Так держать, сталкер! (сборник)

– Вы сказали «перехватить»?

– Именно так. Ни одного из трех убийц-монотипов не удалось взять живым.

– Ну, может, оно и к лучшему, – высказал свое мнение Ки-Клаймер.

– Если бы у нас в руках оказался хотя бы один живой убийца-монотип, – холодно и строго посмотрела на криминалиста Ал-Алия, – мы смогли бы лучше понять мотивы его поступков. А следовательно, у нас было бы больше шансов предотвратить подобные преступления в будущем.

– От того, что психов сажают в дурдом, их почему-то не становится меньше, – усмехнулся Ки-Клаймер. – Как раз наоборот, порой кажется, что весь город сходит с ума.

– Особенно когда ездишь общественным транспортом, – добавил Ре-Ранкар. И, обращаясь к Ал-Алии: – Все же я так и не понял, почему вы причислили нашего убийцу к монотипам?

– Вы не дали мне договорить. Как я уже сказала, основная проблема монотипов заключается в том, что они не вписываются в социальные структуры общества. Из-за того, что монотип не может вычленить ни один из базовых типов своей личности, он, выражаясь образно, постоянно находится в состоянии пистолета со взведенным курком. И выстрела можно ожидать в любой момент. Это вовсе не означает, что он тут же бросится убивать всех направо и налево. Однако поведение любого монотипа абсолютно непредсказуемо. Причем даже он сам далеко не всегда знает, что сделает в следующую минуту, как отреагирует на то или иное стороннее действие.

– Значит, все монотипы представляют собой потенциальную угрозу для общества, – сделал вполне закономерный, как ему казалось, вывод Зу-Зандер.

– В общем, да, – не сразу, помедлив секунду-другую, как будто с неохотой даже, согласилась с таким выводом Ал-Алия. – Именно поэтому все они подлежат изоляции. Но не в сумасшедших домах и не в тюрьмах, а в специальных приютах…

– Которые представляют собой нечто среднее между первым и вторым. – Ре-Ранкар оглушительно чихнул.

– Что вы сказали?

– Неважно, – зажав нос пальцами, просипел Ре-Ранкар. И махнул рукой: – Продолжайте.

– Как показывают исследования, в которых я принимаю участие, коэффициент интеллекта больных, страдающих монотипией, поразительно высок. Эти люди прекрасно понимают суть своей проблемы, но при этом видят причину ее не в своем недуге, а в обществе, которое преследует их и подвергает гонениям. Они уверены, что монотипия – это не болезнь, а новая ступень в эволюции человека – объединив в себе множество самых разнообразных типов личности, человек только выигрывает от этого. По мнению монотипов, так называемая многогранность не только делает их психику более стабильной, но так же позволяет им более быстро и правильно реагировать на любые воздействия внешней среды. Кое-кто поговаривает даже о развитии у монотипов неких экстраординарных способностей, невозможных у нормальных людей. Одним словом, все они являются приверженцами идеи о собственном превосходстве над поливариантами, к каковым относимся и мы с вами. Государство же, по их мнению, изолирует их, а случается, что идет и на физическое уничтожение особо опасных, сиречь наделенных некими уникальными способностями, монотипов, только ради того, чтобы удержать власть в собственных слабеющих руках; тем самым лишая общество возможности спокойно и безболезненно совершить переход к новой форме общественных взаимоотношений.

– То есть монотипы готовятся к захвату власти? – решил уточнить, правильно ли он понял, Ди-Дангл.

Он, как и все, слышал о монотипах, но полагал, что это всего лишь психически больные люди, нуждающиеся в строгой изоляции. И не более того. А тут, оказывается, заговор с целью государственного переворота зреет. И никто об этом ничего не знает! Спрашивается – почему? Если держать людей в неведении, кто тогда в нужный момент предпримет решительные меры?

– Насколько нам известно, пока монотипы не предпринимают никаких активных действий в этом направлении, – ободряюще улыбнулась стражу Ал-Алия. – Однако отдельные представители монотипов становятся буквально одержимыми идеей своего биологического превосходства. Серийные убийцы, с которыми мне пришлось иметь дело, и тот, которого мы сейчас ищем, как раз из их числа…

Ал-Алия хотела продолжить, но Ре-Ранкар вдруг громко и хрипло закашлял. Скрежещущая боль в горле и груди заставила старшего дознавателя согнуться так, что он едва лбом в стол не уперся.

– Простите… – Он вытер губы смятым в кулаке платком и, не глядя на Ал-Алию, еще раз повторил: – Простите.

Женщина посмотрела на встроенные в вариатор часы.

– Врач должен прибыть с минуты на минуту.

– Признаться, теперь и я жду его с нетерпением, – вяло улыбнулся Ре-Ранкар.

– Я продолжу. – Ал-Алия положила руки на спинку стула. – Так вот, совершая свои ритуальные убийства, эти фанатики-монотипы пытаются тем самым обратить внимание общественности на существующую, как они полагают, проблему.

Логика их действий примерно следующая. Вы не даете нам возможности высказывать свое мнение в прессе или на телевидении, мы не можем говорить с людьми с общественных трибун, мы фактически лишены права голоса. Таким образом, нарушено одно из основополагающих прав свободного человека – право открыто высказывать свое мнение по любому вопросу. Ну а раз так, значит, мы имеем право прибегать к иным методам воздействия на общественное мнение. Пускай за нас начнут говорить журналисты, рассказывающие о наших деяниях, совершаемых во имя великой цели…

– Откуда вам это известно? – снова перебил женщину Ре-Ранкар.

– Что именно? – посмотрела на него Ал-Алия.

– Откуда вам известно, какими соображениями руководствовались убийцы-монотипы, если ни одного из них вам не удалось взять живым?

– Я беседовала с теми, кто хорошо их знал, с кем они делились своими мыслями и идеями.

– Надеюсь, они получили по заслугам?

– Кто?

– Те, кто знали о готовящихся преступлениях, но не сообщили об этом стражам порядка.

Ре-Ранкару показалось, или Ал-Алия действительно на какой-то момент оказалась в замешательстве? Не знала, что ответить? Или подбирала нужные слова? А может быть, она произносила заранее подготовленную речь и неожиданный вопрос пусть не поставил ее в тупик, но на какой-то миг выбил из колеи?

– Полагаю, что да. Если вам нужен точный ответ, мэй Ре-Ранкар, вы можете обратиться в Службу исполнения наказаний. Я же разговаривала с этими людьми только в ходе следствия.

– Я просто так спросил, – вяло махнул кончиками пальцев Ре-Ранкар.

– Серийники-монотипы всегда тщательно планируют свои преступления, – продолжила Ал-Алия. – Да вы и сами это видите: проникновение в дом жертвы без взлома, никаких следов или отпечатков пальцев, все ценности в домах остаются нетронутыми; только символическое изображение вариатора на стене. С такой же тщательностью они подходят и к выбору своих жертв.

– Да, вот это очень интересно, – поднял указательный палец Фу-Фламер. – Нам никак не удается установить какую-либо связь между жертвами.

– Потому что вы не там ищите, – ласково, с пониманием улыбнулась Ал-Алия. – Для того чтобы уловить эту связь, нужно мыслить как монотип. Кто был убит первым?

– Ни-Нартор, шестьдесят два года, активист Миссии Милосердия, – с трудом выдавил из ощетинившегося тысячами тупых иголок горла Ре-Ранкар.

– Образ, соответствующий базовому типу личности «Альтруизм»! – Ал-Алия поставила жирный крест на одном из секторов нарисованного на доске вариатора. – Дальше!

– Ин-Илия, модный критик, работала в глянцевых журналах…

– Тип личности: «Недовольство»! – Не дослушав Ре-Ранкара, Ал-Алия зачеркнула еще один сектор на рисунке. – Третий?

Ре-Ранкар пожал плечами.

– Ти-Ташан, комик…

– «Радость»! – Вычеркнут еще один сектор. – Ол-Онару, убитая два дня назад, олицетворяла собой «Грусть». – Еще один сектор долой. – И что у нас остается? «Логика» и «Интуиция»! – Кусочек мела в руке Ал-Алии оставил жирные точки в каждом из незачеркнутых секторов. – Убивая одного за другим людей, которые олицетворяют собой тот или иной базовый тип личности, убийца тем самым пытается зримо продемонстрировать нам ущербность вариативной системы выбора. И одновременно он снимает с себя моральную ответственность за убийство, которое, как ему кажется, совершает не он – он лишь наносит удары ножом, а подводит человека к краю пропасти вариатор.

– Ну, точно псих! – ошеломленно всплеснул руками Зу-Зандер. – А почему он убивает под наркозом?

– Это тоже символический жест. Таким образом убийца-монотип хочет показать, что, в отличие от рядового маньяка, он не получает удовольствия от физического страдания своих жертв. В то же самое время это намек на те душевные, моральные, нравственные страдания, что поливарианты причиняют себе сами, даже не подозревая об этом. Ну, и, в конце концов, это своего рода фирменный стиль, подпись убийцы-монотипа.

– То есть в других случаях, которые вы упоминали, убийцы тоже использовали нескаин? – поинтересовался Ре-Ранкар.

– Да, – подтвердила Ал-Алия.

– Выходит, все они были знакомы друг с другом и заранее согласовали свои действия?

– Либо их действия направлялись и координировались из единого центра.

– Но тогда… – Ре-Ранкар отвернулся в сторону, прикрыл рот платком и, болезненно сморщившись, откашлялся. – Извините, – согнутым пальцем вытер навернувшиеся на глазах слезы. – Тогда уже речь идет, как минимум, о преступной организации.

– По всей видимости, да, – согласилась Ал-Алия.

– Почему же, в таком случае, этим делом занимаемся мы, а не Служба стражей Анклава?

Крепче сжав пальцы на спинке стула, Ал-Алия подалась вперед.

– При всем моем уважении, мэй Ре-Ранкар, ССА без вашей помощи разберется, как ей вести свои дела.

Ре-Ранкар бросил быстрый, незаметный взгляд на Ки-Клаймера.

– Ну, дела! – звонко хлопнул себя по бедрам тот. – Все вроде как сходится. А, шеф?

Старший дознаватель поднял подбородок и помассировал ладонью саднящее горло.

– А зажигалку он зачем оставил? – спросил Ре-Ранкар. – Вы говорили, что это приглашение на встречу. Он что, собирается интервью дать?

– Полагаю, мэй Ре-Ранкар, он собирается вас убить, – холодно глянула в глаза старшего дознавателя женщина. – И мы должны воспользоваться этой возможностью для того, чтобы схватить убийцу и положить конец его злодеяниям.

Новость о том, что за ним охотится убийца, не произвела на Ре-Ранкара ни малейшего впечатления. Ему и прежде угрожали. Случалось даже, пытались привести угрозы в исполнение. На левом плече старшего дознавателя красовался ровный восьмисантиметровый шрам, оставленный тесаком, который, в принципе, метил ему в голову. Так что еще одна угроза, тем более вовсе не прямая и отнюдь не явственная, а озвученная странной женщиной, называющей себя криминалистом-психологом, вряд ли могла напугать Ре-Ранкара. Однако, как профессионал, он не мог не обратить внимания на некоторую фактологическую несостыковку.

– Прежде убийства совершались с периодичностью в пять-шесть дней. – Ре-Ранкар сделал глоток остывшего кифа, только чтобы горло смочить. – Серийники, как правило, весьма педантичны в деталях.

– Наш убийца не обычный серийник. – Ал-Алия сделала отрицательный жест рукой, будто отвела в сторону мешавшую ей выглянуть на улицу занавеску. – Он не загоняет себя в узкие рамки условностей. Он наносит удар тогда и там, где считает нужным. Для него важен лишь принцип соответствия жертвы выбранному типу личности и соответствующий антураж.

– И к какому же типу личности вы относите меня?

– А что у нас осталось. – Ал-Алия, не оборачиваясь, указала рукой на доску. – «Логика», или, как указывали на вариаторах старого образца, «Разум», и «Интуиция». Что выбираете, мэй Ре-Ранкар?

Ре-Ранкар сдавленно кашлянул в кулак, провел пальцами по подбородку. Ему показалось, или, взглянув на него, женщина действительно усмехнулась?

– Вообще-то старшему дознавателю требуется как первое, так и второе.

– А вы сами на что делаете упор в своей работе? – Снова на губах Ал-Алии какая-то странная полуулыбка-полуусмешка. И снова она повторила его имя, добавив к нему вежливое обращение: – Мэй Ре-Ранкар?

Женщина ошиблась, если полагала, что вопрос поставит старшего дознавателя в тупик, ну, или хотя бы озадачит его.

– Я надеюсь в первую очередь на тех, с кем работаю, – не колеблясь ни секунды, ответил Ре-Ранкар. – Я никогда не стану работать с тем, кому не доверяю или кто ставит под сомнение мои приказы.

Странная, вымученная ухмылка будто пристала к губам Ал-Алии. Она молчала, не зная, что сказать. Значит, точно, заранее приготовила речь, отметил про себя Ре-Ранкар. По накатанному она правила здорово, а стоило сделать шаг в сторону – и завязла в грязи. По щиколотку, а то и по колено. И психолог из нее никудышный. Будь иначе, она давно бы уже раскусила очень уж грубую игру Ки-Клаймера. А ежели так, зачем ее сюда прислали?

Ал-Алия провела кончиком языка по губам. Ей требовалось несколько секунд на то, чтобы собраться с мыслями, оценить ситуацию и снова завладеть вниманием аудитории. Спрятав руки за спинку стула, она быстро нащупала пальцами вариатор и нажала кнопку ручной регулировки. По лицу ее скользнула и тут же исчезла гримаса крайнего недовольства.

– Что-то не так, мэйя Ал-Алия? – участливо осведомился Фу-Фламер.

Ал-Алия попыталась улыбнуться в ответ, но вместо улыбки лицо ее будто судорогой передернуло. Она снова нажала на кнопку ручной настройки. Тут же плечи ее распрямились, брови сурово изогнулись, подбородок приподнялся и выпятился вперед. Прикусив губу, Ал-Алия еще раз задействовала вариатор – ей никак не удавалось найти соответствующий ситуации тип личности. Ре-Ранкар знал, что такое случается с теми, кто слишком часто использует кнопку ручной настройки вариатора. Ему также было известно, какие последствия может повлечь за собой навязчивая потребность в бесконечной смене типов личности в поисках того единственного, что требуется в данный момент. Увы, это не естественная потребность психики, а невротический синдром, который со временем перерастает в болезненное пристрастие, когда человек полностью отождествляет себя, свою личность с вариатором. Ре-Ранкару были известны случаи, когда страдающие болезненным пристрастием к вариаторам люди впадали в полнейший ступор и оказывались в психушке, если вдруг теряли эту дурацкую машинку. Он помнил тощего типа, трясущегося, с бегающим по сторонам взглядом, что пришел к нему, когда он еще был рядовым смотрителем, чтобы заявить о том, что у него похитили личность. Ре-Ранкар до сих пор помнил то болезненное сострадание, что испытывал он тогда к этому странному типу, который не мог назвать ни своего имени, ни адреса, ни место работы; да и в участок он, как выяснилось, завернул случайно, просто проходя мимо. А вот Ал-Алию старшему дознавателю было ничуть не жаль. И он даже с каким-то садистским наслаждением следил за ее тщетными попытками сделаться такой, какой она хотела видеть себя в данный момент. Отвечая на вопрос Ал-Алии, Ре-Ранкар вовсе не ставил перед собой цели выбить ее из колеи. Но раз уж так получилось…

Ее спас неожиданный стук в дверь.

Вздрогнув, Ал-Алия с испугом посмотрела на толстое рифленое стекло, за которым был виден лишь силуэт того, кто стоял за дверью.

То, что визитер сразу не распахнул дверь, а вежливо постучал и ждал приглашения войти, могло означать лишь одно – он не из тринадцатого участка. Местные стражи не имели привычки, да и времени тоже, подолгу ждать под дверью даже у самого смотрителя.

– Войдите, – едва слышно прохрипел Ре-Ранкар.

– Да заходите же! – в помощь ему гаркнул во всю глотку Ки-Клаймер.

В приоткрывшуюся дверь заглянул невысокого роста сухощавый мужчина, лет пятидесяти пяти, одетый в серый френч. Длинный нос, узкие губы, небольшие глазки под мохнатыми бровями, черные с проседью волосы, небрежно зачесанные назад, и бородка клинышком – кто бы сомневался, что это доктор.

– Можно? – деликатно осведомился он.

– Конечно, – с трудом прохрипел Ре-Ранкар; ощущение в горле было таким, будто он толченого стекла наглотался, – и на всякий случай еще дважды призывно махнул рукой.

– А вы, по всей видимости, и есть мой пациент, – профессионально улыбнулся доктор; выглядывая из-за двери, он не видел стоявшую у доски Ал-Алию.

Ре-Ранкар помассировал горло пальцами и молча кивнул.

Доктор вошел в кабинет, аккуратно прикрыл за собой дверь и перехватил обеими руками ручку потертого саквояжа темно-коричневой кожи, который принес с собой. И только теперь он увидел Ал-Алию.

– Уважаемая мэйя! – Доктор чуть пригнул голову, так что кончик бородки коснулся безупречно белого воротничка рубашки, и поднес пальцы левой руки к волосам, как будто хотел снять невидимую шляпу. Этого оказалось достаточно для того, чтобы Ал-Алия почувствовала себя в привычной обстановке. Она в последний раз надавила кнопку вариатора, после чего спрятала руку с изящным серебристым браслетиком за спину.

– Доктор Во-Валмер, – представила она врача.

Доктор учтиво поклонился присутствующим.

– Когда я могу приступить к выполнению своих профессиональных обязанностей? – по-старинному церемонно осведомился он у Ал-Алии.

– Через несколько минут, мэй Во-Валмер.

Доктор недовольно сдвинул кустистые брови и посмотрел на встроенные в вариатор часы.

– Ну, хорошо, я подожду, – сказал он, всем своим видом давая понять, что делает огромное одолжение. Доктор прижал саквояж к груди и взглядом поискал место, куда бы можно было присесть.

– Мэй Во-Валмер, у нас чисто профессиональный разговор. – Ал-Алия обворожительно улыбнулась врачу и указала рукой на дверь. – Я буду признательна, если вы подождете в общем зале. Мы позовем вас, как только закончим.

Доктор недовольно дернул бородкой и даже чуть приоткрыл рот, будто собираясь достойно ответить на дерзость вызвавшей его к больному женщины. Но сдержался. Хмыкнул и проследовал в указанном направлении. Даже дверью за собой не хлопнул.

– Зу-Зандер! – Старший дознаватель поманил стража пальцем и взглядом указал на дверь; мол, присмотри за доктором, найди ему местечко, где присесть, а то ведь непривычного к суете участка человека и затолкать могут.

Зу-Зандер все понял, молча кивнул и выбежал за дверь.

Раздвинув пальцами полоски жалюзи, Ки-Клаймер посмотрел, как Зу-Зандер взял под локоть безучастно стоявшего у двери врача и повел к свободному столу.

– Итак! – Дабы обратить внимание присутствующих на себя, Ал-Алия тихонько стукнула пальцем по спинке стула. – Караоке-бар «Зажигай», в котором назначил нам встречу убийца, находится…

– Я знаю, где находится «Зажигай», – перебил женщину Ре-Ранкар. – В соседнем рестрикте.

– Вы там бывали? – несколько удивленно посмотрела на него Ал-Алия.

– Да.

Ре-Ранкар не стал уточнять, что был в караоке-баре семь лет назад, и заглянул он туда не ради того, чтобы песни попеть, а чтобы арестовать наркоторговца, которого пас два с половиной месяца.

– Отлично! Значит, вы знакомы с местом!

Чтобы сглотнуть, Ре-Ранкару пришлось сначала приподнять, а затем резко опустить подбородок. И все равно он поморщился от боли.

– С чего вы взяли, что я туда пойду?

– Убийца подойдет только к вам!

– Он не придет, – качнул головой Ре-Ранкар. – Это все только ваши фантазии.

– Придет! – убежденно сжала руку в кулак Ал-Алия. – Непременно придет!

– Зачем?

– Чтобы… – Ал-Алия на секунду запнулась, но быстро нашла требуемые слова. – Чтобы закрасить еще один сектор на своей схеме! – Она порывисто повернулась к доске и поставила крест на пятом секторе символического вариатора.

– То есть он должен меня убить, – уточнил Ре-Ранкар.

– Мы установим прослушивание и наблюдение за баром! Мы не позволим ему!..

– Да бросьте… – Согнувшись пополам, Ре-Ранкар зашелся в сухом, болезненном кашле. Выпрямившись, он вытер выступившие на покрасневших глазах слезы. – Не в этом дело. Умереть я боюсь меньше всего. Не потому, что мне жизнь не мила, а потому, что совершить убийство в таком людном месте, как караоке-бар, способен лишь тот, кто после этого намерен и себе пустить пулю в лоб. А наш клиент, как вы сами не так давно говорили, не из таких. Он все тщательно планирует. Хорошо, пусть он выбрал меня на роль очередной жертвы. Ладно, допустим, он сумеет подсыпать мне в питье нескаин. Но что потом? Он уложит меня на стол и прилюдно выпотрошит? А потом нарисует на стене свой чертов круг, даст официантке на чай и отправится восвояси?.. Что говорит об этом ваш опыт, мэйя Ал-Алия?

– Я не знаю, что он задумал на этот раз, – медленно, отбивая такт ребром ладони по спинке стула, произнесла Ал-Алия. – Но я уверена, что он не мог случайно забыть зажигалку на месте последнего убийства.

– Я тоже так считаю, – согласился Ре-Ранкар. – Но это означает лишь то, что вы неверно интерпретировали его послание.

– У вас есть другая версия? – с вызовом вскинула подбородок Ал-Алия.

– Нет, – не стал врать Ре-Ранкар.

– Тогда что вы собираетесь предпринять?

– Будем продолжать следствие.

– Как? – едва ли не с возмущением взмахнула руками Ал-Алия. – Опрашивать соседей, которые ничего не знают и ничего не слышали? Искать старых знакомых, которые не виделись с жертвой уже много лет? Пытаться найти какую-то связь, – Ал-Алия несколько раз быстро соединила и снова развела кончики указательных пальцев, – между людьми, которые никогда друг о друге не слышали?..

– Кто-то из убитых мог смотреть фильмы с Ол-Онару, – заметил Фу-Фламер.

– Я не это имела в виду! – в запале махнула на него рукой Ал-Алия.

Прикрывшись ладонью, будто в испуге, Ки-Клаймер незаметно подмигнул Фу-Фламеру – смотри-ка, как дамочка разгорячилась!

– Я понял, что вы имеете в виду, – прохрипел Ре-Ранкар. – Но день за днем без толку торчать в караоке-баре, на мой взгляд, тоже не лучшее занятие.

Пальцы Ал-Алии, тонкие, но с широкими, уплощенными суставами, лежавшие на спинке стула, одновременно взлетели и снова упали, цапнув ногтями черный пластик.

– Мэй Ре-Ранкар, – медленно, будто через силу, произнесла она. – Как я вижу, наши методы работы несколько разнятся. Но я уважаю вашу точку зрения. И хотела бы, чтобы вы также с вниманием относились к моей.

Ре-Ранкар приложил ладонь к груди.

– Со всем моим уважением, – едва слышно прохрипел он. – Вы включены в нашу группу только как консультант. Во всяком случае, мне так сказали… Или я не прав?

– Все верно, – коротко кивнула Ал-Алия.

– Некоторые сделанные вами выводы представляются мне любопытными. Другие кажутся спорными. Но, в любом случае, пока ССА не забрала у меня дело, я решаю, как вести следствие… Со всем моим уважением. – Если бы не жестокая простуда, сдавившая горло, в словах Ре-Ранкара, возможно, прозвучал бы намек на иронию. А так это был лишь голос больного человека, которому каждое слово давалось с неимоверным трудом.

Ал-Алия изо всех сил стиснула спинку стула и на секунду-другую прикрыла глаза. Лицо ее сделалось сухим, жестким, будто вырезанным из белого мрамора. Ре-Ранкар понял, что ей сейчас до боли, до жжения в кончиках пальцев хочется снова надавить на клавишу вариатора. И он от души порадовался за то, что ей хватило силы воли не сделать это. У женщины были серьезные проблемы. И дело тут было не только в вариаторном неврозе. Интересно, неожиданно для самого себя подумал Ре-Ранкар, есть ли у нее семья? Дети?.. Или ее семья это Служба стражей Анклава. А цель жизни – успешная карьера?.. С таким подходом к делу действительно можно свихнуться. Ре-Ранкар по себе знал.

– Мэй Ре-Ранкар, – медленно, почти не разжимая губ, процедила Ал-Алия. – После того как вас осмотрит доктор, я могу пригласить вас на обед? – Взгляд ее при этом был устремлен не на старшего дознавателя, а на сиденье стула, за спинку которого Ал-Алия цеплялась, точно за последнюю надежду.

– Не думаю, что я буду в состоянии… – начал Ре-Ранкар. Он и в самом деле не имел ничего против обеда в обществе симпатичной женщины, хотя и понимал, что наедине она снова станет пытаться убедить его в целесообразности своего плана. Но сейчас ему даже самый вкусный кусок – бифштекс с кровью, с яйцом и бобами – все равно бы в горло не полез.

– Вы будете в состоянии! – уверенно перебила его Ал-Алия. Взгляд ее блеснул из-под ресниц, словно звезды на острие ножа. – Мой доктор способен творить чудеса!

– Ну, если так, – Ре-Ранкар развел руками. – Пора бы ему продемонстрировать свое искусство.

Ал-Алия сорвалась с места. Широко распахнувшаяся дверь ударилась о стенку, жалобно задребезжало стекло. Нужно стопор поставить, с досадой цокнул языком Ре-Ранкар.

– Мэй Во-Валмер!

– Все, мэи мои дорогие, расходимся, – посмотрел на своих подчиненных Ре-Ранкар. – Каждый знает, что ему нужно делать. Собираемся снова после Полуденной Луны. Надеюсь, мэйя Ал-Алия окажется права и ее доктор сумеет влить в меня заряд бодрости. Хотя бы на сегодняшний вечер.

– По-моему, шеф, дамочка сумеет убедить вас сходить сегодня вечером в «Зажигай», – заговорщицки подмигнул старшему дознавателю Ки-Клаймер.