Черный лебедь

И я не ошибся. Не прошло и пяти минут, как за моей спиной послышались легкие шаги. Так могла ходить только девушка. А кто еще это мог быть, кроме Жени…

– Ты мне в самом деле очень нравишься, – не оборачиваясь, сказал я. – Ты необычная.

Она подошла ближе, молча взяла под руку, прижалась к ней плечом.

– И не собираюсь я тебя обманывать.

И не должен я был ее обманывать. Может, во мне отцовские гены бушуют, может, еще что, но мне нравилось кадрить девушек, играть с ними в игры, в финале которых, по природе вещей, могут быть дети. Но в случае с Женей меня тянуло на роль серьезного человека – не мальчика, но мужа. И я ее не брошу, как мой отец в свое время бросил мою мать. Я был уверен, что не брошу. Она действительно необычная девушка. Может, и не самая красивая, но меня это совершенно не смущало. Вот только пахнет она как-то не так. Вернее, очень хорошо пахнет. Тонкий волнующий аромат французских духов. Но Женя должна пахнуть иначе, ее запах – это уют и тепло домашнего очага.

– Не собираешься? Но ведь обманул.

Приятный девичий голосок заставил меня содрогнуться. Только сейчас я понял, кто стоял со мной и кружил мне голову ароматом дорогих духов. Это была Майя. Я невольно отстранился от нее, отступил назад, чтобы убедиться, что у меня не галлюцинации. Но передо мной действительно стояла Майя. Все та же красная курточка, но не было красной беретки. Красивые светло-русые волосы распущены, шикарными струями стекают с плеч. И юбки нет, отчего ее ноги, едва прикрытые курткой, казались бесконечно длинными. Стройные ножки и чертовски соблазнительные.

Она смотрела на меня ехидно-насмешливым и в то же время кокетливым взглядом.

– Обманул ты меня, Севочка. Обманул!

– Ну да! Скажи еще, что это я загулял с «золотым мальчиком»? – усмехнулся я.

Если уж разбираться в том, кто виноват в разрыве наших отношений, то винить следовало ее.

– Я загуляла. Но ведь ты меня не остановил.

Что верно, то верно. Не стал я бегать за ней, не умолял вернуться. Ну, было немного грустно оттого, что Майя меня бросила, но трагедии из этого я не делал. Знал, что скоро и думать о ней забуду. Так оно и оказалось. Потому что не было любви.

– А я что – придурок, чтобы за тобой бегать? – с чувством гордости за себя спросил я.

– И за кем ты теперь бегаешь? За той дурочкой с переулочка?

Мне совсем не понравилось это наглое вторжение в мою личную жизнь. Я сурово нахмурился.

– Это ты о ком?

– Видела я, за кем ты ухлестываешь, – пренебрежительно усмехнулась Майя. – Было бы что-то стоящее, а так обидно. Нашел, на кого меня променять.

– Это ты меня променяла.

– Что было, то было. Сейчас у меня никого нет. И не будет, если ты… – Майя нежно смотрела на меня. И ласково улыбалась. Я чувствовал, как мое сознание обволакивается убаюкивающими волнами ее очарования.

– Что я?

– Если ты будешь со мной, то мне никто больше не нужен.

– Пока не подвернется кто-нибудь более стоящий, – пытаясь стряхнуть охмуряющие чары, выдавил насмешку я.

– Ты ничего не понял, – укоризненно глянула на меня Майя. – С Игорем у нас ничего не было. Он, конечно, парень что надо. Но я ушла к нему только для того, чтобы посмотреть, как ты отреагируешь на это. Честное слово, у нас ничего не было.

– Да мне как-то все равно, что у вас там было.

– Я вижу, что тебе все равно. Оттого мне и больно. Скажи, что ты меня любишь. Скажи, что жить без меня не можешь, – с нежностью заглядывая мне в глаза, попросила она.

Эта атака с ее стороны оказалась столь мощной, что я не смог ей противостоять.

– Ну, ты мне, конечно, нравишься.

– Уже лучше, – просияла она. – И ты меня любишь так же, как прежде.

– Разве я раньше это говорил?

Насколько я помню, мы с Майей не признавались друг другу в любви. Как можно было признаться в том, чего нет?

– Скажешь сейчас.

Она вплотную приблизилась ко мне, своими нежными невесомыми руками обвила мою шею. Головокружительное обаяние и пьянящий аромат красивой прелестницы, завораживающая сила колдовских чар. Я чувствовал себя Одиссеем, угодившим в любовные сети нимфы Калипсо. Попал, что называется. И поплыл.

– Ну чего ты молчишь? – нежно спросила Майя.

– Ты мне очень нравишься.

– Это ты говорил той. А меня ты должен любить.

– Ну, люблю.

– А если без «ну»?

– Люблю.

– А громче можешь?

– Могу.

– Так скажи.

– Могу!

– Не то. Скажи.

Я понял, что Майе давно пора закрыть рот. А способ, как это сделать, я знал. И применил его – впился в ее сладкие губы глубоким, затяжным поцелуем. Она обмякла у меня в руках, ее тело мелко задрожало. Я знал, что это значит. Майя возбуждена, и с ней можно делать все, что угодно. Но негде. Разве что отвести в свою комнату. А почему нет? Макар сейчас с Люськой. А когда вернется, мы с Майей будем уже под одеялом. О Жене я в тот момент не думал. Майя своим шумным появлением заглушила все мысли о ней.

О Жене я вспомнил на следующий день. Мы отправляли отряд на работы. Плановое построение, пламенная речь еще не похмелившегося Данилыча. В сей торжественной обстановке мы с Макаром должны были вручить каждой сестре по серьге, то бишь по казенному ведру. Получи, обрадуйся и распишись. Я стоял и посматривал то на Женю, то на Майю. Первая – далеко не самая красивая, можно даже сказать – бесфигуристая. Но было в ней нечто, от чего взметались ввысь чувства. И Майя. Первая красавица с великолепной фигурой и нежной, чуточку смугловатой кожей. Само очарование. Глядя на нее, я также испытывал прилив чувств. Но это скорее была бурная страсть, нежели тихая, но окрыляющая любовь. Не любил я Майю. Но, вспоминая прошедшую ночь, я чувствовал, как закипает во мне молодая кровь. Ведь сегодня Майя снова подарит мне сладострастную ночку, если, конечно, не разочаруется во мне.

Женя старалась не смотреть в мою сторону. Глазки опущены, губки поджаты. Такое ощущение, будто она знает, что произошло этой ночью. Такое чувство, будто она обижена не только на меня, но и на весь белый свет. Зато Майя смотрит на меня с мягкой загадочной улыбкой, в глазах ярко светятся радостные искорки. Она счастлива, что снова со мной. И что же мне теперь делать? Пытать счастья с Женей, рискуя потерять Майю. Или оставить Женю в тени своих чувств, чтобы вдоволь испить из страстного колодца, который сам поднимает из своих глубин и сам подает мне вкусную водицу. Я не знал, что делать. Я искал компромисс. А время бежало стремительно быстро. Данилыч уже толкнул речь, и первая девушка уже отделилась от общей массы, за ней потянулись и остальные. Вряд ли кого из них распирает от желания пройтись ударным трудом по колхозным полям, но ведра разбираются бойко. Все тот же принцип – в большой семье не щелкай. Ведер хватит на всех, но последним «воронам» может достаться дырявый инвентарь. Это как с семечками – наберешь полную горсть, сначала идут хорошие, а в конце всегда остаются мелкие и горелые.

Майя не торопилась. Знала, что ей достанется самое лучшее и, что самое главное, меньшее из всех ведер. Но точно такое же ведро я берег и для Жени. И она как будто почувствовала это, когда подошла ко мне.

– Я все знаю, – не глядя мне в глаза, с режущими нотками обиды в голосе пасмурно сказала она.

Я ей протянул одно ведро, а она взяла другое, первое подвернувшееся ей под руку. Кажется, с проржавевшим до дыр днищем.

– Что ты знаешь? – спросил я.

– Ты с ней был, – не оборачиваясь ко мне, ответила она и скрылась в толпе.

Я вопросительно посмотрел на Макара. Он знал, с кем я провел эту ночь. Он же и мог капнуть об этом Люське, а уж та… Но Макар недоуменно пожал плечами. Не мог он никому ничего сказать. Хотя бы потому, что четко знает, о чем можно говорить, а о чем нельзя. Ведь в наших нелегких войнах на женском фронте всегда была важна конспирация.

В наших войнах. Сколько девчонок мы завоевали за последние два года! Макара до сих пор несло вдаль по амурным буеракам, а моя душа уже требовала остановки. Хватит с меня, пора остепениться. Тем более что есть вариант. Вернее, два. Или Майя, или Женя. Хорошо, если бы в нашей стране было разрешено многоженство. Честное слово, я бы не задумываясь взял в жены и ту, и другую. Женю для души, а Майю для тела. Но так нельзя. И что же делать? Ждать, когда Майя бросит меня? Тогда вопрос рассосется сам по себе. А она не из тех, кто блещет постоянством. Сегодня со мной, завтра с другим. А Женя будет мне верна. Я был уверен в этом на все сто процентов. Теоретически был уверен, потому как реально на данный момент мы с Женей были очень далеки друг от друга.

Майя взяла предложенное ведрышко изящно, двумя пальцами.

– Э-эх, доля моя горькая, – скорее в шутку, чем всерьез посетовала она.

Но, как бы то ни было, работать ей вовсе не хотелось. Кому охота целый день ишачить в поле да еще и по самые уши в грязи. К тому же я был уверен, что изящная и нежная Майя пришла в этот мир вовсе не для грубого физического труда. Кстати, в отношении Жени такая мысль у меня даже не возникала. Пожалуй, Женя из тех женщин, что и коня на скаку остановить смогут. Но это ничуть не умаляло ее достоинства.

– Ты мне поможешь? – снова в шутку и тихо спросила Майя.

Не задумываясь, я согласно кивнул. Как всякий начальник, я не обязан был ковыряться в грязи. В мою задачу входили учет и погрузка уже собранного картофеля. А если точнее, то руководство этим процессом. Так что в моих силах было помочь Майе. Чем, в сущности, я и занялся, как только мы оказались на поле.

Конечно, ей приходилось участвовать в битве за урожай. Но моими стараниями ее норма была снижена в добрых три раза. За одно собранное ведро я ставил ей не одну, а целых три галочки. То же самое я попытался проделать и в случае с Женей. Предложил ей свою помощь, но нарвался на грубый отказ.

– Свою красавицу обхаживай! А про меня забудь! Нет меня, понял?

Я все понял. И с той поры стал делать вид, что знать ее не знаю. Но вообще забывать о Жене я был не намерен. Мне уже было понятно, зачем я понадобился Майе. Ей нужен был не я, а моя помощь. И она добилась своего. Но как только все закончится и мы вернемся в город, она от меня отстанет. Тогда я целиком и полностью переключусь на Женю. А пока что я продолжал плыть по течению страстного соблазна, который являла собой Майя.

3

Мама смотрела на меня круглыми от удивления глазами:

– При чем здесь твой отец? Ты носишь мою фамилию.

В институт наш отряд вернулся в конце сентября, в субботний день. И я сразу же отправился на побывку домой, в славный город Электроцинк. Два часа на рейсовом автобусе от областного центра, и я дома. Встреча с матерью, встреча с младшей сестрой.

Лена ушла к подруге, а я грешным делом насел на мать. Коснулся если не запретной, то не очень желанной темы. Так уж сложилось, что в нашей семье не принято было лазать по ветвям нашего, так сказать, генеалогического древа. Древо-то вроде бы и было, но для меня оно – темный лес. И все потому, что у мамы не очень удачно сложилась жизнь. Меня она родила от одного мужчины, Лену от другого, но так ни разу и не побывала замужем. А ведь она не уродина какая-то и вовсе не гулящая. Красивая, ответственная женщина, член партии, душа трудового коллектива. А не везет ей с мужчинами. Из чувства такта я старался не лезть в ее личную жизнь. И даже предками своими не интересовался. Чувствовал, что и это может расстроить мать. Ведь сама она по собственной инициативе нам с сестрой ничего не рассказывала. Но в конце концов я приблизился к тому моменту, когда тайное должно было стать явным.

– Тогда почему у Лены другая фамилия?

– Так хотел ее отец, – ответила мама и смущенно отвела в сторону взгляд.

Я чувствовал, что этот разговор был ей, по меньшей мере, неприятен. Но не успокаивался.

– Значит, мой отец этого не хотел?

– Твой отец погиб в авиа… – начала было она, но запнулась – видимо, не захотела показаться смешной. – Да, его не очень интересовало, какая у тебя будет фамилия. А Василий Александрович был очень хорошим человеком.

Помню я этого Василия Александровича. Здоровенный дядька с вечно смеющимся взглядом и жесткими усами. Он хаживал к нам в гости и даже иногда оставался на ночь. А когда родилась Лена, даже встречал маму из роддома. Мне тогда лет десять было, и я уже все понимал. Думал, что их отношения закончатся свадьбой, но Василий Александрович вдруг куда-то подевался. В память о нем осталась только Лена с его фамилией.

– Уверен, что и мой отец был хорошим человеком, – сказал я, чтобы сгладить ситуацию. – Плохого бы ты не полюбила.

– Да, он был хорошим человеком, – опечаленно вздохнула мама. – Но он умер. Для меня умер. Но если ты хочешь увидеться с ним…

– Не хочу, – мотнул я головой. – Меня совсем не интересует человек, который не хочет меня знать. У меня есть ты, и я тебя очень-очень люблю.

– Спасибо, сынок, – растрогалась мама и нежно погладила меня по голове.

Так она делала в детстве, когда хотела приласкать меня, утешить. Мне уже двадцать два года, но рядом с ней мне до сих пор хочется быть маленьким ребенком. Наверное, это нормально. Все-таки она мама, самый родной человек. Кому я могу еще довериться, как не ей. Но сейчас я хотел быть взрослым. Я хотел знать то, о чем должен был узнать гораздо раньше.

– Я хочу знать, кем был мой дед, – чеканя каждое слово, сказал я.

Мама задумалась, нерешительно посмотрела на меня:

– Не знаю, должен ты это знать или нет.

– Должен.

– Да, наверное. Ты уже достаточно взрослый. Родилась я в тридцать шестом, а в тридцать седьмом арестовали отца. В сороковом нам сообщили, что он был убит. Пытался бежать, но… Мама боялась, что за ней тоже придут. Может быть, поэтому в сорок первом добровольцем ушла на фронт. В том же году и погибла. Я воспитывалась в детдоме.

– За что деда арестовали?

– Не знаю. Мама об этом не говорила. Но говорила, что он ни в чем не виновен.

– Может, виной дворянское происхождение?

– Кто тебе такое сказал? – встрепенулась мама.

– Ну, как бы тебе сказать… Знаешь, где мы на картошке жили? В усадьбе графа Сокольского.

Мама разволновалась не на шутку. Достала из сумочки пачку сигарет. Она курила, но скрывала это от нас. Видно, хорошо ее проняло, раз она у меня на глазах схватилась за сигарету. Впрочем, она опомнилась, спрятала пачку. Но волнение не прошло.

– Да, это имение моего деда, – наконец-то решилась она. – Дед генералом у Врангеля был, в двадцатом году в Крыму расстреляли, старший сын где-то в Приморье сгинул, среднего убили в усадьбе вместе со всей семьей. Только бабушка моя уцелела и отец.

Все-таки тайное стало явным. Теперь я точно знал, что являюсь потомком знатного рода. Конечно, в реалиях современного мира мое происхождение не играло никакой роли и графской усадьбы мне не видать как своих ушей, но все равно было приятно осознавать, что у тебя дворянские и даже графские корни. Граф Всеволод Сокольский… раскурить через коромысло.

– А твоего отца как звали?

– Всеволод. Я назвала тебя в его честь.

– Я слышал, он вместе с матерью эмигрировал за границу?

– Я не знаю, где ты мог это слышать. Но моя бабушка умерла здесь, в России, от тифа. А моего отца определили в детский приют.

– А драгоценности? – ляпнул я.

– Какие драгоценности? – изумленно вытянулось лицо мамы.

– Фамильные. Я слышал, что графиня увезла с собой все фамильные драгоценности.

– Я не слышала, а он слышал. Не было никаких драгоценностей. Хотя, может, и были. Но поверь, мне о них ничего не известно. Ничего с тех времен не сохранилось. Ничего. Только память. И ту я постаралась стереть. Сначала было страшно за себя, затем за тебя, потом уже и за Лену. Времена-то какие были. Да и сейчас не все гладко. Андропов как гайки закручивал, Черненко помягче, но кто его знает, как дальше будет. Тебе лучше забыть о том, что я тебе рассказывала. Надо было мне фамилию сменить.

– Чего ж не сменила?

– Не хотела предавать отца. Мама же не сменила фамилию.

– А кто еще из Сокольских… э-э… сохранился?

– Не знаю. Мама говорила, что все погибли. Может, по линии двоюродного деда. Он тоже был Сокольским. Но я ничего о нем не знаю.

– Но имение принадлежало твоему родному деду?

– Да. И мама говорила, что он был полным в нем хозяином.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.