Тайная война против СССР и России. Начальник 1 отдела по борьбе с терроризмом УБТ ФСБ РФ о лихих 90-х

Весь день ОМСДОН вместе с взаимодействующими частями и спецподразделениями «громил» штабы НФА, задерживал и препровождал в созданные фильтрационные пункты их наиболее активных боевиков. Обилие печатной техники, радиостанций, всякого рода плакатов и профессионально сделанных печатей и штампов имели явно заграничное происхождение. Однако после обеда патрули начали на территории района пресекать новые вспышки насилия в отношении армян и даже русских. В их квартиры врывались, избивали и заставляли, взяв вещи первой необходимости убираться вон. В здание райкома потекла горестная вереница беженцев, которых мы по прибытии транспорта переправляли в аэропорт и морской вокзал. Только нашей комендатурой за первый день, обеспечив надёжную охрану, было оказана помощь в выезде из Азербайджана более трёхсот семей армян. Сразу всех отправить не смогли, и к вечеру в конференц-зале райкома яблоку негде было упасть. Старики, дети и женщины, сидя в креслах и лёжа на полу, остались на ночь и были отправлены только на следующий день[42].

На пятые сутки после ввода войск будут разгромлены практически все штабы и пункты управления НФА, но периодически в ночное время боевики этого «фронта» продолжат «точечные» атаки на военные и государственные объекты. Одним из основных местом их «подполья» станет район Баку под названием Кубинка, где нами будет проведено несколько спецопераций. Наблюдательные военные отметят характерную особенность. Все обстрелы и нападения боевиков НФА в ночное время начинались по сигналу – на одном из высоких зданий невдалеке от Кубинки загорался зелёный фонарь[43]. Да и связь у них была отлажено на высочайшем уровне. Только наши спецгруппы прибывали на Кубинку, моментально в центре её появлялся на высоком шесте белый флаг. По-видимому, означающий «всем залечь на дно».

26 января позвонил знакомый контрразведчик из главной комендатуры. Загадочно он сказал: «Михалыч! Вези срочно два «сифона магарыча», а мы тебе кое-что покажем!». Сразу поняв, о чём речь, через час был у них. После приветствия они передали мне какой-то документ со словами: «Вот тут страстный роман о тебе на имя Дубеняка. Почитай. Не знаем, что и делать с ним?». В рапорте, написанном майором Бабалиевым, подполковник Платонов и стрелял в дежурке, и избивал его автоматом, а окружающих свидетелей обзывал матом и всякими обидными словами типа «чурки и туземцы». К «документу» прилагалась медицинская справка о касательном «ранении» руки Бабалиева от одной из шальных пуль, а также фото стен дежурки, «изрешеченных пулями»[44]. Такого наглого поклёпа я ещё не видал. Странно, что они не приписали мне брошенной гранаты в дежурке. В углу «рапорта» стояла резолюция Министра ВД Азербайджана – «Прошу привлечь подполковника Платонова к ответственности». Пасквилю конечно ходу не дали, так как меня по тем временам затаскали бы по проверочным комиссиям, а вот по моему документу майора Бабалиева вскоре уволили со службы[45].

Вернувшись, включился сразу в решение необычных ситуаций. Один из оперативников нашего отдела с помощью местных жителей и патрульных задержал гражданина, распространявшего листовки с призывами саботажа. С лицом интеллигента, но одетый в лохмотья и едва говоря по-азербайджански, он совсем не понимал русский язык. Пригласили из КГБ Азербайджана переводчика иранского языка вместе с контрразведчиком по этой линии. «Агитатор» оказался гражданином Ирана, но без каких-либо документов, якобы отобранных у него преступниками. Два-три наводящих вопроса местного контрразведчика ввели «иранца» в ступор. Он понёс какую-то легенду-ахинею про то, как оказался в Баку. Вздохнув, коллега сказал мне: «Это явно наш клиент. Надо его везти в Комитет, да и пограничников подключать за незаконное нарушение им государственной границы». Как потом оказалось, не только в пограничных районах Азербайджана в это время прорвались и работали сотни сотрудников иранских спецслужб, но и в самом Баку[46]. Готовили они своих агентов качественно. Так, бывший слесарь Н. Панахов, став лидером НФА, махом руки заставлял замолкать стотысячную толпу на митинге, а затем заводил её истерическими речами до транса.

Хотел пару часов поспать, но дежурный поднял и сообщил: «К комендатуре от метро приближается толпа примерно двухсот женщин. Все одеты в траурные одежды. Скандируют лозунги и требуют коменданта». Пришлось вместе с полковником Рубцовым идти на встречу с ними у здания райкома партии. Как оказалось, большинство из пришедших насильно пригнали и «сторожили» на встрече с комендантом три или четыре «мужчины-пастуха». Находясь сзади основной массы женщин, они отдавали какие-то команды и старались не попадаться нам на глаза. Пришлось самому подойти, вежливо попросив предъявить документы. Отведя «пастухов» в сторону, переписал их установочные данные и провёл профилактическую беседу, объясняя, что, мол, негоже мужчинам прятаться за бабьи юбки. Как-то не по законам Ислама. В это время полковник Рубцов быстро успокоил двух-трёх наиболее истеричных «активисток», дав ответы на все их, в том числе провокационные вопросы. Остальные женщины, увидев, что «пастухи» задержаны, потихоньку разошлись в разные стороны. Минут через десять у входа было пусто[47].

После 27 января перестрелки практически прекратились. Оставшиеся на свободе боевики НФА залегли в подполье и «зализывая раны». Мы же повели активную агентурную работу и начали получать довольно значимую информацию. Многие бакинцы поверили нам и, будучи в основной массе интернационалистами, стали активно помогать в очищении своей столицы от экстремистов. В большинстве своём сотрудники КГБ Азербайджана также не отсиживались в кабинетах, хотя у них отняли оружие (?). Однако местные органы МВД были на стороне НФА. Дело дошло до того, что сразу после ввода войск в Баку генерал армии Язов вынужден был дать команду «подавить» централизованную диспетчерскую связь милиции, которой активно пользовались боевики «фронта».

В эти судьбоносные для народа Азербайджана дни не оставались в стороне от дел местная «цветочная, овощная и рыбная мафия». Возможно, лидеры этих отраслей профессиональной преступности не знали о геополитических планах внешних и внутренних врагов нашего Государства. Суть не в этом. Сотрудники КГБ получили данные о сходке главарей преступного мира этой республики с «повесткой дня»: «Помогать ли сепаратистским планам НФА по выходу из СССР?». Хоть стой, хоть падай! Бандиты оказались куда более «патриотичнее», чем местная власть. Практически стопроцентно они проголосовали за сохранение единого государства СССР! Конечно, умысел-то у них был чисто корыстный. Плевали они на «мировую закулису» с их пятой колонной в Союзе. Главное, что появятся новые границы, которые «съедят» прибыль королей мафии, пока ещё свободно переправляющих свой товар от Москвы до Владивостока[48]. Правда, проголосовав за одно, они на всякий случай решили помогать НФА оружием и деньгами.

К началу февраля относительный порядок в Баку был восстановлен, но воцарилось какое-то «болотное» затишье. Тут же стали проявляться рецидивы скопления чрезмерного количества войск, расположенных в спартанских условиях вне казарм. Участившиеся случаи самоволок, пьянства, вели к более серьёзным происшествиям. Получив по «ЧП» огромные права, отдельные военнослужащие стали ими злоупотреблять. Так, например, в центре города ночью обстреляют спешащую по вызову бригаду скорой помощи, вовремя не остановившуюся на окрик и сигнал солдата блокпоста[49]. В другом случае механик-водитель БМД одной из частей, превысил скорость и «не заметил» легковой автомобиль с тремя преподавателями местного института. Если в первом случае медики отделались испугом и разбитыми от выстрелов стёклами «скорой», то во втором – все находившиеся в машине погибли. Этим и другими подобными фактами моментально воспользовались временно загнанные в подполье члены НФА, которые развернули яростную анти армейскую пропаганду. Поступила информация о том, что при поддержке местных властей, структуры «фронта» вновь активизировали свою антигосударственную деятельность в условиях «ЧП». Помощь им начали оказывать и отдельные райкомы КПСС. Например, второй секретарь «нашего» райкома В. Н. Ломакин стал требовать от полковника Рубцова, чтобы тот дал команду вернуть штабам НФА конфискованную у них аппаратуру и имущество. При этом заявлял, что с лидерами НФА необходимо вести диалог, прислушиваясь к их мнению. 10 февраля первый секретарь Мамедов улетел в Москву. Перед отъездом, показывая своим сотрудникам фотографии жертв, на которых были бирки с приписанными цифрами от юо до 500, он допустил анти армейские и русофобские высказывания[50]. Чувствуя поддержку продажной власти, боевики НФА перешли к тактике угроз и вели подготовку серии террористических актов. Полковнику Рубцову неоднократно по телефону неизвестные угрожали расправой, требуя, чтобы тот «убрался из Баку». Органами КГБ были сорваны попытки взорвать метро в столице Азербайджана. Вновь началась кампания по организации забастовок на предприятиях. Чтобы задобрить рабочих, которым стало нечем кормить семьи, им начали целенаправленно подвозить продовольственные пайки, не только активисты НФА, но и сепаратисты из других республик[51]. Конечно, командование войск и коменданты принимали все усилия, чтобы вернуть к нормальной жизни все учреждения и структуры власти Азербайджана. Путём неимоверных усилий удалось восстановить разрушенные участки государственной границы СССР в районе Ленкараньского и Пришибского погранотрядов[52]. В этом особо отличились сотрудники Группы «А», «Вымпела» и «краповые береты» УРСН. Несмотря на огромное противодействие НФА, предприятия республики продолжали работать, и жизнь стала возвращаться в нормальное русло. В этот период множество бесед с самыми разными жителями Баку, включая задержанных за участие в экстремистской деятельности в составе НФА, сформировали у меня мнение, что процесс разложения Азербайджана достиг своего апогея. Было понятно, что только силой не победить ни сложившуюся коррупцию, ни застойные явления в экономике. Из-за этого в НФА вступали также тысячи честных и патриотично настроенных людей, которым надоел беспредел коррумпированных чиновников. Эти истинные граждане своей Республики не желали выхода из СССР, как того добивалось руководство «фронта», использующих недовольство народа в своих сепаратистских целях. Ну, а основной козырной картой «сепаратистской» пропаганды НФА стала нефть. Простым людям вдалбливали, что «Москва всю прибыль от нефти забирает себе. Азербайджан достигнет всеобщего изобилия, если отсоединится от СССР». Наши попытки переубедить и оспорить подобные заблуждения, натыкались на какое-то «ватное» восприятие. Подобным «агитаторам» мы говорили, что нефть сейчас принадлежит государству – значит народу, а когда выйдете из состава СССР, то её «приберут» к рукам та же партноменклатура, с которой вы боролись. В ответ слышали иллюзорные доводы о будущем справедливом и демократичном государстве[53].

К средине февраля мирная жизнь в Баку понемногу наладилась. Стрельба в дневное время прекратилась, улицы города вновь заполнились гостеприимными и жизнерадостными бакинцами. Однако оперативная информация свидетельствовала о том, что вражеское подполье не разгромлено и только притаилось, изменив на время тактику. Как бы «растворившись» в массах эмиссары НФА главный свой «удар» сосредоточили на высших и средних учебных заведениях, а также рабочих коллективах. Тотальная пропаганда национал-сепаратизма, сопровождающаяся угрозами расправы, привели к тому, что только в Академии наук Азербайджана большинство членов КПСС вышли из партии, демонстративно порвав свои партбилеты. К сожалению, информационную войну мы на тот период проигрывали, так как республиканский идеологический аппарат был полностью дезорганизован и подавлен. Не выходили многие газеты, молчало телевидение, выведенное вначале событий из строя. Поэтому одностороннее оболванивание населения со стороны активистов НФА в виде не только листовок и слухов, но и работы их агитаторов среди народа приносили свои негативные плоды. Не полагаясь на местные власти, военный комендант Баку генерал-лейтенант B. C. Дубеняк в рамках плана противодействия технологиям информационных войн 12 февраля провёл пресс-конференцию для иностранных журналистов. Проходила она в актовом зале райкома КПСС 26 Бакинских комиссаров, а мне было поручено обеспечить её безопасность. Перечень стран, приславших своих журналистов в Баку, свидетельствовал о том, кому вся эта «заваруха» была выгодна и интересна. Здесь и представители Великобритании, Турции, Ирана, Канады, Японии, а также стран бывшего Варшавского договора и КНР. Провокационный тон конференции задавали корреспонденты Турции, и, к сожалению, наши бывшие партнёры по социалистическому пути венгры и чехи. К чести коменданта Баку он грамотно и чётко рассказал об обстановке, складывающейся в Баку и Азербайджане, а самое главное уверенно отвечал на самые каверзные вопросы журналистов. Всё это не входило в подрывные планы национал-сепаратистов. Присутствовавший и сидевший в президиуме представитель Азербайджанинформа Мамалиев[54] постоянно вмешивался в выступления коменданта и корреспондентов, чаще предоставляя слово явным провокаторам. Как, оказалось, делал он это осмысленно и готовя почву для «контратаки». Фактически скомкав официальную конференцию, проведя её «галопом по Европам», он тут же увёз журналистов в заранее подготовленное «подполье» и организовал несанкционированный «брифинг» с представителями НФА продолжительностью более трёх часов. Уж здесь-то этот ренегат раскрыл своё истинное лицо, превратив сборище в «трибуну» клеветы и дезинформации. В этом выражается истинная «позиция» официальных властей Азербайджана, настроенных на выход из СССР.

Пресс-конференция коменданта Баку генерал-лейтенанта B. C. Дубеняка

За месяц работы в Баку контрразведчики ОМСДОН уже «обросли» источниками и буквально завалили штаб КГБ оперативно-значимой информацией. Взаимодействуя в составе совместных оперативно-следственных групп (ОСГ), наши сотрудники регулярно выезжали для изъятия огнестрельного оружия, боеприпасов и взрывчатки. При этом особый интерес у меня, да и других оперативников вызывала ювелирная работа сотрудников Группы «А». В редкие свободные минуты общения с легендарными «альфовцами» в ходе совместных операций мы расспрашивали их в рамках дозволенного: «Как удаётся малыми силами и средствами проводить захват таких мощных боевиков, как Ф. Гаджиев и его телохранители?». Не разглашая специфические секреты, в общих чертах, руководители «Альфы» делились особенностями своей работы. Главное, что мне запомнилось, так это их опыт по тщательной и кропотливой подготовке каждой из готовящихся операций. Отрабатывая мельчайшие детали предстоящих захватов опасных преступников, в ходе тренировок до изнеможения руководители добивались чётких и слаженных действий своих сотрудников. Цель – максимальная внезапность начала захвата, чтобы ошеломлённый противник пришёл в себя только в СИЗО. Как пример, мне рассказали о захвате с поличным государственного преступника «М», обоснованно подозреваемого в шпионаже в пользу одной из стран блока НАТО. Действия осложнялись условиями нахождения предателя за границей и его планами осуществить несанкционированный вылет в другую страну. Совокупность признаков свидетельствовали о возможных попытках изменника обратиться после прилёта в посольство страны, спецслужбы которой его завербовали с просьбой о предоставлении политического убежища. Поэтому в срочном порядке решено было его «брать» и «паковать»[55] прямо в зарубежном аэропорту перед вылетом. Дело усугублялось тем, что «М», имея рост около двух метров, регулярно занимался каратэ, получив чёрный пояс. Вёл он себя настороженно, регулярно проверяясь на предмет обнаружения возможно ведущегося за ним наружного наблюдения. Ну, как к такому подступишься в многолюдном месте, да ещё не в своей стране? Ведь малейшая осечка приведёт к дипломатическому скандалу. Казалось бы, обстоятельства подсказывали необходимость подыскать в «Альфе» подобных «М» или даже крупнее его размерами гигантов, тем более что они имелись в спецподразделении. Но руководители выбрали другой вариант. В очереди на регистрацию рейса сзади «М» стоял «дряхлый» и подслеповатый старичок в очках, а впереди и рядом пару худощавых мужчин и женщина. По единому сигналу этот квартет внезапно «подхватил» и «занёс» громилу «М» в ожидавшую у входа автомашину нашего посольства. Выпученные от удивления глаза и открытый рот предателя только минут через пять пришли в более или менее нормальное состояние, когда он, наконец, смог прохрипеть: «Это чего такое?». Ещё сложнее задача была поставлена перед Группой «А», когда им поручили «пригласить-доставить» для профилактической беседы в КГБ чемпиона мира и олимпийских игр по штанге, известного писателя и офицера Советской Армии Юрия Власова. Будучи настоящим патриотом, он в своих статьях и книгах, а чаще в беседах с сослуживцами, открыто справедливо критиковал застойные явления нашего общества. В связи с этим вокруг известного спортсмена и писателя тут же завертелись шакалы из диссидентской стаи, пытаясь перетащить в свой лагерь, чтобы использовать его славу и имя в подрывных для СССР целях. Поэтому руководство КГБ и решило разъяснить эту ситуацию Власову. А перед спецназовцами возникла дилемма как быть? С одной стороны есть приказ доставить и можно не церемониться, а с другой – «альфовцы» с огромным уважением относились к самому сильному человеку нашей планеты и понимали, что не имеют право проявлять к нему бесцеремонность. Ведь он не преступник! Что делать? Просто подойти и пригласить «пройти» – может отказаться. Да и сам силён как бык. Решили выбрать самых стройных и привлекательных сотрудников, одевших на «операцию» свои лучшие костюмы с галстуками. У подъезда из дома, откуда вышел Власов, к нему дружно улыбаясь, подошли трое спецназовцев, и аккуратно с двух сторон одновременно взяв под руки, вежливо «попросили» сесть в подъехавшую чёрную «Волгу». Знаменитый штангист обмяк и, не сопротивляясь, сел в машину. По пути на Лубянку он сказал, что думал у него «троица» будет просить автограф. Но когда вместо этого его взяли под руки и вежливо предложили сесть в автомобиль, на него нашёл какой-то «сладкий» гипноз. Для захвата упомянутого выше Гаджиева «Альфа» выбрала также неожиданный и вроде бы абсурдный вариант.[56] Утром 24 января тот находился в здании Госкомитета по телерадиовещанию, возле которого собралось множество бакинцев, чтобы затем проследовать на траурную церемонию и митинг. По имевшимся данным, отдельные из них были вооружены. Огромная толпа распалялась выступающими с анти армейскими речами агитаторами «фронта» и была готова на тот момент любого военного растерзать. Вновь дилемма. Напрашивалась мысль: «Может запросить десантников на бронетехнике для помощи и провести блокирование района»? Но тогда пострадают мирные люди, а боевики и сам Гаджиев в суматохе могут скрыться. Решили в группу захвата включить всего несколько сотрудников, страхуя их мощным отрядом поддержки, находившимся рядом во дворах. Как только Гаджиев с тремя телохранителями вышел из дома и смешался с толпой, к ним незаметно приблизились «альфовцы» и моментально осуществили захват. Не мешкая, они вывели их к своему отряду и доставили в нашу комендатуру. Демонстранты ничего не заподозрили, приняв сотрудников Группы «А» за телохранителей Гаджиева. Ну, а что уж такое сказали «на ушко» Гаджиеву наши сотрудники, велев не «пикать», когда вели через плотную массу людей, история умалчивает[57].

Автор с одним из лучших ротных 2 МСП капитаном А. С. Корниенко после успешного водворения лидера НФА Ф. Гаджиева в СИЗО

12 февраля дали команду о выводе из Баку частей ОМСДОН и замене их малыми подразделениями. С грустью и чувством незавершённого дела личный и оперативный состав дивизии быстро подготовился к убытию в Москву. За нашей спиной остались проведённые спецоперации, дискуссии с бакинцами и «фронтовиками», а также вечная память о погибших 36 военнослужащих[58]. Многим офицерам, да и мне, было понятно, что если руководство страны не примет кардинальных мер, то Азербайджан выйдет из состава Союза. Было тревожно и за оставшихся в Баку славян, которые всё же надеялись на нас, что сможем защитить их от националистов. В виде ропота в офицерской среде звучала проблема предательства со стороны, прежде всего Горбачёва. Через пару дней, погрузившись вечером в десантные самолёты, мы уже ночью подлетали к военному аэропорту «Чкаловский». Вместе с командиром 2 полка полковником В. В. Ракитиным[59] мы сидели на боковых алюминиевых скамейках у входа в кабину пилотов. Мимо нас сновал бортовой инженер. Уже на подлёте к аэродрому, решил обратиться к нему с просьбой, посмотреть на посадку не сбоку, а впервые спереди. Трудяга военно-воздушного флота только усмехнулся и молча, завёл в свою обитель нижнего «подвала» двухэтажной кабины со стеклянным иллюминатором в полу. Главный центр управления полётом – верхнюю кабину пилотов он показал только через щель в бронированной двери, но всё равно она меня поразила огромным количеством всяких приборов и кнопок. Только и подумал: «Слава богу, что не лётчик, а то не дай бог забыть для чего предназначена хотя бы одна из них». В это время бортинженер сказал: «Внимание! Садимся!». Я пристально вглядывался вниз, но кроме огромных хлопьев снега, блестевших в лучах включенных посадочных прожекторов, ничего в кромешной ночной тьме не видел. И вдруг! Прямо в лицо мне как будто прыгнула решётка бетонной полосы и самолёт мягко приземлившись, покатил к месту высадки. Увиденное так впечатлило, что выходил из нижней кабины на ватных ногах. Несмотря на позднюю ночь, нас уже ожидали две легковушки отдела. Набитые до крыши, они помчались по Щёлковскому шоссе в спящую Москву. Думаю, что в разных её районах жильцы ряда домов, наверное, проснулись от радостных криков детей и жён, встречавших живыми и невредимыми своих военных контрразведчиков.

Мы свой долг выполнили, устраняя «ляпы» Горбачёва. В Баку восстановлен порядок, но «контра» лишь затаилась. Перед вылетом в Москву командир 2 МСП полковник В. В. Ракитин (в центре), справа от него автор, слева подполковник Ю. А. Мидзюта, крайний слева майор А. Е. Берестнев. На заднем плане капитаны С. А. Макаров и И. В. Овчинников

Москва. Нарастающие события кануна развала нашей державы

Вернувшись на службу, мы окунулись в такой водоворот событий, что только ночью возвращались в свои семьи. Агентура и доверенные лица всё чаще предоставляли в отдел различного рода листовки анти армейского и антисоветского содержания, появившиеся даже в военном городке Реутово-3. 25 февраля 1990 года оппозиционные силы запланировали в Москве антиправительственный митинг, после которого собирались пикетировать государственные учреждения. В столице всё труднее стало со снабжением продуктами питания и на этом фоне распространялось множество самых невероятных слухов. Этой истерии способствовали и отдельные СМИ. Например, журнал «Огонёк» во главе с Коротичем повёл такую оголтелую кампанию клеветы на армию и наше советское прошлое, что даже у самых стойких офицеров не выдерживали нервы. На росте антиармейских настроений в столице, военнослужащих в форме всё чаще стали оскорблять, провоцировать на драку и угрожать расправой. Дельцы появившихся кооперативов огромными деньжищами, склоняли наиболее неустойчивых офицеров и прапорщиков к увольнению, устраивая к себе на работу. Те, особенно на первых порах, начали вести активную агитацию в своих бывших полках ОМСДОН, призывая увольняться других знакомых и друзей. Например, некий Костин, бывший офицер 5 ООП, сохранив пропуск, беспрепятственно проходил в свой полк, дарил и продавал видеокассеты порнографического содержания, а вечером в одном из ресторанов «АБВГД-ки» (Измайловский туристический комплекс) демонстративно размахивал крупными купюрами денег и расплачивался за «нищих» друзей-офицеров. Особенно настораживал тот факт, что «кооператоры» и принятые к ним на работу бывшие военнослужащие были тесно связаны с набирающей страшные обороты организованной преступностью. Отсюда и сигналы о предпринимаемых попытках приобрести у личного состава дивизии огнестрельное оружие и боеприпасы, втягивание их в противоправные действия в свободное от службы время. В находившемся рядом городе Балашихе с 1989 года верховодил главарь ОПГ Сергей Фролов (кличка «Фрол»). Единоличным лидером этого города и его окрестностей он станет после ликвидации в начале 1990 года своего конкурента Мушинского (кличка «Муха»). Рэкет, разбой и грабежи – вот неполный перечень «героических» дел этой группировки. У бандитов всё острее возникает потребность в оружии, и они идут даже на убийства часовых на посту. Такой случай произошёл в части, дислоцирующейся вдоль Горьковского шоссе на окраине Балашихи. В самой Москве превратилось в грозную силу преступное сообщество под названием «чеченская община» (ЧО), состоящая из нескольких ОПГ. Они подмяли под себя автомобильный рынок в Южном порту, занимались рэкетом и разбоем. За счёт сплочённости, дерзости и применения оружия, они главенствовали в криминальном мире столицы и области. Фактическим лидером этого мафиозного картеля являлся Николай Сулейманов по кличке «Хоза». Как и он, другие главари наиболее мощной «южно портовой» ОПГ ранее судимые Нухаев (кличка «Хожа») и Атлангериев («Руслан»), имея коррумпированные связи в милиции, уходили от уголовного преследования. Только лишь, когда этими бандитами «вплотную» занялись сотрудники 6-го ГУ КГБ СССР, в начале 1990 года их удалось арестовать и повторно осудить на длительные сроки лишения свободы[60].