Открывая Москву: прогулки по самым красивым московским зданиям

Московский учебный округ выделил музею самое лучшее свое здание. В переводе музея в Москву был еще один резон. Петербург – город чиновничий, а Москва – купеческий. Первопрестольная могла дать фору столице по числу благотворителей. Недаром попечитель Московского учебного округа генерал-майор Николай Васильевич Исаков, сыгравший большую роль в организации переезда коллекции и добившийся подписания соответствующего царского указа, писал: «Румянцевский музей создавался в Москве так, как создаются храмы Божии – без всяких средств, только жертвами милостивцев».

Летом 1861 года закипело в Пашковом доме строительство. Князь В. Д. Голицын в книге «Записка о Румянцевском музее» отмечал: «Еще с лета 1861 года здание начали приспосабливать под музей; после нескольких ремонтов в нем постепенно были произведены большие переделки». Появились обширные залы, устроены были каменные своды, деревянные перекрытия заменили железными, а голландские печи – духовыми. На фасаде дома начертали: «От государственного канцлера Румянцева на благое просвещение». Работы велись на деньги московских купцов Солдатенкова и Попова. А перевезли коллекции музея на деньги купца Харичкова. «Дело образования Московской публичной библиотеки, – писали “Библиографические записки”, – окончательно упрочено. Фундамент ее – Румянцевский музей со всеми своими сокровищами, не исключая ничего из них, уже переправлен в Москву… Превосходный выбор местности и помещения (в бывшем доме Пашкова, близ университета) новой библиотеки, живое участие к этому делу начальства университета и два этих драгоценных собрания, как Румянцевский музей и библиотека Московского университета, ложащиеся в основание московского книгохранилища, служат лучшим ручательством того, что самая организация и состав управления библиотеки быстро продвинутся вперед и оправдают вполне возбужденные этим истинно современным и прекрасным делом ожидания публики. Нельзя не порадоваться также и тому, что, как видно из “Московских ведомостей”, частные лица начинают понемногу пожертвования в возникающую библиотеку; незначительные пока еще от разных лиц приношения книгами… указывают дорогу и другим пожертвованиям, число которых, как мы думаем, не перестанет расти и увеличиваться. Искренне сочувствуя и радуясь образованию так долго недостававшей Москве публичной библиотеки, мы считаем долгом предложить всем русским библиофилам и всем, кому дорого возникновение новой жизненной силы для нашего развития и образования, доставлять все пожертвования в пользу библиотеки в контору редакции “Библиографических записок” при книжном магазине Н. М. Щепкина и компании в Москве. О всяком пожертвовании мы заявим в нашем журнале и не замедлим сдать его по принадлежности».

Что именно привезли в Пашков дом? Сегодня мы можем подробно об этом узнать:

«1) Собрание рукописей 810.

«2) Собрание печатных книг 28 744.

«3) Медалей греческих, римских и восточных 1 695.

«4) Минералогический кабинет, числом 12 419.

«5) Скульптурные предметы:

Из мрамора:

а) Статуя мира (Кановы).

б) Изображение Задунайского.

в) Бюст его же.

Бронзовые:

а) Бюст государственного канцлера графа Румянцева.

б) Адмирала Крузенштерна.

в) Адмирала Лисянского.

г) Статуя фавна (вылитая с подлинника Мартоса).

6) Картины:

а) Портрет, в рост, покойного государственного канцлера (работы Доу).

б) Три таковых же портрета членов его семейства.

в) Картина, представляющая торжественное шествие Екатерины II в завоеванные у турок земли (работы Торричелли) 1733 г.

«7) До 170 предметов этнографических, привезенных из кругосветного плавания Крузенштерном и Лисянским и относящихся большею частью к Алеутским и Сандвичевым островам».

С самых первых дней своего московского существования румянцевская коллекция стала пополняться новыми экспонатами. Собрание крепло, богатело «путем частных дарений и общественного почина», как писали в конце XIX века. В сентябре 1861 года московский генерал-губернатор П. А. Тучков обращался к попечителю Московского учебного округа, что «в видах содействия к успешному устройству переводимого в Москву по высочайшему повелению Румянцевского музея предложено было мною некоторым из московских жителей принять участие в добровольных пожертвованиях, необходимых к скорейшему приведению в исполнение высочайшей воли»[4]. Несколько сот книжных и рукописных коллекций, отдельных бесценных даров влилось в библиотечный фонд Московского публичного и Румянцевского музеев.

Пример обществу показал государь, став вторым после Румянцева крупнейшим благотворителем. Первый дар от Александра II поступил в 1861 году. Это была картина Александра Иванова «Явление Христа народу», для которой построили специальный «Ивановский зал». Сам император и другие члены царской фамилии приносили в дар музеям бесценные книги и предметы, посещали их неоднократно, о чем свидетельствует «Книга для записывания имен посетителей Библиотеки Московского публичного и Румянцевского музеев с 1 июля 1862 г. по 10 ноября 1926 г.». Попечителем музеев с самых первых лет был член царствующей фамилии, а с 1894 года сам император стал покровителем Московского публичного и Румянцевского музеев.

Вот как писал об этом уже упомянутый нами князь Голицын: «Государь (Александр II) соизволил и на перенос Румянцевского музея в Москву, и на учреждение при нем Московского публичного музея выдать из казны и сам стал вторым его крупнейшим жертвователем, купив для него на собственные средства картину А. А. Иванова “Явление Христа народу” и знаменитое прянишниковское собрание картин и повелел отобрать для Императорского музея из Эрмитажа копии и картины, а также повелел впредь даром доставлять Румянцевскому музею для его Библиотеки по одному экземпляру каждого выходящего в России издания… С легкой руки Высочайшего почина пожертвования, можно сказать, посыпались на новоселье Румянцевскому музею, одними из первых отозвались Августейшие братья Государя Великие князья Михаил и Николай Николаевичи, передавшие музею богатейшую библиотеку своей матери императрицы Александры Федоровны, единственную по обилию художественных альбомов и ценности и красоте переплетов. За ними последовал целый ряд образованных вельмож и меценатов того времени, обогативших музей своими дарами»[5].

Пример оказался заразительным. Дары потекли полноводной рекой. Так, в 1861 году Кузьма Солдатенков одарил музей тремя тысячами рублей (для сравнения: вся Москва выделяла такую же сумму ежегодно), кроме того каждый год он перечислял музею по 1000 рублей серебром. По завещанию купца вся его библиотека и коллекция живописи отошли к музею, увеличив собрание изящных искусств вдвое. Славянофил А. И. Кошелев подарил 25 000 рублей серебром, дочь библиофила и государственного деятеля К. М. Бороздина преподнесла в дар около 4000 томов книг. Всего же в музей поступило более трехсот частных даров, пожертвований, завещанных коллекций.

В 1862 году Александр II одобрил «Положение о Московском публичном музеуме и Румянцевском музеуме», отныне в Пашковом доме находились первые общедоступные музеи Москвы, состоявшие из восьми отделений: рукописей и редких книг, изящных искусств и древностей, христианских древностей, зоологическое, этнографическое, нумизматическое, минералогическое. Особый интерес вызывала зоологическая коллекция, благо что по воскресеньям вход был бесплатным.

Меценаты и благотворители опекали музеи постоянно. Сохранилось письмо директора музеев В. А. Дашкова министру народного просвещения, написанное в 1870 году. Обеспокоенный «крайне обветшалым» состоянием зданий музеев, Дашков писал, что средств, отпущенных министерством (7226 рублей) для исправления этого положения, явно недостаточно и что он вынужден был обратиться к содействию купца А. А. Захарова. За это император пожаловал «московскому 2-й гильдии купцу, из крестьян, Алексею Захарову, золотую медаль с надписью “За усердие” для ношения на шее на Аннинской ленте за пожертвование его в пользу Московского публичного и Румянцевского музеев».

О Василии Андреевиче Дашкове следует рассказать особо, он был не только директором музеев в 1867–1896 годах, но и меценатом, подарившим музеям этнографическую коллекцию, известную как Дашковский этнографический музей. Он был сыном сенатора Андрея Васильевича Дашкова и племянником министра юстиции Дмитрия Васильевича Дашкова, от которых и унаследовал свои недюжинные организаторские способности. Немалую роль сыграло и его большое личное состояние.

В Румянцевский музей Василий Андреевич вошел как рачительный хозяин. Благодаря его содействию и пожертвованиям в 1865 году Общество любителей естествознания открыло в Манеже Русскую этнографическую выставку. После завершения работы выставки все экспонаты общей стоимостью свыше 75 тысяч рублей были выкуплены Дашковым и переданы заведению, в котором он директорствовал. Именно эта коллекция и стала Дашковским этнографическим музеем. Постоянно расширяемый, музей просуществовал до 1924 года.

В 1882 году Дашков передал музеям галерею изображений выдающихся русских деятелей, создававшуюся его тщанием в течение шестнадцати лет. В то время оно состояло из 243 портретов в натуральную величину, скопированных с подлинников лучшими русскими художниками – Крамским, Репиным, Васнецовым… Впоследствии галерея не переставала пополняться, и в итоге число портретов в ней перевалило за 300.

Попечением Дашкова были изданы также «Материалы для исторического описания Румянцевского музея» (М., 1882) и «Сборник материалов по этнографии» (М., 1886–1888). На его личные средства производились ремонт коллекций, устройство выставок и юбилейных музейных торжеств.

Публичный и Румянцевский музеи, помимо картинной галереи и этнографических коллекций, славились также своей библиотекой, по значению претендовавшей на третье место среди книгохранилищ России. Первый читальный зал библиотеки открылся 2 января 1863 года. Он был невелик – всего на 20 мест. В 1879 году на втором этаже левого флигеля со стороны Знаменки открылся еще один читальный зал, на 170 мест. А в 1915 году в центральном корпусе открылся читальный зал на 300 мест.

Расширение читальных залов и книгохранилищ проводилось за счет постепенного перемещения из Пашкова дома отделений музея. Еще в 1914 году библиотека вытеснила оттуда в другое, специально построенное по соседству помещение – картинную галерею. Спустя 10 лет та же участь постигла и этнографическое отделение музея – так много книг хранилось в библиотеке, пополняемой, согласно утвержденному Александром II «Положению о Московском публичном музеуме и Румянцевском музеуме», обязательными экземплярами от всей печатной продукции, издававшейся на территории Российской империи. И хотя денег на библиотеку не отпускалось до 1913 года, ее книжный фонд рос непрерывно. Если на 1 января 1864 года в библиотеке было только 100 тысяч единиц, то на 1 января 1917 года – уже 1 200 000 единиц хранения.

Право на получение обязательного экземпляра библиотека обрела вслед за петербургскими Публичной библиотекой и Библиотекой Академии наук. Таким образом, обязательные экземпляры составляли 80 % книжного фонда. Другим источником комплектования библиотеки были переданные ей частные коллекции, дары, пожертвования, завещания. Таких дарений насчитывалось в книжном фонде свыше 300.

Ученый и путешественник, участник войны 1812 года А. С. Норов передал библиотеке коллекцию редких отечественных и зарубежных книг числом в 16 тысяч единиц, в том числе 155 инкунабул, то есть книг, изданных до 1 января 1501 года.

Среди дарителей также были библиограф С. Д. Полторацкий, композитор М. Ю. Виельгорский, философ П. Я. Чаадаев, ученый Ф. В. Чижов, дипломат К. А. Скачков и многие другие. Музеям приносили в дар рукописи А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, рукописи декабристов. А писательница Е. С. Некрасова, долгие годы собиравшая материалы, имеющие отношение к А. И. Герцену и Н. П. Огареву, передала все эти документы и материалы в библиотеку, где при содействии директора музеев ученого М. А. Веневитинова был создан первый музей общественного движения в России – «Комната людей 1840-х годов».

Кто только не был читателем Румянцевки, не говоря уже о крупнейших русских писателях той эпохи. Лев Толстой ходил сюда как в дом родной. И не только почитать книги, но и пообщаться в том числе и с легендарным библиотекарем, по совместительству философом-космистом, Николаем Федоровичем Федоровым (1828–1906). Про него говорили, что спит он на голом сундуке, а ест один хлеб. Вполне возможно, ведь свою зарплату он тратил на покупку книг для библиотеки, а потому одет был более чем скромно. Некоторые читатели, впервые оказавшись в Румянцевке, даже могли дать Федорову на чай, не понимая, кто перед ними находится.

Пашков дом на рубеже XIX–XX веков

Федоров высказал идею о создании на бельведере Пашкова дома скульптуры коленопреклоненного прусского императора Фридриха Вильгельма III, дочь которого Фридерика Шарлотта Вильгельмина стала супругой Николая I и известна у нас как императрица Александра Федоровна. Ее библиотека была размещена под тем самым бельведером, на котором стояли прусские гости, и являлась одной из ценнейших книжных музейных коллекций, насчитывавшей девять тысяч томов произведений немецкой классической литературы.

А чай Федоров любил попить с Львом Толстым. В один прекрасный день чаепитие не состоялось. То ли кипяток остыл, то ли сахару оказалось маловато – великий писатель, показав на книги, с присущей ему прямотой заявил: «Ах, если б все это сжечь!» Федоров схватился за голову, закричав: «Боже мой! Что вы говорите! Какой ужас!»

В Пашковом доме наряду с рукописями Пушкина, Гоголя, Достоевского хранились и рукописи толстовских романов. Однако в 1904 году ввиду ремонта дома Толстому было предложено вывезти свои рукописи, так как места в хранилище для них уже не оставалось – и без того некуда было девать древние манускрипты. Особенно сильно возмущалась Софья Андреевна Толстая, назвав директора музея Ивана Цветаева «невоспитанным и противным». Рукописи Толстого принял Исторический музей.

А древняя рукопись, которая привела Воланда в Москву, могла и не сохраниться в Румянцевском музее. Ее могли просто выкрасть. Сто лет назад много шума произвело дело о краже из Пашкова дома. Украли в том числе и редкие гравюры. Всех собак повесили на Цветаева, отставив его от должности. А он, между прочим, отдал музею без малого тридцать лет жизни.

Цветаев долго оправдывался, даже книгу написал в 1910 году: «Московский Публичный и Румянцевский Музеи. Спорные вопросы. Опыт самозащиты И. Цветаева, быв. директора сих Музеев». Суд снял с него подозрения, а в 1913 году в качестве компенсации Цветаева избрали почетным членом Румянцевского музея. В то время он уже трудился в основанном им же Музее изящных искусств на Волхонке. Но здоровье профессора было подорвано, в том же году он скончался.

В 1940 году Марина Цветаева напишет: «Мой отец поставил Музей Изящных Искусств – один на всю страну – он основатель и собиратель. В бывшем Румянцевском Музее три наши библиотеки: деда, матери и отца. Мы Москву – задарили. А она меня вышвыривает: извергает. И кто она такая, чтобы передо мной гордиться?»

Очередной период подношения даров наступил после 1917 года. Правда, владельцев не спрашивали, хотели бы они передать Румянцевке свои собрания. Хорошо хоть ноги удалось унести. В условиях, когда жгли барские усадьбы, Пашков дом оказался настоящим спасением для графских и княжеских библиотек. А в 1925 году распустили музеи. Картины и скульптуру отдали на Волхонку, в Третьяковку, Исторический музей…

Грядущее превращение Моховой улицы в Аллею Ильича заставило Пашков дом в 1936 году навсегда распрощаться со своей изящной оградой, служившей границей сада. Вместо этого у подножия дома налепили лестницу, спускающуюся к Моховой улице (архитектор В. Долганов). Серьезно пострадала и планировка здания. Но самый красивый зал – Румянцевский – остался, как и те самые шкафы красного дерева вдоль его стен, стоявшие здесь с 1862 года и хранившие библиотеку канцлера.

Очередным испытанием для Пашкова дома стало строительство нового здания Библиотеки имени Ленина, как ее нарекли большевики в 1924 году. Архитекторы Щуко и Гельфрейх задумали выстроить дом – памятник вождю. Ударная стройка должна была закончиться к 16-й годовщине революции. Гранита для облицовки было в избытке, а вот с бронзой возникла напряженка. Зато много в Москве оставалось колоколов, которые оперативно переплавили для нужд строительства.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Инкунабула (от лат. incunabula – «колыбель») – книга, напечатанная на начальном этапе книгопечатания (1450–1500), после изобретения Иоганном Гутенбергом (ок. 1400–1468) подвижных металлических литер. Издания этого периода очень редки, так как их тираж был 100–300 экземпляров. – Прим. ред.

2

Старчевский А. В. О заслугах Румянцева, оказанных отечественной истории // Преподавание истории в школе. 1995, № 2. С. 17–20.

3

Старчевский А. В. Указ. соч.

4

Васькин А. А. От снесенного Военторга до сгоревшего Манежа. М., 2009. С. 146.

5

Голицын В. Д. Записка о Румянцевском музее. М., 1911. С. 10.