Потерянное имя. Приключения, поиск себя. Что может подсказать тень твоего имени…

«Where do they go? I want to go to the toilet… I have to get up…» – даже не слова, а ощущения внутри болезненной головы подсказывали ему желания.

Тут неизвестный увидел, что на соседней кровати произошло оживление. К нему повернулась тёмная небритая рожа. Лица там было совсем мало – только чуть ниже глаз. Остальное – рожа.

«I remember what a face and erysipelas are. I see that I am in the hospital. Who am I? Why can’t I say anything… How headache…»

Зашла белая, в руке у неё был пластиковый флакон странной формы. Она махом отдёрнула плед, примостила устройство между ногами и произнесла добрым голосом:

– Ну, давай, дорогой…

«So well said incomprehensible, – подумал Неизвестный, – But what does this mean? What she does? Oooh… Хорошооо…»

Внизу живота стало легче с высвобождением накопившейся жидкости.

Как только белая ушла, Неизвестный увидел, как обладатель небритой рожи стал подниматься со скрипящей постели. Сел, вперившись взглядом в Неизвестного, кулаками рук опершись на матрац:

– Как зовут?

Неизвестный уставился на рожу.

«Каак завут…» – повторил мысленно, пошевелил губами, но выдавить слова не получилось.

Утром следователь в кабинете врача занял нападающую позицию:

– Значит, амнезия? Ещё мне этого не хватало… Хотя – это теперь ваш геморрой. Мне он всё равно никаких показаний дать не сможет, так что пишите протокол, и концы в воду…

– То есть, как это «концы в воду»? Вы должны найти зацепки…

– Какие зацепки? Он теперь сам – как сплошная зацепка… Ничего-ничего, подлечите его, а если он чего-нибудь вспомнит – звоните. Но мой вам совет… Бомж – он есть бомж… В приют его не оформить. В розыскной базе такого нет – я все фото просмотрел. Так что – моё дело сделано, имею честь, – и как можно быстрее со своей переваливающейся тучной походкой скрылся за дверью.

– Честь он имеет… – пробурчал вслед врач, нервозно подёргивая щекой.

Неизвестный немного пообвыкся к обстановке. И к вечеру следующего дня уже понимал, что говорят окружающие, но слова цеплялись друг за друга, как будто выныривали откуда-то из другого пространства, а произносить ничего не получалось. Попытался встать. Белая как раз вошла в палату, уколы принесла:

– Ой, чего творишь-то? Постельный режим! Постельный режим! Давай, ложись, я тебе обезболивающий поставлю.

А когда Белая ушла, Рожа уставился на Неизвестного:

– Вона как! А я всё думал – амнезию эту только в кино показывают… А тут вот она – совсем рядом, вот будет о чём нашим рассказать.

7. Неизвестный

Прошло ещё несколько дней.

В ординаторской собрался консилиум по поводу выработки единого мнения по диагнозу поступившего без документов больного и схемы лечения.

– Реакции на свет, чувствительность, потребности сохранены.

– Но ему не удаётся вспомнить «кто он». Отсутствует речь. Но реагирует на некоторые простые вопросы. Надо провести обширное МРТ, рентген органов…

– На какую статью расходов мы его поставим? – спросил один из врачей.

– Какая бы ни была… Он – человек, и он у нас… – ответил главврач.

Неизвестный во время обеда обжёг язык горячим чаем и чувствовал, как язык болит, значит язык есть и он работает. Он не понимал многие слова, которые произносили вокруг него, но что-то было понятно. В горле как будто поперёк что-то застряло. Врач принёс ручку и листок и попросил написать, «как имя». Неизвестный нарисовал на листе вопросительный знак и уставился на доктора.

– Амнезия… амнезия, – произнёс недоуменно-восторженно доктор, ведь на его долгой практике это был первый случай, и вышел из палаты.

На следующий день во время обхода пришли несколько врачей. Неизвестного осматривали, кололи иглами, обстукивали, водили молоточком перед глазами, заставляли вытягивать руки и касаться пальцем конца носа. Потом отправили на рентген и на обследование в белом саркофаге, где в уши колотил молоток, пищал какой-то аппарат, похожий на допотопный сканер.

Неизвестный больше не пытался произносить что-либо. Но как-то взял с кровати соседа газету, он мысленно прочитал текст, мало что понял, разглядывая слова, которые были как будто с трудом вытаскиваемые откуда-то из глубины. Он разглядывал свои руки, ноги и понимал, что это. Когда рожа в очередной раз вступила в контакт, подойдя к задремавшему Неизвестному и начал тыкать в его тело пальцем, проверяя «жив ли» и бормоча что-то, проснувшийся открыл глаза и кивком дал понять «what is needed?». Рожа сел на краешек кровати Неизвестного и стал печально рассказывать какую-то историю, которую слушающий почти понял… Так, в полунемых разговорах тянулись дни.

Следователь открыл дверь рывком, зашёл уверенно и сел на стул около кровати Неизвестного. Тяжело дыша и вытирая выступившую испарину, достал из сумки бумагу, ручку и потянул Неизвестному:

– Пиши – «Я такой-то такой-то, претензий не имею, и прошу меня выписать в связи с выздоровлением. Подпись, дата».

Неизвестный смотрел на листок, на человека в форме, и вдруг подскочил – встал навытяжку, выгнув грудь, как по команде «смирно». Следователь тоже привстал, косо взглянул на Неизвестного, сглотнул слюну:

– Да, по тебе, братец, дурка плачет… Вот только оформление туда без документов-то уйму времени займёт. Да и кому ты там нужен, сейчас же всё на хозрасчёте. Кто за тебя, безвестного да бездомного, платить будет? Ладно, расслабься, – Следователь похлопал по плечу Неизвестного.

Но Неизвестный продолжал стоять, уставившись глазами в какую-то невидимую точку по центру глаз.

– Сядь, я тебе сказал! – прикрикнул майор и ладошкой похлопал по постели.

Неизвестный как будто пришёл в себя, обмяк, всматриваясь в лицо напротив, и тоже похлопал по постели, и зачем-то улыбнулся. Апосле присел под нажимом руки Следователя.

– Так, короче… Раз ты так, надо брать ситуацию в свои руки.

Следователь вышел из палаты.

Зашла санитарка, ворча:

– Этапируем, этапируем… А во что я его одену? С меня ж потом спросят больничную одёжу…

За ней следом протиснулся следователь, озираясь за дверь:

– Давай, давай побыстрее, машина уже заждалась. А доктору скажешь, что ничего не видела – сам куда-то делся. А ты, Дудень Илья Алексеевич, – обратился майор к лежащему на соседской кровати Роже, – Только пикни, я тебе сладкую жизнь устрою, свешать на тебя найду что… Кстати, это твои штаны? – он указал на висящий на спинке кровати спортивный костюм, – Конфискуем!

– Но… – хотел возмутиться Рожа.

– Молчать, сказал, – и кинул одежду Неизвестному, – Переодевайся.

Штаны и кофта оказались велики. Штаны пришлось подкрутить в поясе, и рукава тоже. В таком виде следователь повёл Неизвестного, подталкивая в спину. Минуя коридор, в котором было много народу, вывел во двор, и почти насильно затолкнул в уазик.

– Куда? – спросил водитель в полицейской форме, – В отделение?

– Ты прямо поезжай, за Первую речку… я скажу, где остановиться.

8. Кактус и цитрус

В глухом проулке одной из Проходных улиц майор приказал притормозить и попросил Неизвестного выйти из машины. Пока Неизвестный оглядывался по сторонам, машина дала газу и уехала, оставив клубы пыли не асфальтированной дороги.

Неизвестный посидел некоторое время у обочины. Машин здесь не предвиделось, людей тоже. Лесополоса вдоль дороги, да вдалеке слышимые громкоговорители и запах гари. Туда Неизвестный и побрёл. Вскоре он вышел на железнодорожные пути, и пройдя их, ещё издали заметив автомобильную развязку, побрёл ближе к цивилизации. Долго куда-то шёл и шёл, проходя мимо спешащих людей, мимо трамвайных линий. Уткнулся в район стоящих полукругом длинных жилых домов.

В животе урчало от голода, хотелось просто пить воды. Снова вернулась головная боль. Он шёл по направлению к пахнущему свежестью воздуху.

«There must be water…", – думал Неизвестный, продолжая петлять между зданиями.

Около светофора, недалеко от крыльца, над которым красовались знакомые буквы «Lotos», присел на лавочку. Рабочий вынес из лавки с овощами коробку с полусгнившими продуктами и поставил около скамьи. Как только рабочий ушёл, бедолага быстро рукой перебрал содержимое, достал два совсем чёрных банана и подался через дорогу, в сквер, подальше с глаз людей.

В сквере, на детской площадке прогуливалась только одна мамаша с коляской. Завидев бомжеватого типа, она ускорила шаг.

Неизвестный присел на карусель, снял кожицу с банана. Мякоть плода вывалилась из рук и плюхнулась под ногами в песок. В руках осталась только кожица. Слизав языком со стенок кожицы коричневое месиво, Неизвестный попинал тапками песок, закапывая содержимое. Кожицу аккуратно сложил втрое, и выкинул в мусорную урну, которую заприметил ещё с площадки.

Хотелось помыть руки, избавиться от запаха гнили на ладонях, но ничего подходящего рядом не нашлось. Пройдя ещё с полкилометра, он вышел на длинный ряд ограждения, стоящего вдоль дороги.

«There is a river?» – подумал Неизвестный и направился ближе к ограждению.

Так и оказалось. Спуск со стороны берега представлял крутую тропинку, спускаясь по которой, приходилось крепко держаться за ветки здесь же растущего кустарника и деревьев. И всё-таки спуститься на ногах не получилось. В какой-то момент равновесие потерялось и Неизвестный покатился кубарем вниз.

С речки за ним наблюдали трое мальчишек, удивших рыбу. Было забавно смотреть, как неуклюже спускается этот недотёпа. И когда неумелец ещё и свалился вниз, пацаны расхохотались, умиляясь неловкости взрослого чудака.

Чудак ещё более развеселил мальчишек, когда поднявшись, стал отряхиваться. Потом, как сам не свой нашёл место у воды с утопленными камнями, примостился на них, помыл руки и начал жадно пить воду.

Напившись и вытирая ладонью губы, он теперь только заметил пацанву. Мальчишки смеялись уже взахлёб и тыкали пальцами в пришельца. Незнакомец улыбнулся, а потом тоже стал беззвучно смеяться. Смеясь, он отряхнул свой спортивный костюм, подтянул штаны и направился к мальчишкам.

Мальчишки, не совсем соображая, чего можно ожидать от чудака, начали быстро скручивать удочки. Более всех торопился тот, что находился всех ближе к незнакомцу. Он даже немного растерялся, торопясь ретироваться. Схватил ведёрко с уловом, заплечную сумку. Удочка выпала, леска раскрутилась, зацепилась за что-то. Пацан подёргал леску, и боясь попасть в руки уже приближающемуся незнакомцу, бросил удочку и дал дёру. Быстро вскарабкался по крутому глинистому обрыву и был таков. Мальчишки, втроём ещё немного понаблюдали с верхотуры обрыва за чудаковатым дядькой.

Неизвестный поднял удочку, отцепил запутавшуюся леску и присел около воды.

День уже перевалил за полдень. «Headache. How you want to sleep, – думал Неизвестный, – where to go, and most importantly – who am I?…»

Неизвестный омыл руки, почистил штаны и кофту, и стал искать глазами удобное для подъёма наверх место.

Выбравшись, наконец, от речки и пройдя немалое расстояние, следуя за интуицией, Неизвестный старался обходить широкие улицы и крупные районы. Но в одном из мест, недалеко от красивого здания с театральными афишами, он увидел цветочный магазин. Ноги понесли его прямо на витрину. Он постоял около стеклянного фасада, разглядывая растения в горшках, и заметив что-то неладное в одном из горшков, бесцеремонно зашёл в лавку, подошёл к кактусу, прокрутил цветок в руках, заглянул под основание корня, поковырял землю, растёр почву, посмотрел на вымазанные пальцы, покачал головой. Потом заглянул под ещё одно растение, другое. И всё качал-качал головой. Продавщица, растерянно наблюдая за странным посетителем, вначале остолбенела, но спохватилась, пришла в себя и потребовала:

– Мужчина, что вы делаете? Зачем вы ковыряетесь в наших цветах?

– Ы… – только и произнёс Неизвестный, и сам того не ожидая, схватил с витрины первый попавшийся ценник и начал требовать жестами ручку.

Продавщица поняла, что это немой, но чтобы не заполучить проблем от него, решила выполнить его требование. С испуганным видом она нащупала ручку, протянула.

Неизвестный написал на английском «For desert cactus and citrus peat – death». Положил ручку и вышел.

Продавщица, глядя на надпись, затем вслед странному посетителю, пожала плечами, скомкала испорченный ценник и выбросила в мусор.

Неизвестный почувствовал прилив сил. Выйдя из цветочного магазина, он теперь уже смело шагал по пешеходной дорожке широкого проспекта, заложив руки за спину и улыбаясь прохожим.

9. Спасение

В этом приподнятом настроении он присел на лавочку, на другой край которой почти следом же присела пожилая женщина, тяжело опустившаяся рядом и поставившая сумку на колёсиках, из которой аппетитно торчал хлебный батон. Неизвестный скосил взгляд на него. Поймав взгляд женщины, он смутился и еле сдержал сглатываемую слюну.

«Nowhere to put your hands. The fingers are dirty again. So I want to wash them Некуда деть руки. Пальцы снова грязные. Так хочется их помыть)» – думал Неизвестный и старался выковырять грязь из под ногтей краешком кофты.

– Возьми, милый, – женщина подошла к Неизвестному и протянула ему батон хлеба, – Ешь… Горемыка… Что ж с нами жизть-то творит.

Сунула батон, вздохнула и, подняв сумки, пошла по своему маршруту.

Неизвестный секунды смотрел вслед удаляющейся женщине, везущей за собой сумку на колёсиках, потом притянул батон к носу и вдохнул его ароматный запах.

Поедая батон, он заметил чуть вдали золотые башенки с крестами. Ноги повели Неизвестного прямо к этим башенкам, возвышающимся над ослепительно чистыми жёлто-зелёными строениями церкви, будто приподнятыми над холмом. Белоснежные ступени вели к храму, будто приглашая любого страждущего прикоснуться к доступному величию. Только Неизвестный подошёл к ступеням, зазвонили колокола. Здесь же стоящие просители с протянутыми руками, низко наклоняя головы, изображали смирение. Проходящие мимо иногда что-то вкладывали в ладонь.

Неизвестный встал рядом и наблюдал за теми и другими.

Вдруг почувствовал на плече чью-то руку.

– Ты чьих будешь? Чё глазеешь?…

Неизвестный пожал плечами.

– Вали отсюда! Это наша территория… – угрожающе навалилась на него не совсем понятная речь.

В это время мимо проходили молодые парни и девушка, что-то бурно обсуждали.

– Вот он! Вот он – Храм Божьей Матери! Мне о нём наш Садовник рассказывал. Мне обязательно-обязательно в него надо попасть! – говорила девушка и уже направилась к ступеням.

– Не-е, я здесь побуду…

– О! И я… не люблю этих церквей…,

– С чего ты взял, что я не люблю! Ты за себя говори, а за меня не надо…

– Ой-ой… ска-а-жите…. – буркнул Кеша и поплёлся через дорогу.

– Вер, ты сходи без нас… – Николай извиняюще скривил рожицу, – А мы тут подождём.

Вера перекрестилась, накинула с плеч на голову косынку и пошла по ступеням.

– С попрошайками, что ли, ждать будешь? – съехидничал Кеша, вернувшись к Николаю, – Смотри, ещё тебя за своего примут…

– А тебя не примут? Ладно тебе, пойдём на ту сторону, там вон лавочка есть….

Они перешли дорогу, плюхнулись на лавочку:

– Не думал я, что знакомить с городом так тяжело. Но Алевтина попросила – позаботиться об однокласснице – куда деваться.

– Да, ладно тебе, классная девчонка! Ради неё… ох, ради неё… – Кеша мечтательно задрал голову к небу.

– И что – «ради неё»! Что – глаз положил? Губа-то не дура! Но не по тебе она…

– Как это «не по мне»? Это ты что ли на неё претендуешь, у тебя же Алевтина есть!

– Да пошёл ты! Буду я ещё претендовать! Просто не по тебе, и всё!

– Друг называется! – Кеша обиженно отвернулся.

– Ну, не дуйся на меня… – Николай огляделся по сторонам, – А день-то какой сегодня хороший!

Он закинул руки за голову. Обвёл взглядом площадь перед Храмом и стал разглядывать двух стоящих друг против друга бомжей. Один хлопал другого по груди, как бы отгоняя. А второй, в огромном, не по размеру спортивном костюме, отступал и казался очень беспомощным.

«Какая типичная фигура… костюмчик великоват – наверное, чей-то… Где-то я его как будто видел» – промелькнуло в голове Николая.

– Слушай, интересно, а что с тем мужиком стало, ну, помнишь, которого в лесу нашли? – как бы про между прочим спросил Николай, не отводя глаз от разборки между бомжами.

– Чё он тебе дался? – цокнул Кеша, – Мне так барыбер «что он» и «где». Ты лучше скажи, вы с Алевтиной жениться-то собираетесь?

– Что говоришь? – продолжая вглядываться в обостряющуюся сцену между бомжами, переспросил Николай и, видя, что в наезде принимают участие ещё двое, – Нет, ну трое на одного – это как-то не правильно…

Николай резко встал и пошёл к месту разборки.

– Куда тебя несёт? – возмутился Кеша, – Сами разберутся.

Николай уже переходил дорогу и шёл к бомжам.

– Вот… надо тебе оно? – крикнул вслед Кеша, не желающий встревать в разборку.

– Вали отсюда, мычало, – зло, с хрипотцой напирал один из обидчиков тому, что стоял напротив него.

Одинокий, в спортивном костюме не по размеру, смотрелся очень безобидным. Николай схватил его за руку и потянул к себе:

– Беги за мной! – не выпуская руки одинокого, кинулся бежать на противоположную сторону дороги, где на скамейке продолжал сидеть Кеша.

Незнакомец охотливо поддался предложению Николая и кинулся бежать за ним, неуклюже шлёпая спадающими с подошв тапками.

Николай и незнакомец плюхнулись на скамью.

– Ты чё с ними не поделил? – спросил Николай незнакомца, вглядываясь в него пристально.

Но тот улыбнулся на вопрос и пожал плечами.

– Вроде с виду-то не бомж… – продолжил Николай, – С больницы, что ли, сбежал? Где-то я тебя видел…

– Ы… – промычал незнакомец.

– Дак, ты немой? – уставившись на него, выпалил Кеша.

Незнакомец снова улыбнулся и пожал плечами.

10. Свет

Вера спускалась по ступеням лестницы Храма Успения святой Богородицы. Трое очумевших от созерцания такой восхитительной картины молодых мужчин не могли оторвать от неё взглядов. И будто музыка лилась отовсюду, и в замедленных движениях девушки, в её опущенных веках будто пронизанная насквозь светом ею самой стало солнце.

– Хороша… – произнёс Кеша.

– Да это же полотно! Грация!…Мда, слаб человек, – срисовывал образ Николай.

Только Неизвестный молчал, впитывая взглядом совершенство храма и спускающуюся по его ступеням Мадонну. Услышав слово «грация» он закивал головой.

А Вера уже махала своим новым друзьям рукой. Парни перешли дорогу.

– Вот благодать-то – такой Храм! Это ж надо – мне столько о нём рассказывал наш Садовник. Представляете – в нём ковчег со святыми частицами мощей Николая Чудотворца и икона Сергия Радонежского тоже с частицами мощей, – высказывала свои восторги Вера.

– И что живому человеку от этих святых мощей? – съехидничал Кеша.

– Как «что»? – удивилась Вера, – Это же святыни, это то, что составляет нашу историю православного человека.

Вчетвером, они уже шли вдоль Храма мимо попрошаек. Вера открыла сумочку, доставая кошелёк. Увидев это, Николай прикрыл руки Веры жестом:

– Не стоит этого делать!

– Почему это? Всегда надо подавать просящим – дай и воздастся, об этом в Библии.

– Потом расскажу… – улыбнулся Николай.

В эту же минуту один из бомжей подставил подножку плетущемуся позади Веры Неизвестному. Неизвестный не удержался и полетел на асфальт, распластавшись плашмя и откинув тапки.

Николай смекнул, что произошло. Помогая Неизвестному подняться, он пригрозил бомжам, стоящим с испуганными выражениями лиц.

– Ой… – Вера стала помогать Неизвестному отряхиваться.

Николай, ещё раз пригрозив попрошайкам, повернул голову к уже стоящему и поддерживаемому Верой Неизвестному:

– Точно! Это он… Кеш, посмотри с затылка… У того тоже в этом месте рана была. Теперь-то уже затянувшаяся. Это тот – из леса.

– Неизвестный смотрел на ребят и улыбался.

– Кто это? – не поняла Вера.

– Пойдём, пойдём отсюда, сейчас всё расскажем, – сказал Николай, увлекая Веру и Неизвестного от этого места.

Сидя за столиком в уличном кафе Николай с Кешей наперебой рассказали подробности похода за грибами. Вера следила за тем, как жадно, но культурно поедал картофель фри Неизвестный.

– Чего ж ты, друг, молчишь? – глядя на него, произнёс Николай, – Мне кажется, он голодный.

– Ты голодный? – небрежено спросил Кеша, – А я бы тоже чего-нибудь мясного перекусил.

Неизвестный не понял вопрос и опустил глаза.

Официант принёс меню. Вера взглянула на цены. Николай перехватил взгляд:

– Заказывай, что хочешь. Я сегодня банкую. Алевтина просила так ухаживать за своей одноклассницей, чтобы она осталась довольна.

– Ой, ребят, да я и так довольно – весь город мне показали, столько времени на меня потратили… А что теперь с ним будет? – глядя на Неизвестного, спросила Вера.

– Я помню того мента, который его забирал. Ещё тот гусь! Алевтине нужно было уже в рейс. А он – ни в какую – подписывайте, говорит, бумагу о невыезде из города. И выудил взятку приличную.

– Ой, послушаю я вас и опять, наверно, к себе уеду в посёлок. У нас-то все на виду: если уж мужики без работы, так пьют. А у женщин всегда дела есть.

– Нет, ты подумай – в посёлок она назад собралась! – возмутился Кеша, – В городе перспективы, а там что – такая девушка, как вы – Вера, должны жить в городе.

– Да у вас тут такие страсти творятся, – глядя на Неизвестного, осторожно произнесла Вера.

– Время такое, – заключил Николай. – Но надо что-то придумать – что с ним делать?

– Что-что! Сдать его надо в… больницу например. Он же немой…

– А ты уверен, что он немой?

Официант подошёл принимать заказ. Вера сделал свой выбор. Кеша заказал пива и шашлык. Николай подвинул меню к Неизвестному. Тот взял меню и уверенно начал листать его. Ребята переглянулись. Неизвестный пробежал глазами меню на русском и открыл раздел на английском, ткнул в первое недорогое блюдо. Ребята ещё раз переглянулись. Официант ушёл выполнять заказ. Вера обратилась к Неизвестному:

– Do you speak English? – спросила Вера, обращаясь к Неизвестному.

Тот посмотрел на Веру, улыбнулся, кивнул головой и пожал плечами. Вера взяла салфетку, вынула из сумочки ручку и написала – «what’s your name?».

Неизвестный посмотрел на листок и обрадовался, взял ручку и записал: «not remember».

– Ребята, он англичанин, или американец! Вот ничего себе! – воскликнула Вера.

– Его поди уже ищут, надо, как там это называется – в МИД его сдать.

Вера продолжила запись на английском: «how did you get here? – как вы здесь оказались?»

Неизвестный подчеркнул уже записанное: «not remember».

– А ты откуда так шпаришь на английском? – спросил удивлённый Кеша.

– Gardener, ой, то есть Садовник нас учил.

– Что за Садовник у вас там такой необычный? – язвительно спросил Кеша, но Вера не отреагировала на вопрос, увидев, как Неизвестный свёл брови, будто что-то вспоминая. Но боль ошпарила всё тело и он сдавил лоб.

– Так, по-моему, его надо в больницу, и в полицию сообщить всё, что мы о нём узнали – пусть там по своим каналам, как положено – робот сделают, разошлют куда надо, – заключил Николай.

Официант принёс заказ и Кеша, поднимая кружку с пивом произнёс:

– Ну, чтоб всё моглось…

Подкрепившись, четвёрка направилась в полицию. Уже перед входом в отделение, Кеша затормозил:

– Не люблю я эти полиции-милиции. Вы идите, а я здесь подожду.

Вера уверенно поднялась на ступеньки и открыла дверь в участок. В окне дежурного она слегка растерялась, но спросила:

– Скажите, мы вот тут нашли м-мм… человека.

– И что? – последовал вопрос дежурного.

Мимо дежурного проследовал следователь майор, притормозил около Неизвестного:

– Что за де жа вю!

Неизвестный вспомнил майора и отступая назад, столкнулся с Николаем, рассматривающим на доске объявлений фотороботы. Николай обернулся и увидел майора:

– А, и вы здесь? – обратился майор к Николаю, – Мы же, вроде, всё обсудили?! Или вам показалось мало?

– Ну, как же человек…? – спросил Николай, указывая на Неизвестного.

Вера уже отошла от окна дежурного, с бланком в руках:

– Коля, вот нужно заполнить заявление и пройти к следователю Гущину…

– К какому ещё Гущину? – майор вырвал бланки из рук Веры, – Это моё дело, я его начал, я его и продолжу – ишь, сбежал из больницы. Да его уже почти оформили в психушку, а он – ишь… Старшина! – он схватил одной рукой Неизвестного, и окликнул дежурного.

– Вы что себе позволяете? – возмутилась Вера, отдёрнув руку Неизвестного и встав перед ним, – Какая ещё психушка? Вы что не видите – перед вами нормальный человек…

– А ты откуда взялась? Правозащитница! – наехал на Веру всей своей грузной комплекцией майор.

Николай встрял в разговор: