Петербургская Коломна

Храм Воскресения Христова безжалостно разрушили в 1932 году, а место, на котором он был сооружен, переименовали в 1952 году в площадь И.П. Кулибина, увековечив этим актом память русского изобретателя. Великий механик-самоучка приехал в столицу Российского государства в 1769 году по повелению самой Екатерины II – уж очень поразили царицу мастерство и талант Ивана Петровича.

Издавна Коломна, один из самых низменных уголков города, страдала от сильных наводнений. После дождей на ее улицах обычно подолгу стояли огромные лужи, и сюда, на мшистое «Козье болото», приезжали охотиться на уток и бекасов петербургские жители.

В царствование императрицы Елизаветы Петровны отец светлейшего князя М.И. Кутузова, Илларион Матвеевич Кутузов, представил государыне свой проект «О проведении канала для предотвращения жителей столицы от гибельных последствий наводнения». Проектом опытного военного инженера предусматривались работы по созданию сквозной водной артерии от Мойки до устья Фонтанки, комплекс инженерно-технических работ по капитальной расчистке, расширению, значительному углублению реки Кривуши на всем ее протяжении и превращению водоема в эффективное гидротехническое сооружение. Проектом тогда же предусматривались работы по выпрямлению русла реки и уничтожению ее больших излучин, а также по отделке тесаным гранитом берегов и набережных. Однако решение о проведении работ по сооружению нового канала приняли лишь после вступления на престол Екатерины II.

7 апреля 1764 года генерал-фельдцейхмейстер А.Н. Вильбоа преподнес новой императрице доклад «Об очищении Глухой речки на пользу и украшение столицы». Ознакомившись с документами, 17 мая того же года Екатерина II утвердила их, высказав при этом свои замечания и пожелания. В частности, она повелела: «Соединить канал при устье с Мойкою, вычистить, углубить, расширить и сделать удобным для проезда барок». При этом императрица указала на необходимость «дать каналу везде глубину от уровня не менее одной сажени, а ширину между набережными – восемь сажень, а где место дает – то шире, сохраняя только чтобы по обеим сторонам проезд свободным был».

Екатерина II категорически отвергла предложение строителей о спрямлении русла речки Кривуши и уничтожении ее больших излучин. На представленном докладе рукой императрицы было начертано: «Речку, названную Глухою, чистить по натуральному ее течению». Таким образом, по повелению Екатерины II естественные изгибы русла реки Кривуши остались неизменными, старинный водоем сохранил свою первоначальную форму и большие излучины.

Императрица Екатерина II.

Художник Д.Г. Левицкий. 1783 г.

Императрица утвердила также смету расходов на строительство нового городского канала. При этом предполагалось, что на очистку берегов Глухой речки, а также на строительство «всех мостов, крылец, съездов и перил» понадобится 368 906 рублей 49 копеек. Утверждая смету, императрица указала, что «для избежания лишних расходов предусмотреть, чтобы все подряды и закупки производились с должною бережливостью, строго по указам и регламентам канцелярии Главной артиллерии и фортификации, без посредства особых комиссионеров».

Именным указом императрица утвердила и штат чинов, необходимых «для производства работ, письменных дел, содержания казны и материалов». Надзор за работами возложили на инженер-полковника Назимова. Все необходимые строительные материалы доставлялись в пакгаузы канцелярии Главной артиллерии и фортификации. Общее наблюдение за производством всех работ на новом канале осуществляли генерал-фельдцейхмейстер А.Н. Вильбоа и князь Григорий Орлов. Их общее руководство строительством будущего Екатерининского канала императрица закрепила 24 марта 1765 года своим именным Высочайшим указом.

3 июня 1766 года Глухую речку (она же река Кривуша) Высочайшим повелением переименовали в Екатерининский канал, имевший общую протяженность 4 версты 318 саженей. Планами строительных работ Глухую речку разделили на пять рабочих участков, освоение которых в общей сложности заняло более 25 лет.

Строительство канала по его завершении (со всеми мостами, парапетами, спусками к воде) обошлось казне приблизительно в 1 165 950 рублей при стоимости каждой его сажени в среднем в 500 рублей.

Интересно отметить, что расходы на строительные работы по прорытию и обустройству Екатерининского канала поступали не только из казенного ведомства, но и за счет специальных налогов от населения.

Императорским указом от 17 июня 1769 года предписывалось: «В рассуждении, что оные каналы имеют быть для здешних городских жителей, на сделание оных собрать с здешних жителей, имеющих свои домы; почему о сборе как с купечества, так и с разночинцев распоряжение учинено быть имеет». Аналогичное распоряжение содержал и Высочайший указ от 25 июля 1785 года, повелевающий «построенные берега Невы, Фонтанки и Екатерининского канала отдать в ведомство Санкт-Петербургской управы благочиния с тем, чтоб оная предоставила содержание и починку впредь оных берегов с принадлежащими к ним протоками обывателям по дистанциям, каковые лежат противу каждого дома».

Столь продолжительный период работ по обустройству Екатерининского канала зависел прежде всего от его значительной протяженности и от затруднений, возникавших при его проходке. Строителям приходилось на некоторых участках засыпать многочисленные пустоты и забивать сваи «в местах широкого разлива воды». В иных же местах землекопы вынимали из русла бывшей речки Кривуши значительное количество грунта, достигая установленной глубины канала. На зыбких участках почвы, плывунах в границах предусмотренных проектом берегов перед выемкой земли приходилось укреплять болотистые места деревянными щитами, выкачивать воду и уже после этого приступать к земляным работам. При прорытии русла водоема рабочие сталкивались с целыми залежами крупных валунов, оставшихся в земле от ледниковых периодов. Строителям пришлось также вручную выкорчевывать огромные пни многолетних деревьев.

В период царствования императрицы Екатерины II бывшая извилистая, заросшая илом речка Кривуша была наконец расчищена, расширена, углублена и превращена в судоходный Екатерининский канал. Работами по его прокладке непосредственно руководили талантливые инженеры-строители И.М. Голенищев-Кутузов, Ф.В. Бауэр и И.Н. Борисов. Берега канала к 1790 году облицевали естественным тесаным камнем, установили красивые чугунные решетки ограждения, изготовленные специально для Екатерининского канала в виде отдельных секций и чугунных овальных балясин с широкими железными перилами, вставленными между двух массивных гранитных тумб довольно сложного профиля. Для некоторых заградительных секций предусмотрели металлические створки, предназначавшиеся для удобства разгрузки дров и стройматериалов с барж на набережную, а также для сброса в канал снега зимой. Вдоль всех стенок канала строители вмонтировали массивные причальные кольца. На свайном основании соорудили высокие стенки из тесаных гранитных блоков, лестничные каменные спуски и грузовые съезды к воде.

Позже, при последующем обустройстве гранитных набережных, против ворот домовых участков, ближе к среднему уровню воды, проделали квадратные отверстия, по которым канализационные воды стекали в канал. Подобное «техническое новшество» стало впоследствии причиной загрязнения водоема и его зловония в летнюю жару. К чести современных каналостроителей следует отметить, что они в середине ХХ века исправили ошибку своих предшественников. В настоящее время на протяжении всего русла канала сооружен изолированный коллектор – сборщик загрязненных стоков и канализационных вод.

Очевидцы открытия нового Екатерининского канала смогли воочию убедиться в правильности идеи его строительства. С его пуском огромную территорию Санкт-Петербурга, несмотря на ее низменное положение и значительную заболоченность, довольно быстро осушили и заселили. Район города, где проходит канал, стал меньше страдать от затопления в период сезонных наводнений. Канал превратился в удобную и сравнительно дешевую водную магистраль. По нему стали подвозить дрова и строительные материалы. Первое время, до его загрязнения, канал являлся прекрасным источником питьевой воды. Он также стал мощным пожарным водоемом города. В старые времена в каждой подворотне дома на набережной канала в обязательном порядке висели пожарные ведра, багры и лестницы на случай пожаров, происходивших в те далекие годы довольно часто.

Судьба Екатерининского канала неотделима от его окружения, исторических событий и судеб жителей Санкт-Петербурга. Над ним неоднократно сгущались грозные тучи. В 1869 году органы городского самоуправления разработали проект засыпки канала с устройством на его месте проспекта имени императора Александра II.

Хорошо сделали, что не засыпали. Сейчас ухоженный Екатерининский канал, со своей набережной, красивыми мостами, старыми домами и особняками, тесно обступившими его, являет собой трогательный мир сохранившегося нам в подарок старого города. Он хорош в любое время года, в любую погоду. Его былая красота, заброшенная в наш суматошный век из времени, ушедшего в Лету, прекрасна петербургской осенью, когда канал, подсвеченный утренними туманами, багрянцем листопада, медленно несет свои воды, и величественные старинные здания зеркально отражаются в нем. Он прекрасен и ранней зимой, с седой изморозью на ветвях старых деревьев на набережной, окутанный первыми хлопьями снега, когда под белым пушистым покровом, погасив огни, дремлют величественные особняки и громады доходных домов.

Долгое время Коломна оставалась заштатным городским районом и одновременно уникальным центром столичной культуры, местом, куда прятались от суетной жизни Северной столицы люди искусства и культуры. Здесь в XVIII–XIX веках также вели вялую, неторопливую жизнь люди среднего достатка и достоинства. Это о Коломне Н.В. Гоголь писал: «Тут все не похоже на другие части Петербурга. Тут не столица и не провинция; кажется, слышишь, пройдя коломенские улицы, как оставляют тебя всякие молодые желания и порывы. Сюда не заходит будущее, здесь все тишина и отставка: все, что осело от столичного движения. Сюда переезжают на жилье отставные чиновники… Квартиру можно сыскать здесь за 5 рублей в месяц, даже с кофием поутру…».

Трогательную атмосферу старой Коломны до сих пор сохраняют старинные двухэтажные особнячки с обязательным треугольным завершением фасада здания, ажурной балконной решеткой и четко прорисованными горизонтальными выступами стенных карнизов. Они и сегодня полны величия и достоинства в компании с современными безликими жилыми домами.

Многочисленные мосты и мостики, старинные фонари, затейливые кружева чугунных оград и решеток добавляют очарования этому заповедному месту города.

Площадь у Старо-Калинкина моста.

Литография Ф.-В. Перро. Около 1840 г.

А.С. Пушкин первым воспел Коломну. 11 июня 1817 года, окончив лицей, он поселился у родителей, снимавших квартиру в доме члена Адмиралтейств-коллегии, адмирала Алексея Федотовича Клокачева, на набережной реки Фонтанки в доме № 185, рядом с Калинкиным мостом. Неширокие улицы с низенькими деревянными домами, церковью, пожарной каланчой и вылинявшими под дождем и ветром полосатыми полицейскими будками придавали тогда Коломне вид городской окраины. Фонтанка, с облицованными гранитом берегами, окаймленная кружевами чугунных решеток, несла свои воды в Балтийское море. Двухэтажный на полуподвале дом вице-адмирала А.Ф. Клокачева, лишенный всяких украшений, кроме фигурных оконных наличников, сдавался чиновникам и обедневшим дворянам, к числу которых принадлежала семья поэта. В первом этаже снимали квартиру родители его однокашника – лицеиста Модиньки Корфа.

Старо-Калинкин мост. Фото 1989 г.

Квартира Пушкиных располагалась во втором этаже и состояла из семи больших комнат, три из которых (парадные) выходили десятью окнами на Фонтанку. Старо-Калин-кин мост с квадратными гранитными башнями и массивными чугунными цепями был достопримечательностью этого участка Фонтанки. Путники, въезжавшие в город по Петергофскому тракту, пересекали мост и далее, мимо верстового мраморного столба с солнечными часами и цифрой 26 (расстояние от Петергофа до Фонтанки), попадали на Калинкину площадь, разбитую в XVIII веке архитектором А.В. Квасовым.

Пушкин подолгу бродил по улицам Коломны, смешивался с толпой горожан и невольно запоминал ее неповторимый быт и нравы. Дом Клокачева относился к приходу Покровско-Коломенской церкви, расположенной на Покровской площади. Церковь, названную «Во имя Покрова Пресвятые Богородицы» освятили 30 сентября 1812 года.

Каменную церковь по проекту архитектора И.Е. Старова строили на пожертвования прихожан с 1798 по 1812 год. При реконструкции храма в 1849 году предусмотрели строительство боковых пристроек для размещения в них придельных алтарей. Храм вновь освятили в 1852 году.

После следующей перестройки храма, в 1899–1902 годах, все его приделы стали одинаковыми. Чертежи первоначальной Покровской церкви после Высочайшего утверждения подписал петербургский обер-полицмейстер Н.Ф. Муравьев, а «План» и «Фасад» пристроек завизировал генерал-адъютант П.А. Клейнмихель.

Церковь Покрова в Большой Коломне.

Фото Н.Г. Матвеева. 1900-е гг.

В церкви обустроили три престола: главный – во имя Покрова Пресвятой Богородицы освящен 30 сентября 1812 года; правый – во имя собора святого Иоанна Крестителя – 1 ноября 1808 года; левый – во имя святой равноапостольной Марии Магдалины – 20 ноября 1808 года. В иконостасе – образа работы академиков братьев Малковых. Главной святыней храма являлся чудотворный образ святителя Николая.

В 1814–1816 годах по проекту архитектора В.П. Стасова церковь обнесли железной оградой с двумя часовнями.

При церкви имелось три каменных дома. Причт состоял из трех священников, дьякона и трех псаломщиков. Они не получали жалованья и существовали только на доходы от совершения приходских треб и пожертвований прихожан.

17 мая 1871 года при храме открыли Общество вспоможения бедным прихода церкви Покрова Пресвятой Богородицы, действовавшее на основании устава, утвержденного Министерством внутренних дел. Общество оказывало помощь бедным, выдавало постоянные и единовременные денежные пособия, а также содержало двухклассную церковно-приходскую школу. В 1872 году общество открыло богадельню для престарелых женщин, в 1874 году – приют для девочек, а в 1879-м – приют для мальчиков. В 1892 году при храме обустроили столовую для бедных, живущих в приходе. В 1897 году на станции Сиверская построили санаторий для бедных детей прихода Покровской церкви.

Построенный на взносы прихожан храм в 1936 году безжалостно разрушили их потомки, переименовавшие Покровскую площадь, наделив ее именем русского писателя И.С. Тургенева. Заметим, что знаменитый русский писатель здесь никогда не жил и даже не бывал.

В 2000 году, в день рождения Санкт-Петербурга, на месте алтаря Покровской церкви, безжалостно разрушенной в 1936 году, торжественно открыли памятный обелиск. На его сторонах начертаны пушкинские строки о Коломне, мозаичное изображение храма во имя Покрова Пресвятой Богородицы и скупые слова молитвы.

При предварительных археологических раскопках на участке, где раньше находилась церковь, обнаружили сохранившуюся мощенную камнем дорожку вокруг храма, фрагменты старых печных изразцов, печную дверцу из чугуна с изображением на ней креста. Здесь же нашли старую копеечную монету, отчеканенную в год закладки разрушенного храма на Покровской площади столицы.

Археологи при раскопках нашли также перстень-печатку из белого металла с изображением бычьей головы и надписью на нем: «Сей перстень Дмитрия Шатина». Оказалось, что купец Шатин был хозяином салотопни, расположенной в устье реки Фонтанки. Он поставлял сало для стапелей судостроительной верфи и в Покровскую церковь.

Базар на Покровской площади в Большой Коломне.

Фото Н.С. Волкова. 1900-е гг.

В Покровской церкви, своей ровеснице, бывал А.С. Пушкин, слушал проповеди и церковные богослужения, наблюдал за прихожанами. Впечатления от увиденного позже легли в основу его лирической поэмы «Домик в Коломне», где:

…Жила-была старушкаС одною дочерью. У ПокроваСтояла их смиренная лачужкаЗа самой будкой. Вижу как теперьСветелку, три окна, крыльцо и дверь.

Рассказывая в торжественных тонах простую, незатейливую историю любви Параши, жившей в скромном деревянном домишке со своей матерью-вдовой, поэт включил в поэму и «церковный эпизод»:

По воскресеньям, летом и зимою,Вдова ходила с нею к ПокровуИ становилася перед толпоюУ крылоса налево.

Русское богослужение запомнилось Пушкину не пышным церковным обрядом в придворной церкви Екатерининского дворца, не торжественными молебнами в златоглавом Николе Морском, а впечатлениями от посещения небольшой Покровской церкви:

Я живу теперь не там, но верною мечтоюЛюблю летать, заснувши наяву,В Коломну, к Покрову – и в воскресеньеТам слушать русское богослуженье.

Живя в доме А.Ф. Клокачева, Пушкин много и плодотворно работал. Здесь он закончил свою поэму «Руслан и Людмила», написал стихотворения «Деревня», «Вольность», «Сказки», «К Н.Я. Плюсковой».

Сюда, на Фонтанку, принес Пушкин портрет-литографию своего наставника, В.А. Жуковского, с дарственной надписью: «Победителю-ученику от побежденного учителя, в тот высокоторжественный день, в который он окончил свою поэму „Руслан и Людмила". 1820. Марта 26. Великая Пятница». Отсюда, из Коломны, молодой, веселый поэт спешил на званые балы и рауты в особняки аристократических районов Петербурга. Возвращаясь ночью, он проезжал мимо

Каменного театра, аркад Никольского рынка, Крюкова канала с тускло блиставшим в лунном свете шпилем колокольни Никольского собора. Только всплеск воды под веслами запоздалых лодок да гром цепей подъемных мостов нарушали изредка сонный покой «в пустых коломенских краях». Из этих краев, вызвав гнев императора Александра I, за вольнолюбивые стихотворения А.С. Пушкин 6 мая 1820 года отбыл в свою первую ссылку, в Екатеринослав. Резвые лошади вынесли коляску с опальным поэтом на Царскосельский тракт – дорогу, резко переменившую его дальнейшую судьбу. Долго еще картины патриархальной Коломны будили в памяти Пушкина образы юности, молодых и веселых друзей, оставшихся в столице.

Позже в той самой квартире, где до своей первой ссылки на юг жил юный Пушкин, в доме среди лавчонок, маленьких деревянных домишек с обязательными мезонинами поселился, отставленный Николаем I от больших работ, создатель многочисленных монументальных ампирных ансамблей в Петербурге, архитектор Карл Росси. Старый, больной и вдобавок разоренный, он доживал свои дни в квартире, где великий поэт России начинал свою творческую жизнь.

В Коломне, в угловом доходном доме № 9/31 купца Брагина, расположенном на пересечении Екатерингофского проспекта и набережной Крюкова канала, жил известный русский поэт Василий Андреевич Жуковский. В его квартире проходили традиционные литературные вечера – «поэтические субботники». В гости к Жуковскому приходили молодые поэты и литераторы столицы – А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Алексей Кольцов, Вильгельм Кюхельбекер и многие другие любители русской словесности. Сюда же часто заходили и солидные заслуженные приятели В.А. Жуковского: прославленный полководец и герой Отечественной войны 1812 года генерал Николай Николаевич Раевский, знаменитый историк Николай Михайлович Карамзин с женой Екатериной Михайловной, баснописец Иван Андреевич Крылов.

Гостями дома В.А. Жуковского чаще всего бывали те, о ком любимец Василия Андреевича Саша Пушкин писал:

Блажен, кто знает сладострастьеВысоких мыслей и стихов!Кто наслаждение прекраснымВ прекрасный получил уделИ твой восторг уразумелВосторгом пламенным и ясным.

Вдоль набережной Крюкова канала, по самой границе с Коломной, во времена В.А. Жуковского проходила Никольская улица, ныне переименованная в улицу М.И. Глинки – основоположника русской классической музыки. На Театральной площади, которую пересекает эта коломенская улица, на высоком пьедестале возвышается бронзовая фигура знаменитого музыканта. Здесь, на сцене Большого (Каменного) театра, в 1836 и 1842 годах состоялись премьеры знаменитых опер М.И. Глинки «Жизнь за царя» и «Руслан и Людмила», положивших начало расцвету русского классического оперного искусства.

Ранее на Никольской улице проживал родственник Михаила Ивановича, декабрист Федор Глинка, участник Отечественной войны 1812 года, адъютант генерала М.А. Милорадовича. Федор Николаевич был поэтом и писателем. До наших дней дошли его стихотворения, переложенные на музыку: «Тройка», «Не слышно шума городского, в заневских башнях тишина» («Песнь узника») и многие другие замечательные стихи. Огромной популярностью у соотечественников литератора пользовались его военные мемуары – «Письма русского офицера», «Очерки Бородинского сражения». Последним произведением Ф.Н. Глинки зачитывался Л.Н. Толстой в период работы над историческим романом «Война и мир».

Серьезный монументальный труд полковника Глинки «Письма русского офицера» включает серию аналитических размышлений писателя о русской истории, о роли и состоянии коренного национального духа, не затронутого «наносными пороками», об отечественной культуре, «о природной способности русских к приятным искусствам». Родственник М.И. Глинки являлся горячим поклонником русской музыки, «долженствующей», по его твердому убеждению, «стать отражением музыки народной».

Музыковеды полагают, что идеи Федора Николаевича не могли не повлиять на формирование гражданской позиции и взглядов великого русского композитора М.И. Глинки. Как подтверждение этого влияния гражданского кредо полковника Ф.И. Глинки 27 ноября 1836 года состоялась премьера первой русской оперы композитора – «Жизнь за царя».

М.И. Глинка жил в Коломне с 1824 по 1825 год. Сначала он снимал квартиру на Торговой улице, в доме № 8, а лето 1824 года и конец лета 1825-го проживал в Коломне в доме купца Фалеева на Канонерской улице в доме № 2. Именно в этот период жизни Михаила Ивановича произошло событие, оставившее печальный след в его душе, заслонившее собой неурядицы на службе и неприятности в семье, – композитор влюбился.

Композитор М.И. Глинка.

Портрет работы К.П. Брюллова. 1840 г.(?)

Все началось в Смольном институте, в котором тогда работал его шурин – муж сестры Марии Ивановны – Дмитрий Степанович Стунеев. Супруги жили в Смольном, и у них нередко бывали музыкальные вечера. Приходила молодежь, воспитательницы и даже пансионерки старших классов. Слушали музыку, танцевали и веселились. На одном из вечеров сестра М.И. Глинки познакомила его с одной из классных дам института. Юную «даму» звали Катенька, Екатерина Ермолаевна Керн; мать ее, Анна Петровна, была давнишней приятельницей композитора.

Жизнь Катеньки Керн сложилась нелегко. К этому времени ее родители давно расстались, устроив дочь на казенное воспитание в Смольный институт, получив на то особое разрешение императрицы. Родители продолжали ссориться. Отец судился с матерью, требовавшей от него средств к существованию. Поэтому стремившаяся к самостоятельности Катенька Керн, окончив в 1836 году Смольный институт с отличием, осталась в нем работать в должности классной дамы. Глинка сразу же влюбился в нее. Позже он вспоминал: «…мой взор невольно остановился на ней: ее ясные выразительные глаза, необыкновенно стройный стан. и особенного рода прелесть и достоинство, разлитые во всей ее особе, все более и более меня привлекали».

Михаил Иванович обнаружил в девушке незаурядный ум, образованность, душевную тонкость. Она знала и любила музыку. Как все это не походило на его домашних.

Встречаясь у сестры с Катенькой, композитор все более и более привязывался к ней. В своих воспоминаниях он признавался: «Вскоре чувства мои были вполне разделены милою Е. К., и свидания с ней становились отраднее. Мне гадко было у себя дома, зато сколько жизни и наслаждений с другой стороны; пламенные поэтические чувства к Е. К., которые она вполне понимала и разделяла, широкое приволье между доброй, милой и талантливой братией».

Об этом периоде своей жизни Глинка скажет: «Все в жизни контрапункт, то есть противуположность», придав термину «контрапункт» образный смысл.

Охватившее композитора чувство к Екатерине Керн радовало его, отвлекая от распрей в собственной семье, мир и любовь в которой необратимо нарушились.

В 1839 году Глинка создал одно из самых поэтических своих произведений – «Вальс-фантазию», официально посвященный Дмитрию Степановичу Стунееву, в доме которого он встретил Катеньку Керн. На самом же деле этот изумительный вальс Михаил Иванович посвятил предмету своей любви. В своих «Записках» Глинка признается в этом, считая, что открытое посвящение могло скомпрометировать Екатерину Керн.