Полная версия
Энергетика истории. Этнополитическое исследование. Теория этногенеза
Но одной энергии для возникновения этноса ещё недостаточно. Новый этнос – это новая культура, т. е. новое идеальное содержание, которое отсутствует в этническом субстрате. И это содержание должно быть сообщено этническому коллективу в начальный момент этногенеза; это необходимое требование для реальности существования этноса. Если этнос есть нечто реально существующее, то он представляет собой некую целость, становящуюся в процессе этногенеза. В этническом субстрате, до появления нового этноса, её ещё нет, а в момент этнического толчка она уже присутствует полностью. Ведь «что такое всякое становление и течение и что нужно для такого становления и течения? Во-первых, необходим предмет, который во все моменты своего становления остаётся тем же самым. Если нет этой абсолютной неподвижности предмета, тогда нет никакого и изменения, ибо нечему тогда и меняться, становиться. Так называемое изменение было бы попросту рядом ничем не связанных между собой совершенно различных предметов, и никакого изменения одного и того же предмета не могло бы и состояться»[11].
Мнение о постепенном образовании нового этноса из механического взаимодействия и слияния различных этнических компонентов неизбежно ведёт к признанию категории этноса нереальной, а этноса, как исторического феномена, – несуществующим. Ведь в старых этносах новое этническое содержание отсутствует. Поэтому из любого их взаимодействия оно не возникнет. Повторяю, сумма нулей равна нулю. Этническое сознание отживших этносов не наследуется, наследуются лишь продукты культуры. (У Гумилёва этот вопрос не прояснён. У него выходит так, что после этнического толчка индивиды, которым сообщена избыточная энергия, каким-то образом (неизвестно каким) вырабатывают новый стереотип поведения. Несомненно, что для совместного действия и организации этих индивидов уже должна существовать какая-то основа. Они уже видят этот «стереотип», который ещё не реализован в окружающем мире.)
Таким образом, мы установили, что этнический толчок есть импульс не только энергетический, но и информационный. Так его и определим: этнический толчок – это энерго-информационный импульс, дающий начало этногенезу (запускающий процесс).
Исторические данные свидетельствуют, что этносы возникают в небольших по территории областях, широко распространяясь в дальнейшем за их пределы. Римляне возникли в маленькой италийской области Лаций, турки-османы на северо-западе Малой Азии, великорусы – в междуречье Оки и Волги. Такие локальные районы, по-видимому, и являются пространством, на которое воздействует этнический толчок.
Этнический толчок явление кратковременное в историческом масштабе. Этносы же существуют долгие века и даже тысячелетия. Значит, что-то поддерживает их существование, не позволяя им стать быстрой жертвой энтропии. Этот факт приводит к необходимости введения категории этнического поля.
Каждый этнос имеет своё силовое поле, которое возникает в результате этнического толчка и поддерживает существование этноса на всём протяжении его становления, структурно организуя этнос изнутри и осуществляя влияние вовне.
Поле воздействует на каждого индивида данного этноса, задавая определённый, присущий ему ритм. Различные этнические поля имеют различные ритмы. Разные индивиды обладают различной чувствительностью к влиянию поля, к восприятию его ритма, что отражается на их жизненном поведении.
Этническое поле характеризуется напряжённостью, которая закономерно изменяется в процессе этногенеза. Изменение напряжённости этнического поля – один из главных факторов, обусловливающих ход этногенеза и особенности отдельных его фаз. Напряжённостью этнического поля определяется степень силы и целостности этноса. С исчезновением этнического поля исчезает и этнос; этнический коллектив распадается на ничем не связанных друг с другом индивидуумов. В реальности, такие индивиды исчезающего этноса попадают под влияние других, более сильных этнических полей и становятся членами других этнических коллективов.
Таковы основные положения теории этнического поля.
Понятие этнического поля, введённое Львом Гумилёвым, одно из самых важных в теории этногенеза. Оперирование этой категорией очень удобно для анализа хода этногенеза. Физическая природа поля, которую пытался выяснить Гумилёв, – проблема, стоящая за рамками исторической науки. Для историка вполне достаточно зафиксировать на историческом материале сам факт их существования. Вообще, для науки вопрос о реальности всех этих толчков и полей не стоит вовсе; равно как и вопрос о реальности атомов, электронов, электромагнитных полей и проч.[12] Все эти понятия имеют смысл как категории, в которых описываются некоторые реальные процессы. Например, физик доступными ему средствами (органами чувств, приборами) фиксирует какое-то изменение физической среды. Для описания и анализа этого изменения ему необходимы какие-то категории, которые он и вводит на основе обобщения накопленных данных. Так появляются атомы и электроны, которые вовсе не являются реально существующими объектами, хотя многие учёные относятся к ним именно так. Но то уже проблемы этих учёных, не имеющие никакого отношения к чистой науке.
Совершенно также историк, фиксируя изменение исторической этнической среды, нуждается в определённом категориальном аппарате для адекватного теоретического описания процесса таких изменений. Этнические поля столь же реальны и нереальны, как поля электромагнитные и гравитационные. И те и другие служат для описания процессов, происходящих в той или другой области реального мира, которые отслеживаются учёными с помощью доступных им средств научного наблюдения. И те и другие не являются реальными объектами, но имеют смысл как категории для характеристики процессов, протекающих в окружающей среде. И ничего другого для науки, собственно говоря, и не требуется.
Глава 3
Природные и социокультурные условия этногенеза
Этнические толчки неравномерно распределяются по поверхности заселённой части Земли. Исторические факты свидетельствуют о том, что одни районы для них более благоприятны, другие – менее. Географический аспект этой проблемы довольно хорошо разработан Львом Гумилёвым. Он убедительно показал, что с точки зрения природных условий наиболее благоприятными районами для возникновения этносов являются регионы с ландшафтным разнообразием: сочетанием лесов и полей, горно-лесных массивов со степями, пустынь и оазисов и т. д. Притом районы эти должны быть достаточно благоприятны по климату для жизнедеятельности человека; слишком суровые условия станут преградой этногенеза. На пространствах же монотонного ландшафта этногенез беден и невыразителен, едва заметен в истории. Общая закономерность, установленная Гумилёвым, здесь такова – этносы зарождаются в местах с ландшафтным разнообразием, а затем распространяются по обширным территориям однообразных ландшафтов.
Со всем этим можно согласиться, но этого ещё недостаточно.
С теоретической точки зрения всякая граница есть зона повышенного жизненного напряжения, так как здесь на небольшой территории сочетаются условия и элементы всех прилежащих пространств. Большинство крупных городов возникли на границе моря и суши (на морском побережье) либо на берегах крупных рек. Вулканы тянутся цепочками по границам литосферных плит; здесь же громоздятся высочайшие горные хребты. Одним словом, всякая граница – это зона повышенного энергетического напряжения. Поэтому понятно, что именно такие районы служат местами притяжения этнических толчков.
Но границы существуют не только в природе. Лев Гумилёв не обратил внимания на другой аспект зарождения этноса. Для судьбы этноса не меньшее значение, чем природные, имеют этнокультурные, цивилизационные условия его окружения. В этом плане существуют три варианта: этногенез проходит на нецивилизованной территории, вдали от развитых цивилизаций и вне их влияния; этногенез происходит на нецивилизованной территории, но по соседству с цивилизацией; и третий вариант – этногенез на цивилизованной территории.
Из всех вариантов самый благоприятный, пожалуй, второй. В данном случае развивающийся этнос отделён достаточной дистанцией от разрушительного влияния чужеродного этнического поля, но одновременно может заимствовать культурные достижения более развитого общества, что обогащает его культуру и стимулирует рост. В первом случае этногенез идёт более замедленно и в культурном отношении будет, скорее всего, примитивнее и беднее. Однако и этот вариант достаточно плодотворен, а по оригинальности превзойдёт и второй. А вот третий вариант решительно отличается от двух первых в негативную сторону. Дело в том, что для нормального развития зародившегося этноса необходима свобода, т. е. прежде всего свобода от внешнего вмешательства и давления, – а это выполнимо только на нецивилизованной территории. Всякая развитая цивилизация сожрёт новый этнос на корню. Вот почему наиболее благоприятные по природным условиям районы мира – староосвоенные цивилизованные территории так бедны на этническую новизну. Все народы, сыгравшие заметную роль в истории, зародились и окрепли либо вне влияния какой-либо цивилизации, либо вблизи её границ, но на девственной, «варварской» периферии, либо на обломках цивилизаций. Возьмём, к примеру, Средиземноморье: эллины возникают на развалинах микенской цивилизации, римляне появляются по соседству с цивилизованной Этрурией, германцы – вблизи границ Римской империи, славяне – ещё дальше. В цивилизованной Германии доминировали этносы, возникшие на её варварской славянской границе, – австрийцы и пруссаки. Современные народы Западной Европы возникли на обломках Римской империи; а в самой Римской империи на романизированной территории не появилось ни одного нового этноса. И даже напротив, – многие этносы исчезают, растворяются в римском этносе. В одной только Италии исчезают этруски, самниты, галлы, луканы, лигуры, умбры, марсы, вольски, эквы, япиги, бруттии и проч.
Тот же процесс протекает не только в империях, но и в любой цивилизованной стране. В Средние века страны Европы – Германия, Франция, Италия имели на провинциальном уровне пёстрое этническое разнообразие. Сейчас от него мало что осталось; оригинальные субэтнические черты стёрлись, сохранились лишь как воспоминание либо исчезли вовсе. И так везде. Всюду в рамках цивилизации идёт упрощение и обеднение этнических систем. Это «вторичное упрощение» ещё в конце XIX века оплакивал Константин Леонтьев.
Значит, цивилизация враждебна этногенезу. Она не только не способствует возникновению новых этносов, но и пожирает те, что оказались на её территории. Что же происходит? Попробуем найти объяснение в терминах теории этногенеза. После этнического толчка напряжённость этнического поля нарастает, но требуется некоторое время, чтобы поле набрало силу, способную оказывать сопротивление иноэтническому влиянию. Если этнос возникает на территории развитой цивилизации, он сразу же оказывается под мощным влиянием этнического поля старого этноса. Новое этническое поле в таких условиях либо разрушается, либо угнетается на самой ранней стадии развития. Новый этнос либо прекращает своё существование, либо включается в старую систему на более низком, субэтническом уровне.
Однако, несмотря на процесс этнической аннигиляции, в мире до сих пор поддерживается высокая степень этнического многообразия. На смену исчезнувшим этносам всегда приходили новые. Означает ли это, что процесс мирового этногенеза бесконечен, по крайней мере до тех пор, пока существует человечество?
На территории, занятой развитой цивилизацией, процесс этногенеза замирает. Но до сих пор ни одна цивилизация не охватывала весь мир. Все цивилизации, существовавшие прежде в истории, – например, египетская, вавилонская, китайская, эллинская, римская, – были локальными. Наряду с цивилизованной территорией всегда существовала обширная нецивилизованная периферия, где имелся полный простор для зарождения и развития новых этносов.
По-видимому, условием прекращения мирового этногенеза должно быть появление такой цивилизации, которая охватит весь мир. Гумилёв, утверждавший биогеографический характер феномена этноса, считал, что «для создания единого этноса на всей планете нужно уничтожить зональность, циклонические движения атмосферы, разницу между лесом и степью и, уж конечно, горы и долины. Но, к счастью, это невозможно»[13]. Однако тем, кто не считает этнос феноменом биологическим, нельзя разделить оптимизм Гумилёва. Конец мирового этнического становления – вещь вполне мыслимая. Если какая-либо цивилизация займёт весь мир, то возникновение новых этносов прекратится, – для нового этногенеза просто не будет свободного пространства. Человечество станет этнически стареть. Процесс мирового этногенеза устремится к своему концу по мере завершения этногенеза уже существующих этносов. И этот конец будет не чем иным, как концом истории.
Глава 4
Множественность этнических толчков
По мнению Льва Гумилёва, этнический толчок явление редкое: «Возникают толчки редко – два или три за тысячу лет»[14]. Так что за три тысячелетия Гумилёв насчитал девять толчков:
I (XVIII век до н. э.);
II (XI век до н. э.);
III. (VIII век до н. э.);
IV. (III век до н. э.);
V (I век н. э.);
VI (VI век н. э.);
VII (VIII век н. э.);
VIII (XI век н. э.);
IX (XIII век н. э.)[15].
Посмотрим, насколько соответствует действительности группировка Гумилёва.
Этнический толчок происходит скрытно от глаз истории. Однако его можно приблизительно датировать и уж во всяком случае адекватно сопоставлять датировки для различных этносов, имея в виду следующее: активность новорождённого этноса начинает проявляться не сразу, а лет через сто; через 150–200 лет с момента толчка этнос разворачивает активную экспансию.
Оставим без внимания первые два толчка. 2-е тысячелетие до н. э. время достаточно тёмное, исторических фактов от него дошло немного, а датировка их варьируется в широких пределах. При таких условиях теоретические построения будут носить скорее гадательный характер.
Рассмотрим лучше 1-е тысячелетие до н. э., о котором историческая наука говорит гораздо увереннее. Итак, III этнический толчок (VIII век до н. э.). Гумилёв считал, что этот толчок дал начало римлянам, самнитам, эквам, галлам, эллинам, лидийцам, киликийцам, персам.
Нам нет нужды подробно рассматривать этногенез каждой из перечисленных народностей, ограничимся лишь некоторыми замечаниями. Если принять традиционную дату основания Рима – 753 год до н. э., то римляне соответствуют этому толчку. О прочих италиках мало что можно сказать уверенно. Однако, судя по тому, что римляне одержали над ними победу и ассимилировали в конечном счёте, все эти вольски и эквы были всё-таки этносами более старыми.
Галлы, вне всякого сомнения, были этносом более древним, чем римляне. Экспансия галлов развернулась в Европе лет на двести раньше римской. В то время, когда римляне только набирали силу, галлы находились в расцвете своей мощи, – в 387 году до н. э. они разбили римлян и заняли Рим. Когда же римляне вступили в пору расцвета, галлы уже постарели и ослабли и не смогли сдержать напора римлян. Таким образом, этнический толчок галлов не мог быть позднее X или IX века до н. э.
Эллины в VIII веке до н. э. уже развернули активную экспансию в Средиземноморье. Поэтому этнический толчок, давший начало Элладе, следует отнести, скорее всего, к X–XI векам до н. э. Примерно в то же время возникли и лидийцы; в начале VII века до н. э. они уже основали своё царство. Персы в середине VI века до н. э. основали великую империю. Значит, их толчок был не позднее IX века до н. э.
Подведём итоги: вместо одного толчка VIII века до н. э. мы получили как минимум VIII, IX, X, XI века до н. э. – группировка Гумилёва рассыпается на глазах.
Теперь возьмём 1-е тысячелетие н. э., VII толчок по Гумилёву – VIII век н. э.: испанцы (Астурия), французы, немцы (саксы), скандинавы (даны и норвежцы).
Если называть испанцами тот этнос, который объединил Пиренейский полуостров, т. е. кастильцев, – то их в то время ещё не было; они появляются лишь на рубеже X–XI веков. Если подразумевать под испанцами астуров, которые дали отпор арабам в VIII веке и положили начало Реконкисте (эти события, по-видимому, и имеет в виду Гумилёв), то, раз этнос ярко проявил себя в начале VIII века, значит, зародился он как минимум лет за сто до того – не позднее рубежа VI–VII веков; ведь ему необходимо было какое-то время, чтобы набрать силы.
Поскольку надлом французского этноса начался во второй половине XIV века, то этнический толчок, давший ему начало, нужно датировать XI веком. В VIII же веке на территории Франции была полиэтническая мешанина с преобладанием галло-римлян, но французов ещё не было. Неясно также, что Гумилёв имеет в виду, говоря о немцах. Если он говорит о саксах, то саксы уже в V веке завоевали Англию. Значит, их этнический толчок приходится на II–III века. Если же Гумилёв имеет в виду древнегерманский этнос, подразумевая, что начало ему положили саксы, – то хотя такая конструкция вполне возможна, но произойти это могло не ранее IX века, так как сами саксы вошли в состав европейского суперэтноса лишь на исходе VIII века, будучи завоёваны Карлом Великим. И, наконец, о скандинавах: Гумилёв здесь ведёт речь, конечно же, об «эпохе викингов»; но ведь совершенно ясно, что до такого бурного проявления этнос должен пройти несколько веков (как минимум) развития. В лучшем случае толчок произошёл в V–VI веках, а если «эпоха викингов» – фаза обскурации, то ещё много раньше.
В итоге по VII толчку Гумилёва имеем – III, VI, X, XI века, – вновь полный разброс.
В заключение ещё один пример: в рамках IX толчка (XIII век) Гумилёв объединяет литовцев и великорусов. Но если великорусы действительно появились в XIII веке, то литовцы уже в конце XII века повели экспансию на русские земли; а в то время, когда великорусы выходят на пик своего подъёма, Литва погружается в глубокий упадок и фактически исчезает как величина политическая. Несовпадение этногенезов очевидно.
Думаю, этого достаточно. Исторические факты неумолимо опровергают искусственные построения Гумилёва. Вместо концентрированного, сжатого во времени толчка или скопления толчков мы видим более или менее равномерный их разброс. Факты свидетельствуют о том, что этнические толчки происходили в истории достаточно постоянно, что это явление совсем не редкое.
Этнический толчок мы определили как энерго-информационный импульс. Но каждый этнос своеобразен, каждый этнос – оригинальная информационно-идеологическая структура. А это значит, что каждому этносу соответствует единственный этнический толчок и каждый этнический толчок порождает единственный этнос. Положение Гумилёва о том, что от одного толчка возникает несколько этносов, следует признать ошибочным. Эта ошибка – следствие исключительного внимания Гумилёва к энергетической стороне процесса и невнимания к информационному его содержанию.
Поскольку каждый толчок порождает только один этнос, а в мире их насчитывается сейчас несколько тысяч во всех уголках земного шара, то отсюда вытекает множественность этнических толчков в пространстве и времени. Чтобы представить масштабы этой множественности, надо отметить ещё несколько моментов. Во-первых, кроме этносов существуют ещё множество субэтносов, которых гораздо больше, нежели этносов, потому что каждый этнос имеет в своём составе хотя бы несколько субэтнических групп, а крупные этносы – и по нескольку десятков. Но ведь субэтносы – это, в сущности, тоже этносы со всеми присущими им свойствами. А раз так, то и возникают они таким же образом, т. е. в результате этнического толчка, – хотя бы и микротолчка по сравнению с этносом более высокого уровня. Во-вторых, этнических толчков, вероятно, гораздо больше, чем реально существующих этносов: нужно вспомнить о том, что этносы, рождающиеся в неблагоприятной природной и социокультурной среде, часто гибнут в зародыше. Возможно, этносов в мире рождается столь же много, как мальков в период нереста, но лишь немногим из них суждено стать взрослой крупной рыбой. В процессе этнического становления толчки происходят постоянно и повсюду. Но реализуются их потенции только там, где для этого есть благоприятные условия. Это жёсткий закон жизни вообще и этногенеза как её частного проявления.
Глава 5
Взаимодействие этносов
Этносы, существующие в мире, сильно отличаются друг от друга по историческим и культурным результатам, достигнутым в ходе своего развития. Одни живут долго, распространяются широко, гремят в истории своими деяниями, оставляют потомкам массу культурных продуктов; другие существуют скромно и незаметно и так же незаметно сходят с исторической сцены, «не бросивши векам ни мысли плодовитой, ни гением начатого труда».
В чём причина этого отличия? Причин, очевидно, две. Во-первых, толчки различаются по силе: более мощный импульс вызывает к жизни и более сильный этнос. Во-вторых, сказывается степень благоприятности окружающей среды. Об этом мы уже говорили. Развитие этноса, попавшего в неблагоприятные условия, угнетается. Малочисленность и небольшие материальные ресурсы какого-либо этноса ещё не критерий богатства его информационного содержания: некоторые «отсталые» народы имеют богатую мифологию, тонкую и выразительную эстетическую культуру. Просто этносы, развивающиеся в неблагоприятных природных условиях, не имеют возможности концентрации – необходимого условия политического усиления и роста цивилизации. Вследствие этого их культура не получает большого развития и распространения.
В неблагоприятном этнокультурном окружении этногенез новорождённого этноса угнетается внешним более сильным этническим полем либо до полного уничтожения, либо амплитуда его этногенеза укорачивается, и он прозябает на более низком энергетическом уровне. Этносы, как и организмы в живой природе, ведут борьбу за существование, и горе побеждённому (!).
Таким образом, в результате различных условий появления и развития возникает сложная картина борьбы и сосуществования множества различных этносов.
Этнические толчки захватывают небольшие районы, но затем, по мере роста, этнос начинает территориальную экспансию. На своём пути он встречает другие этносы и вступает с ними в различного рода контакты. Происходит взаимодействие разных этнических полей, каждое из которых характеризуется различной степенью напряжённости и собственным оригинальным ритмом. Различные ритмы могут либо гармонировать, либо дисгармонировать.
Здесь теоретически возможны четыре типа этнического взаимодействия:
Первый – взаимодействие равных по силе гармонирующих полей.
Второй – взаимодействие равных по силе дисгармонирующих полей.
Третий – взаимодействие неравных по силе гармонирующих полей.
Четвёртый – взаимодействие неравных по силе дисгармонирующих полей.
Рассмотрим эти случаи по порядку.
Первый вариант относится к разряду чисто теоретических. Даже затрудняюсь привести пример подобного взаимодействия.
Видимо, вероятность встречи во времени двух примерно равных по напряжённости и притом гармонирующих полей слишком мала. Поэтому, поставив здесь знак вопроса, перейдём к более реальным вариантам.
При встрече двух дисгармонирующих этносов неизбежен конфликт. На этнической границе начнётся постоянная борьба (культурная и политическая), которая время от времени будет обостряться вплоть до военных столкновений. Этносы-соперники станут стремиться к расширению за счёт противника, а при удаче и к его полному разгрому и покорению. Но равенство в силах не позволяет кому-либо одержать окончательную победу. И в конечном итоге устанавливается динамическое равновесие: два народа то воюют, то мирятся; заимствуют друг у друга культурные и технические достижения, но при этом остаются самими собой и стабильно сосуществуют. Для иллюстрации можно привести отношения между Францией и Германией или вообще между европейскими державами. Несмотря на вековую вражду, постоянные войны друг с другом, границы между этими странами остались примерно такими же, как и тысячу лет назад.
Теперь рассмотрим сначала четвёртый вариант – взаимодействие неравных по силе дисгармонирующих полей. В этом случае также возникает межэтнический конфликт. Но поскольку один из противников обладает явным превосходством в силах, вероятным исходом борьбы будет полное уничтожение другого её участника. То есть это означает не обязательно физическое истребление представителей более слабой этнической общности, но их ассимиляцию. Уничтожение этноса – это распад и исчезновение его этнического поля, в результате чего индивиды, входившие в его состав, поглощаются этносом-победителем. Пример такого взаимодействия представляет борьба между германцами и славянскими племенами Поморья и Полабья (ободриты, лютичи, руяне, вагры и проч.), которые обитали на территории нынешней Восточной Германии. В XII веке они были окончательно покорены немцами. И хотя физического истребления славян не было, перечисленные этносы практически исчезли. Лишь небольшая группа лужичан сохранила слабое воспоминание о своём происхождении; абсолютное большинство подверглось полной ассимиляции, так что восточные немцы – в значительной степени потомки западных славян. Подобных примеров в истории немало.