Стихи о главном

Лаэрт Добровольский

Стихи о главном

© Л. О. Добровольский, стихи, 2014

© О. С. Дмитриева, вёрстка, дизайн, 2014

…Правда, что полегли миллионы.Но в статистике правда не вся.Рассыпаются в прах медальоны.Наши правды в песок унося…Крест немецкий и орден советскийВот и всё, что осталось от нас…Откопали и нас… Наконец-то…Кем мы станем сегодня для вас?..

«Начинаю как будто с нуля…»

Начинаю как будто с нуля.Как костёр новый стих разжигаяНеустойчива дыма струя:То слабеет, почти пропадая.То взлетает с огнём пополам.Слов незначащих стружку сыруюОбвивая, к опорным словамПодбираясь наощупь, вслепую.Животворного ветра порывНикогда не бывает в излишкеИ словам, обещающим взрыв,И под лапником зреющей вспышке.Рухнет мир… Новоявленный Ной —Словознатец пытливый, отыщетСлов останки под толщей земнойНа оставленном мной костровище.

Долговременная огневая

1

Придёт взрывник… Всему свой срок..Разрушен Колизей…Бетона серого кусок —Цемент, щебёнка и песок —Я отнесу в музей.Дорог и судеб грозных днейНемой конгломератНапомнит ярче и полнейСвятую родственность корней:Блокада – Ленинград.Бульдозер нож опустит свой,И канет в вечность тотКогда-то бывший огневойИ грозной точкой над НевойВ селе Рыбацком ДОТ.

2

Долговременная точка…Точку зрения огняЗащищает оболочкаИз бетона и броня.Пробуй с фронта, пробуй с тылаВ точку зрения попасть —И доныне не остылаЖажда высказаться всласть:– С точкой зрения ПриродыСогласуется закон:Ослеплённые народы —Огнедышащий дракон.Где лавиной вал давиленЗахлестнёт земную твердь —В каждой клеточке извилинНоосферы зреет смерть,Беспощадной жизни прозаПопирает все права;Там огонь огню угроза. Где не действуют слова.Страшен самопостиженьемЗагоняемый в загон.Кончит век самосожженьемОгнедышащий дракон…Точку зрения приемлюЗажигающую светИ вгоняющую в землюНож, заточку и кастет.

3

Я, огневая точка, —Как вечный часовой;Не вылиняла строчка.Простроченная мной.Меня, из сотен тысячНе предавших земли.Ни подавить, ни выжечь.Ни выжать не смогли.Не зарастает метка —Попал осколок в бровь;Прочна грудная клетка.Но что-то ноет вновь.И чудится порою:Вновь, словно на войне.Идут солдаты строемВ полночной тишине.Идут незримым строем.Един порыв: – вперёд!Труба вослед героямПрощальный марш поёт.Застава у СлавянкиУходит за спиной —И встанут спозаранкуЛицом к лицу с войной;К сражению готовы.Не ведая о том,В чьём доме вскрикнут вдовыИ замолчат потом.Узка моя бойница.Но кругозор – широк…Не кончена страница,Ещё идёт урок…Но в празднике народномДороже всех наград —Оставшийся свободнымБлокадный Ленинград.

Дот в окружении

Давно развеян дым сраженья.Давно умолк сраженья гром…По всем законам окруженьяЦепь замыкает новый дом:Красивый дом… Многоэтажный.,Дай знак – и ринется вперёд…Такой нахраписто отважный.Что только оторопь берёт…В его чертах смешались стили.Эпохи, нравы, времена…Стоянку к ДОТу примостилиС вершин сошедши, племена…Да, карта мира устарелаИ ветер с Запада – не тот.Но ДОТ без сектора обстрела —Уже давно не тот Федот…Что горше может быть позораСтать окружённым без борьбы…Ушли из сектора обзораХолмов покатые горбы.Ушли поля, ушли опушки.Ушли Славянки берега.Где каждый камушек – на мушкеВ предощущении врага.Ушли кустарник с перелескомИ осыпающийся склон…Вслед за послышавшимся всплескамНе льнёт к прицелам гарнизон.Кольцо домов всё уже, уже…Под мирным небом взят в полон.Встал в охранение снаружиСтеклобетонный Вавилон.А ДОТ – ветшает неторопкоВ крушенье мелочных забот…Но на макушке – водки стопкаВо дни родительских суббот.

Оловянные солдатики

На полу – полей квадратики:Там – чужие, здесь – свои…Оловянные солдатики…Настоящие бои…Залпы гаубиц победныеЧерез миг решат исход:Отлетают гильзы медныеПод кровать и под комод.Отлетают гильзы медныеПод комод и под кровать…Ах, под возгласы победныеТак обидно умирать.Знаменосец ранен в голову.Древко падает из рук,И понятно даже олову —Смерть незримая вокруг.Сколько их, сложивших голову…Пересчитывать – не счесть…Разукрашенное оловоИ кладбищенская жесть…За игрой воображенияМой отец следит, как бог.Подступив к полям сраженияКостылями на порог.

Невский пятачок

1

В потёмках до утраМерещится подвох:Вот взмоет ввысь «Ура!..»,Вот гаркнет «Hande Hoch!»И содрогнётся твердьВ который раз уже,И понесётся смертьВ слепящем кураже.Страшнее во сто кратЛетящего свинцаПоднявший руку братНа брата-близнеца.Сурова память-нитьВ суровые века.Ничто соединитьНе в силах берега —Ни новые мосты.Гуманности полны.Ни новые крестыНа нивах той войны.

2

Здесь слова замирают в теплынь на лету.Здесь Нева замедляет движение.Усмиряя свободной волны маетуИ брожение.Как враги друг на друга глядят берега,В каждом взгляде – достоинство племени…Расцепляет двух братцев сестрица-рекаСтолько времени…Вот бы звон колокольный над гладью речнойПробудил в берегах покаяние.Но чека поржавевшей гранаты ручнойВся – внимание.Отойти бы гранате на вечный покой…Жизнь – в бессмертии многообразия;Не предложит гранате сапёр над рекой Эвтаназии.И лежать ей занозой в подкорке земной.Всею мощью своей нерастраченнойДо последнего слова, до встречи – со мнойПредназначенной…

«Откопали и нас… Наконец-то…»

Откопали и нас… Наконец-то…Словно выпал счастливый билет:Перебраться на должное местоНа ближайшую тысячу лет.Нам не верится, что откопали;Вздёрнут дёрн, перевёрнут пейзаж..Распознают ли только? – едва лиТайну выдаст разбитый блиндаж.Правда, что полегли миллионы.Но в статистике правда не вся.Рассыпаются в прах медальоны.Наши правды в песок унося…Крест немецкий и орден советскийВот и всё, что осталось от нас…Откопали и нас… Наконец-то…Кем мы станем сегодня для вас?..

Ледоход на Неве

Ледовый панцирь сбрасывает Ладога —В который раз пора оледененияС её лица опять уходит надолгоВ гремящей суете отъединения.Где было поле ровное, единое.Имперское, державно-монолитное —Сообщество разноголосно-льдинноеВ разорванности уз слезопролитное.От каждой льдины слышно: – Будь по-моему!.И каждая ведёт себя по-разному…Что б им вглядеться в новую промоину.Где бездна неизведанности празднует:Её безмолвье злобное, утробное —Не вяжется с мальчишеским речением,И каждая из льдин – плита надгробная.Губительным подхвачена течением.Теснясь и споря, входят в русло невское.Под ними дно останками усеяно —А сколько их и чьи они – известно нам.Глядящим в небо разными Расеями.Толкутся льдины – плиты наднемецкие,Надрусские, надшведские, надобщие,Надкраснозвёздные и надсоветские.Уготовляя души к разнородщине.Как люди – льдины. Каждая – в отдельности.И жизнь любой – Вселенная безбрежная.Пустынница безликой беспредельности…Из праха – прах. Из капли – капля прежняя.

«Сердце очередью прострочено…»

Сердце очередью прострочено…Замерла на бегу река…Возвращенье домой отсроченоНе на день, не на год – на века.Я вернусь в обновлённом времени,Я прорвусь сквозь завалы лжи,А пока что крёстным знамениемТень берёзы на мне лежит.А пока что мои мгновенияИстекают на серый мох.Отправляюсь для пополненияИспустивших последний вздох.От меня не дождутся весточки —Всё, конечно, поймут и так.Расплывается зелень веточки.Словно тронутый ржой пятак.Для кого теперь это облакоВ ярком блеске весёлых спиц? —То ли где-то вдали, то ль околоШум прибоя и пенье птиц.

«Истекающий кровью глядит в облака кучевые…»

Истекающий кровью глядит в облака кучевые;Затухающим взором что ищет он за облаками?..Истекающий речью всё ищет слова ключевые —Уходящую жизнь заключить ключевыми словами.Истекающий верой – гнездо потерявшая птицаНа излёте закатного часа нелётной пороюТоже ищет, к чему бы душой прислониться.Но лететь невозможно, а солнце уже за горою.Истекающий мыслью, свободный от веры и речи.Ищет синее небо – как в детстве далёком, такое.Где бы облако с солнцем без противоречий,И вокруг – тишина, и сознанье покоя – в покое.

«Не бродить по травам росным…»

Не бродить по травам росным.Не плутать по их коврам —Пестроцветным, медоносным.Полевым, тонкоколосным.По приземистым и рослымИ прохладным по утрам…Не читать на небе синемТайных писем облаков.Их над нами проносилиВетры с севера России…Мы месили-колесилиГрязь окопами веков…Не стучаться в дом родимыйНочью зимней, летним днём —Здесь, где месяц нелюдимыйХодит целый, невредимый —В три наката в пласт единыйУложило нас огнём…

«Бронзовея, прямые, как совесть…»

Михаилу Дубину

«Бронзовея, прямые, как совесть.Смотрят старые сосны в закат»;Каждый день – как отдельная повесть.Каждый ствол – как отдельный солдат:Знает место своё в обороне.Прочен в деле, не резов в речах.Серебрятся могучие кроны.Утопая в закатных лучах.Жала пуль и осколков в древесныхДо поры затаились телах.Что же ныне в ряды неуместныхВстали речи о ратных делах?..Бередят засмолённые раныОтнимая покой по ночамИ скрипят старики-ветераны.Не спеша обращаться к врачам.Что теперь о свинцовых привесках,О довесках осколков стальных —Бьётся новое время в подлесках.Как в истерике, в ритмах шальных.То ли хмари болотной завеса.То ли мозглый холодный туман.Обнимает подножие леса.Наводя на деревья дурман…Только в кронах всё резче суровостьИх судьбы позади перекат…«Бронзовея, прямые, как совесть.Смотрят старые сосны в закат».

Дом истории

Дому Истории ветхость прилична; к лицуБукли седой бересты и бумажные свитки.Чтобы стремились забвения травы к крыльцуМягким надбровьем надгробий и каменной плитки.Значили что эти стёршиеся словесаПризрачной тенью от тени минувшей эпохи? —Словно в пустынных покоях слышны голосаПрежних владельцев – их тихие речи и вздохи.Что исповедовал череп смеющийся сей.Так ли был весел и так ли он был беззаботен.Как на Сенной беспробудно весёлый Евсей —Шут площадной – безобеден и век безработен.Солнечный ветер и тонкая звёздная пыльЛики явлений стирают, не глядя на личность;В доме Истории с мифами прыгает быль,В диких прыжках попадая во внеисторичность.Где ты. История, очи разверзни свои.Внемлешь ли толпам людским: их в расщелинах разумНе принимает на веру уроки твои —С материками спускается он к дикобразу.

«Есть веко у каждого века…»

Есть веко у каждого века.Что в свой поднимается часИ смотрит век на человека.На каждого смотрит из нас.Глядит неподкупное око.Свой взор отводить не спеша,И чья-то в смятенье глубокомИспуганно смотрит душаВстревоженной выстрелом птицей.Понять не успевшей ещё.Что, может быть, дней вереницыВнезапно предел сокращён;Но чудо бывает, бывает:И листьев шуршат кружева,И к пирсу волна прибывает.Как прежде, и птица жива.Но всё-таки был не напрасенУдаривший в сердце испуг:Дороже – размыт или ясен —Становится солнечный круг.И как от утраты случайноСпасённый, глядит человекА око, исполнено тайны.Скрывается веком навек.

Иваново, 1905 г

Платочки, сарафаны, полушалки.Картузы, сюртуки и кирзачи…Их раньше столько не было на Талке:Сходились на собрания ткачи.Был тёплый май; секли дожди косые.Вбивая в землю тополиный пух;Кто знал бы, что в текстильный край РоссииС весной врывался и мятежный дух.О чём вчера под страхом божьей карыПроизнести и слова не могли —Большевики предсказывали с жаромКак первооткрыватели земли.В домах тоскливо бабы голосили:– Нечистая куда вас понесла!..—Был стон и плач впривычку на РоссииИ был как разновидность ремесла.Соединились действие и слово:Прёодолён заветный рубикон.Зажглась заря свободы с силой новой;Совета слово в городе – закон.Теряли в весе мудрые гадалки —Пошёл на убыль стойкий их доход:Как знать, чем обернётся там, на ТалкеРабочий революционный сход?Империи дрейфующая льдинаК большой воде пробиться не могла.Ещё удар, теперь посередине —И трещина по Талке пролегла.

Камни на дамбе

Упираясь лучами в щербатую ленту бетона.Солнце вставало над Волгой из-за Костромы;Юрьевецкая пристань изгибом дуги камертонаНад волнами дремала в оправе лесной бахромы.Солнце взглядом по дамбе скользнулоневольно – и словноВзгляд его зацепился за острые кромки камней.Выдававших и видом, и сутью своей безусловно.Что взросли они, вспоены сокомвоенных корней.И Светило припомнило: – Я уже видело этиОстроверхие камни; как чирья на коже земной.Прорастали они на цветущей и юной планете —На прекрасной планете, пока ещё лишь на одной.Невозможно понять, что же там, на Земле,происходит:Я слежу за телами, летящими вместе со мной.Но чудовищ стальных, как на этой Земле,не находитРастревоженный взгляд, продираясь сквозькосмос немой.Подозрение есть, но оно подтвердится не сразу.Что на этой планете, единственной в нашем краю.Не знакомый Вселенной воинственный действует разум.Как гадёныш, яйца оболочку прорвавший свою.На малютке-Земле вновь я вижу камней нагноенья.Чует сердце моё – неспроста это, ох, неспроста…Дочь – Земля! Если ты не найдёшь исцеленья —Нам для связи с мирами другого не видеть моста…Поднимаясь над Волгой, заметило Солнце: на дамбе.Рядом с местом, где волны весной проточили проран.Очень буднично, просто, не так, как актёры на рампе.Пацану о камнях говорил фронтовик – ветеран…И в глазах пацана – кинолент замелькавшие кадры:Тотчас ожили камни – и вновь на свои рубежиПротянулись от дамбы, и надолбы в схемах и картахПрочертили страну многоточием острых вершин…– Пролетели года, времена миновали лихие…Эти камни, что видишь сегодня ты перед собой.Устояли в борьбе с необузданной силой стихии.Как на фронте бойцы, они первыми приняли бой.Их корить не спеши, что они безобразною грудойВ плавном росчерке дамбы – немыслимо злой диссонанс:Ведь таким, как они – неотёсанным, острым и грубымМы обязаны жизнью… Они постояли за нас…

«Имя Твоё в интернете искать ли…»

Имя Твоё в Интернете искать линочами напрасно? —В стоге душистого сена, где клевер,люпин и ромашкиКорпоративно, подобно наградам —за гробом – на красномМиссию выполнить смогут ужебез промашки.Там ли иголку искать, что внезапнопронзит и беспечноСердце приколет в коллекциик бархату неба…В стоге созвездий искать ли тебя.Неизвестный Навечно,Где так заманчиво млечностьтечёт в бесконечность?..

«На розовом носу – очки того же цвета…»

На розовом носу – очки того же цвета:Оправа и винты, и дужки, и стекло;На всём печать решений Розового Света —Быть розовым во всём, пока не истеклоБыть розовым во всём отмеренное время;Взор розовую розу в ризе криза зритИ розоватость визы визави – не бремя.Но ризеншнауцер так розово грозит.Кто розов – резов тот. Визира зев изрезан.За розовым штрихом – лишь розовый исход.На розовом лугу гоняет Гитлер с КрезомПесочные часы под розовый восход.

«Надежд слепая круговерть…»

Герману Гоппе

Надежд слепая круговертьКоснувшись вскользь, промчится мимо…Непоправима только смерть.Всё остальное – поправимо.Непоправим бросок в високСвинца на тонкой струйке дыма.Непоправим на волосок —Всё остальное – поправимо.Всё поправимо… Пыль и прахИзбудут униженье Рима:Державный гнёт и рабский страх,И остальное – поправимо.К пещере каменной пыляВ скале, пробитой караимом.Телег кривая колеяИ в наше время поправима.Всё поправимо до черты.До планки, поднятой тобою.До той поры, пока что тыНе утерял готовность к бою.Когда же, смертью смерть поправИ дела светлого во имяТы прорастёшь средь буйных трав.Неповторим непоправимо.Души беспечный мотылёкВспорхнёт с ладони серафимаИ новой жизни уголёкЗаймётся вновь необоримоИ кто-нибудь с душой твоей.Как с телевизором в прокате.Начнёт отсчёты новых днейИ так же жизнь свою прокатитИ, может быть, поймёт, дышаПеред концом неумолимым —Неповторима лишь душа.Лишь смерть души непоправима.

«Ни тебя, ни меня не отыщет…»

Ни тебя, ни меня не отыщетНи один поисковый отряд…Старых сосен крепки корневищаИ стволы красной медью горят.Волей случая спаяны тем мы.Что сроднил нас сраженья порыв;Давят нас корневые системыВсею мощью, как медленный взрыв:Обвивая, как щупальцы спрута.Наши соки безжалостно пьют…Что там кроны о вспышках салюта? —Не совместны война и салют.Наших судеб слепые осколкиВ купола поднебесья стучат.От осколков и сосны, и ёлкиЧудодейственно смолоточатИ, о чудо, как в кинокартине.Где за титрами близок конец.Мы – противники – вечно единыИ единый над всеми Творец.

«Пожизненно корить приговорён…»

Пожизненно корить приговорёнИ эту жизнь, и жизни этой пакость,И ветром переменчивых времёнПриговорён не научиться плакать —Всё с той поры: с протяжного звонка.Звучащего во мне неистребимоИ с фары воровского воронка.Моей семьи не прошмыгнувшей мимо.Приговорён пожизненно к звезде —Единственной, как каторжник к колодке.Чтоб днём и ночью помнилась вездеНестойкость бытия в непрочной лодке.

У книжной полки

На книжной полке, выстроившись в ряд.Стоят тома – юнцы и раритеты.Одни – лучами славы не задеты.Тома другие, как авторитеты,В её лучах уверенно парят.Стоят, прижавшись плотно, к тому том:В лицо друг другу жарко дышат строки —Добра и зла открытые уроки.Где в споре с добродетелью пороки.Но – не о том хотел я, не о том.Вальяжности томам не занимать…Лелеемы в спокойствии и холе.Они, иной не представляя доли.Обречены в пожизненной неволеХвалам гостей услужливо внимать.Томам в укор и в назиданье им.Способным зависти слезу из гостя выжать.Карманного формата пара книжиц.Сумевшая каким-то чудом выжить.Стоит поодаль, чуждая другим:Характер их солдатский узнаю:По почерку, по слову, по одежде —И жажда жизни та же в них, что прежде.Презренье то же к снобу и невежде.Решимость та же выстоять в бою;Огнём и порохом пропахли связки слов.Сверкают сталью в книжном полумраке;И, каждый миг готовые к атаке.Ждут в напряженье танковые траки.Как ждали боя Дудин и Орлов.Раскаты грома бродят по строкам —Опасным, словно тропы в поле минном:Ещё строфа – и снова взрыв лавинныйВ ночной тиши при чтенье прикаминном,И снова память бьёт по старикам…Как знать, на полке выстроившись в ряд.Блистали бы сегодня раритеты.Когда бы не в солдатское одетыТе, что поодаль от других стоят?..

Над Невой

Вы – на том берегу… На этом – мы..Наблюдая Невы течение.Невозможно не быть поэтами.От обычного в отречении.Наших зданий фасады пышнымиЛишь безумный назвать осмелится…Стали кони со львами – лишними.Шпили с портиками – безделицей.Только зря ли с петровским ботикомВ играх тешились волны невские?..Язычки их, острее кортика.Подбивали на мысли дерзкие.Молодых завлекая бликами,Обещаниями-вспышками;В Петербурге не стать великими —Преднамеренно стать лишними.В отречении от обычного.Устремлённые в выси Горние,Примеряем своё личноеНа всевечное, на просторное.Поясок экватора тесен нам:В бесконечность полёт мыслится.Прорастая строкой песенной.Проплывая виденьем близ лица.Без микробов плывёт, без вирусовВ запредельщину допапирусов,Мнимолётностью плюсов-минусовИгнорируя шкалы-лимбусы.За виденьем плывут видения,Искажающие видениеВсей истории поведенияПровидения и провидения.Нет, не пусту быть граду: попростуНад Невой силуэты рвутся ввысь.Подминая ковры возрастаТам, где правили волк да рысь.

«Учебники, прочитанные мной…»

Учебники, прочитанные мной.Усваивались поздно или рано.Но тот, что называется войной.Осмысливал я по отцовским ранам.По надписям, кричавшим со стены.Меня и мать пугавшим ежечасно:«При артобстреле сторона опасна».Читали мы в учебнике войны.Была ли где спокойной сторона.Когда на каждой раме – белый пластырь,А по проулкам бродит смерть, как пастырь,И новых жертв бормочет имена…Учебники, прочитанные мной.Дышали созиданьем и свободой —Но варварству и смерти был в угодуУчебник, называемый войной…Учебник, называемый войной…Я проходил последнюю страницуПо лицам тех – стремившихся в столицу.Мечтавших ниц повергнуть город мой;Я помню их: вполроста над стеной —С линейкой, мастерком и ватерпасомПленённые герои «высшей расы»Стояли в пыльных френчах предо мной:Они латали бреши пустырей —Песок с цементом был намешан густо..Пленённые потомки ЗаратустрыКовали возвращение на Рейн…Учебники, прочитанные мной.Стареют, как и всё стареет в мире.Но сталью может зазвучать и лираИ прозвучать набатом над войной.

«Луна и Солнце – те же…»

Луна и Солнце – те жеИ те же снег и лёд.Но отчего-то режеМеня влечёт в полёт.С тропинки сбилось времяВ прогулочной тишиИ сотня лет – не бремяДля зреющей души.Из ощущений соткан.Дрожит хрустальный мир…Заснеженная сопка —Не сопка – капонир.Его рука на пульсеНеспешных перемен:Ты на него не хмурьсяВеселию взамен:Племён случилась сшибкаНа перепутье вех…Не всякая ошибка —Учебником для всех.Наощупь ночь в распадокСползает меж стволов.Скрывая тьмы загадокДля ищущих голов.

Старые газеты

Разбираю старые газеты.Вспоминаю давние задачи —Новые сейчас на них ответы.Словно и не может быть иначе.Видно, время проявляет свойствоСуть момента прикрывать руками.Снова в ясный полдень беспокойствоСерыми находит облаками.

ЖЗЛ

Жизни есть и наши, и чужие.Наших и прекрасней, и лютей.Временем замечены – Большие ЖизниЗамечательных Людей.Человек, характером – старатель.Так решил у смерти на краю:Подвести под общий знаменательЖизни – и чужие, и – свою.Числился в числителе на полкеСлавных биографий книгоряд:Человек за годы жизни долгойСобирал на крохи из зарплат.В стеллажах с бездонностью копилки —Отпечатки судеб и времён:Прошлых жизней тёплые затылки.Вздохи неба в шелесте знамён.Вечной жизни тайны первородстваТак и не разгаданный секрет…Человек искал с другими сходства.На века оставившими след.Высшей пробы общности нетленной —Жертвенностью правой и святой.Держится Земля – цветок ВселеннойСтебельком под каменной пятой.Жертвенность во славу и во имяЛожных или истинных идей…Каждого с деяньями своимиЖдёт Голгофа неба и людей.Человек, расставшись с жизнью этой.Всё увидев с новой стороны.Упадёт истёршейся монетойВ необъятный жертвенник страны.

Петропавловская крепость

1

Фатально – и в праздник, и в будни.Тревожа замшелый гранит,В двенадцать часов пополудни

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.