равно испортятся, приходилось отдавать за гроши. Да и печенеги, разграбив русские караваны, по-дешевке сбывали добычу в Херсонес. Кроме того, дорога к морю выводила Русь на большую политическую арену. Греческие берега открывались для ударов княжеских флотилий, значит, с Киевом требовалось считаться, строить политику с оглядкой на его интересы.

Эту задачу Владимир Святославович тоже решил. В 985–986 гг. он совершил поход на Тамань, раздавил оживший было осколок Хазарии [16]. Город Таматарха стал русской Тмутараканью, Самкерц (Керчь) – Корчевом. Византия в данное время как раз вела войны с Германией и правителем Западной Болгарии Самуилом. Владимир заключил с ними союзы, оказал Самуилу военную помощь, совместными усилиями греков наголову разгромили при Сардике (Средце) [100]. Но великий князь, в отличие от своего отца, не намеревался расширять свою державу на Балканы. Он уже получил все, что требовалось Руси. Оставалось лишь закрепить успехи и добиться, чтобы Византия признала их, перешла на другой уровень отношений. Чтобы высокомерные греки, традиционно презиравшие русских «варваров», приучились смотреть на них как на великую и уважаемую державу.

К этому времени относится и «выбор веры». Точнее, легенда о выборе веры. Летописный рассказ, как мусульманские, иудейские, латинские и греческие проповедники, склоняли князя к своим религиям и доказывали, чем они лучше других – «бродячий сюжет», он встречается в преданиях многих народов. На самом деле, никакого «выбора веры» не было и не могло быть. Вера – не товар. Ее не выбирают, как на базаре, торгуясь и прицениваясь, какая лучше и выгоднее. Она всегда одна. Ее принимают не расчетами, а душой. Владимира водила в православный храм еще его бабушка, св. Ольга. В его правление христианство на Руси распространялось все шире, церкви появились не только в Киеве, но и в Новгороде. Автор, ближайший по времени к Владимиру, митрополит Иларион, писал о великом князе: «Не видел ты апостола, пришедшего в землю твою», не видел чудес, совершаемых именем Иисуса Христа, «Без всех сих притече ко Христу, токмо от благого смысла и разумения». Без миссионеров, уговоров, своей волей. «Сошло на него посещение Вышнего» [85].