Под прицелом

А теперь еще ядерные испытания? Это что – проверка? Отреагируем – нет?

Государь повернулся от окна.

– Я так понимаю, это нарушает некие международные договоренности?

– Совершенно верно, Ваше Величество, я…

Государь поднял руку, прерывая.

– Не стоит напоминать. Положения Вашингтонской Конвенции я помню. И если британцы не считают нужным соблюдать какие бы то ни было нормы цивилизованного поведения в отношении нас – мы тоже снимем перчатки и выйдем на ринг. Высочайший рескрипт, официально поручающий вам операцию противодействия, я оформлю завтра, на имя министра. Эти ядерные испытания вплотную к нашей границе состояться не должны…

02 июля 1996 года.Лондон, Великобритания.Киссбери-роад, Тотенхэм.Публичная библиотека Святой Анны

Публичная библиотека Святой Анны – из небольших и тихих, хотя и расположена недалеко от центра Лондона, в Тотенхэме. Очаровательное двухэтажное здание постройки начала века на углу улицы, темно-коричневый кирпич, зеленые, аккуратно подстриженные кусты, старомодные витражные окна. Такие здания могут строить только в Великобритании, другие как ни стараются – не получается.

Среднего роста старичок в старомодном костюме и очках с толстыми линзами – минус пять как минимум – неспешно вошел в холл, помахивая старинной, темного дерева с набалдашником из почерневшей от времени меди, палкой. Церемонно раскланялся с библиотекаршей, сдал в гардероб армейского образца плащ с висящими на плотной ткани бриллиантами капель – с утра зарядил дождь. И неспешно прошествовал в отдел прессы. Хотя записался в библиотеку он всего пару недель назад – как-то так получилось, что он настолько органично вписался в окружающую обстановку, что спроси любого сотрудника библиотеки – и он будет до хрипоты уверять вас, что мистер Мандель – настоящий джентльмен викторианской закваски, ходит в публичную библиотеку Святой Анны уже лет двадцать как минимум. Нет, что вы, что вы – тридцать…

Первым делом мистер Мандель прочитал вчерашние газеты – свежие еще не привезли. А в прессе он придерживался исключительно консервативных изданий – читал «Дейли Телеграф» и «Бритиш Уикли Газет». Читал он всегда обстоятельно, всматриваясь в каждую колонку, иногда возмущенно фыркая от написанного.

Когда стрелка старых часов в читальном зале минула цифру «десять», мистер Мандель оставил газеты на столе, там же на стуле оставил и трость, чтобы показать, что место занято, и неспешно отправился в… уголок размышлений и уединения для джентльменов – понятно, дело стариковское…

Однако на первом этаже он свернул не налево, в узкую и длинную кишку коридора, ведущую к туалету, а направо. Там, к вящему неудовольствию постоянных посетителей библиотеки, открыли компьютерный зал – по настоянию правительства, черт бы его побрал! Если кто-то хочет портить глаза, читая с экрана – так пусть покупает компьютер домой и читает. Любой сотрудник библиотеки сильно бы удивился, завидев мистера Манделя здесь – это разрушало образ.

Дав служителю, присматривающему за залом, четверть фунта, мистер Мандель занял крайний к стене компьютер – его неоспоримым достоинством было то, что если сесть перед ним, загородив экран собой, то никто ничего не увидит. Впрочем, и следить никто не следил – порнографические сайты с компьютера публичной библиотеки открыть нельзя, и смотритель просто принимал плату и следил, чтобы ничего не украли и не испортили.

Сначала мистер Мандель прошелся по почтовым серверам, прочитал письма, пришедшие на почтовые ящики, но ни на одно не ответил – этот канал связи действовал только в одну сторону. Затем неспешно достал из кармана старомодные золотые часы «луковицей», на золотой же цепочке, взглянул. Пора…

Вошел в один из чатов – им обычно пользуется молодежь. Его собеседник – он взял себе кличку Бухгалтер, bookkeeper был в числе активных пользователей. Мистер Мандель довольно улыбнулся, нажал мышкой на кнопку приватного чата…

– Как здоровье?

– Не жалуюсь… – мгновенно появился на экране ответ.

– Где?

– На девять часов. Желтая куртка.

Старик закашлялся, доставая платок, скосил глаза, но ничего, кроме желтой куртки, на указанном месте не обнаружил. Все правильно. Если человек надевает что-то яркое и необычное, то запоминают его именно по этому, необычному. Если через несколько часов попросить смотрителя описать того, кто сидел на этом месте, он скажет: «Желтая куртка». И все. Не приметы, не возраст – желтая куртка, и точка. А если ее снять – человек буквально растворяется среди себе подобных…

– Дело?

– Сделано.

– Уверен?

– Сто.

– Осложнения?

– Там были люди.

– Кто?

– Мистер Бобби. Не местные!

Полицейские!

– Они тебя видели?

– Нет.

– Точно?

– Точно. Концы зачищены.

– Ты первый нашел объект?

– Нет. Они. Я с трудом успел.

Плохо… Но останавливать операцию нельзя даже в таких обстоятельствах.

– Опиши.

– Оба молодые. Примерно одного роста – чуть выше среднего, где-то около шести футов. Один светловолосый, другой темноволосый. Командовал темноволосый. Прошли специальную подготовку.

– Уверен?

– Да.

Грей и… тот, к кому его прикомандировали. Больше некому.

– Работай дальше. Время на исходе.

– Один из тех бобби мне знаком.

– Откуда?

– Он русский. Я его узнал.

Мандель, несмотря на всю его выдержку, вздрогнул. Русский!

– Откуда?

– Бейрут. Он был там. Старший лейтенант флота Александр Воронцов. Он снайпер, действовал в Бейруте.

– Ты СОВЕРШЕННО уверен?

– Уверен. Я хорошо его разглядел.

– Который?

– Темноволосый.

– Понял. Ничего не делай. Я с этим разберусь.

– Понял. Газета. Прощай.

– Прощай.

Человек в желтой куртке ушел, а мистер Джозеф Мандель молча, словно в оцепенении, сидел, глядя на экран. Все было настолько невероятно, что не укладывалось в голове. Пропал Преторианец, перестал выходить на связь. Пропал и Кросс. Одно из наиболее вероятных мест, где они оба могли находиться, – Дублин. Там они могли искать полковника – судя по всему, и нашли.

Что они узнали? Что им успел сказать полковник? Полковник был крепким орешком – не из тех, кто колется. Неужели раскололи?

Проклятье…

Старик аккуратно стер из памяти компьютера весь диалог, выключил чат, поднялся со своего места. Проходя мимо ряда компьютеров и направляясь к выходу, мистер Мандель незаметно подхватил свернутую газету, которую оставил предыдущий посетитель. Тот самый, в желтой куртке. Газета была свернута в плотную трубку, так он ее и засунул под мышку. Служитель ничего не заметил…

Из компьютерного зала он направился в туалет. Он чувствовал себя плохо – так плохо, как давно, уже несколько лет, себя не чувствовал. Мутило. Перед глазами расплывались, переливаясь всеми цветами радуги, круги…

В туалете, как и в любом подобном общественном месте, убираемом раз в день по вечерам, запах дешевого освежителя воздуха не мог перебить нормального, обычного для таких мест запаха – мочи, дерьма, хлорного моющего средства. Мандель, почти не видя ничего перед собой, ткнулся в ближайший, отгороженный пластиковыми перегородками закоулок, захлопнул за собой дверку, запер. Сел – прямо в костюме, не доставая из специального ящика бумажное одноразовое сиденье, – на стульчак, бросил рядом газету. Достал из внутреннего кармана пиджака небольшой металлический цилиндрик, непослушными пальцами открыл его, вытряхнул в ладонь две белые крупинки, отправил в пересохший рот. Замер – прижавшись к стене и ничего не видя перед собой…

Через несколько минут отпустило…

Подобных приступов у бывшего директора Британской секретной разведывательной службы не было уже много лет – последний случился, когда он еще занимал свою должность. Тогда он чуть не умер. И он решил для себя – хватит. Старушка Великобритания не стоит того, чтобы гробить себя. Решил – и неожиданно для многих подал в отставку. Ни в Шотландии, куда он уехал попервоначалу, ни на Сицилии, куда он перебрался потом, такие приступы не повторялись – закружится на мгновение голова, и все. А тут, похоже, организм решил напомнить о себе…

Власть…

Власть – это не ноша, и не привилегия, и не ярмо. Власть – это тяжелый наркотик, от которого невозможно отвыкнуть. Сэр Джеффри Ровен познал это в полной мере.

Он ведь пытался. Честно пытался все забыть. Как-то раз он целый месяц не включал компьютер – пытаясь с мясом, с кровью вырвать из себя ту жизнь, которой он раньше жил. И выдержал месяц, потом еще несколько дней – а потом включил.

Потому что он был избранным.

Или приговоренным.

А вернее всего – проклятым. Проклятым и обреченным на тайную власть. Он был обречен, как паук, – ткать паутину для других людей, – но разве сам паук не заложник своей паутины? Разве он может жить вне паутины?

И когда его ученик приехал к нему и сделал предложение, от которого невозможно было отказаться, – он и не отказался. Мог бы отказаться – бросить все, запутать следы и исчезнуть, раствориться, подобно глубоководной рыбе в темных глубинах океана. Африка. Центральная или Латинская Америка. Даже Россия – там он запросто сошел бы за русского – навыки остались, знание языка и привычек есть.

Просто от власти невозможно никуда уйти. И от игр разведки – тоже, раз начав, ты уже никогда не остановишься. Если уж ты переродился, ты привык жить в глубине, под чудовищным давлением толщи воды – жить на поверхности ты уже не сможешь. Глубоководные рыбы у поверхности не выживают…

Когда отпустило, старик осмотрелся по сторонам. На белой пластиковой стенке туалета черным маркером было криво написано послание. Послание будущим поколениям…

Drugs, brutal sex, rock-n-roll.

Наркотики, жесткий секс, рок-н-ролл…

Старик нащупал лежащую на грязном полу газету, которую он выронил, развернул ее, поднес к глазам – очки ему были не нужны, очки он одолжил у Колина – они только с виду выглядели внушительно, на деле там стояли нормальные стекла.

Газетка называлась «The Irish Sun», «Ирландское солнце». Ответвление самого знаменитого таблоида[7] всех времен и народов – британской «Sun». Тонкая пачка бумаги желтоватого цвета, на которой убористым шрифтом, с фотографиями, во всех омерзительных подробностях расписывались все скандалы, произошедшие в Соединенном королевстве за неделю. Материалы были самыми разными – привидения в замках, измены в королевской семье, гомосексуальность одного из ведущих модельеров. Все это обсуждалось со всеми непристойными подробностями, часто – и с «фотографиями», большую часть которых сляпали в фотошопе. Была здесь и криминальная хроника.

Мандель подумал, что где-где – а в России такой газетенке точно не будет места. В Российской империи за клевету могли наказать публичной поркой – а тут в каждом номере ее было столько, что пороли бы всю редакцию…

Не все в Российской империи было плохо.

Криминальной хронике посвящались два листа. Старик бегло пробежался по броским заголовкам – как вам нравится, например: «Знаменитый грабитель банков изнасилован и убит сокамерниками» – и наконец нашел…

Жестокая перестрелка в окрестностях Дублина. Британский САС действует в Ирландии?

Информации в статье было мало – видимо, Гарда засекретила все, что только можно. Впрочем, «Sun» это никоим образом не смутило, как всегда, недостаток информации они заменили слухами и домыслами. Единственно, что было понятно, – убит один из высокопоставленных членов партии Шин-Фейн, перед смертью его пытали. Как, где, кем убит, удалось ли задержать или хотя бы опознать преступников – ничего этого не было. Судя по тому, что скандал на межправительственном уровне до сих пор не разразился, – задержать не удалось никого. Еще намекали на то, что при попытке задержать преступников потери – непонятно, то ли убитыми, то ли ранеными – понесла и Гарда. Как всегда – вранье.

Дальше шел обычный в этой газете бред. По словам корреспондента, ему удалось проникнуть в самый центр специальных операций Великобритании – в казармы Герефорда (скорее всего, это был один из баров в окрестностях Герефорда, где любят собираться спецназовцы), там он поговорил с кем-то из командования (скорее всего, в этом баре он задавал слишком много вопросов, за что ему начистили морду и вышибли оттуда), и это командование строго неофициально признало, что операции в Ирландии действительно ведутся и целью их является ликвидация высшего командного состава ИРА. Эта операция пошла не совсем так, как это изначально планировалось, но оперативникам все же удалось выполнить задание и скрыться. Завершалась сия статейка патетическим призывом к парламенту создать комиссию по расследованию незаконных действий спецслужб (видимо, морду набили сильно)…

Конечно, в этой статье много домыслов, но были и крупицы истинной информации – статью, на сто процентов лживую, не стала бы публиковать даже такая помойка, как «Sun».

Итак, что же там произошло?

Была перестрелка – скорее всего, была. Насчет потерь в Гарде это еще вопрос, но перестрелка была.

Избиение, пытки – скорее всего тоже правда. Грею и Кроссу, вероятно, удалось захватить объект и получить от него некую информацию. Какую – непонятно, но полковник вполне мог расколоться. Это когда ты стоишь и смотришь, а на глазах у тебя распинают или расчленяют человека – вот тогда ты крутой и сильный. А вот когда тебя захватывают в плен и пытают спецназовцы, обученные методам «проведения экспресс-допроса в полевых условиях», да еще эти спецназовцы успели соприкоснуться с тем, что происходит ежедневно в Белфасте, Дерри и других городах Северной Ирландии, – вот тогда птицей запоешь. Соловьем певчим.

Скорее всего, полковник раскололся. Если даже не раскололся, все равно надо предполагать худшее. В разведке иначе нельзя.

А это значит – что и Грей, и Кросс знают куратора полковника. Доказать они ничего не смогут – полковник мертв, «пересмешника» успел ликвидировать сам полковник, а им никто не поверит – но знать они знают.

Куратором полковника был он сам – бывший глава СИС, сэр Джеффри Ровен, он же Джозеф Мандель… в общем, человек со множеством лиц и имен. Самому на контакт с полковником, по правилам проведения секретных разведывательных операций, выходить не стоило, но и другого выхода не было. Полковник был личным агентом сэра Джеффри с давних времен, и никому, кроме своего куратора, он бы не поверил. Не всегда удается выстроить длинную цепь от куратора к агенту, да и не всегда это нужно – чем длиннее цепь, тем больше вероятность того, что в ней окажется слабое звено, болтун или откровенный предатель. Если бы он послал к полковнику другого человека – потом пришлось бы убивать и его, и не факт, что это решило бы проблему – до своей смерти он мог проболтаться или оставить записи.

Значит – он раскрыт. Наполовину – но раскрыт. Если Грей или Кросс заговорят – будут проблемы. Конечно, им не поверят ни в полиции, ни в разведке, но если они догадаются пойти в ту же «Sun» и вывалить на стол все известное им дерьмо…

На операции можно будет ставить крест.

Сэру Джеффри была непонятна позиция Грея во всей этой истории. Грей был неизвестной, перевернутой вверх рубашкой картой. Молодой человек, аристократической крови, непонятно с чего пошедший служить в САС и добившийся там успехов. Когда они его вербовали – тот им поверил и даже передал первый отчет – чрезвычайно полезный, надо сказать. После чего он прервал связь с куратором и теперь действует в паре с Кроссом, совершая преступления.

Его мотивация? Деньги? Смешно. Желание узнать правду? Ну, не глупо ли? Хотя может быть.

Он что-то узнал?

Тоже может быть.

Знает ли он о том, что Кросс – действующий под прикрытием русский агент? Неужели знает? Неужели Кроссу удалось его перевербовать? Так быстро? Тогда «адепт стужи» еще более опасный противник, чем предполагал сэр Джеффри. Может, Кросс использует его втемную? Тоже может быть. Все может быть.

Как бы то ни было – младший баронет Грей, карта, положенная на зеленый стол кверху рубашкой, человек, обладающий смертельно опасной информацией, – из полезного агента в одночасье превратился в нешуточную угрозу. Которую надо устранить любой ценой и как можно быстрее. Тем более – дело сделано, «адепт стужи» идентифицирован.

Теперь сам констебль Александр Кросс. Он же, судя по всему, старший лейтенант (хотя наверняка у него теперь более высокое звание) российского флота Александр Воронцов. «Адепт стужи»…

Снайпер русского морфлота, действовавший в Бейруте… Сэр Джеффри знал, что для реализации операции в Бейруте собирали группу специалистов, раньше имевших отношение к службе, но теперь находящихся в отставке. Птиц вольного полета. Вообще-то изначально была мысль не привлекать к активным операциям на русской территории вообще ни одного британского гражданина, находящегося на службе Ее Величества, – но потом поняли, что столько частников просто не набрать, и от этой идеи отказались. Кстати, зря.

Сэр Джеффри верил Бухгалтеру. Бухгалтер был одним из тех людей, которым он верил – в разумных пределах, конечно, но верил. Если Бухгалтер сказал, что опознал русского, – значит, так оно и есть.

И что теперь со всем этим делать?

Операцию останавливать уже нельзя – разогнавшийся под откос поезд невозможно остановить – сметет, сомнет. Теперь нужно запускать второй этап, по плану, как и договаривались. Лучший способ не допустить неожиданных неприятностей – действовать по плану.

Но самое главное – появлялось дополнительное задание. Задача, которую сэр Джеффри планировал на более позднее время – он не ожидал, что удастся так быстро и так неожиданно установить «адепта стужи».

Нужно ликвидировать баронета Грея. И как можно быстрее, пока он не придумал, что делать с полученной информацией.

С этой мыслью сэр Джеффри встал с неудобного стульчака, придирчиво оглядел костюм, не испачкался ли. Газету он бросил в туалете – такой прессе в туалете как раз самое место.

02 июля 1996 года.Лондон, Великобритания.Штаб-квартира SIS,Воксхол-Кросс

Штаб-квартира специальной разведывательной службы представляет собой большое, серое, угловое здание у самой реки, на улице Воксхол-Кросс, рядом с одноименным мостом через Темзу. Здание это в отличие от «песчаного дома» контрразведки старое и поэтому постоянно нуждается в ремонте. Его перестраивали и ремонтировали такое количество раз, что заблудиться в переплетении коридоров мог даже опытный, не раз здесь бывавший человек, а сами кабинеты расположены почти бессистемно. Примерно до шестидесятых годов вообще считалось, что это здание относится к министерству иностранных дел и про истинное его назначение никто не знает. Но потом узнали, что все лондонские таксисты знают это место как «Шпионский дом», – и необходимость в какой-либо маскировке отпала.

Сэр Джеффри Ровен вышел из черного лондонского такси-кеба у самого подъезда – в Лондоне на такси предпочитали ездить многие, места для парковки машин мало, а парковка была дорогим удовольствием. Бросил таксисту несколько серебряных монет, взбежал по короткой лестнице к подъезду – всегда, когда он появлялся в штаб-квартире SIS, он чувствовал себя помолодевшим лет на десять.

На дверях стоял, конечно же, Гарри. Гарри, здоровяк из САС, тяжело раненный во время предпоследнего мятежа на территориях и категорически не желавший уходить из армии, ему подыскали такое место службы, и он нес караул на этом посту вот уже без малого два десятка лет. Увидев бывшего начальника службы, Гарри расплылся в улыбке.

– Сэр…

Сэр Джеффри продемонстрировал ему временный пропуск, ибо порядок есть порядок.

– Сэр Колин у себя?

– Да, у себя… Вас проводить, сэр?

В службе всегда наготове были несколько провожатых – из практикантов. Иногда они сами плутали в лабиринтах шпионского дома.

– Нет, спасибо.

– На третьем этаже поставили стену, сэр. Прямого хода там теперь нет.

– Я учту…

Здесь его по-прежнему любили…

Сэр Колин сидел в своем кабинете – не самом просторном и не самом удобном, на самом верхнем этаже – на антресолях, как здесь говорили по аналогии с дворцами. На столе вкусно курилась белым дымком трубка – а сам он держал в руках и внимательно читал чье-то личное дело.

Выглядел он вроде бы как обычно – но сэр Джеффри был очень проницательным человеком и, послужив священником на Сицилии, проницательности этой не утратил. На лице его давнего друга и преемника в кресле главы СИС ничего не выражалось, – но он понял, что душевное состояние хозяина кабинета далеко от нормального.

– Преторианец вышел на связь?

– Вышел… – вздохнул сэр Колин, – и кажется, с первого же выстрела он попал точно в яблочко. Его прикрепили к некоему констеблю Кроссу, Александру Кроссу. Особый отдел полиции. Я запросил его досье сразу после того, как Преторианец передал свое сообщение. И чем больше я читаю это досье – тем больше вопросов у меня возникает…

– Разреши?

Сэр Колин закрыл папку, подтолкнул ее по столу к гостю. Сэр Джеффри открыл папку, пробежался взглядом. Сирота… военное училище… специальные лодочные силы… плен. Операция в Бейруте…

Бейрут!

Все становилось на свои места.

– Это он и есть, – заявил сэр Джеффри, закрывая папку и возвращая ее хозяину.

– Почему? Он прошел две стандартные контрразведывательные проверки. Ни одна ничего не показала. Я подозреваю, что это один из связников адепта.

– Нет. Это сам адепт. И я даже знаю его имя. Это князь Александр Воронцов.

– Что?!

– Он самый. Его опознали.

Сэр Колин снова открыл папку, всмотрелся. Удивительно, но ни одной мало-мальски надежной фотографии Воронцова британской разведке достать не удалось, несмотря на то, что в событиях в Бейруте он играл весьма активную роль. Последняя фотография была изготовлена специалистами Службы, на основе фотографии из личного дела, еще времен Санкт-Петербургского Нахимовского. Стопроцентно достоверной эта фотография считаться не могла, потому что ее возраст был без малого десять лет.

– Кто его опознал?

– Ты знаешь, кто. Сегодня я с ним встречался.

Сэр Колин раздраженно отмахнулся, показывая, что не хочет ничего об этом знать, – и сэру Джеффри это сказало многое. Многое – если не все.

Работая в разведывательной структуре, очень важно верить в то, что ты делаешь, причем верить искренне. Разведка – дело грязное и подлое, примеров этому – масса. Например – резидент в какой-либо стране, прожил больше десяти лет, обжился. Очень часто такие резиденты заводят местную жену и детей – Служба это поощряет, потому что так меньше шансов, что резидента раскроют. Но рано или поздно резидента приходится отзывать. И вот тогда-то возникает очень серьезная проблема – за время работы страна, против которой резидент работал, становится ему родиной, а его действительная родина, на которую он работал, – заграницей. В стране пребывания у него есть жена и дети, иногда – налаженный бизнес, – и зачем ему возвращаться? Он может не только не вернуться – он может обратиться в контрразведку страны пребывания, провалить всю агентурную сеть, ему известную, и начать работать на другой стороне. В этом случае обычно принимается решение о ликвидации самого резидента, его жены и детей, для этого посылаются чистильщики, которые и исполняют приговор. Это на самом деле так, чистильщики в основном нужны для того, чтобы убирать своих же, оступившихся. Как, нормально? Представьте, что решение придется принимать вам. Будете спать спокойно, отдав приказ убить целую семью?

Для полноты картины надо сказать, что такое бывает крайне редко, почти никогда, но каждый резидент знает, что попытка предательства приведет к гибели его семьи. Это удерживает от необдуманных поступков. Но в этом есть и другая сторона медали – а как чувствуют себя те, кто отдает такие приказы? Приказы убивать, похищать, лгать, добывать информацию любой ценой.

Поэтому у таких людей возникает и развивается двойственная мораль, понятия «хорошо» и «плохо» меняются местами. Есть горькая шутка на эту тему: «Закрой глаза и подумай о Родине». У таких людей есть искренняя, непреклонная вера в то, что все то подлое, злое, грешное, что они делают, – это на самом деле хорошо, потому что это делается ради Родины.

Но выдерживают не все. Некоторые ломаются, понятия «добро» и «зло» у них встают на те места, где они и должны быть, и люди перестают верить. Они перестают верить в высший смысл творимого ими зла. Да, они могут и дальше творить зло, но они четко осознают для себя, что то, что они делают, это не добро, это зло. А за осознанием того, что ты творишь зло, следует либо раскаяние, либо самоубийство – такова человеческая природа.

И сегодня, здесь и сейчас, сэр Джеффри окончательно убедился, что сэр Колин не просто на грани – что он окончательно сломался и перестал видеть высший смысл творимого ими зла. А это означало, что нужно что-то предпринять. И срочно…