Переулки старой Москвы. История. Памятники архитектуры. Маршруты

В 1801 г. Александр Романович продал усадьбу генерал-майору Александру Дмитриевичу Арсеньеву (1766–1819), московскому уездному предводителю дворянства, который владел ею недолго. Уже в 1809 г. усадьбу приобрела графиня Прасковья Васильевна Мусина-Пушкина. Есть сведения о том, что дом пострадал от пожара при нашествии Наполеона. В «Московских ведомостях» в августе 1813 г. было опубликовано такое объявление: «Продается Графини Прасковьи Васильевны Мусиной-Пушкиной большой погорелой каменный дом, состоящий здесь в Москве, на Знаменке, нижний этаж весь со сводами». Следующий владелец, статский советник Н.П. Римский-Корсаков, брат Е.П. Яньковой, известной по «Рассказам бабушки», приобрел дом 12 января 1816 г. и существенно перестроил его к 1818 г., когда он приобрел яркие черты классического дворца с представительным восьмиколонным портиком ионического ордера.

Позже дом принадлежал представителям знатных родов – Гагариным (Н.П. Римский-Корсаков продал его 12 июня 1825 г. князю Сергею Ивановичу Гагарину, одному из основателей Общества сельского хозяйства) и Бутурлиным, а в начале XX в. сдавался под гимназию Е.А. Кирпичниковой, отличавшейся весьма либеральными взглядами. По воспоминаниям ее ученика, эта гимназия «была, кажется, единственной тогда в России средней школой, где от первого до последнего класса мальчики и девочки обучались вместе. Правительство косо смотрело на нашу гимназию, ей не раз угрожало закрытие». Е.А. Кирпичникова, дочь известного либерального историка литературы профессора А.И. Кирпичникова, продолжала работать в школе, формально передав ее другой учительнице – П.Н. Поповой. Затем пришлось переменить не только название, но и статус гимназии: она перешла в ведение объединившихся родителей и учителей и получила странно звучащее название – «Гимназия общества гимназии П.Н. Поповой». Здесь учились дети многих известных актеров – Качалова, Москвина, Лужина.

В 1840-х гг. в доме жил известный филолог Ф.И. Буслаев. «Моя комната, – вспоминал он, – была наверху, окнами во двор», там была и последняя московская квартира философа С.Н. Трубецкого, получившего известность своей общественной деятельностью. Молодой профессор – ему было тогда 43 года – был избран ректором Московского университета. Он поехал в Петербург, и во время заседания у министра народного просвещения у него случился удар, и вскоре – 29 сентября 1905 г. – он скончался. Похороны Трубецкого в Москве превратились в грандиозную манифестацию: у дома на Знаменке собралась огромная толпа желающих проводить его в последний путь.

В первые годы советской власти дом заняли квартирами военные – он назывался 3-м (позже 4-м) домом Реввоенсовета.

В небольшом скверике перед домом в 1959 г. поставили памятник М.В. Фрунзе (скульптор З.М. Виленский), активному участнику Гражданской войны, заменившему Троцкого на посту главы военного ведомства. Тогда «лучший поэт советской эпохи» Маяковский разразился стишком:

Заменить ли горелкою Бунзена[1]Тысячевольтовый Осрам[2],Что после Троцкого Фрунзе нам,После Троцкого Фрунзе срам.

О нем позднее старались не вспоминать.

После смерти Фрунзе на операционном столе в 1925 г. Знаменку переименовали в улицу Фрунзе; историческое имя было возвращено ей в 1990 г.

По Крестовоздвиженскому переулку расположен флигель усадьбы, обработанный в нижнем этаже рустом и замковыми камнями над оконными проемами. На этом же участке позади главного дома в 1911 г. построен большой жилой доходный дом по проекту С.К. Родионова. В нем в жил философ И.А. Ильин, который здесь был арестован в 1922 г. и затем выслан за границу. В 1920—1930-х гг. здесь жили математик А.Я. Хинчин, один из создателей школы теории вероятности, и В.П. Полонский, критик и журналист, первый редактор журналов «Новый мир» (при нем журнал имел самый большой тираж), «Печать и революция», активно участвовавший в литературной борьбе и выступавший против позиции Маяковского, оправдывавшего все, что делала новая власть.

Флигель усадьбы граничит также с солидным доходным домом (№ 4), который украшен колоннадой, проходящей по третьему и четвертому этажам, – модная тогда манера оформления фасадов. Это работа того же архитектора, но более ранняя – 1899 г.

Воздвиженская церковь

В XV в. ближе к углу переулка и Воздвиженки, недалеко от высокого берега речки Неглинной, около небольшого лесного островка был основан Крестовоздвиженский монастырь, который так и назывался – «что на Острове». Он дал название и Воздвиженке, и Крестовоздвиженскому переулку. В летописи Воздвиженская церковь упоминается в 1547 г., когда от нее начался один из самых больших пожаров в Москве. «И бысть буря велика, и потече огнь, яко молния, и пожар силен промче во един час», – эпически повествует летописец. Перед пожаром москвичи были удивлены, увидев известного всей Москве блаженного Василия, «ста перед церковию и плакася неутешно». Недоумевали они только до следующего дня, когда в полдень именно от этой церкви и начался пожар. «Вся Москва представила зрелище, – рассказывал Н.М. Карамзин в „Истории государства Российского”, – огромного пылающего костра под тучами густого дыма. Деревянные здания исчезали, каменные распадались, железо рдело: как в горниле, медь текла». После пожара монастырский собор был отстроен в камне, а в XVIII в. началось новое строительство. В 1701 г. по образу и подобию южнорусских деревянных церковных построек начали возводить новый монастырский собор, но постройка была приостановлена из-за запрещения каменного строительства по всей России. В 1711 г. успели выстроить и освятить нижнюю Успенскую церковь, завершен же собор был только в 1728 г. Богато декорированный центральный восьмигранный столп был окружен четырьмя меньшими башенными объемами, увенчанными главками. Монастырь был упразднен после 1812 г., и собор стал обычной приходской церковью. В 1816 г. стал вопрос о строительстве колокольни (старая обветшала, да и выступала далеко за линию улицы). На старом месте церковное начальство строить уже не хотело, ибо не хотели, чтобы она закрыла «единственный по своему фасаду храм», и предложили построить колокольню с западной стороны. Построили ее только в 1849 г.: автор проекта архитектор П.П. Буренин возвел изящную многоярусную колокольню высотой 52 метра. Она являлась важной доминантой окружающего района.

Справа и слева от святых ворот монастыря в 1820 г. построили два дома для семейств причта кремлевского Успенского собора (Воздвиженка, 7). В Крестовоздвиженской церкви были похоронены многие известные государственные деятели – генерал-аншеф и московский губернатор В.Я. Левашев, живший неподалеку и скончавшийся в возрасте 84 лет, канцлер, друг и покровитель Ломоносова М.И. Воронцов, генерал-поручик Ф.В. Наумов, генерал-майор Ф.М. Каменский. В этой церкви 6 июня 1856 г. состоялось бракосочетание М.Е. Салтыкова и Е.А. Болтиной (которая и придумала ему псевдоним Щедрин, приобретший всероссийскую известность). Снесли церковь в 1934 г., устроив на ее месте метростроевскую шахту, а при прокладке подземного перехода в 1979 г. уничтожили сохранявшиеся монастырские ворота и кладбище – останки погребенных сгребли в кучу и выбросили.

Глава III

КИСЛОВСКИЕ СЛОБОДЫ

Между Воздвиженкой и Большой Никитской

«Того же года попущением божием за грехи наши возъярился царь и великий князь Иван Васильевич всеа Руси, учиниша опришнину, разделение земли и градом. И иных бояр и дворян, и детей боярских взяша в опришнину, а иным повеле быть в земских» – так повествует летопись о событиях 1565 г. На опричнину и земщину была разделена и Москва: на «свой обиход», в опричнину, Иван Грозный забрал западную часть города, от впадения ручья Черторый в Москву-реку (от Пречистенской набережной) до левой стороны Большой Никитской улицы. Сам же царь поселился в новом дворце, построенном недалеко от реки Неглинной. Там, за высокой, в 6 метров, каменной стеной, стояли три большие палаты, окруженные деревянными хоромами. Место сырое, и весь двор вокруг них был засыпан белым песком в локоть толщиной. Благодаря этому обстоятельству было довольно точно определено расположение опричного дворца Ивана Грозного – на углу Моховой и Воздвиженки при строительстве метро нашли слой белого речного песка (хотя, по последним исследованиям археологов, «соотнесение обнаруженных при раскопках сооружений с хозяйственными постройками Опричного двора, описанных Г. Штаденом, весьма вероятно, но не может быть пока строго доказано»). Надо еще упомянуть, что примерно на том месте, где сейчас проходит граница между домами № 4 и 6 на Воздвиженке, до 1780-х гг. стояла церковь Дмитрия Солунского, называвшаяся «что на старом государевом дворе».

Возможно, что для опричников Ивана Грозного недалеко от дворца и были поселены калашники, то есть пекари, и кислошники, приготовлявшие капусту, соленья, квасы. Здесь в XVII в. находились две Кисловские слободы – патриаршая и дворцовая, в последней в конце века насчитывалось 124 двора. Тут была и слобода, управлявшаяся Царицыной мастерской палатой, в которой жили мастерицы-портные, швеи-вышивальщицы, постельницы, портомои, комнатные бабки. Действие пьесы А.Н. Островского «Комик XVII столетия», написанной им к 200-летию русского театра, происходит «на Кисловке», в доме «золотной мастерицы Царицыной мастерской палаты». Пьеса писалась драматургом после изучения исторических источников и консультаций с историком И.Е. Забелиным.

На бровке высокого холма над долиной Неглинной стояли крупные боярские усадьбы, среди которых особенно выделялось владение боярина Никиты Романова. Оно занимало почти всю четную сторону Романова переулка (с 1920 г. назывался улицей Грановского, а до этого Шереметевским переулком). Возможно, что это владение было частью Опричного двора Ивана Грозного, отданной царем Михаилом Федоровичем своему двоюродному брату. Ворота в обширную усадьбу были с Большой Никитской улицы, а каменные палаты боярина стояли по переулку. После смерти Н.И. Романова двор перешел к царю Алексею Михайловичу, который указал его «ведать в Оружейной палате для пушечных и иных разных дел». Здесь построили палаты, где была сложена «всякая ружейная бронь», тут же пристреливались пищали. На этом дворе находились и две палаты «для всяких великого государя верховых живописных писем». Северная часть усадьбы, выходившая на Большую Никитскую улицу, позднее разделилась на несколько дворов, там же были и старинные палаты, которые в 1764 г. все еще назывались «Романовыми». Тогда в газете «Московские ведомости» сообщалось, что «живущий в Романовых палатах учитель принимает учеников для обучения французскому, немецкому языкам и арифметике».

В конце XVII в. вся местность у перекрестка переулка и Воздвиженки принадлежала боярину Льву Кирилловичу Нарышкину, брату царицы Натальи, матери Петра I. По разделу усадьба перешла к сыну Ивану Львовичу, а от него к дочери Екатерине, которая в 1746 г. вышла замуж за младшего брата фаворита императрицы Елизаветы Петровны Кирилла Григорьевича Разумовского, ставшего графом и украинским гетманом и получившего громадное состояние.

В усадьбе уже существовал каменный дом (с правой стороны Романова переулка на месте современного участка № 2), который, вероятно, был выстроен около 1730 г. Возможно, что после перехода всей усадьбы к Разумовскому главный дом перестроили. Предполагают, что при переделке основного дома был заимствован проект французского архитектора Шарля де Вальи, по которому строился дворец в Кускове, а вот мнение о принадлежности проекта В.И. Баженову не подтверждено.

От К.Г. Разумовского дом перешел к его сыну Алексею, но он не хотел оставить его себе, задумав переселиться в большую, почти загородную, усадьбу около Яузы, где он строил себе роскошный дворец (Гороховская улица, 18). Дом был продан с частью мебели и иной обстановки за 400 тысяч рублей. Купил его (и участок через переулок – Воздвиженка, 8/1) граф Николай Петрович Шереметев: купчая была заключена 30 июля 1800 г.

Дом Шереметева на Воздвиженке. 1832 г.

С 1863 г. в шереметевском доме находится Московская городская дума, и он значительно переделывается внутри. С переходом думы в собственное здание здесь в 1892 г. поместился Охотничий клуб. В нем каждую неделю давались спектакли Общества искусства и литературы. В сентябре 1898 г. в клубе познакомились А.П. Чехов и О.Л. Книппер. «…Знаменательный и на всю жизнь не забытый день, – вспоминала Ольга Леонардовна. – Никогда не забуду ни той трепетной взволнованности, которая овладела мною еще накануне, когда я прочла записку Владимира Ивановича (Немировича-Данченко. – Авт.) о том, что завтра, 9 сентября, А.П. Чехов будет у нас на репетиции „Чайки”, ни того необычайного состояния, в котором шла я в тот день в Охотничий клуб на Воздвиженке. И с той встречи начал медленно затягиваться тонкий и сложный узел моей жизни».

В этом же помещении проводились и репетиции Художественного театра в то время, когда отделывалось его здание в Камергерском переулке.

Перед 1917 г. в этом доме помещался Московский шахматный кружок, членом которого был знаменитый русский шахматист А.А. Алехин. В большом зале Охотничьего клуба в начале 1914 г. выступал с сеансами кубинский шахматист, будущий чемпион мира Х.Р. Капабланка.

После переворота 1917 г. в здании находилась военная академия и музей Рабоче-крестьянской Красной армии и флота. В 1930 г. сломали флигели усадьбы и по улице вместо них и парадного двора выстроили уродливое здание для расширявшейся больницы. Со стороны переулка вход в старое здание находился в торце, и можно было наблюдать вереницы черных «Волг», куда обслуга несла пакеты с дешевой провизией для своих хозяев и себя.

Граф Николай Петрович Шереметев

За великолепным дворцом Разумовского – Шереметева видна глава церкви Знамения, одного из самых ярких образцов так называемого московского, или нарышкинского, барокко, для которого характерны центрическое построение здания («иже под колоколы»), широкое использование деталей ордерной архитектуры и особые декоративные приемы – сочетание белого камня и красного кирпича, наличники с полуколонками и резными навершиями, резные гребни фронтонов. В этой церкви особенно хороши ее большие ажурные кресты. К главному Знаменскому храму с обеих сторон на сводчатом подклете примыкают небольшие приделы с главками, освященные во имя св. Сергия Радонежского и св. Варлаама Хутынского.

Знаменская церковь была выстроена Львом Кирилловичем Нарышкиным в конце 80-х – начале 90-х гг. XVII в., и после постройки дворца Разумовским она была соединена с ним переходом – стала домовой.

Церковь закрыли в первой половине 1920-х гг. и тогда сломали часть трапезной и паперть. В ней долгие годы находилась больничная столовая и кухня. Это великолепное произведение русской архитектуры за последнее время тщательно отреставрировано, и в ней совершаются службы.

В доме № 2 (строение 1), построенном архитектором В.В. Белокрыльцевым в 1880–1895 гг., нанимал квартиру композитор А.С. Аренский. Здесь жили профессора Московского университета зоолог М.А. Мензбир, геологи М.В. и А.П. Павловы, биолог К.А. Тимирязев. В дворовом корпусе, напротив апсид Знаменской церкви, – мемориальный музей К.А. Тимирязева, где сохраняются подлинная обстановка, рукописи и обширная библиотека. На письменном столе – папка с рукописью книги «Солнце, жизнь и хлорофилл» – строки предисловия к ней Тимирязев дописывал в последние дни жизни.

Климент Аркадьевич Тимирязев – один из самых известных ученых России, исследовавший проблему фотосинтеза растений. В возрасте 34 лет он стал профессором Московского университета, преподавал в Петровской сельскохозяйственной академии, на женских курсах. Тимирязев приветствовал взятие власти большевиками, преподнес Ленину книгу «Наука и демократия», выражая «счастье быть его современником и свидетелем его славной деятельности», имея в виду, вероятно, разгон Учредительного собрания, закрытия оппозиционных газет, высылку ученых из страны, убийства, казни и террор. В ответ на посвящение Ленин одобрительно заметил: «Я был прямо в восторге, читая Ваши замечания против буржуазии и за Советскую власть».

Церковь Знамения на Знаменке

Тимирязев чрезвычайно резко отзывался о теории наследственности Менделя, лежащей в основе современной генетики, чем, конечно, воспользовался гонитель научной биологии проходимец Лысенко, широко цитировавший Тимирязева. Сыну его, физику А.К. Тимирязеву, видно, не давали покоя лавры Лысенко: он «прославился» отрицанием теории относительности и квантовой механики и организацией (правда, безуспешной) процесса против ученых-физиков.

В доме рядом (№ 4, 1900 г., архитектор К.М. Быковский) было также много квартир университетских профессоров – здесь жили географ А.А. Борзов, биохимик В.С. Гулевич, физик Г.С. Ландсберг, литературовед Н.К. Гудзий, физиолог М.Н. Шатерников, зоолог С.И. Огнев и др.

Бывшие университетские жилые дома теперь перестроены, в университетском дворе построены офисные здания – все это ныне так называемый бизнес-центр «Романов двор». Это работа (1996–2004) мастерской «Попов и архитекторы». Архитекторы М. Леонов, О. Попов и др. поставили новые строения вплотную к зданиям на красной линии переулка и до невозможности затеснили двор. Там обращает на себя внимание стеклянная пирамида, напоминающая пирамиду во дворе Лувра, – здесь же она покрывает бассейн. В «бизнес-центре» находится и кинотеатр, один из самых дорогих в Москве. Эта же мастерская испортила и один из самых ценных памятников архитектуры и истории – «Ректорский дом» Московского университета, и она же очень изобретательно и выигрышно перестроила фабричные здания на Садовнической улице.

Дом с угловой полуротондой на углу переулка и Большой Никитской был выстроен, вероятно, в самом начале XIX в. (на плане участка 1802 г., хранящемся в Московском историческом архиве, написано: «каменное жилое в 2 этажа на погребах строение, состоящее в отстройке») купцами 1-й гильдии Иосифом и Антоном Якоби, в который, возможно, были включены и части более старых зданий. В 1850 г. дом переделывался в доходный, и тогда была уничтожена живописная угловая колоннада с балконом над ней. Дом принадлежал архитектору Московского дворцового ведомства Ф.Ф. Рихтеру, восстанавливавшему и достраивавшему дом Романовых на Варварке. С ним был знаком Н.В. Гоголь, бывавший в этом доме.

На левой стороне переулка также располагались шереметевские владения. Угловой участок № 1/8 занят одним из самых изящных зданий русского классицизма с характерной угловой ротондой. Возможно, что он строился А.К. Разумовским для жены (сестры Н.П. Шереметева) по образцу углового дома на Покровке (№ 2/15). По купчей, заключенной 30 июля 1800 г. (обычно пишут о 1799 г.), он перешел к Шереметеву. Здесь он поселился после бракосочетания с актрисой его крепостного театра Прасковьей Жемчуговой.

Н.И. Аргунов. Графиня Прасковья Ивановна Шереметева-Жемчугова. 1803 г.

В доме жили многие Шереметевы и служившие у них. В этом доме каждая комната «имеет свои воспоминания о членах семьи, уже отошедших; ими доныне все полно в этом доме. Предания в нем живы еще гораздо далее того, что мы помним, и захватывают былое шести поколений. Каждая комната носит свой отпечаток, каждая переносит в незабвенный мир семейного прошлого», – вспоминал Сергей Дмитриевич Шереметев, внук первых владельцев.

После Октябрьского переворота всех повыгоняли, некоторых и расстреляли, а в доме ютились в продолжение многих лет жильцы в коммунальных квартирах.

Сразу за угловым по Воздвиженке домом 1790-х гг. находится большой жилой комплекс из нескольких зданий (№ 3, 1895–1898 гг., архитектор А.Ф. Мейснер), где в 1900-х гг. жил химик-органик С.С. Наметкин. После переворота октября 1917 г. в доме находилась конспиративная квартира английского разведчика Сиднея Рейли. В 1920-х гг. весь жилой комплекс получил название 5-й Дом Советов; в нем жили многие партийные и государственные деятели: К.Е. Ворошилов, М.В. Фрунзе, А.С. Щербаков, Е.М. Ярославский, В.А. Малышев, П.Г. Смидович, С.В. Косиор, С.М. Буденный, И.С. Конев, А.Н. Косыгин, Л.М. Каганович и многие другие. Чуть ли не все высшие чиновники партии и государства перебывали в этом доме – они то переселялись в Кремль, поближе к Сталину, то опять вселялись сюда, попадая в немилость. Иногда в результате таких колебаний они навсегда исчезали, переселяясь в лучшем случае в «места не столь отдаленные», а в худшем – и на тот свет.

В этом доме не все квартиры были комфортабельными. Вот какую запись оставил в дневнике драматург А.Н. Афиногенов, побывавший у академика О.Ю. Шмидта в 1937 г.: «На улице Грановского, в доме номер 3, живет Шмидт. В его квартире еще две семьи, у него все три комнаты, в тесной передней запах обеда из кухни, кабинет плотно уставлен мебелью и книгами. Жена – Вера Федоровна. Большие, грустные глаза. Базедова болезнь.

– Почему мы живем здесь? Отто Юльевич привык. Близко от столовой (СНК) и больницы, близко от Кремля и работы…»

В 1927 г. в доме жил Лев Троцкий, выселенный Сталиным из Кремля. Троцкий рассказывает: «В то время я уже переехал из Кремля на квартиру моего друга Белобородова, который формально был еще наркомом внутренних дел, хотя агенты ГПУ следили за ним всюду, куда бы он ни шел. Тогда Белобородов был на его родном Урале, где он старался встречаться с рабочими в борьбе против бюрократического аппарата [Сталина]». Из этого дома Л.Д. Троцкого 17 января 1928 г. выслали в Алма-Ату. Он отказался выходить из квартиры (№ 62а), и агенты ГПУ вынесли его на руках насильно. Сын Троцкого кричал на лестничных площадках: «Арестовывают Троцкого», а испуганные жители, бывшие бесстрашные борцы с царизмом, выглядывали в полуоткрытые двери, не пытаясь вмешаться. Агенты втолкнули Троцкого в автомобиль и отвезли на Ярославский вокзал.

Доходный жилой дом (№ 5) был построен в 1913 г. по проекту архитектора Н.Н. Чернецова.

В Романов переулок выходит боковой корпус, построенный в усадьбе, главный дом которой смотрит на Большую Никитскую (№ 5). Он представляет собой один из прекрасных образцов классической архитектуры Москвы, включенный М.Ф. Казаковым в альбом лучших «партикулярных» (то есть частных. – Авт.) зданий города. Несколько перестроенный после пожара, он интересен замечательными барельефами на античные темы, помещенными между пилястрами портика. Внутри сохранилась отделка парадного зала и домовой церкви в мезонине, освященной в 1765 г. во имя преподобного Мемнона и девяти Кизических мучеников.

Большой Кисловский переулок в сторону Большой Никитской улицы. 1913 г.

Возможно, что этот дом включил в себя и части древних палат боярина Богдана Матвеевича Хитрово, стоявших в XVII в. как раз на этом месте. В XVIII в. участок принадлежал обер-президенту магистрата С.С. Зиновьеву, потом – стольнику С.Т. Клокачеву, с 1761 г. – князю А.С. Голицыну и в 1765 г. – младшему из знаменитых братьев Орловых, возведших Екатерину на престол в 1762 г., Владимиру Григорьевичу.

Он не принимал такого деятельного участия в перевороте, как его братья. Впоследствии его отправили за границу учиться в Лейпцигском университете, а после возвращения назначили директором Академии наук.

В.Г. Орлов содействовал ученым экспедициям, помогал отправке студентов в заграничные университеты. Он 32 лет вышел в отставку и в основном жил в своем подмосковном имении Отрада, украшая и устраивая его. По мнению его соседа Д.Н. Свербеева, Орлов выгодно отличался от всех других помещиков «…богатством, несравненно высоким перед всеми образованием и достойным глубокого уважения своим характером».

С детьми Орловых занимался бывший у них домашним учителем В.К. Кюхельбекер, в доме жил крепостной Орлова композитор А.Л. Гурилев.

Потом дом перешел к дочери Орлова Софье Владимировне Паниной, после нее и до коммунистического переворота 1917 г. им владели князья Мещерские.

В советское время в доме находился землеустроительный техникум, а с 1934 г. он принадлежит Московскому университету, разместившему в нем исторический факультет, где работали выдающиеся историки и археологи А.В. Арциховский, Д.А. Авдусин, Б.Д. Греков, В.И. Пичета, Е.А. Косминский, Н.А. Машкин и др.

Параллельно Романову проходит Большой Кисловский переулок, самый большой из четырех одноименных переулков бывшей Кисловской слободы.

На месте скверика на левом углу переулка до 1991 г. стоял памятник М.И. Калинину, декоративному главе Советского государства, немало пережившему за годы своего «президентства», – его жена была арестована Сталиным и заключена в лагерь, а он продолжал улыбаться с портретов.