ОУН выступала равно как против коммунизма, так и против капитализма и других мировоззрений и систем, несущих «ослабление» народу (п. 7). Фашизм таким общественно – политическим строем ОУН не считала.

Украинское государство должно было завоевать независимость одновременно на всей своей территории. Возможность отдельного освобождения Западной Украины независимо от всей Украины решительно отметалась (п. 7)[168].

В отношении колхозов позиция ОУН была двоякой. ОУН-Б отрицала колхозы как форму хозяйственного устройства и выступала против них, в то же время украинскими националистами предусматривался постепенный отказ от колхозов, который не угрожал бы «разрушением хозяйственной жизни» (п. 11).[169] Поэтому с началом войны бандеровцы, как и немцы, не будут выступать за немедленную ликвидацию колхозов.

Вероятно, бандеровцы, в отличие от мельниковцев, не собирались вводить на производстве корпоративное государство и создавать единые для всех работников профсоюзы. По крайней мере, в промышленных центрах («осередках») ОУН выдвигала лозунги всесторонней опеки государства над работниками, личной свободы работника, «самоуправления работников в свободных профессиональных союзах» (п. 12)[170].

Не должны были оставаться в стороне и украинцы СССР вне украинских этнографических территорий, которые также должны были организовывать борьбу против московского империализма среди тех народов, среди которых они живут (п. 15).

В сфере политики ОУН-Б выступила на съезде против «оппортунистических партий», к которым бандеровцы относили гетманцев[171], эсеров, ундистов[172], ФНЕ[173], радикалов, клерикалов, а также «мелкобуржуазную группу попутчиков национализма А. Мельника», разбивающих однородный фронт борьбы украинского национализма и делающих ставку на внешние силы (п. 18)[174].

В области «противомосковской пропаганды» украинские националисты хотели заменить негативное отношение народных масс к большевизму «моментом враждебного отношения к Москве». Любопытно, что этот «антимосковский» аспект сохранится и в пропаганде ОУН по отношению к нерусским народам, и позже, уже после того, как украинские националисты начнут подчеркивать антибольшевистскую составляющую своей программы. Антибольшевистскую пропаганду предстояло вести и для неукраинских народов, и самих русских. В последнем случае приоритет следовало отдавать, естественно, не национальному, а социальному, экономическому, политическому угнетению советского строя. Особое внимание обращалось на пропаганду среди бойцов Красной Армии (пп. Б-В.)[175].

На практике, пропаганда среди русского и украинского населения, среди красноармейцев в силу ряда причин не получит большого значения с началом Великой Отечественной войны, однако позже, в 1943 г., ОУН-Б вернется к этим своим положениям.

По мнению современного украинского историка И. Патрыляка на Краковском съезде была впервые программно выдвинута идея необходимости создания государств в их этнографических границах. «Мечту об экспансии сменило фанатическое убеждение и вера в особую миссию украинского народа, который должен стать лидером в борьбе других порабощенных народов за свободу»[176]. Г. Мотыка оценивает подобные прокламации, появившиеся в программе украинских националистов, всего лишь как тактический ход, призванный привлечь к украинскому движению прочие народы СССР и России[177]. Но с такими оценками трудно согласиться. Западноукраинские коммунисты отмечали мессианские идеи среди украинских националистов и в предыдущее время, во время господства Польши в Украине[178]. В работах украинских теоретиков вроде М. Колодзинского, как мы вскоре убедимся, идеи об экспансии вполне уживались с мессианскими идеями об особом предназначении Украины.

В 1940 – начале 1941 гг. ОУН готовила антисоветское восстание в Западной Украине, но из-за постоянных ударов советской власти по украинскому подполью националистам не удалось собрать достаточно сил в Западной Украине для организации восстания. В конце концов срок начала восстания был перенесен на начало войны Германии с Советским Союзом[179].

НКВД вела активную деятельность против оуновского подполья.

Только в декабре 1940 г. было арестовано около тысячи человек, в основном, актива ОУН[180]. В январе 1941 г. состоялся так называемый «процесс 59» над участниками украинского подполья. Большая часть обвиняемых была приговорена к высшей мере наказания. Но некоторым все же удалось спастись. Среди них был будущий глава УПА. Д. Клячкивский. Ему смертный приговор был заменен 10 годами заключения. С началом войны ему удалось бежать из тюрьмы.

Согласно обвинительному заключению «процесса 59» при подготовке к восстанию ОУН «составлялись так называемые «черные списки», в которые включались советско-партийные работники, командиры РККА, сотрудники НКВД, лица, прибывшие из Восточных областей СССР, а также национальные меньшинства, которые согласно плану, подлежали физическому уничтожению в момент восстания»[181].

Насколько мы можем доверять документам подобного рода? Ведь известно, что советское правосудие 30-40-х гг. отличалось «своеобразием», и зачастую признательные показания выбивались следствием. Однако в 1941 г., во время отступления РККА к территории Западной Украины, СБ ОУН действовало именно образом, описанном в приговоре, уничтожая сексотов, красноармейцев, а также евреев и членов их семей, подозреваемых в сотрудничестве с коммунизмом. По всей видимости, основы отношения к национальным меньшинствам, которые были изложены в 1941 г. в инструкциях «Борьба и деятельность ОУН во время войны»[182], были заложены раньше, в 1940 г.

В апреле-мае 1941 г. было арестовано еще 1478 члена ОУН[183]. Однако до полного разгрома ОУН в Западной Украине было далеко. Властям Советского Союза так и не удалось полностью уничтожить украинское националистическое подполье, что определило возрождение деятельности ОУН в Западной Украине после нападения Германии на СССР.

Возникнув как объединение нескольких националистических организаций, ОУН вскоре стала сравнительно мощной подпольной организацией, видевшей свою цель в создании независимого украинского государства. С середины 1930-х гг. украинские националисты в своих проектах социально-политического устройства будущей Украины ориентировались на фашистские образцы корпоративного государства. Несмотря на все репрессии, численность ОУН всегда достигала нескольких тысяч человек. Ни польским, ни советским властям не удалось окончательно уничтожить ОУН, поэтому в условиях, когда после присоединения Западной Украины к СССР все другие несоветские политические силы были разгромлены, именно ОУН возглавила борьбу значительной части западноукраинского населения за независимость.

1.2. Проблема этнографической территории и геополитическая мысль ОУН

Во время Второй мировой войны центральное место в борьбе ОУН и УПА за освобождение украинского народа занимало понятие «УССД» – Украинская Соборная Самостийная Держава. Слово «соборная» обозначала, что возникшее после освобождения украинское государство будет «соборным», то есть будет опираться на все украинские этнографические территории. На какие именно «украинские этнографические территории» претендовали украинские националисты? И когда понятия украинских этнических границ окончательно сформировались? Попытаемся ответить на эти вопросы.

Представление, что границы независимой Украины должны базироваться на этнографическом принципе, имеют давнюю предысторию. На рубеже XX в. сразу два украинских мыслителя и политических деятеля – галичанин Ю. Бачинский[184] и надднепрянец Н. Михновский[185] – выдвинули тезис о необходимости создания Соборного независимого украинского государства «от Карпат до Кавказа». Такой видный деятель украинского национального движения, как М. Грушевский, хотя и не выдвигал лозунг независимой Украины, также считал, что она должна представлять автономное федеративное образование в союзе с Россией (а в перспективе – в рамках мировой федерации) в этнографических границах[186]. Однако точно очертить этнографические границы будущего украинского государства могла только этнография – молодая наука, активно развивавшаяся со второй половины XIX в. Именно на основании этнолингвистических данных предстояло прочертить границы Украины с соседями.

Первая мировая война, обострившая значение национальных вопросов, подняла на новый уровень вопрос национальных границ. Особое значение вопрос национальных границ получил после знаменитых «14 пунктов» В. Вильсона. В связи с этим возросла роль этнографии как науки, позволяющей очертить объективные национальные границы. После падения царского режима и Австро-Венгрии в период «Украинской революции» деятели украинского национального движения стремились добиться создания единой Украины в этнографических границах. В ноябре 1918 г. был принят ІІІ Универсал Украинской центральной Рады. В нем руководством Украины предъявлялись претензии на территории Киевщины, Подолья, Волыни, Черниговщины, Полтавщины, Харьковщины, Екатеринославщины, Херсонщины и Таврии без Крыма. Принадлежность части земель современной Курской, Воронежской областей и Холмщины к украинскому государству могла быть решена потом в отдельном порядке[187]. За пределами украинских территориальных притязаний остались земли Брестской области, Кубани, Ставрополья и Крым[188]. Но впоследствии, на переговорах в Бресте и на парижской мирной конференции, украинская делегация стремилась добиться того, чтобы независимое украинское государство включало все украинские этнографические земли. В отличие от УНР, шедшей на разного рода компромиссы ради удержания власти (самый известный из них – это соглашение с Пилсудским, заключенный Петлюрой, который уступил Западную Украину Польше в обмен на поддержку против большевиков), украинские националисты в будущем займут бескомпромиссную позицию, претендуя на все земли, где украинцы составляли абсолютное или относительное большинство.

Основную роль в определении украинских этнографических границ играли украинские географы. К середине 1920-х гг. среди ученых-географов как Западной, так и Советской Украины утвердилось убеждение, что «этнографическая территория украинского народа – это территория, занимающая непрерывный украинский этнографический массив, то есть на которой украинцы составляют среди сельского населения большинство абсолютное (больше 50 %), либо относительное (менее 50 % всего населения, но больше любой прочей народности)»[189]. В Советском Союзе это определение было закреплено законодательно, в «Декрете ВУЦВК и СНК УССР о мерах обеспечения равноправия языков на Украине» от 1 августа 1923 определялось, что нация «составляет большинство для данной территории, данной административно-территориальной единицы в том случае, если она превышает по своей численности половину всего населения», а «в тех местностях, где ни одна из национальностей не составляет абсолютного большинства, органы власти пользуются преимущественно языком относительного большинства населения данной местности»[190]. Западноукраинские исследователи также понимали под украинской «этнографической территорией» землю, на которой украинцы численно составляли абсолютное или относительное большинство.

Несмотря на то, что идея Соборной Украины от Сана вплоть до Кавказа была сформулирована давно, взгляды украинских националистов и западных украинцев на этнографические границы Соборной Украины определяли географы. Именно их работы использовали украинские националисты в лекциях, где определялись границы Украины, поэтому остановимся на них чуть подробнее.

Одним из ведущих украинских ученых-географов, писавших об этнографических границах Украины, был В. Кубийович[191]. Важнейшее значение имело то, что В. Кубийович не ограничился простым описанием этнографических границ украинского народа, а представил их наглядно, издав в 1937 г. самый подробный на тот момент «Атлас украинских и смежных земель»[192]. Атлас включал в себя 66 различных карт и диаграмм, начиная от физической карты и заканчивая картами распространения домашних животных. Включал атлас и карту этнографических границ Украины.

В 1938 г. В. Кубийович продолжил свою работу, выпустив первый том «Географии Украины и смежных земель» (второй том готовился, но из-за начавшейся войны так и не вышел в печать). «География» представляла собой расширенный вариант «Атласа», где наряду с картами помещались обширные статьи, раскрывающие содержание карт, а также содержащие различные сведения об истории Украины, диалектическому делению ее языка, флоре и фауне Украины, антропологических типах, встречающихся в ней. Работы Кубийовича стали самым подробным описанием украинских земель, которое было сделано до начала Второй мировой войны.

Этнографические границы Украины по В. Кубийовичу значительно превосходили современные границы Украины. На Востоке Кубийович проводил границы Украины вплоть до Кавказа, называя западную часть Северного Кавказа «сугубо украинской территорией», восточную границу которой, однако, из-за совместной колонизации с русскими, трудно четко определить. На Кавказе Украина, согласно Кубийовичу, занимала всю территорию Кубани и простиралась вплоть до Гагр[193]. На северо-востоке границы украинской этнографической территории несколько не совпадали с границей УССР и распространялись на часть земель Курской и южные районы Воронежской области[194]. На Западе граница украинской этнографической территории с румынско-молдавским населением, очерченная Кубийовичем, в целом совпадает с современной границей Украины и включает в себя часть Приднестровья, южного Заднестровья (западной части современной Одесской области), Северной Молдавии и Румынии вплоть до Сучавы[195]. Границу расселения украинцев в Словакии этнограф определял достаточно умеренно и не включал в состав украинских этнографических территорий земли между Прешевом и Попрадом (которые некоторые украинские деятели[196] также относили к украинским этнографическим территориям). В Польше, согласно Кубийовичу, украинские территории занимали узкую полосу на Востоке страны. И, в целом, украинско-польская граница проходит по р. Сан. При этом, из-за значительных переселений народов земли к Западу от Буга, – Холмщина и Подляшье относятся Кубийовичем к землям «смешанной», а не полной («суцiльної») украинской национальной территории. На Севере граница украинских земель с белорусскими проходила к югу от Припяти, на Западе БССР занимая большую часть Берестейской области[197]. В будущем отряды УПА, как правило, не будут претендовать на районы севернее обозначенных Кубийовичем. Крым украинский ученый считал смешанной территорией украинцев, русских и татар[198].

Другим украинским географом, занимавшимся вопросом этнографических границ Украины, был С. Рудницкий[199]. Его первые работы по географии Украины относятся еще к периоду Первой мировой войны. Еще в 1914 г. им были написаны «Краткая география Украины», а также «Украина. Земля и народ» (на немецком, а затем на английском языках)[200]. В определении границ Украины он был еще более радикален, чем Кубийович. В работе «Обзор национальной территории Украины», написанной в 1923 г., которая была посвящена изучению этнографических границ Украины, С. Рудницкий включал в территории этнографической Украины Восточную (украинскую) Галичину и Буковину, Берестейщину и Полесье, а также земли на Востоке до Дона. Он также полагал, что целиком украинскими землями являются не только Кубань и Новороссия, но также Ставропольщина, Теречный район, большая часть Астраханщины[201]. В состав этнографической Украины, по Рудницкому, входил также «Украинский Кавказ (Дагестан и часть Баку)»[202]. В основу таких границ С. Рудницкий положил этнолингвистический принцип – эти земли были украинскими, поскольку на них селились украинские поселенцы, говорившие на украинском языке. Однако в тех случаях, когда лингвистические данные говорили против украинскости земель, Рудницкий использовал антропологические аргументы. Так, в пользу того, что говорившие по-русски донские казаки на самом деле украинцы, по его мнению, свидетельствовало то, что они были по «антропологическому типу украинцы»[203]. Согласно Рудницкому, украинцы также составляли большинство населения на Алтае и на Тянь-Шане, в Челябинском, Курганском, Бийском уездах, бывших Семипалатинской и Семиречинской, Акмолинской[204] губерниях[205]. Тем не менее украинский ученый не делал из этого никаких выводов о возможном создании украинского государства (государств) на этих землях. В оценки границ Украине на Западе он следовал за Кубийовичем. Рудницкий отрицал, что Восточная Галичина является смешанной украинско-польской землей, и подчеркивал, что эта земля сугубо украинская[206]. Впоследствии во время войны на переговорах с поляками ОУН-Б также отрицала двухэтнический, смешанный характер земель Восточной Галичины[207].

В понимании того, кто такие украинцы, украинский географ расходился с украинскими националистами. Для него украинцы – «все те люди, которые живут на Украине»[208]. Он понимал Украину скорее политически, нежели этнически. Следует отметить, что работы Рудницкого активно читались украинскими националистами[209].

Помимо основных украинских земель пристальное внимание украинских националистов было обращено к Дальневосточному региону. Там, на землях Приморья и Приамурья, существовал так называемый «Зеленый Клин», 40 % населения которого составляли украинские переселенцы. На этих землях украинские националисты желали создать независимое украинское государство[210]. Об этом, в частности, заявлял один из видных деятелей ОУН-Б 1941 г. Б. Левицкий[211]. Но на этом дальневосточные территориальные претензии украинских националистов не заканчивались, поскольку среди них имелись, хоть и весьма абстрактные, планы включения в состав этого дальневосточного украинского государства земель Сахалина, южной части Якутии, Колымы и Камчатки[212]. В своем желании создать отдельное украинское государство в Зеленом Клину представители ОУН не были одиноки. Лидер УНДО Д. Левицкий утверждал, что Украина нуждается в украинских этнических территориях на Кубани, в Зеленом Клину и должна стремиться к протекторату над ними[213].

Работы украинских ученых Рудницкого[214] и Кубийовича[215] были активно восприняты украинскими националистами и использовались для определения этнографических границ Украины. В довоенный период работы Рудницкого наряду с работами других исследователей использовались украинскими националистами для оценки числа украинцев в мире[216]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

В отличие от российской Украины в Галиции, Буковине и Закарпатье к началу XIX века сохранилась идущее от Древней Руси самоназвание «русин» (прилагательное – «руськi»). Однако использование этого самоназвания не означало, что западные украинцы данных областей отождествляли себя собственно с русскими, то есть великорусским населением Российской империи.

Подробнее об их деятельности см., например: Іванова Л.Г, Іванченко Р.П. Соцiально-полiтичний рух 60-х рр. XIX ст. в Українi: до проблеми становлення iдеологiї. К., 2000.

Подробнее о политике царских властей по отношению к украинскому движению см.: Миллер А. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.). СПб., 2000.

Подробнее о том, как в Российской империи разные политические движения понимали федерализм и автономию в начале XX в. см.: Храпченко Т.И. Понятия федерация, децентрализация, автономия в социалистическом и либеральном дискурсах Российской империи (конец XIX – начало XX века) // «Понятия о России» к исторической семантике имперского периода. М., 2012. Т.2. (99-142). Относительно позиции председателя УЦР М. Грушевского см.: Грушевський М. Якоï автономiï i федерацiï хоче Украïна. Вiдень, 1917. О соотношении понятий автономия/федерация в программах украинских партий см. также: Тисяча рокiв україньскої. суспiльної думки у девяти томах. Київ, 2001. Т. VІ. С. 116–119, 131-153.

Бачинський Ю. Україна irredenta. Берлiн, 1924.

Бачинський Ю. Україна irredenta. Берлiн, 1924, С. 98.

Мiхновський М. Самостiйна Україна. Київ, 2003.

Украïнськi полiтичнi партiï кiнця XIX – початку XX ст.: програмовi i досвiд. Матерiали / Упоряд. В.Ф. Шевченко та iн. К. 1993. С. 75–76.

Постанови ІІ Великого Збору ОУН (С.Бандери) // ОУН в 1941 роцi. Документи. / Вiдп. ред. С. Кульчицький. Київ, 2006. Ч. 1. С. 35; См. также, например: ГДА СБУ Ф. 13. Спр. 372. Т. 14. Арк. 13-13 об., 82; Спр. 376. Т. 12. Арк. 541 об.

Доманиицький В. Єтапи розвитку науки про нацiю. б/м. 1962. С. 48.

Соляр І.Я. Радянофiльство у Захiднiй Українi (1920-тi рр.) // Український iсторичний журнал. 2009. № 1. C. 55-67.

См. например: Бурнатович О. Українська iдеологiя революцiйної доби. Вiдень, 1922. С. 50–55, 90-103; Андрiєвський В. До характерiстики українських партiй. Берлiн, 1921; Донцов Д. Пiдстави нашої полiтики. Вiдень, 1921. С. 149–178; Онацький Є. У вiчному мiстi. Записки українського журналiста. Т. 2. Роки 1931-1932. Торонто, 1981. С. 285–291.

То есть с земель УССР.

Бутко С. Українсько-росiйськi вiдносини в поглядах чернiгiвцiв – засновникiв ОУН // Сiверянський лiтопис. 2006. № 1. С. 3.

Кентiй А.В. Збройний чин українських нацiоналистiв. 1920-1956. Історико-архiвнi нариси. Т. 1. Вiд Української Вiйськової Органiзацiї до Органiзацiї Українських Нацiоналiстiв 1920-1942. К., 2005. С. 66–69.

Его иногда называют также съездом.

Конґес Українських Нацiоналiстiв 1929 р.: Документи i матерiали. Львiв, 2006. С. 285.

Конґес Українських Нацiоналiстiв 1929 р.: Документи i матерiали. Львiв, 2006. С. 286.

Конґес Українських Нацiоналiстiв 1929 р.: Документи i матерiали. Львiв, 2006. С. 286–287.

В Обращении КУН «оккупантов».

Конґес Українських Нацiоналiстiв 1929 р. С. 289.

Полiщук В. Гiрка правда: злочиннiсть ОУН-УПА (сповiдь українця). Торонто-Варшава-Київ, 1995. С. 109–111. К этой точке зрения также склоняются Е. и В. Семашки, К. Лада и Ч. Партач (Motyka G. Kwestia polska w świetle założeń ideologicznych i programowych OUN-B i innych ukraińskich sił politycznych w latach ІІ wojny światowej // Polska – Ukraina: trudne pytania. T. 10. Materiały XІ międzynarodowego seminarium historycznego w latach ІІ wojny światowej. Warszawa, 26-28 kwietnia 2005. 2006. S. 17).

Действительно, в украинском словоупотреблении 1930-х гг. иногда встречается слово «усунути» как синоним слова «убить». См., например: Свобода. 1936. 24 сiчня (No. 1919). С. 1. Однако в данном случае, очевидно, не имелось в виду убийство.

Конґес Українських Нацiоналiстiв 1929 р. С. 161–162.

Кушнiр М. Економiчнi взаємовiдносини помiж Україною та Росiєю в С.С.С.Р. // Конґес Українських Нацiоналiстiв 1929 р. C. 239-246.

Сцiборський М. До аґрарної полiтики нацiоналiзма // Конґес Українських Нацiоналiстiв 1929 р. С. 276–277.

Сцiборський М. До аґрарної полiтики нацiоналiзма // Конґес Українських Нацiоналiстiв 1929 р. С. 278–280.

То есть на западноукраинских землях.

Кентiй А.В. Вказ. прац. С. 81.

Патриляк І. К. Вказ. прац… С. 70.

Розбудова Нацiї. Ч. 1-2. Л. 28-29.

Piotrowski T. Poland` s Holocaust: Ethnic Strife, Collaboration with Occupying Forces and Genocide in Second Republic, 1918-1947. Jefferson. 1998. P. 194.

Примечательно, что ПУН приказа ликвидировать Т. Голувко не отдавал. Е. Коновалец полагал, что данное убийство не выгодно ОУН, так как оно было совершено в момент рассмотрения Лигой Нации проблемы польской «пацификации». Решение об его убийстве было принято националистами в Галичине – см.: Ходак В.Я. Суспiльно-полiтична дiяльнiсть Органiзацiї українських нацiоналiстiв (1929–1934 рр.). Дисертацiя на здобуття наукового ступеня кандидата iсторичних наук. Івано-Франкiвськ, 2005. С. 131.

<1 2 3 4 5 6 >

На страницу:

Перейти

4 из 6

Другие книги автора

Алексей Иванович Баканов