Агент ливийского полковника

Михаил Нестеров

Агент ливийского полковника

Никогда не приписывайте злому

умыслу то, что вполне можно

объяснить глупостью.

«Бритва Хэнлона»

Книга основана на реальных событиях. Всякое сходство персонажей с действительным лицом чисто случайное. Взгляды и мнения, выраженные в книге, не следует рассматривать как враждебное или иное отношение автора к странам, национальностям, личностям и к любым организациям, включая частные, государственные, общественные и другие.

Глава 1

Двойной агент – двойное задание

Ливия, Триполи, конец марта 2011 года

...Полковник прикоснулся к шершавой бетонной стене и тотчас отдернул от нее руку, как будто получил ожог. На самом деле от стены веяло холодом. Руку же он отдернул потому, что привык к другим ощущениям: стены его жилища всегда были теплыми и по-настоящему живыми. Он называл их легкими – они пропускали воздух с улицы; он называл их мембраной – они не препятствовали шуму извне, звукам, которые успокаивали мысли и чувства полковника и были сродни стуку колотушек сторожа в восточном городе: «Спите спокойно, достойные жители города». Он называл их своими глазами – он видел все, что происходило за ними.

Полковник и его поверенный находились в просторном помещении бункера, в который вели восемь лестничных маршей на глубину десяти метров. Беседа этих двух разных людей началась с упоминания одной из стратагем, гласившей: «Подняв шум на востоке, напасть на западе», а также имени человека, которого полковник выбрал в качестве исполнителя и назвал ар-Рахмана его настоящим именем: Андрей... Он процитировал Янь Биншана:

– «Нет ничего важнее, чем знать, как обмануть неприятеля: обмануть его своими приемами; заставить его обмануться в его собственных приемах; обмануть его, потому что он честен; обмануть его, потому что он жаден; обмануть его, потворствуя его невежеству; обмануть его, потворствуя его хитроумию. Можно предпринять его ложную атаку, а потом нанести настоящий удар, заставив противника осознать свой промах, после чего обмануть его еще раз».

Полковник знал Андрея Рахманова как приверженца стратагем и непревзойденного психолога. В своей работе по связям с террористическими организациями Рахманов руководствовался этими военными хитростями. Его жизненное кредо, тесно переплетенное со службой, вытекало из первой стратагемы: «Тот, кто старается все предвидеть, теряет бдительность». И об этом, конечно же, знал полковник Муаммар Каддафи – единственный куратор и начальник Андрея Рахманова. Он не из тех, кто крадет в полночный час и грабит в глухом закоулке. Он знает толк в хитростях и так никогда не поступит.

Полковник вернулся к столу (шаркающей походкой, заметил Андрей). Перебрал на столе бумаги; часть из них отправил в ящик, часть – в огонь. В этом помещении круглые сутки, поддерживая температуру 20 градусов, горел камин. Не очень экономичное средство для обогрева, однако он являл собой очаг – символ самой жизни, уюта; открытый огонь поддерживал надежду в груди 68-летнего полковника.

«Похоже, старик не знает, с чего начать», – снова подметил наблюдательный разведчик. Могло ли это означать, что полковник засомневался в своем подчиненном? Если да, то задание, которое он ему уготовил, – из разряда невыполнимых. В груди Андрея, которого в этой африканской стране называли ар-Рахман, что означало «милостивый», жила уверенность: невыполнимых задач не существует. В рамках разумного, конечно. Например, он не мог достать Луну с неба, но мог доставить заказчику настоящий лунный камень из музея НАСА.

– Возможно, мы больше не увидимся, – продолжал полковник.

Это прозвучало так странно и неожиданно для Рахманова, что он не принял слова начальника всерьез и отреагировал по-лакейски, наклонив голову: «Как прикажете, сэр».

– Мои враги могут опередить и меня, и тебя. Я хочу поговорить с тобой о возмездии.

– Если хотите, – послушно сказал Андрей. – Но что мешает вам отдать приказ и просто пожелать мне удачи?

Полковник Каддафи улыбнулся, сгоняя выражение печали с лица.

– Сколько тебе лет, Андрей?

– Тридцать семь.

– Порой ты мне кажешься моложе, порой – старше.

– Это ли не маскировка?

– Да, да, – покивал Каддафи.

Человек, которому он собрался поручить сложнейшее задание, не относился к той породе людей, которые верят в загробную жизнь, что в раю их примет в свои объятия тысяча девственниц. Рационализм – вот его руководство к действию, а все его действия основаны на логике; каждый поступок – это ступень на пути к цели. Об этом Муаммар Каддафи получасом ранее беседовал с абд-Аллахом Хасаном, командующим батальонами безопасности, обсуждал с ним и предстоящую операцию... и единственную кандидатуру, что само по себе выглядело трогательно. И абд-Аллаху Хасану, и Андрею Рахманову предстояла поездка в Европу. В Лондоне их пути разойдутся, поскольку абд-Аллах летел в Европу с так называемым миротворческим пакетом.

Полковник Каддафи молитвенно сложил на груди руки и негромко произнес, как если бы ночь накануне он провел со звездочетом:

– Есть знаки, что Аллах дарует мусульманам победу в Европе – без оружия, без завоеваний.

– Только не говорите мне, что это за знаки, – улыбнулся Андрей.

– Почему?

– Не хочу, чтобы вы обезоружили меня.

– А-а... – приоткрыл в улыбке губы Каддафи.

– Вы хотели ознакомить меня с каким-то документом?

– Вот он. – Лидер Ливии расположил его точно по центру стола и так, чтобы свет от настольной лампы падал только на одну половину листа – правую; лампа крепилась струбциной тоже с правой стороны. – Британская разведка выставила мне ультиматум: либо я добровольно отдаю власть, либо агенты МИ-6 ликвидируют меня. Этот документ подписан одной буквой – «С».

Рахманов кивнул. Британская служба МИ-6 (MI6 – Military Intelligence, или SIS – Secret Intelligence Service), основанная в 1909 году в качестве иностранного отдела Бюро секретной службы, специализировалась на шпионаже и контрразведке. Первый директор SIS – капитан сэр Джордж Мэнсфилд Смит-Камминг – в корреспонденции обычно подписывался одной буквой «С» (Смит). И это новшество вылилось в традицию: все последующие директора «Сикрет сервис» обозначаются этой буквой. Нынешнего директора звали Трой Морган Смит, что несколько упрощало процедуру «идентификации».

– Текст обращения Смита я получил вчера днем, – продолжил Муаммар Каддафи.

– Вы ответили Смиту?

– Да. Одним словом: «Берегитесь!» Я даже получил уведомление о том, что Смит ознакомился с моим ответом. Его агенты уже в Ливии, среди повстанцев. И тебе, мой преданный друг, нужно отправляться в Лондон. Ливийцы не знают Данию, они не могут ненавидеть Данию. Они знают Англию, и они ненавидят Англию.

Муаммар Каддафи воспроизвел одну из своих фраз, ставшую в ливийской Джамахирии крылатой. В оригинале в ней – ненавидимая Ливией Италия. В равной степени это относилось к Франции и Швейцарии; США в списке полковника заняли четвертую строчку, завоевав «шоколадную» медаль.

– На этом закончим, Андрей. Детали обговоришь с полковником абд-Аллахом. Я не стесняю вас в средствах. Вы воспользуетесь одним из моих незамороженных счетов в европейском банке. Да, и вот еще что. Если вдруг представится такая возможность, скажи директору МИ-6: Каддафи невозможно уничтожить – он в сердцах миллионов ливийцев.

Полковник встал, обошел стол и, обняв Андрея Рахманова, дважды коснулся щекой его щеки.

– У меня к вам просьба.

– Слушаю, – отстранился от него Каддафи.

– Прежде чем отправиться на задание, я хотел бы побывать в Москве.

– Да, да, Москва для тебя – храм...

Андрей, всякий раз отправляясь за рубеж, планировал маршрут через столицу Российской Федерации. Полковник ни разу не спросил: «Если Москва для тебя – храм, то что для тебя Триполи?»

Он дал добро и остался один в каменной «палатке», заглубленной на десять метров, – там, куда его загнали натовские бомбы и крылатые ракеты.

* * *

Московская область, 2 апреля

Полковник ГРУ Михаил Большаков, одетый в кожаную куртку и теплые полусапожки, встречал гостя из Ливии в аэропорту «Шереметьево». Обменявшись с ним рукопожатием и общими фразами, он отвез Рахманова на дачу управления, затерявшуюся в зелени Наро-Фоминского района Московской области. Дорогой они разговаривали ни о чем, избегая темы развязанной против Ливии агрессии, – всему свое время. Только на даче, воздух которой был пропитан хвоей, кружащей голову и переполнявшей грудь, они заговорили о деле.

Большаков присвистнул, узнав о секретной миссии Рахманова, и спросил:

– Берешься за это дело?

– А как же? – чисто по-русски ответил Андрей. – Как обычно в таких случаях, я ставлю вас в известность и рассчитываю на ваши рекомендации.

Разрыв Рахманова с военной разведкой не стал болезненным, поскольку был условным: он получал статус двойного агента. Андрей не раз отвечал на вопрос: знает ли о его скользком положении полковник Каддафи? Скорее – да, в лоб он у него не спрашивал. Как ни странно, существование под боком двойного агента было выгодно ливийскому полковнику, и тому было несколько причин. Первая – такой агент имел мощную поддержку со стороны одной из лучших в мире разведок. Вторая причина вытекала из первой: сведения, собранные двойным агентом, концентрировались в одном месте и не могли быть доступны третьим лицам. Проще это выглядело так: агент, получивший задание от своего руководителя, для его выполнения использовал возможности ГРУ, что многократно повышало шансы на успешное завершение операции, и плата за это была оптимальной. Дело в том, что Каддафи слыл приверженцем открытых противостояний. Он не держал в секрете даже кадровые вопросы того или иного центра, спецслужбы, – смотрите и трепещите; он предупреждал противника от опрометчивого шага. И такую политику полковник считал оправданной. Враги, зная его возможности хотя бы в плане прочных уз Ливии с террористическими группировками в Европе, прокручивали эту тему в ситуационных центрах, и готовый результат их вряд ли мог утешить: десятки группировок и сотни агентов-одиночек были готовы по распоряжению ливийского руководства превратить любой европейский город в огромный факел. Займи Каддафи обратную, скрытную позицию, и его империи давно пришел бы конец. Жертвы с обеих сторон исчислялись бы тысячами, но такова суровая реальность нового мира. Во многом благодаря хрущевской тактике: «Мы делаем ракеты, как сосиски!» и «Мы вас похороним!» – полковник держал одну из самых загадочных стран в своих руках.

И вот он, посылая в тыл врага одного из лучших своих агентов, рассчитывает на помощь в этом деле ГРУ. Но знает он и другое: Андрею придется расплачиваться за это ненасытными интересами военной разведки России.

– Полковник знает о твоем визите в Москву?

– Если знаешь, зачем спрашиваешь? Извини, Михаил, – в знак примирения Рахманов поднял руку, – утомили чертовы перелеты. Добираться пришлось через Каир. Я полон сил и выдержки, но...

– Ты приберег их, ясно, – закончил за Андрея полковник ГРУ. Он был невысоким, плотного телосложения, лет сорока, с короткой стрижкой. – Еще вина?

– Да, пожалуй, – бросив взгляд на бутылку, не стал отказываться от настоящего грузинского вина Андрей. Сейчас он мог сказать, что «Хванчкара» – его любимое вино, хотя пил он его редко. Вряд ли закуску на этом столе можно было назвать тонкой, но темно-рубиновая «Хванчкара» неплохо подходила к ней: вареный цыпленок, сыр, магазинный салат из баклажанов.

Большаков еще раз наполнил бокалы и огляделся, как если бы находился здесь впервые. Дача представляла собой деревянное двухэтажное строение, находящееся под охраной одного, реже – двух охранников. Во дворе не было ничего декоративного: скошенная триммером трава походила на колючий газон – босиком ходить невозможно. И в этом плане самым безопасным маршрутом считался овал из тротуарной плитки, выложенный внутри плодового сада, огороженного высоким и плотным забором.

Первый этаж собственно гостиная: четыре стула вокруг стола, что может быть проще и уютнее? На втором этаже располагались спальные комнаты, прозванные гостевыми. Сама же дача походила на небольшой мотель со всеми полуспартанскими удобствами, включая русскую баню, вплотную примыкающую к дому.

– Так ты ждешь от нас рекомендаций или конкретной помощи, Андрей?

Рахманов промолчал.

– Хочу усложнить тебе жизнь и задание, – продолжал Большаков.

– Каким образом?

– У нас в Англии есть пара нерешенных задач. Может быть, если подумать, решение одной из них поможет тебе решить другую – твою.

– Если хочешь что-то получить, готовься заплатить за это?

Большаков развел руки в стороны:

– Ну, не я придумываю условия.

Это прозвучало откровением. Еще вчера подобное называлось – издать распоряжение или предписание.

Андрей усмехнулся и промолчал.

– Я постараюсь тебе помочь, – обнадежил его Большаков. – Располагайся тут как дома. Еду и вино найдешь в холодильнике. Если что – звони или обращайся к дежурному.

Большаков вернулся на следующий день под утро, не было и семи, однако Рахманов находился уже на ногах, гладко выбритый, в свежей рубашке. Он сам приготовил завтрак, налил своему нынешнему куратору кофе. Тот, сделав глоток и положив перед собой папку с бумагами и ноутбук, приступил делу:

– В Англии у нас несколько интересов...

«Еще вчера их была пара», – мысленно подсчитал Рахманов.

– Один из них носит личный характер. Слышал, конечно, о Феликсе Сахарове?

– Конечно, – кивнул Андрей. Лично он считал историю с Племянником (это псевдоним офицера ГРУ, изменившего Родине) замшелой. Сахаров, получивший убежище в Великобритании, в прошлом или позапрошлом году выслушивал юбилейные речи по поводу своего 70-летия. Однако любая уважающая себя разведка не терпит незаконченных дел. Каждый предатель должен получить по счетам. И необязательно заплатить за это смертью. Одна из распространенных кар – это постоянное давление и преследование, от которого жертвы нередко попадали в психушку. Еще один вариант, озвученный председателем российского правительства: «Предатели всегда плохо кончают – либо от пьянки, либо от наркотиков, под забором». Так что Андрей Рахманов поторопился отнести историю Феликса Сахарова к категории замшелых. Пока что Племянник находился на положении заслуженного пенсионера.

– Вы хотите узнать адрес Племянника?

– И это тоже, – выразительно подыграл глазами полковник ГРУ. – Нам поступила информация, что у него вилла в графстве Сассекс.

– Вы много хотите.

– Я же сказал: не я ведаю конторой, издающей указы. Но они создаются и подлежат неукоснительному исполнению. Вчера я сказал, что постараюсь тебе помочь.

– Утяжелить одно задание другим, по-твоему, помощь? Может, получится так, что я выполню одно задание, но провалю другое и в любом случае отвечу за провал. Вы уже назначили мне наказание?

– Не заводись, Андрей. Прочитай-ка вот этот документ. Считай, что он подготовлен...

– Для меня?

– Для такого случая, как твой.

СПРАВКА

Музей военной разведки (Museum of the Military Intelligence) образован в ноябре 1951 года и находится в восточной части Вестминстерского Сити (центр Лондона). Часы работы музея – среда, пятница, суббота – с 7.00 до 19.00. В музее выставлены экспонаты, относящиеся к деятельности подразделений и отдельных агентов военной разведки в период 1939 – 1950 гг. Также выставлены на обозрение более поздние образцы вооружений, амуниции, техники, в том числе иностранного производства: США, Германии, Голландии, – использовавшейся боевыми единицами МИ-6. Надежный источник из МИД Великобритании утверждает, что заверения музейных работников об «основных технических параметрах экспонатов, находящихся в пределах работоспособного состояния», соответствуют действительности. Так, 8,1-миллиметровый пистолет для ношения в рукаве (британская Служба специальных операций и американское Управление стратегических служб) экспонируется в рабочем состоянии. То же самое относится к ряду других экспонатов (список прилагается).

...Тот же источник утверждает, что встреча директора МИ-6 и директора Министерства финансов США проходила в июне 2010 года в зале Музея военной разведки в нерабочий (четверг) день. Допрос перебежчика из СВР ЛЯМЗИНА В.С. проходил под личным контролем Троя М. СМИТА в следственном изоляторе МИ-6, известном как Lower citadel («нижняя цитадель»). Плюс ряд других случаев секретных переговоров и допросов с участием СМИТА в этом музее.

Примечание:

«Нижняя цитадель» расположена в подвальном помещении Музея военной разведки. Какие-либо данные о следственном изоляторе, как то: численность сотрудников, охрана, технические средства и прочее – засекречены. Доступ в «нижнюю цитадель» разрешен сотрудникам отдела 037 Службы собственной безопасности МИ-6, ныне возглавляемом Натаном ПАТТЕРСОНОМ.

Андрей прочел донесение разведчика (необязательно российского, это мог быть перевод с английского, французского, немецкого), занимающего в МИД Великобритании какую-то должность. Важность справки трудно было переоценить. Андрей узнал место конфиденциальных встреч человека, которого ему надлежало ликвидировать. Осталось подумать, как свести в этом месте директора МИ-6 и Феликса Сахарова. Казалось, что все просто. На бумаге.

Оставив Большакова за столом одного, Рахманов прошелся по просторной гостиной, думая о том, как же совместить в одном деле два. Он отчетливо видел финал (побежденные останутся в «нижней цитадели», а победитель уйдет через портал Музея военной разведки), но как сплести начало и середину? Дорогу осилит идущий?

– У тебя будет время подумать, Андрей. Работа на долгую перспективу, как я понял.

– Отчего же? – ненароком съязвил Рахманов. – Я постараюсь уложиться в короткий срок. Если ты не слышал, я тебя просвещу: на мою страну падают бомбы.

– Ну зачем ты так?

Большаков мог по памяти воспроизвести ход операции против Ливии. Ключевым стал день 19 марта – когда Николя Саркози собрал в Париже лидеров Лиги арабских государств, Евросоюза и ООН после принятия Совбезом ООН резолюции 1973, предусматривающей «возможность проведения иностранной военной операции для защиты населения Ливии от войск Каддафи»; по ее итогам было заявлено, что операция может начаться в ближайшие часы. ВВС Франции нанесли первыми удар по ливийской технике в 12 часов 45 минут (время московское), обстреляв «автомобиль неизвестного типа, который представлял угрозу для гражданского населения Ливии». В 19.00 19 самолетов ВВС Франции вылетели в зону Бенгази с заявленной целью «защиты населения города от сил Каддафи». Авиаудар по ливийской военной технике был нанесен спустя три четверти часа. Обстрел ракетами «Томагавк» – 114 штук – по системам ПВО также совершили американские и английские корабли и подлодки. Нападение привело к многочисленным жертвам среди мирного населения Ливии, в том числе детей и женщин; разрушен кардиологический центр, пострадали дороги и мосты.

20 марта. ВВС западной коалиции рано утром продолжили наносить авиационные и ракетные удары по столице Ливии. Три американских самолета B-2 сбросили около 40 бомб по главному ливийскому аэродрому. К операции присоединились самолеты Италии и Дании. Английские ВМС сделали новые залпы по ПВО противника. Установлена морская блокада Ливии путем постановки на рейд более 20 боевых кораблей и подлодок стран западной коалиции.

21 марта 2011. Жители Триполи встали на защиту объектов в качестве живых щитов. Первые боевые вылеты начали совершать самолеты Испании и Канады. Одна из ракет, выпущенная с американского военного корабля, уничтожила резиденцию Каддафи в Триполи. Каддафи там не оказалось. Военные по-прежнему заявили, что полковник не является целью войск коалиции.

22 марта. Франция расширила свой контингент, направив дополнительно два самолета «Мираж 2000-5» и «Мираж 2000-D» на военную базу в Италии.

23 марта. Командующий ВВС Великобритании заявил, что ВВС Ливии больше не существует.

24 марта. ВВС Норвегии присоединились к операции «Рассвет одиссеи» и передали под оперативное руководство ВВС США шесть истребителей F-16. ВМФ Великобритании нанес удар ракетами «Томагавк» по целям ПВО Ливии. Самолеты нанесли бомбовый удар по авиабазе «Себха».

25 марта. Два британских «Торнадо» и французские «Миражи» уничтожили несколько танков. К операции примкнули катарские «Миражи». Три бомбы с лазерным наведением были сброшены с двух норвежских «Фантомов»...

И сегодня, 2 апреля, авиаудары по ливийским городам продолжились. Казалось, мир сошел с ума. Похоже на пьяную драку, в которой двадцать человек одного пустили в пинки.

Большаков уловил жест Рахманова.

– Да, слушаю.

Андрей, читая справку, запнулся на одной фамилии – Паттерсон; всего же в документе были перечислены два человека: директор МИ-6 и один из его подчиненных.

– Не тот ли это Паттерсон, который стоял за взрывом «Боинга» в 1988 году? – спросил он, сделав неверное ударение – на последний слог.

– Паттерсон, – поправил его Большаков, акцентируя первую гласную. – Он самый. Поклонник затяжных спецопераций. Нам стало известно, что спецпрограмму «Льотей», разработанную в 1953 году в МИ-6 и направленную на развал коммунистического блока, Паттерсон считает венцом в делах, результат которых ожидается через тридцать-пятьдесят лет.

Рахманов нарисовал перед глазами картину: аэровокзал, толпа встречающих смотрит на табло, а там напротив спецрейса строка: ожидается через тридцать пять лет. Безнадега.

Большаков нашел и открыл в ноутбуке документ и развернул компьютер к Рахманову, сделав вступление своими словами:

– Прадед и прабабушка Натана – выходцы из России, носили фамилию Беларские. Имя свое Натан получил в честь прадеда-еврея – Натаниэля. Жесток, исполнителен, мастер карате – пятый дан госоку рю...

Рахманов покивал, зная тему: госоку рю – жесткий и быстрый стиль.

– Натан Паттерсон родился 21 февраля 1962 года, – продолжал Большаков. – Вошел в состав группы 037... Хочу тебе напомнить, что этот отдел относится к директорату по разработке иностранных спецслужб и обеспечению собственной безопасности.

– По-другому – директорат контрразведки и безопасности, – согласился Рахманов. – Я знаю.

Всего «Сикрет сервис» насчитывала пять коллегиальных объединений, в том числе кадровой и специальной поддержки в плане оперативно-технических средств для нужд подразделений разведки.

Большаков продолжил:

– В возрасте 26 лет Паттерсон вошел в состав спецгруппы 037, и дело Локерби для него стало первым и самым значимым в жизни событием. Образно говоря, горящие обломки пассажирского лайнера затмили другие яркие мгновения в его жизни: женитьба, рождение ребенка, развод.

...Некоторые СМИ трагедию, разыгравшуюся в небе над шотландским городом Локерби, назвали «Взрывом перед Рождеством». В 19.00 21 декабря 1988 года «Боинг-747», выполнявший рейс № 103 из Лондона в Нью-Йорк, пропал с экранов радаров авиадиспетчеров. Через восемь минут спецслужбы зафиксировали мощный взрыв на высоте тридцать тысяч футов. Обломки самолета обрушились на жилой квартал Локерби. В итоге в этой авиакатастрофе погибли двести семьдесят человек, одиннадцать из них – жители этого шотландского города.

Генеральный прокурор Шотландии предъявил официальные обвинения в теракте сотрудникам спецслужб Ливии, посчитав теракт над Локерби ответом Муаммара Каддафи на британо-американские бомбардировки Ливии, санкционированные лично Рональдом Рейганом и Маргарет Тэтчер в 1985 году. США в одностороннем порядке ввели против Ливийской Джамахирии торговое эмбарго, и только спустя четыре года последовали официальные международные санкции Совбеза ООН.

В конце 90-х годов Муаммар Каддафи в обмен на ослабление санкций против его страны, включенной госдепом США в список спонсоров международного терроризма, выдал обоих подозреваемых в теракте. Представители Ливии, США и Британии сели за стол переговоров, чтобы решить вопрос компенсации родственникам погибших рейса № 103, а это преимущественно американцы.

Судебные слушания над двумя ливийцами затянулись на год. В январе один из них был признан виновным в организации теракта и получил пожизненный срок, другой был оправдан. Это при том, что суд не смог установить, как портфель со взрывным устройством попал на борт «Боинга». Рассматривались три версии: аэропорты Мальты и Франкфурта-на-Майне, где самолет за несколько часов до трагедии делал технические остановки, а также лондонский аэропорт «Хитроу». В ходе слушаний был выявлен еще один фигурант «локербийского дела»: предприниматель из Швейцарии, связанный с восточногерманской «Штази», Ирландской республиканской армией (ИРА) и баскской террористической группировкой ЭТА.