Реальная геополитика. Особенности реализации геополитических замыслов

Реальная геополитика

Особенности реализации геополитических замыслов

Никита Всеволодович Иванов

© Никита Всеволодович Иванов, 2021

ISBN 978-5-0055-7413-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Ранний этап становления геополитики

Геополитика начала формироваться ещё в конце XIX века. Она возникла из попыток осмыслить, – каким образом особенности географического пространства влияют на социальную и экономическую жизнь размещённой в нём страны. К таким особенностям относили, во-первых – местоположение страны – континентальное или прибрежное. Во-вторых – размеры её территории, а также протяжённость сухопутных и морских границ. В-третьих – основной тип ландшафта (горный или равнинный) и, наконец – климат. Ведь с похолоданиями и засухами были связаны практически все крупные социально-экономические катастрофы в истории.

Например, Римская империя погибла во многом из-за похолодания климата в начале первого тысячелетия на севере Европы, откуда варварские племена двинулись в тёплое Средиземноморье, где было легче прокормиться. В начале XVII века в годы правления на Руси царя Бориса Годунова летние заморозки повторялись три лета подряд, в результате этого случились чудовищные неурожаи. В одном только 1601 году в Московском царстве от голода из-за неурожаев вымерло полмиллиона жителей, началось закабаление крестьянства, вспыхивали бунты. Вслед за этим последовало «смутное время», отмеченное глубокими политическими и военными потрясениями в стране.

Ещё один тяжелый, самый холодный за несколько тысяч лет период наступил в северо-западной Европе в конце XVII века. Тогда из-за неурожаев и голода население там сократилось более чем на треть. Поэтому с последствиями этого похолодания нередко связывают начало активного заселения Америки европейцами – люди ехали за лучшей жизнью из «оставленной Богом» Европы. Позднее, во времена Великой французской революции, и даже Первой мировой войны, продолжительные похолодания тоже сыграли не последнюю роль в этих исторических катаклизмах.

С другой стороны, потепление в странах, которые расположены в областях высокоширотной зоны Земли, обычно служило повышению продуктивности тамошнего сельского хозяйства. Это высвобождало рабочие руки крестьян, которые могли шире использоваться в промышленности и торговле и, тем самым, – способствовать ускорению экономического развития государства. Однако происходящее в последние годы изменение планетарного климата в сторону роста среднегодовых температур многие исследователи рассматривают как причину увеличения миграции населения из засушливых районов Азии, Северной Африки и Центральной Америки в более благополучные страны, расположенные в северных географических регионах.

Таким образом, судьба народов во многом определялась тем участком земного пространства, которое каждый из них занимал в ходе своего исторического пути. Мало того, все народы стремились обезопасить свои границы от внешних врагов за счет естественных рубежей земного рельефа, таких как горы, реки, морские проливы и т. п. В пору образования государств, когда население было относительно малочисленным, держать постоянную пограничную стражу или крупные гарнизоны для защиты рубежей могли позволить себе далеко не все. Поэтому в геополитике подразумевается, что рельеф территории, а не только её климат, определяют уклад жизни народа, а уклад – в свою очередь, формирует систему ценностей этого народа.

Термин «геополитика» ввёл в оборот шведский политолог, германофил по духу, Рудольф Челлен (1864 – 1922 г.г.). Он пытался определить геополитику как науку о государстве, которое олицетворяет собой «географический организм в пространстве». Челлен считал себя учеником немецкого учёного Фридриха Ратцеля (1844 – 1904 г.г.), который ещё в 1897 году опубликовал свою книгу «Политическая география». Именно там впервые была выдвинута мысль о государстве как «живом организме». Ратцель связывал эволюцию народов с географическими условиями их жизни, а также исследовал влияние этих условий на культурное и политическое становление народов. Он подвергал анализу географическое положение государств, преобладающие в них типы почвы и растительности, а также характеристики границ. В результате этого подхода родилось такое понятие как «Лебенсраум» – жизненное пространство. Государства вступают в борьбу за контроль над жизненным пространством, чтобы распространять на него свою власть.

Из идеи «Лебенсраума» вытекают несколько политических следствий, которые Ратцель называл «законами пространственного роста государств». Согласно этим законам пространство государства растёт вместе с ростом культуры населяющего его народа, причём это происходит одновременно с развитием всех сфер деятельности в государстве – идеологии, производства, торговли и т. д. Этот рост государства осуществляется путем поглощения более слабых соседей, а изменение силы и могущества государства как организма отражает его граница, играющая роль периферийного органа. В ходе роста государство борется за наиболее ценные места – реки, побережья, ресурсы земли.

Таким образом, геополитика по Ратцелю предполагает, что географическое положение государства и размер его территории составляют важный ресурс внешней политики любой страны, особенно когда её основной внешнеполитической задачей становится силовая конкуренция с другими странами. Этим воззрениям благоприятствовала среда общественного мнения в Германии, начиная с середины XIX столетия, когда многие болезненно воспринимали несовпадение между границами своего государства и границами расселения немцев, а говоря точнее – германоязычного населения, особенно в землях Центральной и Восточной Европы. На этом основании ряд германских политических деятелей предлагал расширить пространство Германии, чтобы объединить всех немцев в рамках единого государства.

Однако широкое применение понятия «геополитика» началось позже, после выхода в свет монографии Рудольфа Челлена «Государство как форма жизни» – уже в разгар Первой мировой войны, в 1916 году. В этой книге Челлен утверждал, что не каждая страна обладает необходимыми качествами для того, чтобы играть ведущую роль в международных отношениях. По мнению Челлена у такой страны среди основных характеристик должны быть: территориальный рост, близость её владений друг к другу, внутренняя целостность и политическое единство.

Мировая история показывает, что пространственная конфигурация государств не является неизменной. Страны могут распасться на составные части, к примеру – Польша была стёрта с карты Европы в результате разделов этого королевства в 1772, 1793 и 1795 годах, а в 90-х годах прошлого века произошёл распад Югославии, Чехословакии и Советского Союза. Напротив, малые страны могут объединяться в большие государства, именно так в 1860—1870 годах происходило формирование двух европейских держав – Германии и Италии. Однако некоторые государства не претерпевают пространственных изменений на протяжении веков. Так Великобритания, расположенная на островах, четвёртое столетие остаётся без изменения своей пространственной конфигурации.

С подходом Челлена хорошо согласовывались взгляды других основоположников геополитики, которыми считаются представители англосаксонской традиции в разработке вопросов военной стратегии. Один из них – американский адмирал Альфред Мэхэн (1840 – 1914 г.г.). В своём исследовании «Роль морских сил в мировой истории», опубликованном в 1890 году, адмирал Мэхэн на примере приморских государств Западной Европы показывал, что их судьба во многом определялась особенностями положения этих стран на континенте, конфигурацией их береговых линий, а также численностью и характером населения.

При этом Мэхэн выделял два потенциально враждебных типа развития государств. Их особенности выражались в противопоставлении сухопутного и морского могущества. Именно они лежали в основе количественного роста того или иного народа. Островные или прибрежные народы полагались на морскую силу и образовывали морские державы. Когда народы формировались в глубине континента, они могли полагаться только на свою сухопутную силу. Мэхэн рассматривал морскую мощь в качестве первоочередного средства мирового господства, поскольку она даёт возможность атаковать неприятеля вдали от своей территории и обеспечивает надёжную защиту в случае вражеского нападения. При этом он утверждал, что «контроль над морским регионом гарантируется в первую очередь флотом, во вторую – позициями, должным образом выбранными и удалёнными друг от друга; в этих базах флот отстаивается и с опорой на них он может реализовать свою силу».

На идеях адмирала Мэхэна о наращивании военно-морской мощи с целью глобального доминирования основывалась доктрина американского президента Теодора Рузвельта, выдвинутая им к началу ХХ столетия. Труды адмирала повлияли на геополитические взгляды правительств не только США и Великобритании, но и даже Японии, которая в конце XIX века начала активную модернизацию и укрепление своих военно-морских сил. Адмирал Мэхэн принимал во внимание, что моря и океаны составляют три четверти поверхности планеты, и морские перевозки выгоднее сухопутных. Поэтому отсутствие у больших стран выхода к морю может быть скомпенсировано только выгодным географическим положением относительно судоходных рек.

Изолированность от мировой торговли – большое испытание для сухопутных стран, поскольку они вынуждены догонять прибрежных соседей, включенных в глобальный процесс обмена товарами и технологиями. Неслучайно, что более половины мирового промышленного производства сосредоточилось в прибрежных зонах, а удачное приморское положение страны позволяет ей стать важным держателем транзитных грузопотоков. Так Турция, через территорию которой проходят проливы Босфор и Дарданеллы на пути из Чёрного моря в Средиземное и обратно, издавна использует их геополитический статус для укрепления своих позиций в Евразии.

Мало того, Турция приступила к созданию канала между Чёрным и Мраморным морями, который пройдёт параллельно проливу Босфор в европейской части страны. Это вызвано ростом судоходного движения в проливе, а также регулярно возникающими в нём авариями морских транспортных средств. И если сейчас время ожидания судов для прохождения пролива Босфор достигает 14 часов, то в будущем, с ростом товарооборота, этот показатель может вырасти существенно. Строительство канала с пропускной способностью в полтора раза выше, чем у пролива Босфор, планируется завершить в 2023 году. Для создания такой же альтернативы проливу Дарданеллы достаточно прорыть пятикилометровый канал из Эгейского моря в Мраморное в северной части турецкого полуострова Галлиполи. Построив альтернативные проливам каналы и создав дополнительную возможность прохода гражданских судов из Чёрного в Средиземное море, Турция получит право устанавливать как стоимость прохода по ним, так и его условия.

Тем временем в Иране началась разработка проекта строительства судоходного канала, который к 2030 году свяжет Каспийское море с Персидским заливом. В результате, выходящие к Каспийскому морю страны – Азербайджан, Казахстан, Туркмения и Россия – смогут вывозить свою нефть и природный газ в акваторию Индийского океана по морским маршрутам. Более того, военные корабли прикаспийских государств смогут выходить в южные моря без необходимости прохождения турецких проливов, что снизит их сегодняшнюю геополитическую значимость.

Географические природные условия Западной Европы – изрезанность береговой линии, обращённость к большим морям и Атлантике, издавна пробуждали стремление европейцев к заморским территориям и к развитию внешней торговли. После того как в конце XV столетия португальцы открыли морской путь между Европой и Азией, монополия сухопутного торгового Великого Шёлкового пути из Китая в Европу была подорвана. Везти товары по морю стало значительно безопаснее, чем через перевалы Гиндукуша, а также по степям и пустыням, где торговым караванам угрожали шайки разбойников.

На протяжении последующих столетий Великий шелковый путь приходил в запустение. Одновременно начали своё бурное развитие города Западной Европы, стоящие в устьях рек, которые, пронизывая европейскую сушу, сами служили торговыми путями. Развитие морской торговли потребовало от западноевропейской промышленности перехода на новые технологии кораблестроения. Оно базировались на деревообработке и металлургии, производстве парусного и артиллерийского вооружения, а также средств обеспечения дальней навигации – хронометров и оптических приборов.

Поставленный в стратегическом месте торговый пост или фактория всегда могли увеличить ресурсы морской державы при ничтожных затратах. Колониальной экспансией европейские государства стремились обеспечить своей промышленности приток сырья и максимальный рынок сбыта для своей продукции. Поэтому именно морские державы стали играть главенствующую роль в международных отношениях. Они формировали «торговые империи», в которых выгоды от контроля над торговыми путями заметно превосходили любые издержки. Контроль над транспортными коридорами и стратегическими рынками привел западноевропейские государства к многовековому геополитическому доминированию по отношению к другим странам мира. К концу XIX века в Европе возникла геополитическая концепция контроля над морскими путями, которые опоясывают Евразию с запада, юга и востока. Обеспечивать такой контроль были направлены военно-морские флоты ведущих европейских держав.

В 1902 году видный исследователь вопросов геополитики – британский географ, профессор Оксфордского университета Хэлфорд Джон Маккиндер (1861 – 1947 г.г.) утверждал, что «торговое государство, обладающее островной безопасностью и далеко ушедшее вперед в условиях свободной международной торговли увеличит свое лидерство и, в конце концов, поставит весь мир в подчиненное положение». Именно поэтому главным средством защиты Британской империи не первое столетие служил мощный военно-морской флот. Он гарантировал, что иностранные державы не смогут вторгнуться не только на Британские острова, он и в британские колонии на других континентах.

Для доминирования на океанах британцы к окончанию XIX века развернули по всему миру сеть своих опорных пунктов, которые позволяли контролировать морские проливы, устья рек и острова в океане. Удачными местами британской геополитической экспансии стало множество прибрежных точек заморских территорий. Через британскую колонию Сингапур, например, шли все грузопотоки между Европой и Юго-Восточной Азией. Важность Сингапура была так велика, что когда во время Второй мировой войны он был захвачен японцами, премьер-министр Великобритании Черчилль назвал это «величайшим поражением» в истории Соединённого Королевства.

Не имея никогда сколь-нибудь серьёзной сухопутной армии, Лондон ревностно следил, чтобы британский военно-морской флот всегда был самым большим и сильным в мире. Многочисленные войны Великобритании со своими европейскими соседями никогда не являлись целью захвата столиц и метрополий этих стран, но всегда являлись борьбой за владение колониями и были направлены на уничтожение флота соперника. С войны за Испанское наследство (1701—1714 г.г.) и до Второй мировой войны Лондон твердо следовал своим геополитическим установкам, целью которых было обеспечение господства на море, над всеми жизненно важными участками морских путей, от Балтики до Китая. Ещё в XVIII столетии, чтобы контролировать узкий проход из Средиземного моря в Атлантический океан, Лондон поспешил захватить южную оконечность Испании – Гибралтар.

Благодаря упорному стремлению европейцев сократить морской путь в Индийский океан, в XIX веке был построен Суэцкий канал, а к 1870 году установлена прямая телеграфная связь Лондон – Бомбей через релейные станции в Египте и на Мальте. Это сделало возможным быстрое распространение информации о движении морских судов. В следующем столетии значение Суэцкого канала особенно возросло после того, как началась поставка нефти в Европу из стран, которые имеют выход к портам в Персидском заливе. Неслучайно, что даже после Второй мировой войны зона этого канала трижды становилась театром военных действий.

В настоящее время 80% торговых грузопотоков, проходящих через Средиземное море, замкнуто на страны акватории Индийского океана через Суэцкий канал. По нему идёт грузопоток из Юго-Восточной Азии, который составляет десятую часть всех мировых морских перевозок. Поэтому нынешний статус Суэцкого канала, который принадлежит Египту, был в 2013 году ёмко охарактеризован главой правительства Великобритании: «Если террористы или радикальные исламисты перекроют Суэцкий канал, франко-британский альянс возьмет на себя функции по его разблокировке».

Контроль над мировым энергетическим рынком сегодня невозможен без управления судоходством по Суэцкому каналу. В связи с этим любое вооружённое противостояние даже на юге Аравийского полуострова или в Сомали способно вызвать большую обеспокоенность в европейских странах, поскольку это может угрожать закрытием южного подхода к Красному морю из Аденского залива через узкий Баб-эль-Мандебский пролив, создавая тем самым риск перекрытия судоходства по Суэцкому каналу. Это вынудит танкеры и контейнеровозы огибать южную конечность Африки, что увеличит путь почти на четыре с половиною тысячи километров и приведёт не только к увеличению продолжительности транспортировки, но и к росту затрат на неё.

На африканском берегу Баб-эль-Мандебского пролива находится небольшое государство Джибути, бывшая колония Франции. За право строить военно-морские базы в Джибути разворачивалась нешуточная борьба, а власти этой страны превратили сдачу в аренду своей территории в прибыльный бизнес. Получив в 2011 году в Джибути в своё распоряжение бывший лагерь французского Иностранного легиона, американцы получили возможность запускать с этой базы разведывательно-ударные беспилотные аппараты. В Джибути свои объекты разместили также Япония и Саудовская Аравия. Однако если они носят вспомогательный характер, то китайская военно-морская база в Джибути свидетельствует о приоритетах китайской геополитики. В частности, – о важности для Пекина держать через Суэцкий канал надёжный торговый маршрут в Европу, защищённый не только от морских пиратов.

Оценка роли Суэцкого канала для Евразии позволила адмиралу Мэхэну сделать важное геополитическое предсказание для западного полушария. Оно касалось ещё не созданного к тому времени другого канала – для прохода судов из Атлантического океана в Тихий и обратно на широте Центральной Америки. Имелся в виду Панамский канал, открытие которого состоялось только в 1920 году. Рассматривая достоинства предлагаемого канала, Мэхэн замечал: «Карибское море утратит роль замкнутого бассейна <…> Оно превратится в регион с оживлёнными путями мирового судоходства <…> Со всем этим будет нелегко держаться в стороне от сложных мировых проблем. Положение Соединённых Штатов по отношению к каналу будет напоминать положение Англии относительно Ла-Манша или средиземноморских стран относительно Суэцкого канала».

Обосновывая геополитические перспективы своей страны, адмирал Мэхэн уверенно прогнозировал: «Коммерческий инстинкт, смелая инициатива в погоне за прибылью и острота ощущения возможностей её приобретения – всё это имеется в наличии в США. И если в будущем появятся новые потенциальные области для колонизации, нет сомнений, что американцы передадут им всю свою врождённую склонность к самоуправлению и независимому развитию». Так и произошло. Ради строительства Панамского канала США создали на территории, принадлежащей в то время Колумбии, сепаратистское движение. Оно отторгло нужный Вашингтону участок территории страны, где было учреждено новое государство – Панама, которое получило американский протекторат. Это дало Вашингтону право военного вмешательства в дела Панамы, чем он и пользовался весь XX век.

Панама не раз пыталась вернуть себе контроль над каналом и собственной территорией. Восстания вспыхивали неоднократно, но безуспешно. В последний раз, в 1989 году, США ввели туда войска, свергли президента, вывезли его на свою территорию и посадили в тюрьму, обвинив в торговле наркотиками. В ходе вторжения американцев погибли сотни панамских граждан. Но Вашингтон осознаёт большую геополитическую важность этого стратегического объекта и готов прочно контролировать удобный коридор между двумя океанами.

Однако уже существует проект нового судоходного канала, связывающего Тихий и Атлантический океаны, теперь – в Никарагуа. Проект осуществляется на китайские инвестиции, в основном – в интересах развития китайских межконтинентальных грузовых маршрутов. Канал будет взят китайской компанией в концессию после начала его эксплуатации. Этот водный путь из одного океана в другой станет серьёзной альтернативой столетнему Панамскому «ветерану». В настоящее время китайские торговые суда по количеству проходов через Панамский канал находятся на втором месте после американских.

Вашингтон уже выразил свое недовольство по этому поводу. Ведь в строительстве Никарагуанского канала помимо сугубо экономических целей просматривается важная военно-политическая составляющая. Проход хотя бы одной недружественной Соединённым Штатам подводной лодки, китайской или какой-либо ещё, с ядерными ракетами на борту через этот канал в Мексиканский залив создаст для американцев колоссальный риск, потому что их противоракетная оборона от удара из этой акватории не предусмотрена.

2. «Русский вопрос» в классической геополитике

Таким образом, геополитика изучает отношения между пространством и политикой. Поэтому, переходя к основным идеям такого классика геополитики, как профессор Маккиндер, уместно начать с его концепции, которая касается самых обширных в мире пространств – российских. Эта концепция была выдвинута Маккиндером в докладе под названием «Географическая ось истории». Доклад был прочитан в британском географическом обществе в 1904 году. Именно в этом докладе центральная часть Евразии впервые была названа Хартлэндом (от английского «heart» – сердце и «land» – земля). Контуры этой территории практически совпадали с границами Российской империи.

В своём докладе Маккиндер отмечал, что на протяжении столетий обитатели Хартлэнда находились в невыгодном географическом поясе по сравнению с населением тех стран Евразии, которые располагались по берегам тёплых морей и в устьях крупных незамерзающих рек. Однако геополитический тип российских пространств создавал потенциальную опасность для британцев. Лондон был не в состоянии даже успешной морской войной нанести поражение этой огромной континентальной державе. Морские побережья не были решающими военно-стратегическими факторами для России, как, например, для Португалии, Испании, Голландии или Франции. Морская торговля в России была развита слабо, и британская гегемония на море мало затрагивала русских.

Неслучайно, что в мире до сих пор есть только две страны, которые могут похвастаться непрерывностью своего суверенитета на протяжении последних пяти веков. Это именно Великобритания и Россия. Но в своём докладе Маккиндер беспокойно указывал на возрастание сухопутного могущества Хартлэнда. Он отмечал: «Пока морские народы Западной Европы покрывали океан своими флотами, заселяя другие континенты, в разной степени делая своими данниками океанскую периферию Азии, Россия организовала казаков, и, расширяясь от своих северных лесов, контролировала степь…". При этом Маккиндер полагал, что миграция русских на юг представляет основную опасность для британских владений в Азии, в первую очередь – для Индии.

Такой выбор был закономерен для британца. За пять лет до этого, его видный соотечественник, публицист Джордж Натаниэл Кёрзон (1859 – 1925 г.г.), ставший вскоре вице-королём Индии, а позднее – лидером палаты лордов британского парламента, сказал: «Англия существует до тех пор, пока она владеет Индией. Не найдется ни одного англичанина, который станет оспаривать, что Индию стоит охранять не только от действительного нападения, но даже от одной мысли о нём». Но Маккиндера беспокоили и другие стратегические направления: «Россия заменяет Монгольскую империю. Её давление на Финляндию, Скандинавию, Польшу, Турцию, Персию, Индию и Китай заменяет центробежные рейды степняков. В целом, в мире она занимает центральное стратегическое место». И далее, он брался пророчествовать о будущем России: «Не похоже, что любая из возможных социальных революций существенно изменит её отношение к великим географическим пределам её существования».

Высказанные Маккиндером взгляды не были неожиданными для российских исследователей того времени. Они во многом совпадали с выводами, которые задолго до этого сделал русский социолог и публицист Николай Яковлевич Данилевский (1822 – 1885 г.г.) в своей книге «Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому». Эта книга была опубликована ещё в 1869 году. Её первые главы были посвящены, говоря современным языком, информационной войне против России, которую правящие круги Европы вели в годы Крымской войны (1853 – 1856 г.г.), и тому двойному стандарту, что практиковался в оценке действий России сравнительно с действиями других европейских стран.