Американские историки. Учебное пособие

Совершенно очевидна связь таких трактовок прошлого с обстановкой начала «холодной войны», когда Соединенным Штатам было крайне необходимо обрести уверенность в собственных силах, найти идейное обоснование своей ведущей роли в противостоянии «мировому коммунизму». То, что данный идеологический поворот имел столь серьезные последствия для историографии, можно объяснить и силой внешнеполитического вызова, и институциональной фазой развития исторической профессии в США, когда сотни выпускников исторических факультетов включались ежегодно в актуальные научные и общественно-политические дискуссии. Один из известнейших американских историков XX в., Р. Хофстедтер (1915—1970), считается «отцом-основателем» консенсусной истории, хотя более последовательным защитником тезиса о консенсусе безусловно был Д. Бурстин (1914—2004).

Проблемы с которыми столкнулась Америка в 1960-е гг. – неудачная война во Вьетнаме, волна студенческих протестов, движение за гражданские права, нарастающий экономический кризис – не дали шанса консенсусной идеологии и сопутствующей ей историографии вполне утвердиться и показать весь свой потенциал. Однако влияние «школы консенсуса» в американской историографии второй половины XX в. нельзя ограничить парой десятилетий. Дело в том, что сформулированная в 1940 – 1950-е гг. дилемма «конфликт или консенсус» завладела умами американских историков на гораздо более длительный срок, можно сказать, стала «осевой» для всего американского исторического дискурса. Поэтому следующий идеологический период, который мы выделим – ревизионистский – был, на самом деле, негативным продолжением предыдущего периода «консенсуса».

Ревизионистская историография

Уже само название ревизионистского историографического течения подразумевает, что базовым стремлением принадлежащих к нему историков была ревизия, пересмотр сложившихся исторических представлений. Помимо названных выше социально-политических и экономических причин, побуждавших исследователей отказаться от признания американской истории уникальной и бесконфликтной, здесь снова могут упомянуты причины институциональные – например приход в историческую профессию большого числа ученых – выходцев из низших социальных слоев, получивших образование благодаря правительственной программе поддержки ветеранов Второй мировой и Корейской войн.

Оказывал свое влияние и общий для западной культуры тренд роста популярности левых идей, различных форм неомарксизма, и реакция на распространение «культуры потребления». Многие американские историки-ревизионисты прямо называли себя марксистами, что очевидно было не просто научной позицией, но и открытым вызовом консервативному академическому истэблишменту. Серьезных успехов и влияния «новая левая» историография достигла в сфере изучения внешней политики, где У. Э. Уильямс (1921—1990) и его ученики обосновывали наличие связи между развитием американского империализма и продвижением экономических интересов капиталистических монополий. Самый острый для того времени вопрос о причинах начала «холодной войны» решался ревизионистами не в пользу США, они усматривали в действиях Вашингтона непонимание и прямое игнорирование законных интересов СССР в Восточной Европе.

Активисты движений за защиту гражданских прав чернокожих, индейцев и женщин также находили в трудах ревизионистов близкие для себя идеи о глубоко укорененных традициях сопротивления расовому и сексуальному доминированию. Пожалуй, наиболее яркое выражение этого мотива можно найти в «Народной истории США» (1980) Г. Зинна (р. 1922)13, который попытался рассмотреть все события американской истории «снизу вверх», с точки зрения «униженных и оскорбленных». Много сил к слому устоявшихся исторических представлений приложили и историки-феминистки, такие как Г. Лернер (р. 1920), которые в итоге пришли к выводу о необходимости написания особой, женской истории («herstory» вместо «history»).

Популярность левых идей в США стала заметно снижаться уже в 1970-е гг., а в 1980-е гг. и вовсе заместилась новой волной консерватизма. Но для историографии это не было равносильно возврату к консенсусным подходам. В очередной раз, как и в конце XIX в., серьезное влияние на эволюцию исторической мысли оказали методологические новации, которые в значительной степени сделали традиционные идеологии нерелевантными.

Современная (постмодернистская) историография

Отличительными чертами идеологической ситуации последних десятилетий в США следует признать, во-первых, т. н. «приватизацию идеологии», утрату государством и нацией центральной роли в идеологическом дискурсе, и, во-вторых, вытекающую из этого «диверсификацию идеологии», то есть резкое увеличение числа «идеологических субъектов» – социальных групп, претендующих на создание собственных идеологических схем, обособляющих и обосновывающих свою уникальность и самоценность. Если на протяжении всех предшествующих периодов развития историографии для историков главным объектом исследования оставалось государство и общество как нечто целое (даже историки регионов и краеведы подразумевали включение результатов своих штудий в общенациональный контекст), то в последние десятилетия в исторической литературе доминирует «микро» подход, изучение частных случаев и уникальных исторических эпизодов. Если для изучения берется большая группа и продолжительный период – например эволюция роли женщин в семье на протяжении нескольких веков – это изучение обычно направлено на «изменение исторической перспективы», взгляд на известные события под новым углом. Такой взгляд считается ценным не из-за прояснения каких-то ранее неведомых обстоятельств национальной истории, а в силу обоснования значимости некой социальной группы. В приведенном примере – значимости женщин, как активных участниц исторических событий, а не просто жен, матерей и домохозяек.

Огромное влияние на современную американскую историографию оказали идеи философии постмодернизма. Постмодернизм, как очередную фазу сомнений в перспективности рационализма, можно сопоставить с пуританизмом и романтизмом в американской историографии. Кроме того, идеи прогрессистов, таких как Ф. Тернер, Ч. Бирд и К. Беккер, о субъективном характере исторического познания, нашли в постмодернистской историографии свое полное выражение. Американский историк-теоретик, Х. Уайт (р. 1928), опубликовавший в 1973 г. книгу «Метаистория»14, считается одним из лидеров постмодернистского направления. Среди множества выдвинутых им идей можно выделить тезис о существовании истории лишь в виде текстов, написанных историками (и полной непознаваемости объективной истории, того, «как было на самом деле»), и обоснование необходимости подхода к изучению истории как к изучению текста. В результате Уайт выделил разновидности истории, соответствующие литературным стилям («тропам») – трагическому, метафорическому, ироническому и т. п.

При всех крайностях постмодернистского иррационализма и его внешнего полного несоответствия канонам научной методологии, американская академическая историография попала под его серьезное влияние. В частности, общим местом в статьях и монографиях последних лет стала установка не на изучение того, что случилось в прошлом, а того, как это прошлое воспринималось, фиксировалось в индивидуальных и коллективных представлениях. Резко снизилось доверие к т. н. «большим нарративам», всеохватным повествованиям о прошлом народов и государств – а ведь именно в такой форме были представлены труды большинства классиков американской исторической литературы. Тематика научных статей и монографий, публикуемых современными американскими историками, может повергнуть неподготовленного читателя в совершенное недоумение. Вот, например, названия трех статей из декабрьского номера «Журнала американской истории» за 2006 г.: «Рассказ историй: политическое использование мифа индейцами чероки и крик», «Доротея Лэндж: фотограф как сельский социолог», «Договорное иконоборчество: роль ницшеанства в американской культуре XX в.»15 Российский читатель с «традиционными» представлениями об исторических сочинениях может, полистав такой журнал, вообще не понять, о чем в нем идет речь и какое отношение это имеет к истории.

Параллельно с меняющимся идеологическим и общефилософским контекстом, шло внутреннее развитие американской историографии, ее методологических и институциональных оснований. Эволюцию методов и корпоративной организации исторической науки часто нельзя представить в отрыве от социально-политической реальности, однако здесь безусловно была и своя, имманентная логика.

Глава 2. Эволюция методологии

Распространенное сегодня представление об истории как особой научной дисциплине, с разработанной проблематикой, методами, источниковедческими процедурами, окончательно оформилось в США относительно недавно, в последней четверти XIX в. Историки, писавшие свои произведения в XVII, XVIII и первой половине XIX вв. обычно не называли себя учеными. Написание истории являлось для них особым видом литературного творчества, призванным не просто развлечь, но и просветить читателя, дать знания о прошлом, которые позволили бы ему усовершенствоваться морально и политически, стать более ответственным членом социума.

Одной из главных проблем, с которой сталкивались историки во все века, независимо от того, творили они в «донаучный» или «научный» период развития исторической мысли, является проблема исторической достоверности. Приступая к работе над историческим сочинением, автор всегда исходит из некого, осознанного или интуитивного, представления о том, насколько верно, адекватно, аутентично он собирается восстановить события прошлого. На первый взгляд, ответ на этот вопрос совершенно однозначен, и если перед историком не стоит прямой задачи исказить реальность для нужд пропаганды или самооправдания, он, скорее всего, попытается максимально приблизиться к «исторической правде». Однако более пристальное рассмотрение ситуации показывает, что все не так очевидно. Как мы уже отмечали, современные историки-постмодернисты полностью отрицают саму возможность исторической достоверности. К этому их приводят размышления об оторванности прошлого от настоящего, абсолютной несоотносимости живой исторической реальности и тех ее фрагментов, которые доходят до историков в различного вида текстах. Такая позиция, принятая в чистом виде, превратила бы историческое творчество в нечто совершенно бессмысленное, исторические занятия лишились бы главного – своего предмета. Поэтому абсолютное большинство практикующих историков, в прошлом и настоящем, все-таки наделяли историческую реальность большей или меньшей степенью познаваемости, а свои тексты – неким уровнем достоверности. Но часто оказывалось, что достоверность не являлась для них абсолютным приоритетом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Bradford W. History of Plymouth plantation. Boston, 1856.

2

Наиболее известное историческое сочинение К. Мазера: Mather C. Magnalia Christi americana. London, 1702.

3

Beverley R. The history and present state of Virginia. London, 1705.

4

Prince T. A chronological history of New England. Boston, 1736.

5

Belknap J. The history of New-Hampshire. 3 Vols. Boston, 1784—1792.

6

Belknap J. American biography. 2 Vols. Boston, 1794.

7

Minot G. R. The history of the insurrections, in Massachusetts… Worcester, Massachusetts, 1788.

8

Marshall J. The life of George Washington. 5 Vols. London, 1804—1807.

9

Warren M. O. History of the rise, progress, and termination of the American Revolution. 3 Vols. Boston, 1805.

10

Bancroft G. History of the United States of America, from the discovery of the continent. 10 Vols. Boston, 1876.

11

Parkman F. France and England in North America. A series of historical narratives. Boston, 1891.

12

Beard C. A. An economic interpretation of the Constitution of the United States. New York, 1913.

13

Zinn H. A people's history of the United States. London; New York, 1980.

14

White H. V. Metahistory: the historical imagination in nineteenth-century Europe. Baltimore, 1973.

15

Saunt C. Telling Stories: The Political Uses of Myth and History in the Cherokee and Creek Nations // The Journal of American History. Dec. 2006. Volume 93, No. 3; Gordon L. Dorothea Lange: The Photographer as Agricultural Sociologist // Ibid.; Ratner-Rosenhagen J. Conventional Iconoclasm: The Cultural Work of the Nietzsche Image in Twentieth-Century America // Ibid.