Международно-правовые модели Европейского Союза и Таможенного союза: сравнительный анализ

Сегодня в мире существуют 240 интеграционных объединений. Но экономических в полном смысле этого слова объединений или союзов среди них не так и много; самые известные: Европейский Союз, североамериканский – НАФТА, южноамериканский – МЕРКОСУР. Прообразом евразийского интеграционного объединения является Европейский Союз. Сейчас здесь, наряду с огромным количеством позитивных моментов, мы видим серьезный экономический кризис. Однако, несмотря на эти большие трудности еврозоны, Евросоюз – это очень успешное объединение, которое, по сути, позволило создать большой общий рынок и вывести целый ряд стран с небольшими экономиками на весьма приличный уровень за счет интеграции, взаимной помощи и поддержки[15]. В то же время тенденции развития межгосударственных объединений ведут к интеграции государств не только в части появления наднациональных органов и структур, но и в дальнейшем, при максимальном развитии интегративного сближения – к новому виду межгосударственной интеграции – оформлению глобального пространства. Как отмечают современные исследователи, «одной из магистральных тенденций мирового развития является формирование так называемых глобальных пространств – глобального измерения различных областей международной жизни, которое перекрывает их национальные уровни и оказывает определяющее воздействие на локальные системы»[16]. Действительно, с большой долей уверенности в современное международное право «теперь нужно добавить и понятие “мировое сообщество” как макросистему в планетарном масштабе»[17]. Причина динамичного роста числа международных организаций видится в том, что система международных отношений в настоящее время не может эффективно функционировать без этих субъектов международного права[18].

Сегодня можно очевидно констатировать, что глобализирующееся развитие международного права не может происходить по замкнутому циклу, без преломлений и корреляций, поскольку его сфера тесно смыкает грани международного и национального регулирования, постепенно в одних областях делая их более «мягкими» и гибкими, в других – сохраняя твердость «краеугольных» форм и методов, описанных классической доктриной международного права. Система международных отношений, как и иные социальные системы, характеризуется высоким динамизмом и развивается в современную эпоху по самым различным параметрам. Глобализация привнесла много новых моментов в эту систему, вызвав к жизни новые формы взаимоотношений на международной арене или придав новое качество ранее известным[19].

По справедливому замечанию Ю. А. Тихомирова, «межгосударственная интеграция означает поиск меры сочетания общих и национальных интересов, когда обеспечению государственного суверенитета служит участие государства в договорных отношениях, союзах и т. п. …При этом важно подчеркнуть разнообразие правовых режимов участия страны в интеграционных процессах, своего рода восхождение от мягких режимов к более структурированным формам»[20].

Развитие международных отношений в XXI в., демонстрирует одну весьма примечательную тенденцию, состоящую в том, что, несмотря на глобализацию международной экономики и повышение значения универсальных методов международно-правового регулирования, региональные механизмы международно-правового регулирования не отмирают, как этого, может быть, стоило бы ожидать, а, наоборот, развиваются и в ряде случаев множатся[21].

Эволюция концепции международной организации в XX в. привела к возникновению на международной арене международных межправительственных организаций, которые преследуют в качестве своей основной цели интеграцию государств-членов. Это привело к тому, что даже термин «международная организация» стал осторожно применяться в отношении таких организаций. Гораздо чаще они стали именоваться «сообществами», «союзами» и иными терминами, но не международными организациями[22]. По смыслу ст. 52 Устава Организации Объединенных Наций, принятого 26 июня 1945 г.[23] (далее – Устав ООН), к региональным межправительственным организациям относятся такие международные организации, которые:

• создаются для разрешения вопросов, относящихся к поддержанию мира и безопасности;

• являются подходящими для региональных действий, иными словами, территориальной сферой деятельности подобных международных организаций является какой-либо обособленный регион;

• создаются и осуществляют свою деятельность в согласии с целями и принципами ООН[24].

Анализ концепции «региональной организации» позволяет сделать вывод, что понятие международно-правового регионализма сегодня является достаточно объемным, поскольку оно включает в себя возможность развития сотрудничества между государствами по целому ряду вопросов, начиная от военно-политических и завершая социально-экономическими, культурными и иными вопросами. Само определение региональной организации не затрагивает содержания осуществляемой ей компетенции, оно предполагает установление некоторых пространственных пределов для осуществления этой компетенции, однако четких международно-правовых критериев данного пространства не существует. Практика дает множество примеров, которые свидетельствуют скорее о некоторых тенденциях, нежели о формировании строгих контуров международно-правового регионализма. Сегодня можно говорить о «новой волне регионализма», охватившей различные районы земного шара, включая постсоветское пространство[25].

В данном контексте представляется справедливой позиция В. И. Лафитского, который считает, что в последние годы основное внимание в нашей науке было обращено на процессы глобализации. А между тем намного более мощно развиваются процессы региональной интеграции. Самым ярким примером, безусловно, является Европейский Союз. Иная модель региональной интеграции сформировалась в Северной Америке. По той же модели идет развитие такого международного объединения, как Азиатско-тихоокеанское экономическое сотрудничество. В том же русле развивается Ассоциация стран Юго-Восточной Азии. Третья модель региональной интеграции действует в Центральной Америке, в Африке, арабских государствах[26].

Важно подчеркнуть, что на рубеже XX–XXI вв. международные экономические отношения государств приобрели совершенно новое качество. Процессы глобализации мировой экономики сопровождаются регионализацией – экономическим сближением государств по территориальному признаку. Экономический регионализм проявляется в двух основных формах: экономическом сотрудничестве и региональной интеграции[27]. При этом современное понимание глобализации отличается от его трактовки, которая давалась в науке в момент появления данного термина.

Термин «глобализация» стал общеупотребимым с середины 80-х гг. XX в.; применяется для обозначения экономических обменов через национальные границы, которые привели к росту способности к обогащению. Таким образом, под глобализацией стало пониматься политико-экономическое движение, лежащее в основе политики развития, принятой западными правительствами и международными экономическими институтами, начавшееся в 70-х гг. XX в. и совершенно последовательно установившееся с 1980 г.

Уже не первое десятилетие в науке высказывается идея о том, что глобализация также несет с собой вызовы традиционному разделению права на внутреннее и международное, распространив влияние международного права на национальную сферу. Строго дуалистический подход к отношениям между международным и внутренним правом и, следовательно, к эффективной имплементации норм международного права больше не является прочным, хотя это и не сигнализирует о триумфе монизма[28].

Как справедливо отмечает Ю. А. Тихомиров, «глобализация и появление глобального управления трансформирует структуру международного права. Различие между внутригосударственным и международным правом становится менее обоснованным, мягкие формы создания норм становятся все более распространенными…»[29] Анализируя циклы и динамику развития воззрений о методах правового регулирования международного права и подходах к соотношению международного и национального регулятивных механизмов[30], можно выделить условно так называемые формации в развитии международного права:

• доклассическую, основанную на предшествующих формированию Организации Объединенных Наций подходах и принципах;

• классическую (уставную), соответствующую пониманию, сформированному после принятия Устава ООН, и закрепления в нем и других универсальных международно-правовых актах общепризнанных принципов и норм международного права;

• переходную, совпавшую с прекращением существования СССР как субъекта международного права, и изменением многих геополитических и правовых концепций, включая идеи пересмотра отдельных или ряда принципов международного права со стороны некоторых государств, их блоков и организаций;

• глобализирующуюся, связанную с изменениями в мировой экономике, оформлением новых центров и точек опоры международной безопасности и одновременным становлением новых акторов международного права: индивида, неправительственных организаций, глобальных административных союзов, транснациональных корпораций и других, место которых в системе международного права как субъектов оспаривается, а также появлением новых «проводников» регулирующего воздействия международного права на национальную правовую систему, таких как «мягкое» право, модельные законы, международные кодексы и др., которые являются на сегодняшний день лишь формирующимися или находятся в «зачаточном» состоянии.

Юрген Хабермас под глобализацией подразумевает направленные процессы распространения в масштабах всего мира торговли и производства, фондовых и финансовых рынков, моды, СМИ их программного обеспечения, сетей сообщения и коммуникации, транспортных потоков, рисков от использования высоких технологий, от разрушений окружающей среды, эпидемий, от организованной преступности и терроризма[31]. Таким образом, Ю. Хабермас максимально широко объективирует процесс глобализации.

Во многом формационность развития международного права предопределяется динамикой развития его субъектов, среди которых место международных межправительственных организаций является признанным[32]. Таким образом, динамика развития субъектов международного права является индикатором развития тенденций международно-правового регулирования на конкретном этапе цивилизации. В структурном отношении современное международное сообщество – как отмечает К. Кольяр – представляется в определенной степени гетерогенным. Действительно, в целом оно состоит, с одной стороны, из государств, а с другой – из международных или, лучше сказать, межправительственных организаций. Среди членов международного сообщества государства имеют весьма большое значение, они и поныне выступают как основные актеры на сцене международной жизни[33]. Вместе с тем «государства пришли к согласию относительно превращения значительного и постоянно растущего числа международных межправительственных организаций в самостоятельные субъекты международного права»[34]. При этом, как точно утверждает В. Чаплинский, «мы должны помнить, что правосубъектность международных организаций имеет иную природу, чем правосубъектность государств»[35].

В связи с этим применительно к развитию межгосударственной интеграции, особую значимость приобретает вопрос о пределах правового регулирования в международном праве, который должен быть рассмотрен с использованием качественно нового методологического инструментария, чем в национальном праве. Это объясняется прежде всего тем, что международное право и национальное право – две тесно взаимосвязанные, но качественно разные системы права. Тот правовой «каркас», на котором зиждется право национальное, не составляет основу права международного, сотканного из согласования воль различных государств, международных организаций и иных субъектов международного права. Международные отношения в период глобализирующихся связей в международном сообществе немыслимы без таких global players, которые, по меткому выражению Ю. Хабермаса, «однажды начнут играть действенную роль в политике, чтобы способствовать транснациональной интеграции и брать на себя ответственность за все более плотное сплетение международных организаций, конференций, практик»[36].

Вместе с тем в современный период не теряют своей актуальности слова классика международного права И. Блюнчли, который отмечал: «…необходимо, чтобы международное право в своем развитии уважало границы, поставленные его деятельности правом государственным; на этом основании ближайшая и главная цель его – определить юридические отношения между государствами, избегая вмешательства во внутренние дела их»[37].

Доктрина современного международного права исходит из множественности, многоуровневости и нелинейности соотношения глобализирующегося международного и национального права. Это означает, что влияние международного права и внутригосударственного признается взаимодействующим в прямых и обратных связях. Международное право служит фундаментом, основой за счет общепризнанных принципов и норм для согласования воль государств и их сосуществования на международной арене. В то же время внутригосударственное право, как более сформированное и исторически развитое, дает международному праву новые импульсы развития, которые впоследствии могут войти в «матрицу» международного права в качестве составной части (например, за счет признания международной практикой и формирования на ее основе международно-правового обычая, или обрести международно-правовое закрепление в международно-правовых актах в виде писаной нормы).

Кроме того, расширение и нелинейность взаимодействия международной и национальных систем способствует появлению новых объектов правового регулирования, являющихся смежными по правовой объективации. Примешивающаяся к этому взаимодействию интернационализация вообще, по мнению некоторых ученых, «растворяет» границу между национальным и международным правом. В связи с этим в научной доктрине все большую популярность находит доктрина глобального административного права.

Отдельно внимания в связи с развитием межгосударственных интеграционных процессов заслуживает вопрос о факторах, влияющих на сферы взаимодействия международного и национального права и подвергающих их конвергенции с учетом системообразующего фактора – глобализации. Исследование факторов, определяющих параметры взаимного пересечения международного и национального права в условиях глобализации, имеет решающее значение для определения границ их взаимной корреляции – устойчивости и изменчивости.

Классификация таких факторов, на наш взгляд, может включать в себя две группы: основные факторы, определяющие базовое взаимодействие международного и национального права, и вспомогательные факторы, характеризующие различные девиации в пересечении двух систем права, возможные отклонения. Среди основных факторов можно условно обозначить: исторические (формирование государств, оформление суверенитета, смена общественно-политических формаций и т. д.); политические; экономические; ситуационные или стихийные, кризисные (терроризм, экстремизм, природные и техногенные катастрофы и др.). К вспомогательным (дополнительным) факторам можно условно отнести следующие: экологические, климатические, демографические и др.

Несмотря на особую значимость и важность экологических и климатических факторов, практика развития международного права показывает, что данные факторы в настоящее время еще не оказывают столь значительного влияние на развитие международного права, как политические и экономические факторы. Однако в настоящее время очевидно, что экология и климат в будущем окажут самое серьезное влияние на формирование системы международных отношений и международно-правового регулирования. Роль экологических и климатических факторов влияния на международное и национальное право увеличивается и в части признания за ними регулирующего воздействия со стороны государств и международных организаций, хотя все еще остается оцененной не до конца.

Для целей монографии необходимо также остановиться на проблеме научно-теоретических подходов к методологии соотношения международного и национального права в современных условиях, что, несомненно, влияет и на пределы их взаимного влияния, а значит, определяет авторский подход к вопросам, которые будут раскрыты далее в настоящей работе.

Во-первых, большинство исследователей в данном вопросе и по настоящее время, за исключением, пожалуй, Ю. А. Тихомирова, Ю. Хабермаса и некоторых других, в основном западных, теоретиков, рассматривают международное и национальное право в «механическом» измерении, используя концепцию монизма и дуализма в соотношении данных систем, критикуя обе либо одну из них и используя «плоскостные» подходы к правовому измерению соотношения национального и международного права за счет вхождения норм последнего в национальную правовую «матрицу» различными способами, главным образом за счет их имплементации.

Разумеется, такая научная доктрина соотношения международного и национального права, признанная классической и прошедшая апробацию временем, оказывается жизнеспособной и востребованной по сей день. Авторами данного исследования предпринимается попытка рассмотрения соотношения международного и национального права – права третьего тысячелетия, выявления пределов их взаимного влияния друг на друга – в новом, «нелинейном» измерении. Это означает, что при выстраивании монографического исследования мы будем исходить из следующих принципов:

• современное международное право и национальное право находятся в глобализирующемся поле изменений, которые имеют как позитивный, так и негативный заряд для общества, государства и общественных институтов, объективный характер обусловленности макро и микроэкономических показателей, а также девиацию и трансформацию привычных канонов права;

• все более отчетливо проявляются и заявляют о себе новые акторы международного права, претендующие на роль субъектов международного права (транснациональные корпорации, индивид, неправительственные организации, административные союзы и т. д.), которые привносят с собой новые черты международной правосубъектности и оказывают определенное воздействие на развитие международного и национального права;

• наблюдается динамическое смещение самих систем международного и национального права: в международном праве неохотно и с трудом, но все более отчетливо, наблюдаются различные подходы государств к императивным принципам международного права, переосмысление их императивности[38], и наоборот, ряд характерных черт национального права экстраполируется в международное право (гуманитарная интервенция, насаждение демократии), используется методика построения надгосударственных органов и институтов в межгосударственных объединениях;

• обозначаются не только линейные – прямые и обратные связи, образующие переплетение международной и национальных правовых систем, но и иные – вертикальные, диагональные связи, характер которых за счет использования таких регуляторов, как различные формы «мягкого» права, в том числе модельное законодательство, альтернативные способы сближения национальных законодательств, самоурегулирование, демонстрирует их правовую гибкость и пластичность.

Отдельного внимания заслуживает вопрос анализа факторов изменения пределов взаимодействия международного и национального права, «каналов» их взаимодействия, т. е. способов взаимного проникновения норм одной правовой системы в другую. Концептуальное значение имеют вопросы устойчивости либо изменчивости границ взаимодействия международного и национального права, вызванные влиянием различных факторов.

Сегодня глобализация является неотъемлемой чертой развития международного и национального права и их взаимодействия. Более того, есть все основания полагать, что она будет являться и основополагающим фактором развития этих правовых систем в обозримом будущем. Однако как объективный фактор, влияющий на систему международного и национального права, глобализация стала признаваться в правовой доктрине относительно недавно – с конца XX в. Данный тезис можно проиллюстрировать на появлении в международном и национальном праве таких правовых явлений, которые еще несколько десятилетий назад являлись своего рода уникальными, не вписывающимися в общую канву взаимодействия международного и национального права.

В то же время, констатируя множественность процессов в глобализирующемся мире, связанных с более тесным и интенсивным взаимодействием международного и национального права, их усиливающемся влиянии друг на друга, тенденциями появления новых «каналов» такого влияния и расширения орбиты международного права за счет нового инструментария, мы исходим из центрального тезиса о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права, включая принципы суверенного равенства государств, их территориальной целостности и нерушимости государственных границ, мирного разрешения международных споров и неприменения силы в качестве средства разрешения таких споров, обеспечения защиты прав и свобод человека, добросовестного выполнения международных обязательств, были, есть и, безусловно, должны оставаться императивами международного права.

Никакие «новеллы», новые тенденции, в том числе и описанные выше, взаимных корреляций международного и национального права, практика государств, в том числе, и порочная, попирающая и нарушающая в ряде случает общепризнанные принципы и нормы международного права, не должны привести к слому концепции общепризнанных принципов и норм международного права как главной опоры современного миропорядка и гарантии его существования в будущем. Исходя из этой генеральной линии, не внедряясь в сущность полемики о концепциях суверенитета государств в современном международном праве, мы исходим из того, что учет общепризнанных принципов и норм международного права в первую очередь апеллирует к государствам как первичным субъектам международного права. Именно государства, являясь главными акторами международной жизни, наполняют содержанием все международные отношения, передают международным организациям часть своих суверенных полномочий, выражают свою волю в заключаемых международных договорах.

Таким образом, на наш взгляд, суверенитет государства является неотъемлемой частью самого базиса международного права, подтапливая и разрушая концепцию суверенитета государства, можно столкнуться с практическими нарушениями императивных принципов международного права, в том числе принципа суверенного равенства государств, а это, в свою очередь, может дестабилизировать и обрушить всю действующую систему международного права, чего, безусловно, нельзя допустить. В то же время процессы, связанные с изменением территориального устройства государств, прекращением существования одних и появлением новых государств, происходили и будут происходить в мире. Однако задача международного права – направлять указанные процессы строго в международно-правовое «русло», не допуская нарушения основополагающих принципов и норм, страхуя человечество от возможного возникновения войн и вооруженных конфликтов. В этом смысле опыт прекращения существования СССР дал значительную почву для исследований самого различного рода как процесс «развода государств» и возникновения новых независимых государств.

Вместе с тем учеными – исследователями в области международного права справедливо отмечается, что формирование и функционирование международных межгосударственных организаций на постсоветском пространстве – процессы, имеющие свои уникальные особенности и специфические черты. Это касается в первую очередь Содружества Независимых Государств и Евразийского экономического сообщества как динамично развивающегося межгосударственного объединения в настоящее время[39]. Поскольку, и здесь мы разделяем точку зрения Е. Г. Моисеева, при пессимистическом варианте развития СНГ и падении роли Содружества в процессах интеграции «оно превратится в чисто консультационный орган. Сотрудничество между новыми независимыми государствами будет осуществляться в рамках узких интеграционных объединений типа ЕврАзЭС, ГУУАМ или Организации Центральноазиатских государств»[40].

Сегодня региональная интеграция имеет массовый характер распространения и вышла за рамки одного континента. Как отмечает В. М. Шумилов, «региональная экономическая интеграция как проявление глобальной тенденции активно осуществляется на всех континентах, во всех “центрах экономической силы”»[41]. Н. А. Черкасов справедливо подчеркивает, что «региональная… международная интеграция как процесс добровольного объединения самостоятельных государств должна исходить из неизбежности разных вариантов реформирования экономических и социальных структур, разных темпов экономических и социальных реформ в отдельных странах. Меры, направленные на максимальную унификацию преобразований и необоснованное ускорение объединительных процессов (как свидетельствует опыт СНГ и Европейского Союза), могут лишь затормозить развитие интеграции»[42]. При этом следует согласиться с мнением Хосе Алвареса, что все более ощутимую роль в процессах глобализации и интеграции приобретают «международные организации – межправительственные образования, основанные в соответствии с договором, обычно состоящие из постоянного секретариата, пленарных ассамблей, в которые входят все государства-участники и исполнительные органы с более ограниченным участием, – таков феномен двадцатого века, имеющий мало общего с ранними формами институционального сотрудничества государств, включая античные формы»[43].