Абсолютное Дао. Беседы о трактате Лао-цзы «Дао Де Цзин»

Будда мудр, Махавира мудр. В них невозможно найти ни толики глупости, они – само совершенство. А Лао-цзы – нет, Чжуан-цзы – нет, Ле-цзы – нет. Они противоречивы, парадоксальны, но в этом и заключается их красота. Будда монотонен. Если вы понимаете его сегодня, значит, вы понимали его вчера и также поймете его завтра. Он последователен – чист, логичен, линеен, он движется по прямой.

А Лао-цзы движется зигзагообразно, его бег похож на бег безумца. Вы поймете это, когда мы углубимся в его слова, вы увидите, что его бег похож на бег безумца. Внешне его суждения не содержат особого смысла. Это самые обычные слова, какие только можно вообразить, но чтобы их понять, нужно полностью измениться. Будда находится на поверхности – он логичен, рационален; вы можете понять его без всякой медитации; вы можете понять его, не растворяясь в его существе. Будда понятен; Лао-цзы – нет. Его тотальность… Лао-цзы принимает и этот мир и другой, и принимает их тотально. Его не волнует другой мир; он знает, что другой мир вырастает из этого мира – тот мир вырастает из этого, поэтому к чему беспокоиться? Проживайте этот мир настолько красиво, насколько можете, настолько тотально, насколько можете, и другой мир естественным образом вырастет из этого мира. Это будет естественный рост.

Если вы встретите Лао-цзы, вы будете озадачены. Иногда он говорит что-то одно, а затем говорит нечто другое; он выносит одно суждение, а в следующем суждении полностью противоречит первому. Вот почему только очень редкие искатели могут понять его; вот почему не существует никакой организованной религии Лао-цзы. Ее не может быть. Только отдельные искатели могут его понять. Организованная религия должна быть совершенной, должна соответствовать вашему уму, должна соответствовать вам, потому что она заинтересована в толпе. Она нуждается в толпе.

Лао-цзы остается незагрязненным, чистым. Он не идет на компромиссы. Его тотальность непостижима – именно потому, что он тотален, только редкие искатели способны понять его.

Чем более тотален человек, тем он непостижимее, поскольку все больше становится похожим на бога. Он не представляет собой нечто ясно очерченное. Он не похож на сад, выращенный человеком; он похож на дикие заросли, на лес, который не подчиняется никаким правилам и схемам, в котором все растет стихийно, бесконтрольно. И в этом есть своя красота. Как бы прекрасен ни был сад, в нем слишком чувствуется влияние человека, его рука видна во всем. Все посажено человеком, все распланировано, подстрижено им – симметрия во всем. А в диком лесу вы не найдете никакой симметрии, никакой логики. Если Бог – садовник, то, должно быть, он безумец. Зачем он вырастил такой лес? Будда похож на сад – сад королевского дворца; Лао-цзы похож на дикий лес, в котором можно заблудиться. Вы будете бояться, чувствуя, что на каждом шагу вас подстерегает опасность, любая тень будет пугать вас до смерти. Вот почему Конфуций говорит: «Не подходите близко к этому человеку. Никто не знает, как он себя поведет. Он либо безумец, либо самый мудрый человек. Но никто не знает, кто он на самом деле».

Третий вопрос:

Ошо,

У меня есть огромное желание слиться со Вселенной, но я по-прежнему остаюсь отделенным от нее, беспокойным, бездомным. Почему? Что сдерживает меня и что можно сделать?

Само это желание сдерживает тебя. Огромное желание слиться со Вселенной отделяет тебя от нее. Отбрось желание и слияние произойдет само по себе.

Этого не происходит из-за твоего сильного желания, ибо именно желание отделяет тебя от Вселенной. Кто тот, кто желает? Кому принадлежит это сильное желание? Сильное желание создает сильное эго – и возникает подавление. Кто сказал тебе, что ты отделен и что тебе надо слиться? Ты никогда не был отделен, поэтому – зачем себя подгонять? Ты и так един со Вселенной.

Посмотри на ситуацию с другой точки зрения. Лао-цзы говорит, что ты един с существованием, ты не отделен. Ты никогда не был отделен, этого не могло произойти. Разве это возможно? Ты живешь в океане божественного, или в Дао, – называй это как угодно. Как ты можешь быть отделен? Поэтому за первым неправильным утверждением «Я отделен» следует второе неправильное утверждение «Мне надо слиться». Но если ты попытаешься слиться, то останешься отделенным. Просто посмотри, просто понаблюдай и пойми: ты никогда не был отделен. Кто дышит в тебе? Думаешь, это ты? Кто живет в тебе? Думаешь, это ты? Кто рожден в тебе? Имеешь ли ты об этом хоть какое-то представление? То, что рождено в тебе, то, что живет в тебе, то, что дышит в тебе, – это целое. И тогда это просто мысль: как слиться? Тебе никогда не удастся этого сделать. Просто посмотри, как обстоят дела. Ты уже внутри.

Говорят, что, когда Лин Чи, плача и стеная, пришел к мастеру и спросил, как стать буддой, мастер сильно ударил его по лицу, отвесил ему оплеуху.

Лин Чи был ошарашен.

– Что ты делаешь? Я задал неправильный вопрос?

Мастер ответил:

– Да. Это самое неправильное, что вообще можно спросить. Повтори свой вопрос, и я ударю тебя еще сильнее. Как глупо! Ты – будда… И ты спрашиваешь меня, как стать буддой?

Попав однажды в ловушку вопроса, как стать буддой, ты в течение миллионов жизней будешь упускать самое главное. Ты всегда был буддой.

Это случилось в жизни самого Будды. В одной из своих прошлых жизней он услышал о человеке, который стал буддой. Он пошел к нему и коснулся его ног. И он был поражен, потому что, как только он это сделал, будда немедленно сделал то же самое – коснулся его ног.

Он сказал:

– Я не понимаю. Я коснулся твоих ног, потому что я невежественный человек, я еще в поиске. Но зачем ты коснулся моих ног? Ведь ты уже просветленный!

Но будда засмеялся и ответил:

– Ты можешь пока не знать. Я вижу, что ты еще не знаешь, кто ты. Но я хорошо знаю тебя. В тот момент, когда я осознал, кто я, я осознал, что такое существование в целом. Но ты, возможно, пока этого не знаешь. Возможно, тебе потребуется еще немного времени, чтобы понять, кто ты.

Состояние будды – это не достижение. Это просто осознание того, кем ты являешься, просто вспоминание. Поэтому не спрашивай меня, как слиться со Вселенной. Когда у тебя есть сильное желание слиться, тогда чем сильнее ты желаешь, тем труднее этого достичь. Желание – это преграда. Поэтому, пожалуйста, оставь желание и оглядись вокруг. Кто ты? Есть божественное, тебя – нет. Ты – это ложное представление, фантазия, надутый пузырь, просто пузырь и ничего больше. И когда желание становится слишком сильным, ничего не происходит – только нагревается воздух… Пузырь, надутый горячим воздухом, – и только. Остынь немного. Просто оглянись вокруг: ты всегда был в океане, ты больше нигде и не мог быть. Ты не мог быть в другом месте, потому что больше ничего нет. Нет ничего, кроме божественного, или Дао. Поэтому, чем раньше ты осознаешь всю глупость самого желания слиться, тем лучше. Ты уже являешься тем, кем ты хочешь стать.

Это послание всех пробужденных: ты уже являешься тем, кем ты хочешь стать.

Ты и есть цель. Ты никогда не покидал дома.

Есть одна прекрасная история, которая выглядит немного богохульной – только дзен-буддисты могут придумать такую. Они так сильно любят своего мастера, они так сильно любят Будду, что могут даже позволить себе сочинять подобные истории.

Это история о том, как обезьяна пришла к Будде.

Обезьяна символизирует человека, его ум. Ум – это обезьяна. Чарльз Дарвин понял это очень поздно, но мы всегда знали, что человек наверняка произошел от обезьяны, потому что в нем сохранилось что-то обезьянье. Просто посмотрите на свой ум: он непрерывно болтает, – а потом посмотрите на обезьяну, прыгающую по дереву. Вы заметите сходство.

Обезьяна пришла к Будде, но это была не обычная обезьяна. Это был царь, обезьяний царь – то есть самая совершенная обезьяна.

Обезьяний царь сказал Будде:

– Я хочу стать буддой.

– Я никогда не слышал, чтобы кто-то стал буддой, оставаясь при этом обезьяной, – ответил Будда.

– Ты не знаешь моей силы, – настаивал обезьяний царь. – Я не простая обезьяна.

Ни одна обезьяна не считает себя обычной, все они считают себя выдающимися – это свойство их обезьяньей сущности. Поэтому он продолжал:

– Я не простая обезьяна. Что ты такое говоришь? Я – обезьяний царь.

Будда спросил:

– У тебя есть какая-нибудь особенная, необычная сила? Не можешь ли ты мне ее показать?

Обезьяний царь ответил:

– Я могу допрыгнуть до края мира.

А он умел прыгать, он постоянно прыгал по деревьям.

Тогда Будда сказал:

– Хорошо. Вставай ко мне на ладонь и допрыгни отсюда до края мира.

Обезьяний царь старался изо всех сил – он действительно был очень сильной, очень мощной обезьяной. Он взлетал, как стрела, он взлетал, взлетал, взлетал… Прошли месяцы и – как гласит история – годы. И наконец обезьяний царь добрался до самого края мира.

Он засмеялся и воскликнул:

– Посмотри! Самый край!

Он бросил взгляд вниз. Там была бездна. Пять колонн у ее края обозначали границу мира. Царю обезьян пора было возвращаться. Но он должен был как-то доказать, что добрался до этих колонн. Поэтому он пометил место: пописал у одной из колонн – обезьяна, что с нее взять!

Прошли годы, и обезьяний царь вернулся назад. Он пришел к Будде и сказал:

– Я был у края мира и оставил там метку.

Будда ответил:

– Просто посмотри вокруг.

Обезьяний царь огляделся и увидел, что в на самом деле он не сходил с места. Эти пять колонн были пятью пальцами Будды. И они воняли… Он был там с закрытыми глазами… Должно быть, он спал.

Ум – это обезьяна с закрытыми глазами, спящая обезьяна. Ты никогда никуда не ходил, ты всегда был здесь и сейчас – потому что больше ничего не существует. Просто открой глаза. Просто открой глаза и посмотри вокруг – и внезапно ты рассмеешься. Ты всегда был укоренен в высшем бытии, – нет необходимости сливаться с ним. Все что нужно – это быть внимательным к тому, где ты находишься, к тому, кто ты.

И оставь эту глупость – страстное желание. Желание – это преграда; страстное желание – это еще большая преграда. Желания заволакивают ум, как облака. Желания создают вокруг тебя дымовую завесу, туман, – и тогда ты не можешь видеть истинного положения вещей.

Четвертый вопрос:

Ошо,

Ты говорил о гармонии противоположностей. Я чувствую, что ненависть убивает любовь, а гнев убивает сострадание. Крайности борются друг с другом внутри меня. Как я могу найти гармонию?

Ты абсолютно не прав. Если бы ненависть убивала любовь, а гнев убивал бы сострадание, то у них не было бы ни единого шанса – у любви и сострадания не было бы ни единого шанса на существование. Если ты так думаешь, значит, ты оказался в ловушке и не можешь из нее выбраться. Ты прожил тысячи жизней в ненависти – любовь уже должна была бы быть убитой. Ты прожил тысячи жизней в гневе – сострадание уже должно было бы быть уничтожено. Но посмотри… Любовь все еще здесь. Ненависть приходит и уходит, любовь остается. Гнев приходит и уходит, сострадание остается. Ненависть не может убить любовь, ночь не может убить день, а тьма не может убить свет. Нет, они остаются.

Поэтому первое, что нужно понять: они не убиты. Это первое. А второе, что ты должен будешь понять, станет очевидным для тебя только тогда, когда ты действительно полюбишь. Ты не любил – в этом все дело, а не в ненависти. Вопрос не в ненависти – просто ты еще не любил. Дело не во тьме – причина в том, что в тебе нет света. Если появляется свет, тьма исчезает. Ты не любил. Ты фантазировал, ты выдумывал, ты мечтал, но ты не любил.

Люби. Я не утверждаю, что если ты полюбишь, ненависть немедленно исчезнет, – нет. Ненависть будет сражаться. Все стремится к жизни. Ненависть будет сражаться. Чем сильнее ты любишь, тем сильнее будет проявляться ненависть. Но ты удивишься: ненависть приходит и уходит. Она не убивает любовь – скорее, она укрепляет ее. Любовь может вобрать в себя и ненависть. Если ты любишь человека, в какие-то моменты ты будешь и ненавидеть его тоже. Но это не убивает любовь – скорее, это ее обогащает.

В конце концов, что такое ненависть? Это желание уйти. Что такое любовь? Это желание быть ближе. Ненависть – это желание расстаться, разойтись. Любовь – это желание брака, близости, единения. Ненависть означает быть двумя отдельными личностями, быть независимыми. Любовь предполагает единение, взаимозависимость. Когда вы ненавидите, вы уходите от своего возлюбленного. Но в обычной жизни люди уходят лишь для того, чтобы вернуться обратно.

Это похоже на то, как вы заботитесь о своем желудке: вы голодны – и вы едите, потом вы насыщаетесь – и голод уходит. Когда вы любите человека, это похоже на процесс питания. Любовь – это пища, очень тонкая, духовная, но это пища: она питает. Когда вы любите кого-то, голод затихает и вы чувствуете насыщение – затем внезапно возникает желание уйти и вы расстаетесь. Но потом вы снова почувствуете голод и вам захочется подойти ближе, оказаться рядом с возлюбленным, захочется любить, захочется раствориться друг в друге. Вы едите, а затем на четыре, пять, шесть часов забываете о еде; вы не остаетесь на кухне, не продолжаете сидеть за столом и бездельничать. Вы уходите, но через шесть часов вы возвращаетесь назад – проснулся голод.

Любовь предстает в двух обличьях – это голод и насыщение. Вы принимаете голод за любовь. Как только вы понимаете, что ненависти нет, а есть состояние, необходимое для возникновения голода, тогда ненависть становится частью любви. Тогда она обогащает любовь. Тогда гнев становится частью сострадания и обогащает сострадание. Сострадание, не допускающее никакой возможности для гнева, бессильно, в нем нет энергии. У сострадания, допускающего гнев, есть энергия, жизненная сила. Любовь, не допускающая никакой возможности для ненависти, выдыхается. Тогда брак становится похожим на тюрьму, вы не можете сбежать. А любовь, включающая в себя ненависть, – это свобода; такая любовь не иссякнет никогда.

Согласно моей математике жизни разводы случаются только потому, что каждый день вы оттягиваете разрыв. Разрыв начинает зреть изнутри, и однажды он убивает брак, полностью разрушает его. Если вы понимаете это, то я предложил бы вам не ждать: разводитесь каждый день и снова женитесь. В этом должен быть такой же ритм, как и в смене дня и ночи, голода и насыщения, лета и зимы, жизни и смерти. Утром вы любите, в полдень – ненавидите. Когда вы любите, вы действительно любите, вы любите тотально; когда вы ненавидите, вы ненавидите тотально. И неожиданно вы обнаруживаете в этом красоту: красота заключена в самой тотальности.

Тотальная ненависть тоже прекрасна, она так же прекрасна, как и тотальная любовь; тотальный гнев тоже прекрасен, он так же прекрасен, как и сострадание. Вся красота в тотальности. Гнев сам по себе отвратителен, ненависть сама по себе отвратительна – это просто долины без холмов, без вершин. Но вершина и долина вместе превращаются в прекрасный пейзаж: с вершины долина кажется восхитительной, а вершина великолепна, если смотреть на нее из долины.

Вы движетесь, и река вашей жизни течет между двумя берегами. И постепенно вы все лучше и лучше начнете понимать математику жизни и перестанете думать, что ненависть противостоит любви – они дополняют друг друга. Вы больше не будете думать, что гнев противостоит состраданию – они дополняют друг друга. Вы больше не будете думать, что отдых противостоит работе, а ночь противостоит дню – они дополняют друг друга. Они создают совершенное целое.

Так как ты не любил, ты боишься ненавидеть – ты боишься, потому что твоя любовь недостаточно сильна, ненависть может разрушить ее. На самом деле ты не уверен, любишь ли ты вообще, – вот почему ты боишься ненависти и гнева. Ты знаешь, что они могут полностью разрушить дом. Ты не уверен, существует ли дом, или это только твоя фантазия, воображение. Если это воображаемый дом, то ненависть разрушит его; если это настоящий дом, то ненависть сделает его крепче. Когда заканчивается шторм, приходит тишина. Когда отступает ненависть, влюбленные снова готовы упасть друг другу в объятья – такие свежие, как будто встретились в первый раз. Снова и снова они встречаются, снова и снова – как в первый раз.

Влюбленные всегда встречаются впервые. Если вы встречаетесь второй раз, то любовь уже состарилась, стала затхлой. Она стала скучной. Влюбленные всегда влюбляются каждый день – свежие, юные. Вы смотрите на свою женщину и даже не можете узнать ее – настолько по-новому она выглядит. Вы смотрите на своего мужчину, и он кажется вам незнакомцем; вы влюбляетесь снова.

Ненависть не разрушает любовь, она разрушает только застой в ней. Она очищает; и если вы поймете это, вы будете благодарны ненависти. А если вы сможете быть ей благодарными, в вас возникнет понимание, и теперь ничто не сможет разрушить вашу любовь. Теперь вы впервые твердо стоите на ногах; теперь вы можете впустить в себя шторм и стать благодаря ему сильнее, богаче.

Не смотрите на жизнь, как на нечто двойственное, не смотрите на нее, как на конфликт – это не так. Я познал, я испытал это сам – это не так. Жизнь – это единое целое, в ней все соответствует друг другу. Вам нужно просто понять, как позволить этому соответствовать, как разрешить этому соответствовать. Позвольте всему соответствовать друг другу. Это прекрасное целое.

И если хотите знать мое мнение, я скажу, что даже если бы мир и мог существовать без ненависти, я бы не выбрал такой мир; он был бы совершенно мертвым и скучным. Он был бы таким сладким и приторным, что вам захотелось бы соли. Если бы мир мог существовать без гнева, я не выбрал бы его, потому что сострадание безжизненно без гнева. Противоположности создают напряжение, противоположности закаляют. Когда железо проходит через огонь, оно превращается в сталь; без огня оно не может стать сталью. И чем выше температура в топке, тем лучше закалка, тем прочнее сталь. Если ваше сострадание сможет пройти через гнев, то чем горячее гнев, тем мощнее будет закалка и сила сострадания.

Будда сострадателен. Он воин. Он вышел из касты кшатриев, самураев. Должно быть, в его в жизни было много гнева – а потом, неожиданно, возникло сострадание. Махавира тоже вышел из кшатриев. На самом деле, хотя это выглядит странно, в этом есть определенная закономерность: все великие учителя, проповедующие отказ от насилия, вышли из кшатриев. Брамины не учили ненасилию. Известен только один брамин, которого считают аватарой, его имя Парушарам. Он был одним из самых жестоких людей в мире; брамин – и самый жестокий человек! Все двадцать четыре джайнских тиртханкара были кшатриями, Будда был кшатрием. Они говорят о ненасилии, сострадании, так как пережили жестокость – они знают, что это такое, они прошли через это. Если брамин и попытается быть ненасильственным, его ненасилие будет очень поверхностным. Только кшатрий, воин, прошедший через огонь, действительно сострадателен или, по крайней мере, у него есть возможность стать сострадательным.

Поэтому помните: если в вашем сердце борются противоположности, не выбирайте. Позвольте и тому и другому быть в вас. Будьте просторным домом, в котором достаточно места. Не говорите: «Пусть во мне будет только сострадание и не будет гнева; пусть во мне будет только любовь и не будет ненависти». Не обедняйте себя.

Места достаточно и для того и для другого. Не нужно создавать противостояние между ними; никакой борьбы нет. Вся борьба исходит из вашего ума, из того, чему вас научили, из вашего воспитания, ваших обусловленностей. Весь мир твердит: «Надо любить, не надо ненавидеть». Как может любовь существовать без ненависти? Иисус говорит: «Возлюбите врагов своих». А я скажу вам: «Также и ненавидьте своих любимых» – тогда возможно единое целое. Иначе то, что говорит Иисус, неполно, не завершено. Он говорит: «Возлюбите врагов своих». Вы только ненавидите. Он говорит, что надо любить – но вторая часть, в любом случае, отсутствует.

Я говорю вам: «Своих друзей, своих любимых вы должны также и ненавидеть. И ничего не бояться». Тогда постепенно вы увидите, что нет разницы между врагом и другом, потому что вы ненавидите и любите врага и любите и ненавидите друга. Вопрос только в том, как упала монета: орлом или решкой. Тогда друг – это и враг, а враг – также и друг. Тогда различия исчезают.

Не создавайте борьбы внутри, позвольте существовать и тому и другому. И то и другое вам необходимо, это два ваших крыла – благодаря им вы сможете летать.

Последний вопрос:

Ошо,

Лао-цзы, возможно, великолепен, возможно, он – вершина мудрости, но сама эта высота делает его бесполезным для таких обычных людей, как мы. Другими словами, нельзя ли сказать, что Махавира, и Моисей, и Мухаммед гораздо более практичны и полезны?

Да, это так. Они гораздо более практичны и полезны. Но они полезны, потому что они не меняют тебя полностью; они идут на компромисс, они не трансформируют тебя тотально. Они кажутся полезными, они практичны, это верно – Мухаммед или Моисей – очень практичны, так как соответствуют твоему уму. Вот почему они кажутся практичными. Все, что кажется практичным тебе, они тоже считают практичным.

Лао-цзы совершенно противоположен твоему уму, и в этом – возможность трансформации. Мухаммед не трансформирует тебя. Ты можешь стать мусульманином, ты можешь стать хорошим человеком, ты можешь даже стать добродетельным, но ты останешься там же, где и был. Измерение не изменится. Махавира не изменит тебя – ты станешь лучше, но останешься тем же; подправленным, но тем же; очищенным, подкрашенным, обновленным, но тем же. С Лао-цзы ты будешь полностью разрушен и возрожден. Он – и смерть, и воскрешение.

Постарайся уяснить это. Тебе понятен Махавира, его расчеты подходят для твоего ума – его логика не превосходит твою. Вот почему его логика практична. И это не совпадение, что все его последователи становятся бизнесменами – расчетливыми, вычисляющими, практичными людьми. Это не совпадение, что все джайны становятся бизнесменами – способными к математике, умными, расчетливыми. И это не совпадение, что все евреи – самые расчетливые люди на земле, самый расчетливый народ, самый разумный народ. Джайны и евреи почти одинаковы; джайны – это индийские евреи. Почему это так? Моисей практичен, Махавира тоже практичен.

Я вспомнил один анекдот; он связан с самым началом человеческой истории.

Бог искал народ, который примет его десять заповедей. В мире царил хаос, и нужны были учение о морали и этика. Он обращался ко многим народам, но никто не хотел принимать его заповеди.

Он пришел к индусам и сказал:

– У меня есть десять заповедей, я хочу предложить их вам. В них – вся философия жизни.

– Например? – спросили индусы. – Назови хотя бы одну…

– Не лги. Будь честным, – сказал Бог.

Индусы ответили:

– Это сложно в мире майи. В этой иллюзорности человеку нужна и неправда тоже. Иногда, в этом мире сновидений… разве человек может всегда говорить правду? Это будет сложно, а зачем создавать ненужные сложности?

Он обращался и к другим народам. Некоторые говорили, что сложно отказаться от прелюбодеяния, потому что жизнь станет пресной. Прелюбодеяние делает жизнь интересной, придает ей пикантность. Нет, это слишком, без прелюбодеяния и жить не стоит.

Бог расстроился. Его отвергли везде.

Говорят, что он пришел к Моисею и сказал:

– У меня есть десять заповедей, я хочу предложить их тебе.

Он уже начал бояться, поскольку это был последний народ, поэтому уточнил:

– Нужны ли они тебе?

Он ожидал, что Моисей спросит, что это за заповеди. Но тот не спросил. Он задал другой вопрос:

– Почем они? Сколько они стоят?

Бог ответил:

– Они ничего не стоят.

– Тогда я возьму два комплекта, – сказал Моисей.

Вычисляющие, умные, способные к математике, сообразительные – евреи составляют только два процента населения мира, но они дали восемнадцать процентов нобелевских лауреатов. Два процента населения и восемнадцать процентов нобелевских лауреатов! Это очень интересный феномен. Они обошли весь мир, но их отовсюду гнали, их не принимали нигде. Хотя они такие практичные и такие умные. Три человека, которые определили ход истории в двадцатом столетии, были евреями: Маркс, Фрейд, Эйнштейн.

Три человека изменили весь мир – они были евреями. Почему такое произошло? Все очень просто. Они были практичны. Лао-цзы непрактичен. Более того, Лао-цзы превозносит непрактичность.

Есть такая история.

Лао-цзы с учениками проходил через лес, в котором сотни плотников рубили деревья для строительства большого дворца. Практически весь лес был вырублен, осталось всего одно дерево, огромное дерево с раскидистой кроной – такой необъятной, что в ее тени смогли бы укрыться сотни людей. Лао-цзы попросил своих учеников узнать, почему это дерево оставили, хотя весь лес уже был вырублен и местность превратилась в пустыню.