Спасибо, что ты есть

– Я выживу, – резюмировала она.

Лекс присел на крыльцо и закурил, Марина привалилась к его плечу.

– Ты много куришь, – заметил Жером.

– Не всегда, – пожал плечами Лекс, – в основном вечером и ночью и не каждый день.

– А ты не хотел бы бросить?

– Нет, оно мне не мешает, я не понимаю этих сверхценных идей о том, что все обязаны хотеть бросить курить.

– Может, ты другим мешаешь этим?

– Каким образом? – усмехнулся Лекс, – Ты далеко, не ври, ветер в другую сторону, до тебя не долетает. Завидуй молча.

– С тобой рядом девушка сидит, – буркнул Жером, – я бросил, когда это стало проблемой для Клер.

– Для меня это не проблема, – отозвалась Марина, – я сама курю, редко, но курю.

– Как можно редко курить, я не понимаю, – Жером даже привстал для убедительности выказываемого сомнения, – сначала редко, потом часто.

– Ерунда, – твердо возразила Марина, – я курю больше десяти лет, редко, пачки мне хватает от четырех недель до четырех месяцев, всегда так было, за десять лет я не стала курить чаще.

– Значит, у тебя нет зависимости, редко так бывает, – вздохнул Жером, – тогда зачем вообще курить?

– Мне нравится и все. Зачем есть трюфели, шоколад, имбирь? Нравится – этого вполне достаточно.

– Странные вы, – Жером улегся обратно в гамак, – хотел бы я проще смотреть на некоторые вещи, но не могу.

– Каждому свое, – выдал на латыни Лекс.

– Иногда думаешь, нашел свое, а оказывается все не так.

– Грустно, – вздохнула Марина, – Где Клер, кстати?

– Не знаю, она не очень-то хочет меня видеть.

– Хочешь дурацкий совет от странного человека? – криво усмехнулся Лекс, затушив сигарету в карманной пепельнице.

– Давай.

– Если она тебе нужна, иди, найди ее, скажи ей об этом и если она не пошлет тебя немедленно, тащи домой и трахни так, как если бы это был твой последний секс в этой жизни. Увидишь, все рассосется само собой.

Жером резко встал.

– А знаешь, я тебя послушаю, терять мне уже нечего.

– Если забрезжит луч надежды с тебя бутылка виски, – хохотнул Лекс, подавая руку Марине.

– Ок, – Жерома как ветром сдуло.

– Интересный у тебя способ решать проблемы, – заметила Марина, когда они вдвоем зашли в домик.

В полутьме из зеркала у входа на нее смотрело белое привидение – белые короткие брюки, белый топ – это первое что бросалось в глаза. Рядом появились белые мужские брюки. Щелкнул дверной замок.

– Клер не самая сложная натура, так что решение стандартное, она могла бы казаться милой, если бы не была такой занудой.

– На тебя не угодить, – она поймала его руку, положила ее себе на талию, – стандартные решения могут быть самыми лучшими.

Он привлек ее к себе, нежно и одновременно властно, в зеркале два нечетких белых силуэта слились в один, а после этот один исчез в направлении кровати.

На следующий день под дверью Лекс нашел бутылку «Джек Даниэлс». Совет, очевидно, пошел впрок.

Дни утекали словно вода сквозь пальцы – беззаботное, солнечное, полное нежности и тепла короткое лето посредине зимы.

К концу второй недели отдыха в сердце стала закрадываться тоска, хотелось максимально растянуть оставшиеся дни, воспользоваться и ощутить каждую их драгоценную минуту. Марина и Лекс много гуляли, ездили на экскурсии на необитаемые острова, загорали и плавали в теплой, словно парное молоко воде прозрачных бирюзовых лагун и говорили. Обо всем и сразу. За пару последних дней Лекс рассказал о себе больше, чем до этого за два месяца.

Его вырастил дед, родители, видимо, были слишком заняты и не слишком заинтересованы в ребенке. Дед же был самой значимой фигурой в его жизни. У Марины создалось впечатление, что дед Лекса считал его не внуком, а сыном, посвящал ему все свое внимание и силы. После его смерти Лекс в буквальном смысле остался один, формально, конечно, у него была семья, но стать полноценными родителями пятнадцатилетнему подростку не такая уж легкая задача, особенно учитывая обоюдное нежелание сторон прилагать к этому какие-либо усилия. Лексу уже не нужны были родители, а родителям не нужен был лишний геморрой в виде колючего подростка. Отношения не сложились. После совершеннолетия Лекс получил право распоряжаться наследством и семейным бизнесом. Все отношения с родителями свелись к деловым и формальным, родители стали бизнес партнерами и это устраивало и их самих и Лекса.

Рассказал Лекс и об автокатастрофе, оставившей на нем кучу шрамов и лишившей его почки. Главным ее виновником был кокаин, впрочем, кроме себя Лекс никого не винил. По окончании длительного и тяжелого периода реабилитации и восстановления он на пять лет уехал в Канаду учиться. После кризиса 2008 года российский филиал семейного бизнеса решено было закрыть, не в последнюю очередь сыграло роль желание Лекса, который хоть и утверждал, что старается не вмешиваться в текущие дела, но, судя по тому как он говорил об этих делах, имел весьма широкие властные полномочия и периодически ими пользовался с жесткостью абсолютно авторитарного управленца.

В бытовой жизни Лекс казался плюшевым, по крайней мере, с точки зрения Марины, с ним ей было легко сосуществовать на одной территории. Он не имел сколько-нибудь отвратительных ей привычек и никаких претензий не предъявлял. Однако назвать его снисходительным к чужим недостаткам не повернулся бы язык. В этом они с Мариной были похожи – оба прекрасно осознавали, что они хотят видеть и с чем иметь дело, а от чего так или иначе постараются избавиться или максимально отдалить от себя. Просто так совпало, что глобальных расхождений по ключевым пунктам у них не было.

В домик французов заехали немцы, а в домик вскоре отбывших канадцев – швейцарцы. И те и другие приехали в свадебные путешествия, говорили по-английски намного хуже, чем прежние соседи, поэтому все общение с ними ограничивалось дежурными приветствиями и прощаниями.

Частенько сидя у себя на веранде, Марина и Лекс слышали, как немецкие молодожены выясняют отношения, правда, понять разговаривают ли они на повышенных тонах в силу привычки или ссорятся, мешал языковой барьер.

– Мы с тобой ругались, нет? – в один такой момент поинтересовался Лекс, задумчиво глядя перед собой.

– Я не помню такого, – Марина тоже задумалась, но в памяти не всплыло ничего хотя бы отдаленно напоминавшее ссору, – А тебе хочется поругаться?

Лекс засмеялся.

Солнце тонуло в бирюзовых волнах, расчерчивая небо и воду золотыми и розово-фиолетовыми полосами. Облака белыми кружевами, словно рамкой оплетали буйство закатных красок. Марина каждый день пыталась сфотографировать все это великолепие и каждый день убеждалась, что невозможно в полной мере передать фотографией настроение и атмосферу.

– А из-за чего мы с тобой могли бы ругаться? – спросила она.

– Обычно мне не сложно найти повод, – усмехнулся Лекс, – поэтому и странно мне, что он до сих пор не нашелся. Я этому рад, но это странно.

– Ты в обед съел мой салат, давай из-за этого поругаемся, – пожала плечами Марина, – хотя нет, не подойдет повод, я сама тебе его отдала.

– А ты выпила мой латте и съела мое мороженное, – обижено отозвался Лекс, – а еще позавчера мой коктейль выкушала.

– Какая я подлая…

– Так не интересно ругаться, – перебил ее Лекс, – ты должна сначала отпираться, потом оправдываться, потом нападать, а ты сразу сливаешься с темы.

– Мне лень, ну его, потом отопрусь, оправдаюсь и нападу, ладно? – Марина пересела к нему на колени, уткнулась носом в его волосы на виске.

– Можно я спрошу? – мурлыкнул Лекс, целуя ее плечо.

От его волос пахло табачным дымом и ее собственным шампунем, которым он якобы не пользовался. Шампунь кончался в два раза быстрее сам собой.

– Ну, спроси.

Вместо вопроса последовал поцелуй. Только спустя несколько минут он вспомнил, о чем хотел спросить:

– Чтобы тебя заставило поругаться со мной? На что бы ты могла обидеться? Чтобы я знал, чего избегать.

– Я не смогу тебе ответить, – улыбнулась Марина, – я не знаю. Я не умею обижаться, я разочаровываюсь, – и, заметив его непонимающий взгляд, решила пояснить, – люди, которые мне безразличны, могут меня легко разозлить или заставить ненавидеть, но как только они пропадают из моей жизни, я забываю, что они есть на свете. С теми, кто близок, все сложнее. Если человек близок, я воспринимаю его целиком и мне уже безразличны отдельные вещи, которые я бы не простила тому, на кого мне наплевать. Фишка в том, что близким человек становится только, когда в нем нет ничего, что я не могу принять. А вот если я вдруг понимаю, что это что-то имеет место быть, то человек будто бы меня обманул, втерся в доверие и мой ближний круг, не соответствуя. Наверное, звучит, как бред?

– Как раз все понятно, – усмехнулся Лекс, – Я сам такой, правда, я всегда считал эту свою особенность чем-то невротическим, пытался с этим бороться, а ты вот – осознаешь и считаешь нормой. Даже завидно.

– Может и невротическое это нечто, мне все равно, – она обняла его покрепче, – все так, как есть.

Из соседнего домика долетели раскаты хохота.

– Они уже не ругаются, – вздохнув, резюмировала Марина, положив голову ему на плечо.

– Может они просто помирились уже.

– Я тебе должен сказать спасибо, – спустя какое-то время проговорил Лекс.

Солнце окончательно завалилось за горизонт, с моря повеяло вечерней прохладой, вечер накрыл мир легкой туманной дымкой сиреневых сумерек. В небе зажигались первые звезды. Марине не хотелось, не только шевелиться, но даже ворочать языком.

– В таких местах как это, когда все вот так вот мирно и хорошо, мне всегда сложно думать об отъезде, всегда возникают всякие темные мысли, а с тобой этого нет.

– Я рада, – мурлыкнула она, – но тогда тебе тоже спасибо, что ты есть. От одной мысли, что скоро опять в холода и безнадегу хочется заплыть подальше и не всплывать никогда. А ты теплый, с тобой вся эта дурь не имеет значения.

– Я примерно тоже имел в виду, – кивнул Лекс, крепче прижимая ее к себе, – мы ведь приедем с тобой сюда?

– Обязательно, – уверенно заключила Марина, в тот момент нисколько в этом не сомневаясь.

С неба ей подмигнула звезда – яркая прощальная вспышка перед падением. Марина впервые в жизни успела загадать желание, возможно, только потому, что впервые в жизни так четко понимала, чего хочет больше всего на свете.

За несколько часов до отъезда проблемы большого мира напомнили о себе по полной программе – сообщениями на электронную почту, мелкими сложностями с трансфером, задержкой рейса на Москву и даже звонком на мобильник Лекса, которому тот не обрадовался более всего.

Через три дня меня ждут в Лондоне, – буркнул он в ответ немому вопросу в обеспокоенном взгляде Марины, – будет официальная презентация четырех новых проектов, я им нужен как официальное лицо.

– Ты хочешь уехать уже через три дня? Я думала, времени будет чуть больше…

– Дня на два, потом в рождественский коматоз ехать туда смысла нет, и ремонт дома еще не закончен, это мягко говоря, – вслух размышлял Лекс, пристально изучая содержимое полусобранной сумки, – не помнишь, куда я зеленый пакет с зарядником дел?

– Рождественский коматоз меня не слишком пугает, – она достала из-под кровати зеленый пакет и бросила ему в руки.

– Там холод, дожди и нет солнца, – проворчал Лекс и, сунув последнюю майку в сумку, ушел курить на веранду. Однако не прошло и двух минут, как он вернулся в комнату, – Ты ведь поедешь со мной?

– На два дня? – удивилась Марина, – Погоди, я успею тебе надоесть, будет время.

– А если я очень попрошу? – хитро ухмыльнулся он, глядя на ее отражение в зеркале, – Сходим на этот дурацкий раут и свалим зимовать в Самару.

– Ну, – Марине не нравилась мысль, что придется идти на некое официальное мероприятие, где будут родители – компаньоны, – слона в посудную лавку приглашают либо тот, кто не дорожит этой лавкой, либо тот, кто не понимает, что слон не слишком осторожное животное, – поморщилась она.

– Ты не слон, ты хорек – юркий, кусачий и да, не слишком осторожный зверек.

– Надо же какое лестное у тебя обо мне мнение, – засмеялась она.

– Я просто пытаюсь тебе сказать, что я прекрасно представляю твою реакцию на возможные выпады моих компаньонов, не заморачивайся, просто поехали со мной, – последние пару слов он прошептал ей на ухо.

– Тогда есть ли смысл лететь в Москву, потом в Самару, чтобы через три дня опять лететь в Москву и Лондон? Может, на три дня продлим отдых тут?

Лекса уговаривать было не нужно. Не прошло и пятнадцати минут, как все формальности были улажены, билеты в Москву сданы, куплены билеты в Лондон, написаны все нужные сообщения, разложены на свои места вещи.

Однако беззаботности и ленивой неги больше не чувствовалось, мысли о предстоящем мероприятии неотступно преследовали Марину. Встречаться лицом к лицу с близким окружением Лекса она совсем не стремилась и в тоже время искать предлог отказаться тоже не видела смысла. Было любопытно. Привычный Лексу мир значительно отличался от ее собственного, хотелось понять насколько.

К вечеру, когда по небу разлилось розовое золото закатного зарева, Лекс предложил поехать на экскурсию в соседний отель, где проходил заключительный этап турнира по виндсерфингу, по окончанию которого должна была состояться грандиозная вечеринка.

Легкий и быстрый катер доставил их туда за десять минут. Ветер сменил направление и теперь дул с севера, приятно холодя, слегка подгоревшие на солнце плечи. В воздухе пахло соленой влагой и приторно-сладким ароматом цветов. Вечеринка была в самом разгаре. Народ танцевал и веселился. Главный призер соревнования отплясывал на барной тумбе в юбке из плетеной травы. На пляже крутили файеры. Атмосфера безудержного веселья увлекала за собой.

После пятого коктейля Марина поняла, что напилась, впервые за последние пять лет. В голове стоял туман, ноги плохо повиновались. Лекс смеялся – беззаботно и искренне. Кто-то кинул в бассейн изображавшего папуаса танцора, следом туда же попрыгали его знакомые, то ли чтобы помочь ему, то ли чтобы охладиться самим. Один из купальщиков при падении в воду окатил случившегося поблизости Лекса водопадом брызг. Марина оттянула его от края бассейна, но поскользнулась сама, чудом не упав в воду.

– Стоять, – скомандовал Лекс, взяв ее под руку, – что-то вас, девушка, штормит.

– Что-то, вы сударь, мокрый, не прижимайтесь ко мне, – в тон ему парировала Марина, при этом сама буквально повиснув на нем, обняв двумя руками, – ты ведь не бросишь меня здесь, если я окончательно окосею? – вдруг совсем серьезно спросила она.

Лекс хотел отшутиться, но в последний момент передумал, поймав ее взгляд.

– Нет, конечно, не бойся. Здесь некого и нечего бояться.

– Я не боюсь, – вздохнула Марина, – я просто слегка нетрезва.

В следующий миг некто с разбегу прыгнул в бассейн, вновь подняв столб брызг, благодаря чему Марина и Лекс вновь попали под холодный душ. Марина взвизгнула от неожиданности.

– Нужно еще выпить, – смеясь, постановил Лекс, откидывая назад прилипшие ко лбу волосы.

Что-то внутри предостерегающе дернулось, но соблазн потерять контроль оказался слишком велик. Она кивнула в ответ.

Утром, проснувшись у себя в номере, она вдруг с удивлением обнаружила, что ничего экстраординарного не случилось, мир не рухнул оттого, что весь прошлый вечер ей было решительно на все наплевать. Лекс не бросил ее среди пьяных незнакомых людей в чужом отеле, их не ограбили и даже не обсчитали при доставке «домой», не вспыхнуло ни безобразных ссор, ни гнилых разговоров, не нашлось поводов поругаться ни друг с другом, ни с окружающими – все было цивильно, спокойно и хорошо. Перебрав в памяти все события минувшего вечера, Марина почти что счастливо рассмеялась внезапно сделанному открытию – мир не так противен, а люди совсем не такие сволочи, как ей всегда казалось.

Лекс спал, привычно уткнувшись в ее волосы на виске. Этот человек обладал уникальным даром – он никак ее не раздражал. Марина никогда не боялась одиночества, оно казалось ей естественным состоянием покоя – никто не мешает, не перед кем не нужно притворяться, никто ничего от нее не ждет и не хочет. Лекс не мешал, не ждал, и притворяться перед ним тоже казалось бессмысленным и, несмотря на его довольно эксцентричные особенности, никакого диссонанса в ее собственную жизнь он не вносил.

На подоконнике открытого окна сидела большая зеленая игуана, щурясь, смотрела на залитую солнцем веранду, время от времени оборачиваясь к Марине.

Марина всю жизнь боялась ящериц, и насекомых, здесь эти страхи утратили какой-либо смысл. Здесь многие привычные страхи выглядели надуманными. Может, дело было в атмосфере комфорта, довольства и покоя? Завтра в это же время они будут лететь в Лондон, где условности и страхи – часть самой жизни. Дальше она не хотела допустить развитие мысли

«Я подумаю об этом завтра» – глубоко вздохнув, постановила Марина, – «Еще есть время просто жить».

Марина чувствовала себя идиоткой. Такого выраженного ощущения собственной неосведомленности и беспомощности она не испытывала со времен университетских экзаменов, к которым она не была готова. Если бы она знала, что ждет ее в Лондоне, она бы еще три дня назад улетела в Москву и нашла бы миллион причин отказаться от злополучного мероприятия.

Лекс выбирал ей платье. Как выяснилось, оно должно было быть протокольного фасона, строгой длины, ни в коем случае ни в пол и не короткое – дресс код был обязателен. Дресс код касался украшений и обуви. Это было первым шоком. Только после четырехчасовой прогулки по магазинам данная проблема была худо-бедно решена.

После утомительного перелета и не менее утомительного шопинга Марина надеялась отдохнуть и, возможно, погулять по Лондону, спокойно, не торопясь, окунуться в его атмосферу. Однако в доме Лекса не было ни дивана, ни кровати, ни ванны, ни душа – только бильярдный стол посреди пустой гостиной и их собственные дорожные сумки и пакеты с покупками. Телефона в доме тоже не было.

– Надо было забронировать номер в отеле, – вздохнул Лекс, критически осматривая отделку стен, – Я был уверен, что они успеют доделать спальню и ванную тоже.

Марина окинула взглядом просторный холл – гостиную. Собственно ремонт казался законченным – не хватало только мебели. Просторная светлая гостиная, с отделанным натуральным камнем камином, небольшая кухня и гардеробная на первом этаже. На второй этаж вела винтовая металлическая лестница, напоминающая по форме побег диковинного растения. Марина обошла все владения. На втором этаже были две спальни и ванная комната.

– Здесь должно быть уютно, – спустившись вниз, заметила она, размышляя, что лучше – сесть на пыльный подоконник или предпочесть бильярдный стол.

Лекс подал пример присев на краешек стола, тот подозрительно скрипнул, Лекс невольно поморщился.

– Придется выкинуть, совсем на ладан дышит.

За окном висело набрякшее дождем низкое небо. Выбранный Лексом район казался тихим, не смотря на то, что поблизости располагалось большинство знаменитых туристических достопримечательностей, почти каждый дом окружал уютный зеленый дворик палисадник. Ей нравился район, нравился дом, нравился город, но она устала, проголодалась, замерзла и растерялась.

– Что будем делать?

– Мне кажется, тебе не понравится самый простой вариант, – усмехнулся Лекс, – поехали к предкам моим ночевать.

На лице Марины отразилось нечто похожее на ужас.

– Их дома нет, они завтра только приедут, тоже где-то отдыхают. Но есть еще вариант – дом жены моего деда. Я там вырос. Маргарэт тоже нет, она гостит у сына в Сиднее, думаю, она не станет возражать, если мы там перекантуемся пару дней.

Марина молча кивнула.

Прогулка по Лондону накрылась медным тазом. Детство Лекса прошло в респектабельном пригороде, где кроме аккуратных садиков, одинаковых домов, детских площадок, полей для гольфа и крикета сложно было найти нечто достопримечательное. Впрочем, Марину этот факт мало расстроил, все равно на полноценную прогулку ее просто не хватило бы.

Едва черный кэб такси остановился у увитой плющом ограды двухэтажного особняка, Марина поняла, что бесконечно длинный день приготовил ей еще один сюрприз – гаражные ворота были открыты являя миру зад темно-синего Фольксвагена. Лекс удивился не меньше нее.

– Как неожиданно…

Договорить он не успел, из гаража вышла невысокая миловидная женщина лет шестидесяти, на ходу надевая очки. Рассмотрев нежданных гостей, она буквально бросилась навстречу Лексу.

– Маргарэт?! – он, очевидно, был рад ее видеть. Марина почувствовала себя отчаянно лишней.

Она заговорила на английском, спросила его о гипсе, цели приезда, времени отъезда здоровье, кушает ли он полезный липовый мед, отметила его загар и то, что он «слишком худой» и только после этого заметила, что он приехал не один.

– Маргарэт, это Марина, Марина, это Маргарэт.

Марина не удержалась от улыбки. Потрясающая лаконичность – разбирайтесь сами, дорогие дамы, кем вы мне приходитесь, облегчать вам процесс знакомства я не намерен. Маргарэт вопросительно посмотрела на него, но продолжения не дождалась.

– Мы у тебя пару дней поживем, ты ведь не против?

Конечно, она была двумя руками за, пообещав немедленно заняться приготовлением ужина, после чего Лекс был обязан рассказать ей ВСЁ.

– Ты извини, я, правда, не знал, – начал он, едва они остались вдвоем в спальне.

Марина буквально упала на кровать.

– Не извиняйся, все же отлично, вы давно не виделись.

Лекс присел рядом

– Почти год, в прошлый раз она сказала, что выходит замуж за кого-то там, наверное, она за него вышла уже и вот муженька ее я в этом доме видеть бы не хотел. Я знаю, где хранятся запасные ключи, но формально это ее дом, дед оставил его ей по завещанию.

Марина слегка подвинулась и потянула его за здоровую руку к себе.

– Ложись, отдохни, потом расскажешь ей все, поругаетесь из-за мужика, так и не отдохнешь, падай, пока есть возможность, кто его знает, может, нам на ночь глядя еще куда-нибудь ехать придется.

Лекс с удовольствием последовал совету.

– Она все тут переделала, – вздохнул он, глядя в потолок, – ничего прежнего не осталось.

Марина сжала в своей руке его руку.

– Не, я не ждал, что она до конца жизни проживет вдовой… какой бред…

– Обычная ревность, – вздохнула Марина.

– Нет.

– Да.

– Может быть.

– Точно тебе говорю, расслабься.

Марина блаженно прикрыла глаза, на минутку и проснулась спустя пару часов. За окном успели сгуститься сумерки. Какое-то время она соображала, где находится – Лекса поблизости не было, зато она почему-то была укрыта приятно пахнущим кондиционером для белья плюшевым одеялом. Где-то в доме слышались голоса. Приличия требовали встать, привести себя в порядок и спуститься, ноющий от голода желудок требовал того же, но так удобна была кровать. Устав сражаться со здравым смыслом, Марина включила ночник и встала, поймав в зеркальной створке массивного платяного шкафа собственное растрепанное отражение. Впрочем, если не учитывать помявшихся брюк и нуждающихся в расческе волос, все оказалось не так уж плохо. Стараясь ни о чем не думать, она спустилась вниз.

Вся обстановка в доме дышала традиционностью: классический строгий стиль интерьера, натуральное дерево, картины и фотографии на стенах – было в этом нечто ожидаемо помпезное и холодное. Среди всего этого она чувствовала себя совершено чужой. По сравнению с этим домом, пустой дом Лекса с не выветрившимся запахом свежего ремонта казался крошечным и уютным.

– Ты всегда поступал импульсивно и необдуманно, – раздался голос Маргарэт с кухни. Слова прозвучали так отчетливо, что Марина без труда все перевела, – Ты ни о ком, кроме себя в данном случае не думаешь.

– Зато обо мне все подряд только и делают, что думают, – огрызнулся Лекс.

Марина не стала подслушивать, прямиком отправилась туда.

– Ты бы хоть о девушке подумал…

– О, не беспокойтесь, все девушки в наше время приучены думать о себе любимых самостоятельно, – лучезарно улыбнулась она несколько смущенной ее появлением Маргарэт.

Лекс сунул в микроволновку, по-видимому, предназначенную для нее порцию.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.