Греческая рапсодия

Перед глазами вдруг предстала Виктория, её тетя, сестра отца. Последние дни жизни молодой женщины, умирающей от рака – мучительные, горькие, тягостные – окончились в их доме. Мама ухаживала за ней, делая всё, не по предписанию врачей, – их рекомендации уже были бесполезны, – а по велению сердца. Вика этого заслуживала, добрее человека она не встречала…

Воспоминания о смерти тёти вызвали у Деи слёзы. Неужели генетическая предрасположенность? А что если – да, ведь это действительно конец… От этих мыслей стало плохо. Противная внутренняя дрожь растеклась внутри, проступив на коже холодным потом… Она нажала на кнопку вызова. Появилась Рита. Её внимательный взгляд уловил состояние больной.

– Медея, нельзя волноваться, ты же знаешь… Что случилось?… Вот к тебе родные пришли…

– Мама, сядь поближе, – Дея проглотила подступивший к горлу ком и указала на стул рядом, – хочу спросить, чем болела Вика, я помню смутно…

– Успокойся, доченька, что ты её вспомнила, давно это было… – Янис переводил тревожный взгляд с жены на тёщу, не понимая о чем речь.

– Она ведь тоже от рака умерла, моя тётя? Дея смотрела на мать не мигая.

– Почему тоже. Больше никто не умирал…

– Но Вика! – от напряжения Дея покраснела.

– Успокойся, к тебе это не имеет отношения, у тебя нет онкологии, – Жанна говорила тихо, но уверенно.

– Почему ты так уверена? – Дея напряженно всматривалась в мать.

– У тебя отличные врачи, я им верю…

– Врачи могут ошибиться… могут скрыть…

– Хватит, довольно себя травить, Дея, давай сменим тему, – не выдержал до сих пор молчавший Янис.

Наклонившись к жене, привлёк, поцеловал в щёчку, – Не надо вспоминать плохое…

Пока он что-то нашептывал ей на ушко, Жанна тихо вышла в коридор. Она села у открытого окна, вдохнула свежего воздуха. Ныло сердце… Достав из сумочки таблетки валерьяны, забросила парочку в рот. Сказывалось волнение последних дней. Возраст не тот, здоровье не то… Вздохнула, провела рукой по коротко стриженным волосам, словно пыталась привести в порядок спутанные мысли.

Что делать? – В который раз она спрашивала себя. Что она может сделать, чтобы помочь дочери преодолеть болезнь? И возможно ли это? Она ни в чем не уверена- ни в диагнозе, ни в Дее, ни в самой себе… А если болезнь наследственная, неужели её девочка обречена! Ужас, ужас! С ума можно сойти!

Муж звонил каждый день. Жанна в разговоре с ним старалась найти нужные слова, увиливая от прямых ответов о состоянии дочери. У него тоже со здоровьем не очень… Она надеялась, что ещё всё обойдется и Дея поправится, зачем раньше времени причинять страдания.

Дмитрий Иванович с выходом на пенсию наконец-то мог осуществить свою давнюю мечту. Он родился в Цалке, а Цалкский район – единственное в Грузии греческое административно-территориальное образование.

Подвергаясь в течение столетий религиозному и национальному притеснению, часть греков, проживающих в северо-восточных вилайетах Османской империи вынужденно отказывались от родного языка и приняли анатолийское наречие турецкого.

Но во все времена турецкий язык осознавался этими людьми как чужой, навязанный. Не владея греческим, они всё-таки признавали его родным, ввиду обострённого этнического самосознания и исторической ностальгии.

Вплоть до девятнадцатого века греки массово переселялись, оседая в грузинских сёлах. Отсюда тот странный факт, что практически все сёла Цалкинского района имеют турецкие названия.

Потомки людей, спасшихся от уничтожения, проживали в Цалке, расположенной в южной части Восточной Грузии на высокогорье, в Цалкинской долине и на Триалетском плато.

Под конец советского периода Цалкский район считался одним из самых продуктивных сельскохозяйственных районов Грузии, с высоким уровнем жизни. На плодородной почве люди работали охотно, самоотверженно, красиво. Результатами своего труда снабжали всю республику, развозя богатый урожай в большие города.

Греки говорили на турецком и русском языках – эдакое турко-русское двуязычие. На преобразованном, видоизменённом турецком, в котором большая часть заимствования из греческого, говорили между собой, но оказываясь в высоких сферах общались на русском. Особенно образованные люди. К достижениям мировой культуры, в том числе и к древнегреческой, греки района приобщались через русский язык. Этот процесс был обоюдным – знание языка позволяло цалкинцам поступать в высшие учебные заведения советских республик, а окончив их, естественно, общаться на русском.

О греках, прославивших свой народ и край, которые добились почёта и уважения, давно замыслил писать Дмитрий Иванович. Предстояла большая работа по сбору материала, но его не останавливали трудности, напротив, он с энтузиазмом принялся за дело. Начал изучать греческий язык. И не только он. Советский диктат постепенно смягчался, и у людей появилась надежда на свободное передвижение, и чем чёрт не шутит, возможное возвращение на историческую родину.

Жанна сразу поддержала его начинания, и вызвалась править рукописные тексты мужа и редактировать первую книгу. Для филолога работа интересная, да и мужу помощь.

Дмитрий Иванович помощью жены не ограничился. Когда он работал, вокруг всё должно кипеть. Подключил детей, друзей, соседей… Отказаться невозможно. Помогали. Кто- с удовольствием, кто – без. Он не церемонился и не считался с чьим бы то ни было желанием, загружая всех работой.

Свои требования приправлял шутками-прибаутками, сглаживая недовольство от плохо выполненной работы весёлыми историями, но дело продвигал. Расскажет парочку анекдотов, а после, стерев с лица улыбку, серьёзным тоном укажет на недоделки: «Исправь, тебе не идёт небрежность»…

«Такой человек, – вздохнула Жанна, – неуёмный… Добивается своего при любых обстоятельствах». Её мысли прервал Янис. Сообщил, что Дея уснула, и можно ехать. Они покинули больницу в молчании, но оба думали об одном и том же.

Глава шестая

Вечерело. Подсвеченные строения «падали» в тихие воды залива Термиакос и качались там убаюкиваемые лёгкой рябью, отражаясь косыми геометрическими фигурами в убранстве золотистых бликов.

Жанна любовалась Салониками из окна серебристого Mercedes-а, плавно катящим колёса по набережной. Ещё со времён Византийской империи, несмотря на длительное турецкое иго, в городе сохранилось огромное количество христианских храмов и монастырей.

Промелькнула Белая Башня – главная достопримечательность, поманил сокровищами истории знаменитый Археологический музей с уникальной экспозицией гробницы царя Македонии Филиппа Второго и экспонатами двухтысячелетней давности.

Кроме всего, ей хорошо известно, что из этого города вышли святые миссионеры Кирилл и Мефодий, неся славянам Балкан христианскую веру и греко-византийскую культуру, создав на основе греческого славянский алфавит, который используется по сей день.

Когда-то в далёкой молодости на ниве просвещения, на школьных уроках обучая детей азбуке, она и мечтать не могла о том, что каким-то образом окажется на священной земле. Советский режим не допускал вольности передвижений для своих граждан. Не то, что сейчас – гуляй не хочу, было бы желание и финансовые возможности.

Европа гуляла. Она не знала запретов, и вовсю пользовалась демократией. Город кишел туристами. Уличные кафе, рестораны, площади и улицы бурлили радостью вечерней жизни, не обременённой заботами; витрины сверкали под светом фонарей и собственной подсветки; песни гремели, перекрывая мелодиями одна другую; потоки людей дефилировали в противоположных направлениях, и среди них ни одного грустного лица, подавленного взгляда… Казалось, человечество совершает древний обряд, выплёскивая накопившуюся за трудовой день усталость…

В этом вселенском веселье Жанна особенно остро чувствовала обиду и боль за дочь. Она молчала, угнетённая, задавленная мрачными мыслями, и, чтобы как-то изменить тягостную обстановку, Янис предложил тёще выйти на площади Аристотеля попить кофе.

Они вошли в одно из кафе, уютное и не шумное, исключительно по той причине, что его посетителями были солидные взрослые люди. Тут же принесли большой запотевший графин с холодной водой. Эта греческая традиция ставить на столик графин с водой независимо от заказа, восхитила Жанну ещё в первый приезд в Грецию. Она с жадностью выпила ледяной воды и огляделась.

Рассматривая посетителей кафе и смакуя вкус ароматного «эллинико», поданный в медных подстаканниках на медных блюдечках, чтобы кофе остывал медленнее, Жанна расслабилась. Греки знают толк во всём, что касается еды и питья… Янис говорил по мобильнику с братьями. Сначала он позвонил Киру, успокоив его, что у Медеи всё идет, как должно, затем позвонил в Касторью Алексу, который с нетерпением ждал известий.

Ждала известий и его жена Афина; обе женщины были очень близки. Жизнь в общем доме в Тбилиси и совместная забота о родных сделала их подругами. Да и в Касторьи они почти не разлучались, помогая мужьям налаживать семейный бизнес, выступая в роли то секретарей, то консультантов.

Мужская хватка необходима в таком деле, но женская интуиция на определённых этапах работы оказывалась важнее деловых качеств.

Нередко жены подсказывали мужьям правильность подбора соответствующего товара, тем более, что товар, то есть шубы – одежда женская, поэтому присутствие Медеи и Афины в бизнесе стало необходимым, ценным, порой незаменимым..

– Скажи, что мы ждем её возвращения домой, – кричала Афина в трубку, – пусть ни о чем не думает, пусть выздоравливает… – вибрирующий чересчур громкий голос доходил и до Жанны.

Разумеется, Алекс стоял рядом и согласно кивал в такт словам жены. Янис прекрасно знал, что они переживают за Дею. Их простые, искренние пожелания подбадривали, успокаивали… Да и на кого он мог опереться, если не на родных. Его боль – их боль.

– Обязательно передам, берегите себя. Как там мои сыновья?

– Всё хорошо, Ян, не волнуйся. Дети с нами…

– Спасибо, Афина, передай трубку Алексу.

Братья говорили о делах, а Жанна вспоминала дни, когда она с мужем провожала семью дочери в Грецию. Сколько тогда возникало вопросов… Но дорогу осилит идущий. Это она хорошо знала из своего опыта. И опыт помогал отвечать на поступающие вопросы сообразно сделанным шагам. У молодых один лозунг – жить сегодняшним днём. С экранов телевизоров, из модных журналов детям внушают эту мысль, словно мантру. Чушь, одни слова… Забыть своё прошлое для неё – значит отказаться от части жизни. Это невозможно. Человеческая память работает таким образом, что всё хорошее и плохое откладывается в ней и никакими заклинаниями, советами, пожеланиями её не зачеркнуть. Главное не впадать в крайность и не сюсюкаться с прошлым.

Она любила свою молодость, но вернуть её невозможно, и сравнивать прошедшую жизнь с настоящей глупо. Всему свое время. Молодость с её энергией, силой, красотой – пройденный для неё этап. Но оставивший глубокий след на внешности и характере. В глубине личного мироздания она хранила облик молодой, романтичной особы, какой помнят её ровесники, и какой она ощущала себя. Этот яркий сильный образ сопровождал уже пожилую женщину и придавал ей уверенность.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.