Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования

Евгений Александрович Глущенко

Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования

Памяти друга, талантливого ученого Евгения Фролова посвящается

Введение

Россия разделила судьбу Англии, Франции и других европейских государств, имевших колониальные владения. После распада колониальных империй на карте мира, главным образом в Азии и Африке, появились десятки независимых стран, обитатели которых на первых порах находились в состоянии эйфории, радуясь избавлению от заморских господ и наставников. Но проходили годы, а большие ожидания нового счастья и экономического процветания не сбылись, более того, положение в народном хозяйстве становилось заметно хуже в сравнении с колониальными временами.

Случилось то, чего никто не ожидал: боготворимые вожди национально-освободительных движений с великим усердием занялись самообогащением и самовозвеличиванием, воздвигая себе памятники при жизни на пьедесталах, на которых еще вчера стояли кумиры колонизаторов. От героев освобождения старались не отставать чиновники всех рангов – казнокрадство стало нормой; вспыхнули подспудно тлевшие межэтнические конфликты; незаконная смена власти стала повседневной обыденностью.

Независимость оказалась тяжким испытанием, которое не способны были выдержать самонадеянные борцы за нее. У них для этого не было ни знаний, ни умения, ни опыта. А недовольство «низов» росло. Оставалось искать виновных собственной непригодности на стороне. На долгие годы вперед виновными в «наших трудностях» были назначены колонизаторы. Это они что-то не доделали, что-то не построили, чего-то недодали. Направо-налево раздавались филиппики в адрес бывших колониальных хозяев, а параллельно (ради укрепления силы духа и патриотического подъема масс) сочинялись новые, достойные свободных народов национальные истории. Во-первых, всячески восхвалялись деяния предков (порою вымышленные), во-вторых, со всей страстностью обличались колонизаторы, принесшие неисчислимые страдания, имевшие долго действующий эффект.

Практически то же случилось на постсоветском пространстве после распада Советского Союза, который, кстати, колониальной державой не был, уже хотя бы потому, что национальные республики («колонии») жили лучше, чем Россия («метрополия»). И тем не менее вот уже второе десятилетие в адрес России сыплются упреки со всех сторон самого разного свойства.

«В 1990 г., когда отношения центра и республик начали стремительно ухудшаться, – сказано в сборнике «Национальные истории в советском и постсоветских государствах», – исторический образ России столь же стремительно обретал абсолютно отрицательные черты. Страной-агрессором, душителем национальной независимости она предстает уже не только со времен Сталина, но и с досоветских времен»[1].

В постсоветских государствах к настоящему времени созданы новые национальные истории, основанные на «новом историческом мышлении»[2], составным элементом которого является откровенная русофобия. Национальные историки вновь вооружились ветхими идеями первого советского историка-марксиста М.Н. Покровского, утверждавшего, что присоединение их земель к Российской империи было абсолютным злом», тем более что Ленин давно объявил Россию «тюрьмой народов». Покровский и его ученики, развивая ленинскую мысль, не скупились на крепчайшие выражения. Они много и настойчиво писали о «зверствах царизма», о «дикой эксплуатации местных народов», о «кровавых псах царской охранки» и т. п. Их идеи теперь развивают в Ашхабаде, Киеве, Тбилиси, Ташкенте и в других столицах СНГ.

Как в Африке, так и на просторах СНГ элиты новых независимых государств озабочены самоутверждением и легитимацией «своих» гимнов, гербов, «своей» истории и власти, к тому же они испытывают дефицит героики. Помогают ученые: удревняют родную историю, присваивают достижения народов, сошедших с исторической сцены, находят новых героев (порою с весьма сомнительной репутацией), расцвечивают их деяния, демонстрируя таким образом все грани «нового исторического мышления».

«Сервильность историков, – пишут авторы сборника «Национальные истории…», – не требует особых комментариев. Историописание воспринимается большинством из них, сформировавшихся в советское время, в качестве идеологического инструмента, камертоном которого служат установки «сверху»[3].

Автора, изучающего историю Русского Туркестана, в первую очередь интересовала историческая литература, изданная в Средней Азии в последние два десятилетия. Познакомиться с ней оказалось делом нелегким, поскольку в библиотеки Москвы и Петербурга книги оттуда практически не поступают, тем не менее автору удалось собрать небольшую коллекцию книг, авторефератов диссертаций, брошюр, журналов и газет, изданных в 90-х гг. XX в. – начале века нового. Все эти материалы напечатаны в Ташкенте, где в советское время существовала солидная историческая школа. Изучив свою коллекцию, автор получил возможность составить представление о содержании современного научного поиска в центре бывшего Туркестана, о его превалирующих тенденциях, о «движущей и направляющей силе».

Удалось, прежде всего, обнаружить сигнал «сверху». В июне 1998 г. на встрече с историками Узбекистана президент страны Каримов обозначил ориентиры: «самосознание начинается со знания истории», «без исторической памяти нет будущего», «история – основа духовности народа»[4]. Все корректно и даже безупречно. Далее, в развитие целеуказаний главы государства последовало в том же году постановление кабинета министров Республики Узбекистан «О совершенствовании деятельности Института истории Академии наук Республики Узбекистан», в котором подвергается критике научное учреждение за невнимание к насущным нуждам народа и ставятся задачи в свете. В лучших советских традициях, в стиле постановлений ЦК КПСС.

Директивный орган указывает ученым, что их задачей «является изучение подлинной истории узбекского народа», от ученых требуют отказаться от «однобокого подхода, фальсификации прошлого, пропаганды колониальной идеологии при исследовании истории узбекского народа и его государственности»[5].

Как говорится: «уже теплее», ближе к теме, уже понятнее, и научные кадры (ученые кадры) все понимают. Так, к примеру, получена установка считать, что период колониализма длился не 50 лет, а все 130. «Вначале это была эпоха колониального правления Российской империи, затем – десятилетия империи советской»[6]. Что это значит? Значит, что советский период узбекской истории был таким же ужасным, разрушительным и непродуктивным, как и период подчинения Российской империи.

В сущности, узбекским историкам не пришлось резко перестраиваться – они и до «судьбоносного» постановления работали в русле «нового исторического мышления», просто теперь можно было ничего и никого не опасаться, ни на кого не оглядываться: за спиной была поддержка официальной власти. Выход исторических работ заметно увеличился как на русском, так и на узбекском языке. Стало больше работ на узбекском языке, расширился круг авторов – к авторам, работавшим в советское время, добавились молодые силы.

Итак, сегодня можно говорить о довольно внушительном списке обвинений, выдвинутых современными узбекскими историками в адрес дореволюционной России («которую мы потеряли»). Перечислю наиболее серьезные.

Историки современного Узбекистана обвиняют русских в том, что они «заблокировали естественную эволюцию среднеазиатской государственности»[7]. Негативным фактором русского управления называют «разрушение царским самодержавием национальной государственности, пренебрежение кровными интересами коренного населения, лишение его политических прав и свобод»[8].

Что касается «естественной эволюции среднеазиатской государственности», то и сейчас, и 150 лет назад было известно, что никакой эволюции не было, а был политический и экономический застой, характерный для всех трех среднеазиатских ханств. Кстати, русские сохранили в первозданной чистоте Бухарское и Хивинское ханства, которые в течение 50 лет (1867–1917) имели все возможности «естественно эволюционировать», только эти «государства» такой возможностью не воспользовались.

Смешно звучит обвинение, касающееся «лишения политических прав коренного населения», которое таковых не имело. Подданные ханов и эмиров не имели ни имущественных, ни каких-либо других гражданских прав, кроме права лишиться головы без суда и следствия.

Россия обвиняется в стремлении христианизировать население Средней Азии[9], хотя все было как раз наоборот. Русские власти не допускали в регион православных миссионеров, чтобы не создавать конкуренцию исламу и не вызывать враждебных настроений в мусульманской среде. Первый генерал-губернатор Туркестана К.П. фон Кауфман долгие годы сопротивлялся учреждению в крае православной епархии. Более того, русская администрация отпускала деньги на восстановление мусульманских святынь и строительство новых мечетей.

Русские переселенцы якобы наводнили Туркестан и захватили земли коренных жителей, то есть представляли для местного населения серьезную угрозу[10]. Но Туркестан в начале XX в. был заселен слабо (около 5 миллионов человек), а русские селились в основном в городах и железнодорожных поселках. К 1917 г. русских поселенцев в сельской местности на огромных земельных просторах края проживало всего около 500 тысяч человек. Сегодня, кстати, только в Узбекистане (в свое время – часть Туркестана) насчитывается более 25 миллионов жителей и, кажется, там не жалуются на перенаселенность.

Одно из самых необоснованных и грубых обвинений – это обвинение России, пришедшей в Среднюю Азию якобы с целью грабежа. «Царизм в экономическом плане преследовал цель – как можно быстрее и без затрат со своей стороны извлекать материальную выгоду от приобретенных территорий»[11], – пишет Ф. Исхаков, историк, сформировавшийся в позднесоветское время, когда беспардонное вранье считалось уже делом неприличным. Впрочем, в нашем случае обращение к нравственным категориям наивно и неуместно.

Колонизаторы XIX в., будь то англичане, французы или русские, не могли позволить себе грабить колонии, так как это было нерационально и нерентабельно. В XIX в. колонии должны были приносить стабильный доход, а для этого в них приходилось вкладывать капиталы. Так, в Средней Азии русских привлекал хлопок, но он был низкого качества, а потому пришлось затратить большие средства на селекционную работу и в течение нескольких лет вывести новый сорт хлопчатника, волокно которого было пригодно для российской текстильной промышленности. И еще: дефицит краевого бюджета Туркестана с 1869 по 1911 г. составил 149 710 605 рублей. С 1869 по 1906 г. ежегодный дефицит равнялся в среднем 3 млн рублей, и только с 1906 г. бюджет стал профицитным[12]. Более того, российские исследователи высказывают обоснованное мнение, что «Россия всегда была донором колонизуемых народов (поддержание уровня жизни периферий через централизованную редистрибуцию доходов, механизм дотаций)»[13]. Какой уж тут грабеж!

Проникнутые идеями постановления правительства «О совершенствовании деятельности.», отказавшиеся от «фальсификации прошлого, пропаганды колониальной идеологии», историки независимой Республики Узбекистан в короткий срок создали… новую мифологизированную историю. Так, современные этносы страны стали прямыми наследниками блестящих цивилизаций древности – Бактрии, Парфии, Кушанского царства, Хорезма.

Другая и, пожалуй, любимая мифологема последователей «нового исторического мышления» – «независимость Узбекистана явилась результатом упорной национально-освободительной борьбы народов нашей страны»[14]. Этому сюжету посвящены десятки работ, созданных в последние два десятилетия[15].

Казалось бы, все эти изыскания суть внутреннее дело недавно возникшего государства, да и издают их небольшими тиражами. Вред от них в другом: ученые штудии носителей ученых степеней и академических титулов попадают на страницы школьных пособий, которые выделывают некие народные умельцы. Предназначенные для любознательного юношества учебники печатаются многотысячными тиражами.

Перед нами «История Узбекистана (вторая половина XIX века – начало XX века). 9-й класс. Утверждено Министерством народного образования Республики Узбекистан в качестве учебника для учеников 9-го класса общеобразовательной школы» (Ташкент, 2001. 336 с. Тираж 30 тыс. экз.), автор Жумабой Рахимов.

Кроме учебника для девятого класса Рахимов написал учебник для шестого класса и несколько статей. «Они, – сказано в справке на обложке «Истории Узбекистана», – объединены одной общей темой – воспитание национальной гордости, уважения к духовным ценностям и патриотизма у учащихся на уроках истории»[16]. На первой странице книги от себя автор сообщает, что при изучении истории «во главу угла должны быть поставлены правдивость и объективность»[17].

Список использованной литературы насчитывает 30 наименований, из них работа русского автора и на русском языке только одна, остальные написаны на узбекском, главным образом в 90-х гг. прошлого века. Рахимов писал историю Русского Туркестана, а потому ради «объективности» следовало бы использовать в основном русскоязычные источники и литературу – так принято в научном сообществе.

Свой учебник Рахимов написал на узбекском языке, а русский либо знает плохо, либо совсем не знает. Узбекский текст переводили на русский неквалифицированные переводчики, плохо знающие русскую историю и ее реалии, а Рахимов не сумел исправить плохой перевод. Встречаются совсем смешные огрехи. Так, в тексте договора, заключенного генерал-губернатором Туркестана К.П. фон Кауфманом с бухарским эмиром Сеидом Музаффаром в 1868 г., дважды упомянут Император, которого почему-то титулуют «Его Превосходительство господин Император России». Под документом стоит название источника: «Правительственный вестник», 1872, № 238[18].

Такого, конечно, быть не могло – ни одно должностное лицо в России не посмело бы титуловать Государя Императора Всероссийского «Превосходительством». Можно предположить, что перевод делался с узбекоязычного текста договора и никто его не сверил с русским оригиналом.

В учебнике помещены некие документы» (вроде того, что цитировался выше), но большинство из них не имеют ни названия, ни источника, из которого «документ» извлечен.

Автор и переводчики плохо знают русские реалии, а потому текст наполнен странными, якобы русскими терминами и словосочетаниями типа: «высшая академия штаба» (надо: Академия Генерального штаба), «батарея конных солдат» (надо: батарея конной артиллерии), походные колонны названы фронтами, на вооружении русской армии в 1873 г. оказались пулеметы[19] и т. п. Перевраны даты и русские фамилии.

Это свидетельство непрофессионализма, но – мелочи в сравнении с назойливой тенденциозностью содержания, с пафосом книги: русские – жестокие враги, угнетатели и грабители. «22 сентября ценой зверского уничтожения людей враги вошли в Чимкент. После взятия города начались невиданные грабежи»[20]. Россия – «вор имущества в мировом масштабе», «беспощадная империя»[21].

Такие словосочетания, как «русские колонизаторы», «русские шпионы», «русские захватчики», на 336 страницах книги встречаются 292 раза. Какой-то учебник ненависти! Книга перенасыщена злобной русофобией. Подобных учебных пособий в Узбекистане вышло несколько.

Проходят годы, но «невежественное охаивание Руси» (выражение Д.С. Лихачева) на постсоветском пространстве продолжается, набирая силу. Проблема стала настолько раздражающей, что игнорировать ее стало невозможно. Указом президента Российской Федерации Д.А. Медведева «в России создана комиссия при президенте по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб России. Дмитрий Медведев утвердил положение о ней и состав в числе 28 представителей государства и общества во главе с руководителем Администрации президента Сергеем Нарышкиным. Борьба с теми, кто сознательно искажает прошлое, начинается на самом высоком уровне. Комиссия займется обобщением информации о намеренном и «умаляющем престиж России» искажении исторических фактов»[22].

Бороться с «клеветниками России» (А.С. Пушкин) уговорами, тем более силовыми мерами невозможно – остаются статьи, книги, публичные выступления. В какой-то степени этой цели может послужить предлагаемая книга. Доныне такой работы у нас не было. В советское время издавались труды, касавшиеся тех или иных политико-экономических проблем указанного периода, но обобщавшей весь комплекс вопросов работы не было.

Книга «Россия в Средней Азии» не претендует на исчерпывающий анализ и описание событий названного времени – речь пойдет только о наиболее значимых.

К вопросу о термине «Средняя Азия»: географический термин получил определенное значение со времени А. Гумбольта и употреблялся для обозначения внутренних частей Азиатского материка. Территорию Средней Азии ныне занимают Узбекистан, Туркмения, Таджикистан и Киргизия. До 1917 г. в обиходе был термин «Туркестан», который охватывал указанные выше страны, а также южную часть Казахстана.

Мы предпочли бы вернуть термин «Туркестан» и назвать книгу «Россия в Туркестане», но «Туркестан» – сегодня почти забытый термин.

Автор выражает искреннюю благодарность Валентине Павловне Хохловой, Валентине Алексеевне Благово и Сергею Алексеевичу Сапожникову, без чьей доброжелательной поддержки эта книга не смогла бы увидеть свет.

Часть первая

Завоевание края

Предыстория

Исторически и географически Средняя Азия (Туркестан) является составной частью Центральной Азии, которая занимает огромную территорию земной суши, протянувшись почти на 7 тысяч километров – от Каспийского до Японского моря и на 1,5 тысячи километров – с севера на юг. Ее площадь около 6 миллионов квадратных километров. Копетдаг, Гиндукуш, Памир, Тибет с горной грядой Куньлунь создают южный барьер, прочно запирающий этот огромный массив от воздействия южных морей, а с севера – Алтай, Саяны, Становой и Яблоневый хребты, Хинган надежно прикрывают от воздействия Северного Ледовитого океана, а Тянь-Шань рассекает Центральную Азию на две части – западную и восточную. В западной части основное пространство занимает Туранская низменность, в восточной – Великая Китайская равнина, а также три обширные пустыни – Такла-Макан, Алашань и Гоби.

Такое сочетание горных массивов и пустынь создало физико-географический эффект, не имеющий аналогов в мире. Климат Центральной Азии пустынный, резко континентальный, здесь постоянно дуют сильные ветры, выветривая огромные массы песка и пыли с гор и разнося их по всему региону в виде пыльных бурь и ураганов, которые в состоянии превратить день в ночь и снизить видимость до 10–15 метров. Во время песчаных бурь исчезали караваны вместе с сопровождающими их людьми, разрушались жилые строения, камнем и песком забивались колодцы. Ветры огромной силы «формировали» скалы, придавая им невероятные, причудливые очертания, что стимулировало фантазию человека, которому в этих сотворенных ветром скалах чудились мифические существа. Именами этих существ люди называли близлежащие долины Алашань и Гоби.

Путешественники позднего времени встречали здесь русла неизвестных рек, не обозначенные на картах, развалины древних городов. Там, где некогда бурлила жизнь, оставались лишь контуры построек и улиц – ветер стирал память о людях, об их жизни. Все исчезало здесь бесследно, и никто из местных жителей не мог сказать ничего о мертвом городе. Не сохранилось даже преданий.

Средняя Азия, благодаря расположению Тянь-Шаня по меридиану, оказалась более подверженной воздействию Центральной Азии, ветер нес сюда пыль, песок вдоль горных хребтов, которые часто играли роль аэродинамических труб, усиливая ветер, превращая его в бураны.

Но у Средней Азии оказалось достаточно природных сил, противостоящих нашествию этих ветров. Две великих реки – Амударья и Сырдарья – охраняли живую жизнь, а четыре громадных резервуара – озеро Балхаш, Иссык-Куль, Арал и Каспийское море – удерживали в атмосфере необходимый минимум влажности, заставляли песок оседать, образуя теплые весенние дожди, обильные осенние ливни и надежный, временами до метра толщиной снежный покров, позволявший почве насытиться влагой.

Средняя Азия протянулась с запада на восток от Каспийского моря до ледникового массива Хантенгри на Тянь-Шане на 2400 километров, а с севера на юг от казахских степей до Кушки – на 1280 километров. Отчетливо выделяются низменности – Туранская равнина, Ферганская, Зеравшанская и Сурхан-Шерабадская долины, которые длинными языками вдаются в горные зоны. Особенности циркуляции атмосферы, в которой участвуют арктические, умеренные и воздушные тропические массы, создают, с одной стороны, устойчивость высоких летних температур и, с другой – резкие понижения температуры зимой, обильные дожди и снегопады зимой, осенью, весной.

В Средней Азии с гор сбегают около 6 тысяч рек длиной более 10 километров каждая, из них 3700 – в бассейнах Амударьи и Сырдарьи. Амударья – наиболее водоносная из рек Средней Азии – превосходит Днепр по среднему расходу воды в 1,2 раза, а Дон – в 3 раза.

В силу благоприятных климатических условий Средняя Азия стала одним из семи основных центров происхождения культурных растений – юго-западно-азиатских. Это был мировой очаг происхождения большинства хлебных злаков – пшеницы, ячменя, ржи.

Около 15 процентов всей мировой культурной флоры ведет происхождение из этого региона.

Главной заботой населения Средней Азии на протяжении всей истории существования здесь было создание ирригационных сооружений, расширение культурных площадей и лесонасаждений, разведение садов. Это было надежной защитой против наступления песков. Вот почему основной заботой всех среднеазиатских правителей всегда было развитие ирригационных сооружений, что требовало сохранения владельческих прав на землю в одних руках, то есть в руках правителя, – частной собственности на землю в Средней Азии практически не было.

Это привело, с одной стороны, к распространению и расширению посевных площадей, садов, пастбищ, ирригационной сети, а с другой – к технологическому застою. Почти два тысячелетия омач (деревянная соха) сохранялся в качестве главного орудия обработки земли и почти в неизменном виде оставались налоговая система и родо-племенные отношения; вплоть до Новейшего времени сохранялось кочевничество.

Кочевники вели специфический образ жизни – кочевали в поисках наиболее удобных пастбищ. В ходе своих передвижений по степи они сталкивались с другими племенами в борьбе за земли, годные для выпаса скота, или же с централизованными государствами, которые стремились обложить их данью. Это обстоятельство способствовало сплочению кочевых кланов, объединению их в крупные кочевые военно-племенные союзы со своим верховным правителем и своей политической структурой наподобие «кочевых империй» Огузхана или Чингисхана. Появление таких государственных объединений означало распад первобытно-общинного строя, закрепление частной собственности на скот, превращавшийся в средство обмена, и возникновение имущественного и социального неравенства.

Лошадь была для кочевников всем – залогом их существования. Она была транспортным средством, основным элементом пищевого рациона, давала материал для одежды и постройки жилища. Достаточно сказать о молоке кобылиц, которое употреблялось в свежем и скисшем виде. Из этого молока делали творог, сыр, масло. Почти в каждой юрте мешками стоял курут – маленькие шарики из высушенного творога, который заменял кочевнику хлеб. Вся жизнь кочевников была регламентирована сменой времен года – зиму они проводили в отапливаемых помещениях, называемых кишлаками (то есть зимнее стойбище), а летом отправлялись на яйлак (летнее стойбище).

* * *

В течение многих столетий на просторах Центральной Азии возникали и распадались могучие протогосударства, в том числе кочевые. Первой известной «кочевой империей» был возникший в III в. до н. э. военно-племенной союз хуннов, который объединял 24 племени. Своего расцвета эта империя достигла при Огузхане (209–174 до н. э.). Он покорил Китайскую империю, Тангутское царство, завоевал все владения, расположенные от Монголии до Индии, подчинил себе все земли до Каспийского моря.

В I в. до н. э. держава хуннов распалась, южная часть была поглощена Китаем, северные племена, кочевавшие по территории Южной Сибири и Монголии, откочевали к западу и основали новое царство на Алтае и в степях Восточного Казахстана. Быстро растущая численность этноса и увеличение числа племен толкали хуннов двигаться дальше на запад. В начале II в. н. э. они проникают за Волгу и донские степи, включают в свой состав разнообразные местные племена.

В 445 г. правителем хуннов становится Аттила, при котором хуннская держава заняла огромную территорию на востоке Римской империи и районы расселения многих племен Западной Европы. Поражение Аттилы в 451 г. в Галлии в столкновении с римскими легионерами (Каталунская битва) приостановило движение хуннов, и после смерти Аттилы в 453 г. его империя распалась.