Принцип воина

Разочаровавшись теперь уже и в потугах язычников, Васильев вежливо осведомился, не владеет ли глава школы ушу Жихарев какими-нибудь тайными даосскими обрядами, которые могут помочь в данной ситуации, но получил отрицательный ответ. Посмотрев в глаза Рыбникову, спонсор, по-видимому, сразу понял, что японские ками и тэнгу тоже вряд ли смогут помочь, и дал команду расходиться.

Все вышли из храма, в котором было всё же достаточно прохладно, а сам Васильев с отцом Никифором, Чубенковым и всеми четырьмя главами представленных на фестивале школ расположился на его ступенях.

– Ну что скажете, братцы, – начал он, – где мы хоть?

– Где-то на юге, – потянул воздух носом глава «китайцев» Жихарев. – Влажно. Субтропики. Это может быть Америка, или где-то в Азии, какой-нибудь остров в Тихом океане. Что за божок в храме, я понятия не имею. Но больше похоже на что-то азиатское.

Отец Никифор истово перекрестился.

– Очень точный адрес, – проворчал Чубенков. – Может мы все же в Абхазии, скажем, – с надеждой добавил он.

– Нет, – покачал головой Щекин. – В Абхазии я был. Мы точно не там.

– Надеюсь, что мы хоть в нашем мире, – протянул главный жрец Перуна Алексеев.

– Доигрались вы со своим язычеством, – злобно бросил ему Щекин.

– Стоп, братцы, – скомандовал Васильев. – Ссориться будете, когда домой вернемся. Давайте решать, что делать дальше.

– Ясно что, выбираться отсюда, – буркнул Щекин. – Вон дорожка в лесу. Идти надо.

– И сразу в российское посольство, – добавил Чубенков.

– Интересно, что мы скажем в посольстве? – поинтересовался Алексеев.

– Давайте сначала выйдем отсюда, – поежился чиновник.

– А куда придем? – поинтересовался Жихарев. – Если места дикие, здесь могут жить очень негостеприимные племена. Могут и напасть, если мы на их территорию зайдем.

– А ты уверен, что мы сейчас не на чьей-нибудь территории? – поинтересовался у него Рыбников. – Храм-то чисто убран, площадка перед входом не заросла. За ним ухаживают.

– Значит, рядом есть люди, и мы можем их найти и сориентироваться, – повеселел Васильев. – Ну что, идем?

– Давайте для начала обсудим, как с ними будем разговаривать, – предложил «китаец» Жихарев.

И тут лес огласился дикими криками.

Глава пятая, о первой схватке и первых жертвах

Антон сидел в кругу ребят из своего клуба. Беседовали, естественно, о том, куда они попали и как это случилось. Шок первых минут прошел, а после комедии с ритуалами, устроенной спонсором, чувство реальности окончательно вернулось ко всем присутствующим. Если, конечно, человек, непонятным образом в мгновение ока перенесшийся из России в неведомый храм в субтропиках, может говорить о чувстве реальности.

Сами не зная о том, ребята полностью повторили рассуждения «командиров» и быстро пришли к выводу, что попали они либо в южную Индию, либо в Малайзию, и лучшее, что можно придумать, это идти по виднеющейся в лесу тропинке. Сейчас Таня сидела, обхватив колени руками, и молчала, а парни активно обсуждали, что могло явиться причиной их столь внезапного переноса в пространстве.

– Доигрались эти язычники, – ворчал Пак. – Где только такое заклинание нашли?

– Да он же сказал, у какой-то бабки, – ответил Антон. – Никогда бы не подумал, что такие вещички работают.

– Он, кажется, тоже, – хмыкнул Пак.

– Хотел бы я знать, когда мы до цивилизации доберемся, – произнес Толя, один из молодых ребят, обладатель синего пояса по карате.

– Да, и с каким местным населением мы еще здесь встретимся, – покачал головой Антон. – Не думаю, что здесь живут спокойные миролюбивые финны.

И тут из лесной чащи, держа длинные бамбуковые палки наперевес, выскочили человек двадцать белобрысых бородатых мужиков, в рубашках и штанах из мешковины, плетеных лаптях и кинулись на сидящих на поляне людей.

Все вскочили со своих мест. Антон выхватил из-за пояса нунчаки. Одну пару он тут же передал Паку, другую зажал в руках, готовясь к бою. На них неслись четверо атакующих. Антон увидел, что к бамбуковым палкам прикреплены металлические наконечники. Попросту говоря, это были самодельные копья.

Шагнув вперед, Антон увернулся от выпада копья и ударил нунчаками по голове противника. Тот охнул и повалился на землю. Тут же перед парнем предстал второй нападающий. Этот уже осторожничал: делал неглубокие выпады и тут же отступал. Антон никак не мог сблизиться с ним настолько, чтобы достать его своим оружием. Ему уже стало ясно, что перед ним противник, не слишком искусный в бою, но всё же достаточно опасный со своим самопальным копьем. По левую руку от Антона возник Толя, по правую – Таня.

– Таня, уйди! – крикнул Антон.

Где-то сбоку что-то дважды грохнуло. Крики на площадке усилились, и через несколько секунд мужик, с которым дрался Антон, резко развернулся и бросился наутек. Пробежав вслед за ним несколько шагов, Антон остановился. Тут же мимо него пронесся еще один нападающий. Обернувшись, Антон увидел, как айкидока Константин с Колей, вторым синим поясом из секции карате, прижимают к земле четвертого нападающего. Костя выкрутил его правую руку, а Николай неумело пытался завести левую за спину. Впрочем, Антон сразу понял, что это не требуется, настолько качественно выполнил прием Константин. Пак, сжимая нунчаки в руках, осматривал лес.

Антон оглянулся в сторону храма, увидел, что спонсор сидит на ступеньках, зажимая рукой с пистолетом рану в левом плече.

– Ребята, тащите сюда тех, кого захватили! – крикнул Рыбников, стоящий чуть поодаль с обнаженным мечом в руке.

Константин с Николаем подняли пленного и повели к храму. При этом Костя настолько умело перехватил руку, что мужик не успел даже охнуть. Сделав знак Толе, Антон заткнул за пояс нунчаки. Они подхватили поверженного Антоном нападавшего и поволокли туда, куда указал Рыбников. Антон заметил, что два рукопашника тащат в том же направлении еще одного оглушенного пленника.

Когда они подошли к входу в храм, их наставник уже колдовал над раной спонсора. Даже не обернувшись, он скомандовал:

– Таня, здесь я разберусь. Посмотри остальных. Есть раненые.

– А она умеет? – нахмурился Чубенков.

– Она врач-терапевт, – буркнул Рыбников. – Два года назад мединститут закончила.

Таня тут же исчезла, а Рыбников, обернувшись к Чубенкову, приказал:

– Снимайте рубашку и рвите на бинты. Рану надо перевязать.

– Почему я? – возмутился чиновник.

– Я сказал, снимайте! – рявкнул Рыбников.

Повертев головой и не найдя у окружающих сочувствия, Чубенков снял рубашку и передал ее двоим рукопашникам, которые тут же принялись резать ее штык-ножами на длинные полосы.

Рыбников помог Васильеву скинуть с плеча пиджак, разорвал футболку и принялся перевязывать рану, приговаривая:

– Плохо, что нет дезинфекции, но терпи, Сергей. Рана не опасная. А я и не знал, что ты все еще при оружии ходишь.

– Полезный аксессуар и в наши дни, – морщась от боли, ответил Васильев.

Закончив перевязывать спонсора, Рыбников повернулся к подошедшей сзади Тане. Руки у девушки тряслись, а неестественная бледность говорила, что она находится на грани срыва.

– Что там, Таня? – спокойно спросил Рыбников.

– У ребят небольшие раны, – отстраненным голосом произнесла Таня. – Сейчас перевяжу. Трое нападавших убиты. Двоих спонсор застрелил, третьего рукопашники штыком… И еще этот, язычник…

– Что язычник? – не понял Рыбников.

Таня показала рукой в сторону, отвернулась и села на землю. Толпа, окружившая «командиров», расступилась, и все увидели лежащего на земле без движения парнишку, который читал проклятое заклинание. На его рубахе, прямо напротив сердца расплывалось большое красное пятно.

Глава шестая, о том, что любая фантастика может оказаться реальностью

По команде Рыбникова все быстро направились в храм. Как сказал глава «японцев», если у аборигенов имеется привычка атаковать с копьями наперевес, то они могут и начать обстреливать незваных гостей из луков. Как только в храм внесли тела убитых и втащили пленных, Рыбников приказал Коле и одному из рукопашников встать на страже у входа. Бой длился всего несколько минут, но за это время нападавшие потеряли шестерых: трое были убиты, трое попали в плен. Копья пленных и убитых были распределены между безоружными, как и седьмое, брошенное неизвестным противником и чуть не стоившее жизни спонсору.

Сам Васильев, более или менее пришедший в себя после ранения, немедленно распорядился, чтобы отряд ушуистов самым внимательным образом обыскал храм, и вместе с остальными «командирами» направился к сидевшим у стены пленным. Теперь общее внимание обратилось на них.

Менее всего пленники походили на аборигенов Азии или тихоокеанских островов: все как один белобрысые, голубоглазые, бородатые и достаточно рослые, с ярко выраженными европеоидными чертами. Тот, которого взяли айкидоки, баюкал вывихнутую руку. Двое других уже пришли в себя и молча озирались.

– Интересная картина, – проговорил Васильев.

– Хотел бы я знать, кто они такие, – поддержал Чубенков.

– Do you speak English?[3] – обратился к пленным Рыбников.

Внезапно один из пленных, выпучив глаза, выдал длинную фразу на непонятном языке.

– Да он по-фински говорит, – вскрикнул один из рукопашников.

– А ты по-фински понимаешь? – повернулся к нему Рыбников.

– Да почитай раз десять в год в Финляндию мотаюсь, – самодовольно ответил парнишка. – Челночу.

– Ну и что он сказал? – тут же поинтересовался Чубенков.

– Да бред какой-то, – фыркнул парень.

– А ты все же переведи, – попросил Рыбников.

– Он сказал, что мы будем наказаны за нарушение покоя храма великого Кирипуки.

– Точно бред, – хмыкнул Васильев.

– Спроси, – приказал Рыбников, – кто они и как давно здесь живут.

Парень перевел вопросы, выслушал ответ и проговорил, явно сбитый с толку:

– Они говорят, что принадлежат к племени Оти, а живут они здесь со времен, предшествовавших великой тьме. Он говорит, что весь его народ зовется суоми. Но русские называют их финнами, потому что у них лучшие в этих местах финиковые пальмы.

– Спроси, веруют ли они в Иисуса Христа, – выступил вперед отец Никифор.

Парнишка передернул плечами, но перевел вопрос и затем огласил ответ:

– Говорит, что этого человека они не знают, но если им его покажут, то обязательно поверят.

– Спроси, – скомандовал Чубенков, – не знают ли они, где живут ближайшие европейцы.

Ответ обескуражил всех.

– Они говорят, – сообщил парнишка, – что вся эта земля зовется Европой. И сами они европейцы, как и свей, и дойчи. Он спрашивает, к какому народу принадлежим мы.

– Скажи, что мы русские, – распорядился Чубенков.

– Он говорит, – перевел ответ пленника парень, – что так и думал. Правда, был очень удивлен нашей одеждой и оружием. До русских поселков всего три дня пути.

Присутствующие изумленно переглянулись. Пленный произнес еще одну длинную фразу.

– Он спрашивает, чем мы занимаемся, – перевел рукопашник.

– Боевыми искусствами, – ответил Щекин.

Услышав ответ, финны начали бурную дискуссию между собой.

– О чем они говорят? – с тревогой в голосе спросил Рыбников.

– Сложно понять, – отозвался переводчик, – что-то про разбойников и грабителей. A-а! Они считают нас разбойниками…

Внезапно, как по команде, все трое пленных сорвались с места и, оттолкнув стоящих ближе всего к ним конвоиров, бросились к выходу. Никто не успел среагировать, однако у выхода их встретили стоящие на страже рукопашник и каратека. Двое мужиков, разом кинувшись на Колю, сбили его с ног и выскочили из храма. Но второй замешкался и получил удар штыком в область сердца. Застонав, он рухнул ничком на пол храма.

– Да что же вы без убийства не можете! – отчаянно закричал Рыбников, подбегая к раненому. Тот уже бился в агонии.

Глава седьмая, о выборах главнокомандующего

Теперь уже главы школ, чиновник, спонсор и священник сидели у подножья идола, очевидно, Кирипуки. Их подопечные понуро разбрелись по разным сторонам храма, разбившись опять же строго в соответствии со своими школами. Вход теперь охраняли Пак и один из кулачников.

– Короче, – хлопнул себя по ляжке Васильев, прекращая явно затянувшуюся и бесплодную дискуссию, – кончай базар. Время только зря тратим. Предлагаю каждому коротко высказаться – что он считает нужным делать и почему. Сам скажу так: попали мы в места, явно далекие от цивилизации. Эти финны, наверняка, какие-нибудь хиппи, сбежавшие от цивилизации и одичавшие. Но про европейцев они слышали. Поэтому предлагаю выйти на поиски нормальных людей. Тем более что еды у нас нет, а храм, того и гляди, подвергнется новой атаке. Хоть Жихарев и нашел родник, на одной воде долго не просидишь. Что скажете?

– Согласен, – вскинулся Чубенков. – Давайте уходить отсюда.

– Вообще-то, версия насчет одичавших финнов не выдерживает никакой критики, – заметил ушуист Жихарев. – Неужели они так одичали, что субтропики от Скандинавии отличить не могут? Я всё же склонен думать, что нас занесло в другой мир. Что касается предложения, согласен, надо искать дорогу отсюда. С этим народом мы уж больно нехорошо поздоровались. Четыре трупа уже.

– Это адские места, – заявил отец Никифор, – где имени Господа Иисуса не слышали. И посланы мы сюда за грех участия в игрищах дьявольских. Потому язычников поганых от наших рядов отвергнуть надо и воинством христовым, помолясь, идти искать земли христианские.

– А вы уверены, отец Никифор, что вас лучше поймут, если вы будете изъясняться на церковнославянском? – спросил Рыбников.

– Разделяться не будем, – отрезал Васильев. – У нас сейчас каждый человек на счету. Если будет новое нападение, по отдельности нас могут перебить. Давайте дальше. Что скажешь, Борис?

– Думаю, мы всё же в другом мире, – покачал головой главный жрец Перуна Алексеев. – Но то, что здесь есть люди, говорящие по-фински и слышавшие о каких-то русских, радует. Может, здесь есть кто-то поближе к нам. Может, этот мир зеркальный… Не знаю. В общем, надо идти искать этих русских.

– Зеркальный не зеркальный, Малайзия или Филиппины, – пробурчал рукопашник Щекин, – а цивилизованных людей искать надо. Я за поход.

– И я тоже, – поддержал его Рыбников. – Только мы здесь, считай, в боевых условиях. Если что произойдет, действовать надо быстро и согласовано. Иначе, если кого в пути встретим, опять великий хурал будем собирать на тему: «Что делать?» Надо выбрать старшего.

– Так что же, – поднял брови ушуист Жихарев, – ребят звать будем?

– Зачем нам балаган? – пожал плечами Рыбников. – У меня свои ребята, у тебя свои. Кого ни изберем, они всё равно тебе и мне подчиняться будут, если головы на плечах есть. А вот между собой мы должны договориться. Иначе ничего хорошего не будет.

– Согласен, – буркнул Щекин.

– О чем вообще спорить? – взвился Чубенков. – Я как представитель власти принимаю командование на себя.

– Сиди, – презрительно бросил ему Васильев, – ты у себя в кабинете командовать да баб по гостиницам тискать горазд. А здесь от тебя пользы как с козла молока. Я предлагаю избрать… Никиту.

– Нет, – покачал головой Рыбников, – избирать кого-то из глав школ неправильно. Его главенство в полной мере не примут остальные. Выводить нас должен ты, Сергей.

– Ну, если вы так считаете… – не без самодовольства отозвался Васильев. Было заметно, что он рассчитывал именно на такой ответ.

– Владимир Владленович Чубенков – представитель власти, Богом нам данной, – возвестил отец Никифор, – и он должен возглавить поход сей.

– А я за Васильева, – заявил Жихарев.

Рукопашник Щекин несколько раз обвел взглядом собравшихся, потом посмотрел на отца Никифора, потупился и проговорил:

– А я за Чубенкова.

– Я за Васильева, – подал голос кулачник Алексеев.

– Так, – подытожил Рыбников, – четыре против трех. Я думаю, итог выборов ясен.

– Нет, не ясен, – вскочил на ноги отец Никифор. – Не пойдут православные с язычниками погаными. Отдельно пойдут воины православные.

На лице у Чубенкова отразился плохо скрываемый испуг.

– Да я же православный, отче, – обиженно прогудел Васильев.

– А шабаш бесовский кто собрал?

– Тихо, – Васильев, как бы невзначай, положил руку на кобуру, висевшую у него на поясе. – Я сказал, выбор сделан. Выходить надо всем вместе. Пока я здесь командую, никакого самоуправства не будет. Ясно?!

Отец Никифор явно сник, но промолчал, а вот на лице у Чубенкова отразилось явное облегчение.

– Значит так, – скомандовал Васильев, – готовьте ребят к выходу. Пусть твои ребята, Борис, для парня погибшего могилу выкопают. Похороним да пойдем. – А может, с собой понесем? – предложил Алексеев.

– Я сказал – похоронить, – жестко скомандовал Васильев. – Жара. Представляешь, что с ним через сутки будет? Потом сразу выступаем. Если найдем дорогу домой, за телом всегда вернуться можно.

– Выступать будем на ночь глядя? – уточнил Рыбников. – Ты на солнце-то смотрел? Сколько до наступления темноты? Часа два, не больше. Значит, ночевать будем в лесу. Как раз, чтобы этим ребятам за своих убитых поквитаться было легче. Да еще неизвестно, какое зверье здесь водится, змеи, пауки. Здесь хоть каменный храм. Вход всего один. В случае чего отбиться легче. А на рассвете выступим. За день сможем оторваться прилично.

Васильев ненадолго задумался.

– Согласен. Так и сделаем. Значит так, Борис, скомандуй своим ребятам, чтобы твоего парня похоронили. А ты, Павел, отряди со мной кого-нибудь из своих рукопашников потолковее.

– Это зачем? – нахмурился Щекин.

Васильев неторопливо достал пистолет.

– А жрать вы что собираетесь? Я тут у вас один сейчас охотник. Но одному в лес соваться не хочется. А твои ребята и побоевитее, и экипированы получше. Ботиночки как раз для здешнего леса, ни одна змея не прокусит.

– Давай я пойду, – предложил Щекин.

– Не, ты здесь сиди. Я и сам справлюсь. А пока меня нет… слушаться будете Никиту.

Подойдя к своим ребятам, Рыбников поманил их к себе и быстро произнес:

– Утром выступаем. Попробуем найти следы цивилизации. Васильев командует.

Лица у всех вытянулись.

– Этот?! – Таня недовольно выпятила губу.

– Никита Викторович, – молящим голосом проговорил Антон, – да это же бандит.

– Спокойно, – тихо, но стальным тоном произнес Рыбников, – он мужик тертый, не полезет на рожон и не струсит в критической ситуации. Всех вместе только он вывести может. Так что будете Васильева слушаться… если я не скажу другого.

Глава восьмая, о мелких пакостях

Пока Рыбников наедине беседовал с Васильевым у подножья идола, его ребята тихо сидели кружком в одном из углов храма и лакомились мясом застреленной спонсором косули. Убитое единственным метким выстрелом животное зажарили на импровизированном вертеле, сделанном из трофейного копья, прямо посреди храма, используя надломанные ветки и листья пальм. Оставалось только радоваться, что и у Васильева, и у Чубенкова оказались зажигалки и что мяса хватило на всех.

Всевозможные версии происшедшего уже были обсуждены, и теперь уставшие и весьма изголодавшиеся ребята были полностью поглощены едой. Впрочем, в голове у каждого, конечно, все еще вертелись вопросы и версии. Каждый гадал, удастся ли им выпутаться из столь необычного приключения и вернуться домой.

В кружок подсел Чубенков. В надетом на голое тело пиджаке, из-под которого выглядывала волосатая грудь, чиновник выглядел весьма комично. Однако, стараясь изобразить уверенность в себе, Чубенков нахохлился и произнес покровительственным тоном:

– Ну что, ребята, отдыхаете?

Все молча кивнули и уставились на чиновника в ожидании развития столь банально начавшегося разговора.

– Не робейте, – чиновник явно играл веселость, – прорвемся. Главное, девушек беречь. Тебе как, красавица, не очень страшно?

Таня смерила его презрительным взглядом.

– А вам?

– Да мне чего, – запетушился чиновник, – русские везде пройдут. Ты главное – старших держись, они не подведут. Тебя как зовут?

– Таня.

– Вот что, Танюша, – Чубенков как бы невзначай придвинулся к Тане и приобнял ее за плечи, – если будут какие проблемы или обидит кто, ты ко мне подходи. Я все вопросы решу.

Девушка брезгливо скинула его руку и отодвинулась.

– Послушайте, любезный, – не выдержал Антон, – мы сами разные вопросы решать умеем и без посторонней помощи.

– А вы не кипятитесь, – снова нахохлился чиновник. – Ситуации разные бывают. Так или иначе, мы здесь граждане Российской Федерации и должны действовать согласно ее законам.

– А есть она здесь, эта Российская Федерация? – хмыкнул Пак.

Он четверть часа назад сдал пост у дверей храма новому.

– Обязательно есть. Не верю я в параллельные миры и инопланетян всяких, – заявил чиновник. – Да, в любом случае там, где мы, там Российская Федерация. А власть сейчас захватил, – он понизил голос до шепота, – сами видите кто. Васильев таких дел наделает, что вовек не отмоетесь. В большую беду он нас завести может. В общем, так. Завтра с утра вы заявите, что Васильеву не подчиняетесь. Я дам знак, когда. Главное – у этого бандита оружие отобрать.

Но здесь рукопашники обещали помочь. Вы даже не вмешивайтесь. Главное, меня слушайте. Вместе мы сила. Вместе мы большие дела сделать сможем.

Чубенков гордо воззрился на Таню, любуясь ее красотой и стараясь продемонстрировать, что в его тщедушном теле кроется невидимый пока Наполеон.

– Вы с Никитой Викторовичем об этом поговорите, – предложил Антон. – А уж мы промеж себя, что надо, решим.

– Ребята, – Чубенков снова перешел на шепот, – ваш Никита Викторович человек, конечно, сильный, боец хороший, учитель карате, айкидо там. Но вы и с ним поосторожней. Вы прежде всего российские граждане, а Никита Викторович, он не всегда с законом дружен был. Вы об этом пока не шибко распространяйтесь, но у него скоро большие проблемы с правоохранительными органами возникнуть могут. Да и сам он, знаете… В общем, он тоже не туда завести может.

– Знаете, любезный, – Антон вытащил из-за пояса нунчаки, – я вам советую от нас держаться на расстоянии не менее чем метров десять. Потому как я иногда с нунчаками неожиданно упражнения делать начинаю. Так, непроизвольно, себя не контролируя. Так уж, чтобы вам случайно промеж глаз не попало, стойте лучше подальше.

– Вы, молодой человек, поаккуратнее… – оскорбился Чубенков, обводя взглядом присутствующих и явно ища сочувствия.

Сочувствия он, однако, не нашел. И лишь Таня, мило улыбнувшись, произнесла:

– Не обижайтесь, Владимир Владленович, но мы уж сами, между собой всё решим.

Под неприязненными взглядами Чубенков поднялся, осмотрелся и направился к кружку кулачников. Ребята переглянулись, но обменяться впечатлениями не успели, поскольку рядом возникла фигура отца Никифора, который до этого сидел среди рукопашников и явно дожидался, пока чиновник отойдет от «японцев».

– А имеются ли среди вас православные? – осведомился он.

– Я крещеный, – смущенно произнес Толя.

– А на исповеди давно был? А причащался? – поинтересовался священник.

Толя отвел глаза в сторону и пробурчал:

– Ну, год назад.

– А остальные? – с надеждой в голосе спросил Никифор.

Молчание было ему ответом.

– Вот что, ребята, – священник опустился на корточки и понизил голос до шепота, – все мы грешные. Но Господь наш в милосердии своем прощает прегрешения людские, ежели грешники возвращаются к нему, как блудный сын к отцу своему. Посему ныне, когда низвергнуты мы бесовским наущением в адские пределы, во спасение душ наших бессмертных должны все обратиться к истинной вере. Ибо люди, ведомые грешником, заветам Господним не следующим, на погибель обречены, а души их – на вечные страдания в геенне огненной.

– Вывод? – спросил Антон, глядя прямо в глаза священнику.

– А беда в том, – продолжил Никифор, явно несколько сбитый с толка таким приемом, – что во главе отряда нашего встали нынче люди, Христа отринувшие и дьяволу душу предавшие. Оттого, во имя спасения душ ваших бессмертных, призываю вас не подчиняться бесами одержимым. Васильев, что командует ныне – бандит. Надо бы его арестовать и обезоружить. А идти мы должны под знаменем Христа и под водительством людей Божьих.

– То есть под вашим? – уточнил Антон.

– Мое дело молитва и духовное наставление, – кротко потупил глаза Никифор. – Для мирских же дел Бог иных слуг избирает. Представитель власти российской поход наш возглавить должен. Однако я здесь единственный священник. И оттого прежде вы меня слушаться должны, а уже потом владыку мирского, во имя спасения душ ваших.

– Да мы как-то всё больше с Никитой Викторовичем, – хмыкнул Антон.

– Рыбников ваш – грешник великий, – насупился священник. – Это он бандита во главу отряда нашего воздвигнул. Ишь, беседуют. Дьявольские культы на тренировках своих ввел, бесам поклоняться вас заставил. Он всё под себя гребет, мошну свою набивает. Вас использует к своей выгоде. Погубит он и жизни, и души ваши. Со мной же вы к подлинной вере и спасению придете. Чувствую я, что промысел Божий в том, чтобы мы в этих местах языческих символ истинной веры воздвигли, души язычников к Богу обратили. И вы, как воины православные, помочь мне в том должны. За то славу неизмеримую обретете и жизнь вечную в райских кущах. Потому, чтобы вам живыми остаться и души свои не погубить, не следует вам ни Васильеву, ни Рыбникову подчиняться. Следует вам восстать…