Изгнание в рай

– А домработница, допустим?

– Не было, – четко, будто отличник у доски, отбарабанил Митя. – И садовника не было.

– Хорошо. – Я почувствовала, что тоже вхожу в азарт, сама начинаю себя чувствовать частным сыщиком. – Зайдем с другой стороны. Я уверена, ты сразу стал выяснять, кто такая эта женщина в черном.

– Стал, – сурово сдвинул брови мальчишка. – И выяснил. Она действительно убила свою дочь.

– Где, когда? – растерянно молвила я.

– Сейчас расскажу, – с готовностью отозвался мальчик.

– Митенька, – мягко вмешалась Елена, – да об этом я и сама могу. А ты сходи, пожалуйста, проверь, чем Мариночка занимается. Не умыкнут там ее с площадки юные красавцы болгары?

Мальчик послушно встал. Мать проводила его взглядом, полным любви и тревоги. Обернулась ко мне, молвила чуть виновато:

– Ему только двенадцать. Подросток, максималист. Упрямец. Если что решил – горы свернет. Весь Агатополис в прошлом году на уши поставил: выяснял, кто эта дама в черном. В арендную компанию ходил, в полицию, в редакцию газеты. Болгарский специально учить взялся. Никто, конечно, всерьез мальчика из России не воспринимал. Имя, фамилию – на кого договор аренды оформлен, – правда, выяснить смог. Иванова Мария Петровна, негусто. Не сдался, полез искать эту Иванову в Интернете – толку никакого. Тогда придумал новый ход. Вбил в поисковике: «убийство», «дочь» – и начал все ссылки дотошно просматривать. И повезло ему, одна из статей оказалась с фотографией. А на ней – та самая дама. Вы наверняка тоже об этой трагедии слышали. Помните, два года назад во всех газетах писали, как мать с дочерью поехали отдыхать в Эмираты и там девочка утонула? Глупо, странно – в ванной. Сначала говорили: несчастный случай. А потом ветер переменился. Журналисты стали обличать: мать якобы не слишком горюет и дочь свою перед поездкой застраховала на огромную сумму. Дочкин клок волос оказался в ее руках… Дальше – женщину арестовали – там, в Эмиратах. Чуть ли не смертная казнь грозила. А потом ее вдруг депортировали в Россию, и все, тишина. По крайней мере, у нас в России суда над ней не было. А год назад она здесь оказалась, в Болгарии. В роскошном особняке. Вот такая история.

– Так убивала она свою дочь или нет? – нетерпеливо выкрикнула я.

– Суда не было до сих пор. Поэтому можно только строить предположения. Митя считает, что да, – вздохнула Елена. – Я думаю – нет. Просто несчастный случай произошел с девочкой. Но винила мать в нем себя. Что упустила, недосмотрела…

– А что было дальше?

– Ох, да все совсем грустно. Я даже Мите подробности не рассказывала. Он, конечно, считает себя взрослым, но вы ведь сегодня сами все поняли. Мальчишка еще.

Женщина осмотрелась, пробормотала:

– Не идут там еще наши дети?

Посмотрела мне в глаза, молвила виновато:

– Я вообще пыталась уговорить Митю ничего вам про ту историю не рассказывать. Убеждала: зачем людей зря пугать?

– Да, пожалуй, я бы предпочла просто не знать, – кивнула я.

– Можно подумать, Дмитрия можно переспорить, – досадливо произнесла Елена. – Заладил про вас: «Она не побоялась меня спасти, на водном мотоцикле в море бросилась, в шторм. Значит, и я должен добром на добро ответить. Предупредить, что в ее доме – опасность».

– А дом здесь при чем? – опешила я.

– Да видите ли, Юна… Все эти сплетни, возможно, имеют под собой почву. Я, конечно, тоже не смогла остаться в стороне. Везде, где могла, наводила справки – и выяснила. Дело в том, что властям так и не удалось установить, кто сделал ту надпись на экране метеостанции. Митя прав: в доме никто, кроме техника из обслуживающей компании, не бывал. Но тот клялся, что вообще не заходил в гараж. Никогда. И если у арендаторов скелеты в шкафу – его это вообще не касается. Возмущался: «А уж угрозы писать? Чтобы с работы уволили? Что я, совсем больной?»

Больше того, дом практически всегда стоял на охране. И даже когда хозяйка его с охраны снимала – некоторые видеокамеры все равно продолжали работать. В том числе и та, что находится над входом в гараж. В полиции внимательно просмотрели все записи с нее. Убедились: в гараж в течение долгих месяцев никто не входил. Никто. Только весной механик заглядывал, проверял машину. Но тогда метеостанция сработала, как обычно. Сообщила ему погоду и что он трезв.

– Вы это точно знаете? – недоверчиво произнесла я.

– Мы с мэром города в теннис играем, – улыбнулась Елена. – А начальник полиции – его лучший друг.

– И никакого бункера под домом нет?

– Господи, да о чем вы говорите? Все там тщательно обыскали. И версию с бывшим хозяином тоже рассматривали, запрашивали иммиграционную службу. Выяснили достоверно: он покинул Болгарию в мае, больше двух лет назад, и больше в страну не въезжал.

– Но неужели у полиции не было никаких версий – кто это сделал? У этой… Ивановой – муж есть?

– Нет. Мать-одиночка. И вообще никаких родственников.

– Но мог ведь хоть кто-то ей мстить!

– Юна, – Елена взглянула чуть ли не жалобно, – вы только не смейтесь. Митя всерьез уверен, что ей мстил дом.

– Что?

– Я понимаю, – понурилась женщина, – звучит совсем глупо… Но я вам еще концовку не всю рассказала. История куда более странная, чем с надписью на экране метеостанции.

Тогда – в гараже – у Ивановой случился сердечный приступ. Серьезный, но, слава богу, не инфаркт. В больнице она пролежала неделю, а потом врачи даже разрешили остаться на море, купаться, загорать понемногу. Тем более что аренда за дом до конца лета заплачена, и если расторгать договор, деньги не вернут. Но Иванова возвращаться в особняк категорически отказалась. Заехала на час – только вещи собрать. Ну, таксист привез ее и, чтобы зря не стоять, не ждать, пока она чемодан укладывает, в городок решил съездить по каким-то делам. Возвращается – точно в то время, как договаривались, – Иванова не выходит. Он звонит ей на мобильник – не отвечает. Звонит в дом – тишина. Но дверь не заперта. Входит – никого. В спальне – чемодан, наполовину собранный. Звал, кричал – не отзывается. Забеспокоился, вызвал полицию. Те приехали, обыскали все закоулки – нету женщины, как сгинула. И на пляже нет. А вечером ее обнаружили в городе. В состоянии, – Елена покачала головой, – просто ужасающем. Брела по улице, всклокоченная, босая, пьяная. И повторяла постоянно: «Я умерла, умерла!!! Я в зеркале не отражаюсь!»

Ее попытались успокоить. Даже зеркало кто-то принес, говорит: «Вот, смотрите!»

Но она все равно кричит: «А там – я не отражалась! Во всем доме не отражалась!»

Своей психиатрической клиники в Агатополисе нет – пришлось везти несчастную в Бургас. И всю дорогу, в карете «Скорой помощи», она продолжала кричать: «Меня в зеркале нет! Я мертвая!»

– Откуда вы знаете эти подробности? – не выдержала я.

– Водитель «Скорой» – мой сосед. Мы с ним любим выпить по стаканчику ракии. И по-русски он хорошо понимает.

– Ужас какой… – пробормотала я.

– Да. В клинике Бургаса Иванову обследовали. И поставили диагноз: аффективно-шоковая реакция.

– Это что значит?

– Временное помрачение психики. На фоне психотравмирующей ситуации. Но это, собственно, не болезнь – за пару дней само проходит.

– Получается, она не была сумасшедшей? И действительно не отражалась в зеркалах?

Я почувствовала, как по телу бегут мурашки.

Елена покачала головой:

– Наверно, все-таки была. Потому что едва ее выпустили из клиники, она покончила с собой. Здесь, в Болгарии. Повесилась.

Я, охваченная паникой, молчала.

Митина мама попросила:

– Только, пожалуйста, сыну моему об этом не говорите. Слава богу, сыщиком он быть перестал.

Взялась за бокал с вином, предложила:

– Давайте еще раз за вашу храбрость выпьем. И простите нас, пожалуйста, за то, что напугали. Глупости это все. Забудьте. Не может мстить людям прекрасный, удобный дом.

– Да мне и не за что вроде мстить, – в тон ей ответила я.

Но страх уже пропитал – каждую клеточку тела.

Вдруг мы сегодня вечером приедем, взглянем на себя в зеркало – и увидим, что нас тоже нет?

* * *

Маришка с Митей вернулись с детской площадки под ручку. Причем подросток поглядывал на мою кокетку не свысока, как прежде, а почти с нежностью.

Я просто глазам своим не поверила. А дочурка, нимало не смущаясь, объявила:

– Я Митю в гости на завтра позвала.

Обернулась к его маме, светски добавила:

– Ну, и вас, конечно, тоже.

Дочка знает: я не против ее гостей, но прежде, чем их звать, она всегда должна спросить моего разрешения.

Но, когда рядом Митя – взрослый, умный! – все правила у глупышки из головы вон.

Еще и нахальства хватило заявить:

– Мам, я обещала, что ты свой знаменитый пирог с клубникой испечешь.

И лицо абсолютно невинное. Хотя дочь прекрасно знает: на отдыхе готовить я терпеть не могу. Мы заранее договорились, что еду будем заказывать в ресторанах. А тут от меня требуют сложнейшего блюда. Возиться с ним – минимум три часа. А если духовка незнакомая – может вообще ничего не получиться.

Но жаль стирать счастье, надежду из глаз Маришки. Я вздохнула:

– Будет вам пирог.

– А на горячее я с утра попчеты наловлю, – сообщил Митя.

– Чего-чего? – хихикнула Маришка.

– Попчета – по-русски бычок. Рыбка такая губастенькая. Летом только ловится.

– Не выдумывай, Дмитрий, – строго молвила Елена. – К тому же мне почему-то кажется, Юна не любит чистить и потрошить рыбу. Как и я.

Она улыбнулась мне:

– Я лучше отсюда, из «Боруны», еду закажу. С доставкой. Кстати, тут и десерты отличные. Зачем вам с готовкой возиться?

– Нет-нет, – возмутилась дочка. – В «Боруне» ничего подобного и близко не испекут.

Митя взглянул на меня:

– Мариша сказала, что ваш пирог – как волшебная дудочка из сказки. Люди идут… идут… то есть едят, едят… и не могут остановиться.

– Дмитрий, – еще более строго произнесла Елена. – По-моему, ты забываешься.

Но я возразила:

– А по-моему, он нарывается.

– На что же? – серьезно поинтересовался мальчик.

– На поручение. Я никого не кормлю бесплатно своим знаменитым клубничным пирогом.

– Вы шутите? – неуверенно молвил Митя.

– Нет. Ты получишь свою порцию только в обмен на информацию: как звали бывшего хозяина Замка Синей Бороды? То есть Дома мечты. И что с ним стало сейчас?

– Да не вопрос! – оживился мальчик. – В Интернете мигом найду. А не найду – так к маминым связям прибегну. В нее начальник полиции тайно влюблен, он ей все расскажет.

– Ми-итя! – простонала Елена.

А моя вертихвостка попросила:

– Если у начальника полиции есть симпатичный заместитель, познакомьте его, пожалуйста, с моей мамой!

И в такси, когда мы ехали домой, прижалась ко мне, виновато взглянула в глаза:

– Мам, ну прости! Я знаю, что подвела тебя с этим пирогом. И гостей ты совсем не хотела. Но Митя – он такой суперский!

И взгляд – мечтательный, почти влюбленный.

Я не стала разочаровывать дочку: что парню, видно, просто хочется побывать в нашем загадочном доме.

…Доехали мы быстро.

– Спре ли на вратата?[1] – поинтересовался водитель.

Но я царственно молвила:

– Заезжайте внутрь.

И – будто голливудская звезда – нажала на пульт от ворот. Никогда еще в жизни меня не подвозили по личному саду к мраморному крыльцу.

Дом приветствовал нас по высшему разряду. Не только ворота в движение пришли, но еще и подсветка в саду включилась. Тихо зазвучала классическая музыка. И окошки первого этажа приветливо вспыхнули.

– Ти си жена на олигарх[2], – подвел итог таксист.

И сдачу дать – даже не попытался.

Настаивать я не стала.

Цветы одуряюще пахли, на их листьях дрожали капельки. В холле было прохладно, зато полочка для обуви, где мы оставили тапки, оказалась с подогревом. А на кухне нас встретил закипающий чайник.

– Мам, – покачала головой Маришка, – может, правда найдешь себе не какого-то начальника полиции или мэра, а сразу олигарха? Чтоб купил нам с тобой этот дом?!

Она с восторгом плюхнулась на диван, важным голосом приказала:

– Мультики!

И огромный экран телевизора послушно явил губку Боба с честной компанией.

– Ты и это уже умеешь! – оценила я.

А дочка снисходительно отозвалась:

– Подумаешь! Голосовые команды сейчас многие телики различают. Вот если бы он умел мульты сортировать – на мальчишечьи и девчачьи! Но нет, этого железка не может. Придется самой искать.

И принялась листать каналы с космической скоростью.

А я поспешила в свое убежище, в капитанскую рубку.

Едва угнездилась в любимом кресле – немедленно зазвенел телефон. Тутошний – черный, стилизованный под старину аппарат. Я взглянула на него почти со страхом – вдруг это дом звонит? И сейчас молвит механическим роботоголосом: «Что вам подать?»

Однако это оказался Максим.

– Ой, привет! – Я поняла, что рада его звонку.

Однако мой любовник заговорил строго:

– Юна, уже почти одиннадцать. Где вы были?

– Милый, прости, – с искренним раскаянием молвила я. – Нас пригласили в ресторан, а сотовый я дома забыла. Представляешь, мы познакомились…

И хотела уже начать рассказывать, но Максим перебил:

– Но ты могла бы найти возможность! Найти в городе таксофон, у кого-нибудь попросить мобильник. Позвонить, всего два слова мне сказать: у нас все в порядке!..

– Но ты ведь утром с Маришкой говорил… – начала оправдываться я.

– А сейчас – глубокая ночь. Телефоны не отвечают. Вы в чужом доме, одни. До ближайшего жилья – черт знает сколько километров!

– Всего шесть, – усмехнулась я. – И разве не ты сам говорил, что здесь самое безопасное место в мире?

– Но у вас действительно все нормально?

– Максим, да что с тобой такое? Все замечательно у нас. Погода отличная, море теплое. Дом замечательный. Мы ведем размеренную, санаторную жизнь. Познакомились с милой женщиной – у нее в Агатополисе квартира. Вместе ужинали.

– А как Маришка?

– Нагулялась, накупалась. Сейчас смотрит мультики.

– Ну, отлично. – Он наконец начал оттаивать. Однако тревожные нотки из голоса не исчезли. – Но я все равно подумал: у нас с тобой пока есть возможность исправить эту глупость.

– Какую глупость?

– Что вы живете совсем одни. На отшибе. Ни охраны, ни присмотра.

– Да здесь охрана – президент позавидует! – хмыкнула я. – На участке и в доме видеокамер – штук сто, не меньше. Сирена, имитация собачьего лая. Плюс тревожная кнопка. При любой опасности сама сработает, передаст информацию в город, на полицейский пульт.

– А хозяйство? – гнул свое Максим. – Ты, наверно, устаешь? Не верю я, что дом все может сам делать.

– Ты удивишься, но это так. Мало, что убирает – даже коктейли готовит. Но вообще я не понимаю, – начала злиться я, – почему ты вдруг сейчас этот разговор завел? Когда мы уже здесь?! Или ты предлагаешь нам в пансионат переехать?!

– Ну при чем здесь пансионат, – сбавил тон Максим. – Я просто подумал: тебе нужно нанять помощницу. С проживанием. Пусть занимается хозяйством, за Маришкой присматривает. И ночами вы одни оставаться не будете. Я уже выяснил: в Болгарии достаточно надежных агентств по подбору домашнего персонала.

Что, право, за странная идея?!

– Максим, скажи правду. С чего ты вдруг взял, что за мной нужен присмотр? – усмехнулась я. – Приревновал, что ли?

– А уже есть к кому? – мгновенно отреагировал он.

Я решила его подразнить:

– Ну, я ведь в таком шикарном доме живу. Разумеется, местные мачо поглядывают.

– Но это действительно очень вызывающе выглядит! – горячо отозвался он. – Женщина с маленькой дочкой обитают вдвоем практически во дворце. Мало ли подлых людей?! Ворвутся ночью в дом, будут у тебя требовать деньги, ценности!

– Слушай, Максим, – я совсем растерялась, – но ведь этот особняк ты выбирал. Я как раз считала, что нам надо что-нибудь попроще, а ты настаивал. Что сейчас-то изменилось?

– Юна, – его голос потеплел, – я просто очень волнуюсь. За тебя и за дочь. Скажи мне честно: ничего тебя не тревожит?

– Да замечательно все! – искренне отозвалась я. – И Маришке очень нравится.

Вообще-то изначально я собиралась рассказать ему и про странности тоже. Про дочкину куклу, которую неведомо кто уложил в постель, про запах озона. Но стоит ли – раз человек и без того весь на нервах?

А уж о черной женщине, что жила здесь в прошлом году, тем более не поведаешь. Тогда Максим точно запаникует и перебросит нас в другое, безопасное и скучное место.

Однако мне вовсе не хотелось уезжать из чудесного дома. Да, что-то есть в нем мистическое. Непонятное… Но лично мне, одинокой женщине, очень приятно, когда кто-то, пусть даже бездушный механизм, предугадывает мои желания.

От болгарской домработницы я в итоге отбилась.

Но пришлось раз десять пообещать вести себя очень осторожно. И ночами обязательно ставить дом на охрану.

– Я люблю вас, мои красавицы, – произнес на прощание Максим.

– Я тоже тебя люблю, – машинально отозвалась я.

Положила трубку, задумалась.

Странный какой-то сегодня был мой Максим Петрович. Будто набедокурил, причем крупно. Когда мужик себя виноватым чувствует, женщина сразу улавливает. Но что он мог за пару дней нашего отсутствия натворить? Отправил меня на юг – и еще один роман закрутил?! Нет, вряд ли. Не потянет возрастной и не феноменально богатый Максимушка еще и третью женщину. Тут что-то другое. С чего, интересно, пошли разговоры, что в доме опасно, что за нами нужен присмотр? Максим Петрович вдруг – одновременно со мной – узнал про черную женщину? Или что в особняке еще какие-то ужасы происходили – и происходят?

Но он ведь нашел нашу виллу через серьезное, с хорошей репутацией, агентство. Неужели ему бы сдали жилье по-настоящему проблемное, криминальное?!

Да и взять историю с пресловутой женщиной в черном. Чего в ней настолько страшного? Никто ее не убивал, не пытал. И вообще, наиболее вероятно – несчастная просто была не в себе после гибели дочери. Если день, ночь, круглые сутки себя точить, даже самая здоровая психика не выдержит, мозг взорвется. Бедняга считала себя виновной. Вот подсознание ее и подтолкнуло: самой себе написать обвинение на экране. Технически это, наверное, возможно. К метеостанции должны прилагаться клавиатура или пульт управления. И отражения своего в зеркале она не видела, потому что считала, что заслуживает смерти.

А я, слава богу, никого не убивала, не предавала, и корить себя мне особо не за что.

Я только успела так подумать – и подскочила в своем уютном кресле-лежанке. Это я-то – не предавала?

А несчастная Максова жена – кого мы больше десяти лет обманываем?!

…Мы с Максимом очень редко говорили о его законной супруге. Лично я ее не видела – только на фотографии в загранпаспорте. (Я понимаю, что на официальных снимках все получаются плохо, но Лариса вышла – просто за гранью.)

Информацию собирала по клочкам: на пять лет старше Максима. Никогда не работала, вела хозяйство, сидела с детьми. И ничего, похоже, не требовала – ездила на уродливом «Форде-Куга», даже на фитнес не ходила.

– Моя жена ни в чем не нуждается, – как-то обмолвился Максим.

«Бедная женщина», – тогда подумала я.

Максим и со мной-то (своей «любимочкой», «Юночкой», «лучшей в мире девочкой») иногда бывал резок. А однажды я подслушала, как он со своей законной супругой разговаривает: «Что ты за никчемное создание? Элементарный вопрос не можешь решить!»

И столько обидной снисходительности, почти презрения в голосе…

Хотя какая у нее была проблема, я тоже подслушала: один из близнецов болел ангиной с высоченной температурой, а второй упал, рассек лоб, нужно срочно ехать в травмпункт накладывать швы, и что ей делать, если нет ни няни, ни водителя?

– Зря ты на нее ругался. Я бы в такой ситуации вообще с ума сошла, – укорила Максима я.

И получила неподражаемый ответ:

– Но ты сама еще ребенок! А она – зрелая женщина.

Максим долгое время клялся, что его жена не ведает обо мне. При этом он носил в бумажнике фотографию Маришки, не запрещал мне пользоваться любимыми духами, не обследовал лихорадочно одежду: вдруг прилип мой волосок. А в его телефонной книге я значилась «Зайкой».

Однако незадолго до нашего отъезда на юг Максим – я вспомнила – сказал: его супруга – чрезвычайно злопамятная дама.

Может, жена Макса узнала, что я расслабляюсь на море? Да не в обычном отеле, а в царских хоромах? И решила наконец устроить разборку? Потому Макс и тревожится.

Очень логично.

Однако звонить любовнику, допрашивать его прямо сейчас, совсем не хотелось. Подождем до завтра.

А пока я встала и еще раз удостоверилась, что дверь заперта, дом стоит на охране и все датчики движения включены.

* * *

Лариса краем глаза взглянула на безбрежную морскую синь и равнодушно отвернулась. Как людям не наскучивает подобный пейзаж? Еще специально за видом гоняются, доплачивают за него. Дураки!

Женщина вообще не понимала – что хорошего в пляжном отдыхе? Два дня она здесь, а ни малейшего желания не возникло даже подойти к воде, не то что купаться.

Лариса задернула шторы, чтобы блики не падали на монитор, и нетерпеливо забарабанила пальцами по столешнице.

Ну и задачку она себе задала!

Поначалу казалось: за полчаса все получится. Подумаешь, проблема – найти в Сети человека. Да еще известного.

Однако пошел третий день, трафика израсходовано страшное количество, с кем только ни общалась, за кого себя ни выдавала – а результат нулевой.

Неужели сложно отозваться? Ответить: «Беру тебя в команду. Жди указаний».

Ну, или, если нет, то «Пошла вон».

Обижаться она не будет. Просто тогда придется придумывать новый план.

Время тянулось мучительно. Убивать его было нечем. Единственное, что хотя бы минимально развлекало, – любимый компьютер. Не игрушки, разумеется, – сейчас не до них. Лариса изо всех сил демонстрировала неведомому все, что она умеет.

Хотя, скорее всего, он о ней и знать не хочет. А если даже видит – тут, в Сети, – все равно не снизойдет до контакта.

«Значит, буду пробовать сама», – решила она.

Но страшно, ох, страшно! Мало ей Макса в роли врага, теперь еще нового себе наживет, куда более серьезного.

«Пожалуйста, отзовись!» – гипнотизировала она лэптоп.

Но тот равнодушно мерцал заставкой и молчал.

* * *

Дом прилагал все силы, чтобы я провела приятную ночь. В комнате приятные плюс двадцать три – при этом кондиционер не шумит и ледяным потоком в шею не дует. Солнце сквозь плотные портьеры не пробивается. Уютно, тихо – словно в гнезде. Только отдаленный шум моря; пахнет свежестью, солью и почему-то арбузами. Непонятно, откуда приятные ароматы берутся – окна ведь закупорены?

Но спалось мне все равно плохо. Чудилось несколько раз, будто надо мной склоняется женщина в черном. Вроде та самая, что жила в особняке прошлым летом, но лицо у нее почему-то – жены Максима. Я вздрагивала, просыпалась. В миллионный раз корила себя, что связалась с женатым.

Проснулась в итоге рано и с головной болью.

Едва я всунула ноги в тапки, «умная» ванна сразу начала наполняться водой (с пеной и ароматом лайма, как я люблю). Но я вручную закрыла кран и сразу поспешила в комнату к Маришке.

– Мамусик! – Дочка ракетой выпрыгнула из постели, голоногая, бросилась ко мне.

Мордаха веселая, подзагоревшая, глаза сияют. Требовательно накрутила прядь моих волос себе на пальчик:

– Мамусик, какая ты умница, что рано встала! Значит, мы успеем сходить на море!

Шторы в ее комнате уже были подняты, солнечный диск заглядывал лукаво в окно. И настроение мое тревожное мигом кануло вместе с тревогами ночи.

Я, в тон Маришке, отозвалась:

– Конечно, мы сходим на море! Или ты думаешь, что я, как Золушка, целый день буду у плиты стоять?

* * *

Маришка меня уговаривала отправиться за клубникой на водном мотоцикле:

– Рынок ведь у самого моря, подплывем, бросим якорь, все вообще обалдеют!

– А на обратном пути – клубнику подавим или утопим, – хмыкнула я. – Нет уж. Я позвоню Манолу и спрошу, можем ли мы поехать на машине.

– А тут есть машина? – удивилась дочка.

– Тут, оказывается, есть все, – вздохнула я.

…В гараж, если честно, заходила со страхом. Но экран метеостанции, встроенный в оконное стекло, встретил меня приветливой надписью: «Добрый день! Сейчас плюс 24 градуса, атмосферное давление в норме, дороги сухие. В вашей крови нет алкоголя, счастливого пути!»

И машинка оказалась будто специально для меня скроенной. Даже сиденья с зеркалами подстраивать не пришлось.

До рынка мы доехали быстро. Но рядом с ним оказались батут, аттракционы, множество ларечков с заколками, панамками, магнитиками. Маришка, разумеется, уговорила меня прокатиться с ней на цепочной карусели, пострелять в тире, купить ей соломенную шляпу, а потом и пообедать – в уличной кафешке, где жарили удивительно вкусные палачинки (то бишь блинчики).