Легенды и мифы о животных

Составитель: Виктория Александровна Часникова

Легенды и мифы о животных

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

Предисловие

Я царь – я раб, я червь – я Бог.

Державин Г. Р.

Задолго до того, как люди научились читать и писать, они хранили народные предания и легенды, передавая их из уст в уста. И, конечно, каждый рассказчик вносил что-то свое: то новый персонаж появится, то сюжет повернется по-другому. Из этих постоянно менявшихся историй и родились мифы и легенды.

Мифы – это истории о вымышленных событиях, и в них действуют сверхъестественные существа. Мифы – это, конечно, выдумка, но они помогают объяснить местные обычаи и природные явления. Очень часто мифы повествуют о божествах, которые принимают облик животных.

Легенда очень похожа на миф. Разница состоит в том, что легенда может сложиться на основе события, которое произошло в действительности, или рассказать о человеке, существовавшем взаправду. Но это не значит, что со временем она не претерпевает изменений.

Мифы древних народов – это, пожалуй, одно из самых интересных культурных достояний цивилизаций. Каждый народ, каждая страна, каждая цивилизация слагала свои мифы и легенды о храбрых героях, о могущественных богах, о всесильных правителях древнего мира.

Миф о создании людей на Борнео

На острове Борнео существует миф, что люди были созданы двумя огромными птицами, причем в начале птицы сплели их из прутиков, как плетут они свои гнезда. Но люди очень легко ломались. Тогда птицы высекли людей из камня, но люди оказались так тяжелы, что не могли ни ходить, ни говорить. И, наконец, птицы слепили людей из глины, а в жилы людей налили красную смолу из особого дерева. Вначале люди не могли говорить, но когда птицы окликнули человека и стали клювами терзать его тело, тот закричал от боли, а из ран его потекла кровь. Так человек одновременно научился говорить, научился защищаться и понял, что жизнь – это боль.

Черепахи, крокодилы, ящерицы, змеи – это потомки динозавров, существ, господствовавших на планете в эпоху мезозоя. Есть люди, испытывающие перед рептилиями безотчетный страх, но большая часть человечества восхищается их красотой и грацией. В древних мифах рептилиям отводилась особая роль – мудрецов, которым известны недоступные человеческому пониманию тайны. К этим животным невозможно оставаться равнодушным, поэтому в современных квартирах можно увидеть многих представителей класса пресмыкающихся, и с каждым днем желающих обзавестись таким необычным домашним питомцем становится больше.

От составителя

Животные

Сказка о медведихе

(отрывок)Как весенней теплою пороюИз-под утренней белой зорюшки,Что из лесу, из лесу из дремучегоВыходила медведихаСо милыми детушками медвежатамиПогулять, посмотреть, себя показать.Села медведиха под белой березою;Стали медвежата промеж собой играть,По муравушке валятися,Боротися, кувыркатися…Пушкин А. С.

Антилопа

В одном сибирском мифе у первой антилопы было шесть ног. При таком устройстве поймать её было очень трудно, а порой и невозможно.

Божественный охотник Тунг-пой смастерил особые коньки из священного дерева, которое непрерывно трещало и было ему указано лаем собаки. Так же трещали коньки, мчащиеся как стрела; чтобы управлять ими и тормозить их бег, ему приходилось вставлять в них клинья, сделанные из другого волшебного дерева.

Тунг-пой преследовал антилопу по всему небосводу. Изнемогшее животное упало на землю, и Тунг-пой отрезал антилопе заднюю пару ног.

– Люди, – сказал Тунг-пой, – становятся с каждым днём всё мельче и слабее. Как смогут они охотится за шестиногими антилопами, когда я сам с трудом её убил.

С тех пор антилопы стали четвероногими.

В мифах бушменов прародитель людей Цагн участвует в создании мира: он дал антилопе-сернобыку белого меда, сернобык выпил этот мед. И вот поэтому у сернобыка теперь светлая шкура.

А антилопе-каама Цагн дал сотового меда молодых пчел. Соты молодых пчел красные, и антилопа стала красной.

Антилопе-канна Цагн дал осиного меда, поэтому она темная – ведь она поела осиного меда.

Барс

Барс символ храбрости, чести и благородства. В Тибете сильны верования, что святые могут превращаться в снежного барса.

У вахов – этноса, проживающего в горах северной части Пакистана, Китая, Таджикистана и Афганистана, – существует верование в горных духов «пари» – женщин, превращающихся в снежных барсов, которые при должном обращении и уважении помогают местным жителям.

В тюрко-монгольском «зверином» календаре с 12-летним циклом вместо года Тигра был год Барса. По народным приметам, особенно удачным считался именно этот год. «В год Барса все сей, хотя бы просо сей», «Год Барса – богатство», предсказывали народные приметы.

В Непале существует множество местных обычаев, которые являются отражением буддийских традиций и ритуалов. Один такой ритуал запрещает горным пастухам жарить мясо, так как бог гор может прислать свою «собаку», т. е. снежного барса, тогда потери домашнего скота будут неизбежны. В Непале убийство снежного барса считается большим грехом, чем его добычи (например, голубого барана), потому что все грехи, которые барс совершил во время своей жизни, убивая жертв, затем будут переданы охотнику.

В Индии жители провинции Ладакх в Северной Индии считают, что снежный барс и сухопутное, и околоводное животное.

Барс в мифологических представлениях сакско-скифских народов был защитником справедливости: «Он, как высший судия, взирал на происходящее с божественной высоты».

Согласно древнему кыргызскому эпосу «Манас», родовая кыргызская знать – Беги вела свою родословную от мифических предков – барсов: «Я убил семь волков. Я не убивал барсов и ланей», – писали на могильных эпитафиях древние кыргызы.

В России увинцы издревле почитали и уважали «хозяина гор» – ирбиша (ирбиса), наделяя его сверхъестественными способностями.

Еще в VII веке предки казанских татар – волжские булгары – считали крылатого барса символом богатства, плодородия, благородства и покровителем их государства. Барс считался священным животным, поэтому он изображался со знаком святости – крыльями.

У узбеков по преданию, когда был заложен город Самарканд, с Зеравшанских гор спустился барс – палянг. Он побродил вокруг стен, обернулся человеком, благословил его жителей на строительство города, будущего Самарканда, и удалился обратно в горы. С тех пор жителей Самарканда стали называть барсами. На их штандартах и гербах изображался барс.

Образ снежного барса встречается в эпосах и сказаниях тувинского народа, сказках и песнях. Изображения ирбиса в виде украшений найдены в знаменитых древних курганах. Они зачастую сопровождались сценами его охоты, что подтверждало статус «царя зверей» тувинских высокогорий. До сих пор люди Тувы верят, что встреча с ирбишом – это предзнаменование какого-либо важного события, которое сыграет в жизни человека или жизни его рода особую роль. Нападения ирбиша на скот также расценивалось чабанами как наказание свыше за нарушение древних законов существования в гармонии с природой. Жители отдалённого нагорья Сенгелен на юго-востоке Тувы по сей день отождествляют ирбиша с духом гор и опасаются убивать этого зверя, способного и после своей смерти мстить убийце, истребляя его скот и род.

Старинная хакасская легенда гласит, будто однажды от змея родился человек «в рубашке», или с «волчьей шерстью», что было доброй приметой. Он, когда требовалось, принимал облик волка, превращался в барса, медведя или в любое другое животное. Ударится о землю – и уже иной. Отсюда у алтайских родов появился дух-покровитель. Чаще всего это были барс, змей, птица или волк, которые оберегали род.

Ирбис, снежный барс – главный герой, о котором повествуют легенды горного Алтая.

Это случилось в глубокой древности. Чудо-зверь Манны, подобно столетнему кедру, родила семерых сыновей-духов: кота, росомаху, барсука, рысь, барса, тигра и льва. В то время жила на Алтае девушка удивительной красоты, дочь вождя скифского племени. Люди звали ее Алтайской принцессой. Однажды она собирала в лесу целебные травы. Вдруг на поляну вышел юноша, его волосы были белыми, как снег, а глаза ясными, как горный хрусталь. На плечи юноши была наброшена белая шкура. Длинный пушистый хвост волочился по земле. Прошло несколько месяцев. Принцесса видела юношу почти каждый день. Они вместе гуляли в горах. Алтайская принцесса полюбила молодого человека с первого взгляда. Он рассказывал красавице о повадках животных, показывал неизвестные травы и скрытые тропы. Девушке казалось, что их кто-то сопровождает, стараясь оставаться незамеченным. Однажды она спросила об этом своего спутника. Юноша помрачнел и сказал, что никто не должен видеть это существо, что его приставила к нему мать Манны. Но девушка очень просила, и юноша решил ей довериться. Он повернулся в сторону чащи и промяукал по-кошачьи. Густые ветви всколыхнулись, и на поляну вышла огромная белоснежная кошка с крыльями за спиной. Именно она охраняла своего хозяина и его спутницу, то скрываясь за скалами, то взлетая к горным вершинам.

С каждым днем молодые люди все яснее понимали, что не могут больше жить друг без друга. Они дали друг другу клятву любви и верности. Тем временем, отец принцессы нашел ей жениха, знатного воина из соседнего племени. Но принцесса сказала, что у нее уже есть возлюбленный. Скифский вождь разгневался. Он решил выследить и убить суженого своей дочери. Девушку заперли, а на ее любимого устроили охоту. Однако юношу не смогли найти, только случайно убили двух барсов, а их шкуры принесли в деревню. Девушка с ужасом узнала одеяние, которое носил ее возлюбленный. В отчаянии принцесса убежала в горы. Ее долго искали, а когда нашли, стало понятно, что девушка лишилась рассудка. Много времени прошло, прежде чем принцесса пришла в себя. Она сказала, что обручена и больше никогда не выйдет замуж. Она закуталась в белую шкуру и ушла. Никто не знает, где она была и кого встретила на своем пути. Говорят, она долго училась у какого-то шамана-отшельника его странному искусству.

Прошли годы. В горах появилось странное существо – большая белая кошка. Люди назвали ее Ирбис. Говорили, что это и есть тот самый юноша, сын зверя Манны.

В другом варианте легенды духи помогли принцессе заколдовать родник. Девушка опустила в него шкуру возлюбленного, и он ожил. Но с тех пор не мог больше принимать человеческий облик. И навсегда остался барсом. А принцесса жила с ним в этих местах еще много лет. Люди признали ее своей главной шаманкой и, прежде чем осесть на очередное кочевье, просили договориться с духами гор, с духами кошек, которые охраняли перевалы. Кочевники не хотели, чтобы барсы нападали на их лошадей. Многие народности Алтая до сих пор верят, что их прародителем был снежный барс.

Барсук

На Алтае бытует такая легенда. У Зверя зверей (Панан-панысты) было семь сыновей. Карагула (лев), Бар (тигр), Айу (медведь), Барсук, Бёрю (волк), Шюлюзин (рысь) и Тюлкю (лиса).

Известно, что все братья жили в дружбе и согласии. Однажды, все семь братьев решили устроить охоту на марала (Сыгын). И вот, идя по тайге, они наткнулись на спящего марала.

Братья остановились и заспорили вдруг: кому идти на марала первому?

Тут выскочил вперед барсук и говорит: «Я пойду первым, я старше вас всех». Братья посмотрели на него, и никто не стал возражать. Барсук, получив молчаливое согласие, стал подкрадываться к маралу. Он немного прополз, обернулся и спрашивает: «Как братья, у меня хвост?». Те ему в ответ: «Торчит твой хвост».

Барсук поджал свой хвост и пошел дальше. Но, пройдя несколько шагов, опять обернулся и спрашивает: «Каковы у меня глаза?» Братья ответили ему вновь: «Маленькие стали».

Тогда Барсук смело стал подходить к маралу, надеясь показать свою удаль перед братьями, каков он ловкий и сильный, и не боится большого зверя. И только подумал он об этом, как марал проснулся и встал на ноги.

Марал увидел подкрадывающегося барсука, да как его ударил задними копытами и был таков. От такого сильного и неожиданного удара барсук далеко улетел в кусты, а когда оправился и выполз оттуда, то на его голове не оказалось шкуры. Предстал он перед братьями совсем лысым и растерянным.

Видя, такую картину, все братья-звери дружно рассмеялись. Льву и тигру, медведю и волку, рыси и лисе стало досадно, что барсук упустил марала, да еще и сам сильно пострадал, вызвавшись идти на охоту первым.

«Эх, – сказали братья, – сам не предвидел, что останешься лысым».

В горах Алтая до сих употребляется эта поговорка, в том случае, когда желают укорить хвастуна или самоуверенного человека. Обычно, в таких случаях говорят: – «Эй, брат! Барсук-то, сам не знал, что будет лысым! Неужели не знаешь, что есть такая поговорка?!»

Есть еще японская легенда о Кадзутоё и барсуке. Как-то раз Кадзутоё и его слуга отправились ловить рыбу. Удачно порыбачили и уже собирались возвращаться домой, как внезапно полил сильный дождь, и они были вынуждены искать убежища под ивой. Подождав некоторое время, они увидели, что ливень не прекращается и становится темно, и тогда вопреки ненастью они решили продолжить свой путь. Не успели рыбаки отойти далеко, как повстречали горько плачущую молодую девушку. Кадзутоё отнесся к ней с подозрением, но его слуга был очарован красотой девушки и спросил у нее, кто она такая и почему блуждает в такую ненастную ночь.

– Увы! Добрый господин, – отвечала девушка, все еще рыдая, – моя история очень печальная. Я долго терпела насмешки и жестокость злой мачехи, которая ненавидит меня. Сегодня вечером она оклеветала меня и побила. Я не могла больше терпеть такие горькие унижения и ушла к своей тетке – она живет вон в той деревне, – чтобы найти покой, защиту и кров, но меня внезапно поразил странный недуг, и я была вынуждена оставаться тут, пока боль не отступила.

Эти слова тронули добросердечного слугу, и он тотчас посочувствовал прекрасной девушке, но Кадзутоё, основательно поразмыслив обо всем, выхватил меч и отрубил ей голову.

– О, мой господин, – вскричал слуга, – что вы наделали! Как вы могли убить ни в чем неповинную девушку? Поверьте, вам придется дорого заплатить за свое безрассудство!

– Ты ничего не понимаешь, – отвечал Кадзутоё, – но я тебя прошу сохранить все это в тайне.

Когда они пришли домой, Кадзутоё вскоре уснул, но его слуга после размышлений об убийстве прекрасной девушки отправился к родителям своего господина и рассказал им эту печальную историю.

Отец Кадзутоё, когда услышал этот наводящий ужас рассказ, страшно разгневался. Он тотчас отправился в комнату сына, разбудил его и сказал:

– О, презренный убийца! Как ты мог убить невинную девушку без малейшей на то причины? Ты опозорил благородное имя самурая, имя, которое носят истинные воины, те, что защищают слабых и беспомощных. Ты принес позор в наш дом, и мой долг – лишить тебя жизни.

Произнеся эти слова, он вынул меч.

– Отец мой, – отвечал Кадзутоё, не дрогнув перед сверкающим оружием. – Вы, как и мой слуга, ничего не понимаете. Мне надо было разгадать загадку, и после того, как я ее разгадал, уверяю вас, я не виновен в столь грязном преступлении, как вы предполагаете, и я честно предан призванию самурая. Девушка, которой я мечом отрубил голову, не была смертной. Будьте добры, пойдите завтра со своими слугами на то место, где все это произошло. Если вы найдете труп убитой девушки, вам не надо будет лишать меня жизни, ибо я сам сделаю харакири.

На следующий день рано утром, когда солнце еще едва всходило, отец Кадзутоё вместе со своими слугами отправился в путь. Как только они добрались до места, где разыгралась трагедия, на краю дороги отец увидел обезглавленный труп, который так боялся обнаружить, но не прекрасной девушки, а огромного барсука.

Когда отец снова вернулся домой, то спросил сына:

– Как так случилось, что ты разглядел барсука под личиной прекрасной девушки?

– Господин, – отвечал Кадзутоё, – существо, которое я увидел прошлой ночью, вначале и мне показалось девушкой, но ее красота была странной, не похожей на ту, какая бывает у земной женщины. Более того, хотя в то время шел проливной дождь, я заметил, что одежда девушки нисколько не намокла, и, поразмыслив над этим странным явлением, я сразу же понял, что эта женщина не что иное, как какой-то злой дух. Это существо приняло облик прекрасной девушки, чтобы околдовать нас своими чарами в надежде, что она сможет получить весь наш улов.

Старого отца переполнило восхищение мудростью сына. Обнаружив в нем такой дар предвидения и осмотрительности, он решил отречься от престола и провозгласить Кадзутоё вместо себя правителем Тосы.

Существует легенда, почему барсук и лиса в норах живут. Когда-то, рассказывают, не было у зверей хвостов. Был он только у льва. Плохо жилось зверям без хвостов. Зимой еще кое-как, а подойдет лето – нету спасения от мух да мошкары. Чем их отгонишь? Не одного, бывало, за лето до смерти заедали оводы да слепни.

Прознал про такую беду звериный царь и дал указ, чтоб все звери шли к нему хвосты получать.

Кинулись царские гонцы во все концы зверей созывать. Увидали волка – передали ему царский указ. Увидали быка, барсука – тоже позвали. Лисице, кунице, зайцу, лосю, дикому кабану – всем сказали.

Остался один лишь медведь. Долго искали его гонцы, нашли наконец сонного в берлоге. Разбудили, растолкали и велели, чтоб за хвостом поспешал.

Да только неторопливый медведь не очень спешил за хвостом.

Плетется, да мед выискивает. Видит – пчелиное дупло на липе. Взобрался медведь на дерево, а там, в дупле, меду полным-полно. Ест мед, торопится.

Наелся, глянул на себя, а шуба-то вся в меду да в трухе!.. «Как же, – думает, – в таком виде мне пред царские очи являться?»

Пошел медведь на речку, вымыл шубу да и прилег на пригорке сушиться. А солнышко так припекло, что не успел Мишка и оглянуться, как уже сладко захрапел.

Тем временем стали звери к царю собираться. Первой прибежала лиса. Огляделась по сторонам, а перед царским дворцом целая куча хвостов: и длинные, и короткие, и голые, и пушистые.

Поклонилась лиса царю и говорит:

– Ясновельможный господин царь! Я первая откликнулась на твой царский указ. Дозволь же мне за это выбрать себе хвост какой захочется.

Царю-то все равно, какой хвост дать лисе.

– Ладно, – говорит, – выбирай себе хвост по вкусу.

Разворошила хитрая лиса всю кучу хвостов, выбрала самый красивый – длинный, пушистый – и помчалась назад, пока царь не передумал.

За лисой прискакала белка, выбрала себе хвост тоже красивый, да только поменьше, чем у лисы. За нею – куница. И она с хорошим хвостом назад побежала.

Лось, тот выбрал себе хвост самый длинный, с густою метелкой на конце, чтоб было чем от оводов да слепней отмахиваться. А барсук схватил хвост широкий да толстый.

Лошадь взяла себе хвост из сплошного волоса. Прицепила, махнула по правому боку, по левому – хорошо машет.

– Теперь мухам смерть! – заржала она на радостях и поскакала на свой луг.

Последним прибежал зайчик.

– Где же ты был? – говорит царь. – Видишь, у меня один только маленький хвостик остался.

– А мне и этого хватит! – обрадовался зайчик. – Оно и лучше, чтоб налегке от волка и собаки убежать.

Прицепил себе зайчишка коротенький хвостишко куда полагается, скакнул раз, другой и побежал веселый домой. А звериный царь, все хвосты раздав, пошел спать.

Только под вечер проснулся медведь. Вспомнил, что надо ведь к царю за хвостом торопиться. Глянул, а солнце-то уже за лес катится. Кинулся он со всех ног галопом. Бежал, бежал, аж вспотел бедняга. Прибегает к царскому дворцу, а там – ни хвостов, ни зверей. «Что ж теперь делать? – думает медведь. – Все будут с хвостами, один я без хвоста».

Повернул Мишка назад и злой-презлой потопал в свой лес. Идет он, вдруг видит – на пне барсук вертится, ладным своим хвостом любуется.

– Послушай, барсук, – говорит медведь, – зачем тебе хвост? Отдай его мне!

– И что ты, медведь, выдумал! – удивляется барсук. – Разве можно такого красивого хвоста лишиться?

– А не дашь по доброй воле, силой отберу, – буркнул медведь и положил свою тяжелую лапу на барсука.

– Не дам! – закричал барсук и рванулся изо всех сил бежать.

Смотрит медведь, а у него в когтях кусок барсучьей шкуры остался да кончик хвоста. Бросил он шкуру прочь, а кончик хвоста себе прицепил и двинулся в дупле мед доедать.

А барсук от страха места себе не найдет. Куда ни спрячется, все ему мерещится, что вот-вот придет медведь, остаток хвоста отберет. Вырыл он тогда в земле большую нору, там и поселился. Рана на спине зажила, а осталась зато темная полоска. Так до сих пор она и не посветлела.

Бежит раз лиса, глядь – нора, а в ней кто-то храпит. Забралась она в нору, видит, там барсук спит.

– Что это тебе, соседушко, наверху тесно, что ты под землю забрался? – удивляется лиса.

– Да-а, лисичка, – вздохнул барсук, – правда твоя – тесно. Если б не еду искать, то и ночью бы не выходил отсюда.

И рассказал барсук лисе, отчего ему на земле тесно. «Э-э, – подумала лиса, – коль медведь на барсучий хвост позарился, то мой ведь во сто раз краше»

И побежала она искать от медведя убежища. Пробегала целую ночь, нигде спрятаться не может. Наконец под утро вырыла себе нору, такую же, как у барсука, залезла в нее, прикрылась своим пушистым хвостом и спокойно уснула.

С той поры барсук и лиса живут в норах, а медведь так без хорошего хвоста и остался.

Белка

В славянских сказках не раз можно встретить этот символ – волшебная белка, скачущая по ветвям и грызущая золотые орехи. Белке близка стихия грозы – народные представления связывали скачущую белку со сверкающей молнией. Наши предки усматривали некое родство между бурей, грозой и войной, битвой. Соответственно, это значение переходило и на животных; орел и белка, связанные с громовником, становились одновременно и символами войны. Это подтверждают и народные приметы, говорящие об этих животных как о предвестниках мора и битв.

Белка – символ неоднозначный. Это исходит из того, что в древности к этому животному весьма неоднозначно относились разные народы. Белка ассоциировалась с множеством легенд и поверий. Например, среди японцев белка обозначала символ плодородия и нередко изображалась наряду с лозой винограда, словаки появившегося на свет малыша заворачивали в шкурки белок – считалось, что эта мера поможет отогнать от ребенка злых духов. А славяне ассоциировали этого необычного зверька со стихией, и основой для такой аналогии являлся, конечно же, очень подвижный характер белок.

В Европе белка (слав. векша), как и другие грызуны, – символ разрушительных животных. Стремительные передвижения белок вверх и вниз в кроне деревьев повлияли на то, что в скандинавской мифологии белка – посредник враждующих сил – орла, обитающего на вершине мирового дерева Иггдрасиль и Змея, живущего у корней этого дерева (означает недоброжелательность и привнесение хаоса, разжигая споры между Орлом и Змеем). Фигурирует белка и при упоминании бурной деятельности пылкого Локи.

Иггдрасиль – мировое дерево в германо-скандинавской мифологии – исполинский ясень (или тис), в виде которого скандинавы представляли себе вселенную. На вершине ясеня Иггдрасиль сидел орёл, обладавший великой мудростью. Он находился в вечной вражде с Нидхёггом. А белка по имени Рататоск сновала вверх и вниз по стволу Иггдрасиля и переносила бранные слова, которыми осыпали друг друга орел и дракон Нидхёгг. Она ассоциируется с дьяволом, воплотившегося в этого рыжеватого, стремительного, трудноуловимого зверька.

Белка как символ малоизвестна как в мифологических интерпретациях древних религий, так и в современных психологических трактовках. В данном случае белка связана со Срединным миром и стволом Ясеня, то есть сознанием, которое находится «между двух огней», инстинктами (змеи в корнях) и моралью, или целями, или высокими принципами (орел на вершине). Белка в данном сюжете – это лишь вечный посредник в споре, отражение вражды двух начал.

У кельтов белка, изображенная вместе с птицей, является символом ирландской богини Медб, – в ирландской мифологии королева-воительница Коннахта и колдунья.

В Японии белка – символ изобилия, плодородия и обычно ассоциируется с виноградной лозой.

В христианские времена она ассоциируется с нечистыми силами, воплощающимся в этого рыжеватого, стремительного, слишком подвижного зверька.

Бык

Символ мощи и плодородия в мифологиях многих народов мира. Согласно славянским мифическим представлениям, Земля покоится на четырех быках – белом (на севере), красном (на востоке), сивом (на юге) и черном (на западе), которые стоят по колено в водах Мирового океана. Древние славяне приносили это священное для них животное в жертву верховному богу-громовержцу.