Стихи

Ю. С. Богомолов

Стихи

© Богомолов Ю. С, 2017

* * *

«Декабрь. Предпраздничная тишь…»

Декабрь. Предпраздничная тишь.И – года нового во власти –Как перышко, как снег летишь.Повыше самых верхних крышДо вдохновения и страсти.

«Белым-бело…»

Белым-бело.Побелкою прошелсяПо редким скверам черных городовМаляр тщедушный.Человек извелсяБез белизны.И слез глаза его полны.Белым-бело.Белее только светЖивой души.Как снег хрустит под каблукомЗаждавшихся сапог!И солнце каплею дрожитРасплавленной.И, если ты предполагаешь жить,Дружок, –Живи.Фигуры на доске расставлены.

Прогулка по набережной

Вот жизнь твоя – вглядись смелей.Вглядись – какие краски!И света белого белейОдин денек декабрьский.Один снежок. Один стежок.Один квартал до пристани.Один единственный дружок.Один дружок – единственный.

Поездка на родину

Места родные. Край унылый.Лишь память может воссоздатьИ двор. И дом, в котором жил я.И скудной жизни благодать.

«То долгий день. То долгий, долгий вечер…»

То долгий день. То долгий, долгий вечер.Но жизнь, в итоге, коротка,Когда в саду, куртенку взяв на плечи,В ночи плывешь. И тонешь в речке Млечной.И под ногой не чувствуешь песка.

Не пишет человек…

Не пишет человек.Ты ждешь, а он не пишет.Он полагает, что слова излишниИ сути не сказать.Он много может полагать.Но, сердцу как же приказатьИ сердце всё же слышит, слышитТо ли слова, то ли мотив…И где он? Мертв ли? Жив?Когда бы знать! Когда бы знать!

Сентябрь

Природа склонна жить неторопливо,Задумчивость свою лелея по утрам.То улыбнётся, то споёт плаксиво,То успокоится и возвратится к снамНесбыточным. О трепетной поре.О клейких листиках. О ласковой удаче.Когда народ, прихлебывая чай на даче,Её, красотку юную, своей заботой грелИ называл голубушкой, касаткой…Теперь с народа взятки гладки.Сад опустел. Заброшен. Позабыт.Не слышен смех. И печка не горит.И вещи брошены. Насосы, бочки, банки,Пузатые бутыли, сковородки, склянки,Одежды влажный ворох, смятый плед,В сарае старенький велосипед,На чердаке вещей, наверно, с тыщу.В углу – корзинки. На столе билетАвтобусный. ДавнИшний…А в окнах вечером уже не светит свет.

Зимняя тишина

Набегавшись.Высунув язык от атмосферного груза.Катишь за город. Один.А в сугробах дома.И понимаешь,Что самая лучшая музыка –Это, когда с небесной пластинкиЗвучит и звучит тишина.

Скандинавская ходьба

Он человечек был неброский.Он человечек был небритый.Он был, под старость, мягче воска,Поскольку жизнею побитый.Давно он не искал причиныСвоих поступков и соседей.Напротив магазин был винный.Но он шел дальше, тем не менее.И в доме, там, где проживалиЦельнопрактические душиЕго совсем почти не знали.Он не мешал. И не был нужен.Судьба к нему благоволилаИ на него не наседала.И вдаль от шумного кварталаГулять за ручку выводила.Он выходил в осенний вечер,Шел в парк безлистный почернелыйИ падал снег ему на плечи,Раскрашивая подбородок мелом.Он был немолод, неприветлив.Скорее низким был, чем рослым.Он никогда не знал ответыНа заданные в лоб вопросы.Но был своим в осеннем парке.Его там точно, узнавали.И ходоки, меняя палки,Его, по правде, не меняли.Одни махали ему ручкойДругие вежливо кивали,Но, набирая скорость круче,За поворотом исчезали.И он, по правде, был доволен.Да что! Он был почти что счастлив!Он был не одинок и воленСредь скандинавского участия.

«От детства только и осталось…»

От детства только и осталось,Как от компостера, билет пробитый,Такая же, по сути, малость –Поселков череда. Их свиток.Их список скудный. Без эпитетов.Слова обычные, простые.Названия поселков: существительныеС разбросанными запятыми.Попробуем. Что держит памяти,Не знаю, решето иль сито?Но то, что держится, то впаяно.То замуровано. Прибито.Кузовка, Песковатка, АнниноКрутое, Байгора, Петровка.Как ни крути, им место занято.Судьбой очерчена тусовка.Срослись с тобою переправы.Домишки ветхие при въезде.Дороги тряские, ухабыИ ночью влажные созвездия.Дымы под утро над деревнею.Туман скользит по скатам крыш.Еще минута… Солнце светит,А ты, малец, так сладко спишь!

Деревенский старожил

Беда – не повод для тревог.С годами прибывают беды.Но сладок утренний глотокВоды в стакане, освещенной светом.И снисходителен прищурУсталых глаз. Их обладательНа все вопросы отвечает – «Пас!»Он – не игрок. Он – наблюдатель.Он курит крепкую махру.И, сидя сиднем на крылечке,Всех проходящих по селуЗовет с улыбкою сердечной.Всех баб и редких молодицПриветит ласковое слово.Среди разнообразных лицУже он не встречает новых.Всех деревенских пацановПо отчеству он величает.И родословную дворовДля сельсовета разъясняетНо где кончается село,А где он сам берет начало,О том не знает ничего.И, видно, никогда не знал он.

Улыбка

Декабрьская тьма. Остановка. Маршрутка.Сидишь у окна. Полудремы минутка.Езда на работу в сознании зыбком…Как вдруг промелькнула живая улыбка.Лицо, как лицо. И не сразу приметишь.Простое пальтишко. Покатые плечи.Улыбка же – нежит. Улыбка нас правит.И хрупкое сердце, как олово плавит.Такая улыбка в декабрьские дниСлучайную радость, как сторож хранит.Светило пропавшее нам замещает.Нас греет, голубит, щадит и прощает.

Нехитрая песенка

Нехитрая песенка пока еще поется.И словА не подыскиваю – какие придется.То мелодию затяну, то на миг обрываю.То ниточку ловлю, то никак не поймаю.И тропка прибитая. Идешь медленно.Сосны на берегу золотисто-медные.Сквозь облако протянута солнечная спица.Голову поднимешь – голова кружИтся.

Деревенская идиллия

Из города, где нет ни воздуха, ни воли,Надумали свинтить. Без лишних предисловий.Домишка маленький на Истре или Клязьме.Ну, что еще нам надобно для счастья?!Здесь лес простой, сквозной, пахучий.А воздух тихий. При движении певучий.На небе медленно-изменчивые тучиИ взгляд теряется вдали. И не бывает круче.Народ здесь «окает». И речка говорлива.В саду посадим мы и яблоню, и сливу.Соседская корова молоком приветит…И, может, поживем еще на белом свете!

Лилейник, камнеломка, ноготки…

Лилейник, камнеломка, ноготки,Петуньи, хосты, дикий виноград…Размашистые, яркие мазкиМежду землей и воздухом парят.* * *Медведицы неполный пятизвездный ковш.Звезды полярной тусклый огонек.В куртёнке съёжился, чуть утишая дрожь…Как воздух влажен. Ах, как мир хорош!

Пеликан в саду

Денек обычный. Сада уголок.Поставили у ивы пеликана.Это – муляж. Изделье. Но упрямоОн втискивается в ряд живых существПочти неотличим от них с хвостом чернявым.И белых перьев в тусклом солнце блеск.И красный клюв. И взгляд невозмутимый.На полотне газона, потерявши вес,Того гляди, он снимется. И улетит лениво.

Летнее утро

Улетела, как бабочка, из подъезда соседкаВ белых майках играют шахматисты в беседке.Дворник кончил работу. Метлу зачехляет.Где-то варят клубнику. Дух клубничный витает.Как пчелиный укус, день, отчетлив и внятен.Зреют желтые яблоки солнечных пятен.В поднебесье колышется жаркое лето.И не знаешь на этом ты свете? На этом!

«Над крышами сельских домов…»

Над крышами сельских домовЖивет первобытное царствоТяжелых ночных облаков,Похожих на школьные кляксы.И комнаты теплой уют,И чай за скатеркою чинныйВнезапно покажутся тутСлучайной ничтожной пылинкой,Что в миг растворится во тьмеХолодной межзвездной печали…Пойду-ка я лучше к жене.Поди, уже дома заждались!

Гроза

На разных высотах плывут облака, постоянно меняясь.Еще тишина на земле, но в пространстве – смятенье.Как будто бои, высоко-высоко начинаясь,С большим запозданьем приходят, снижаясь, на землю.И первые звуки: глухое за лесом ворчанье.И свежий порыв: шевельнуло на яблоне ветку.И снова – уже ненадолго – молчаньеИ краснокирпичная тьма вместо яркого света.Пугливо-стремительно падают ласточки ниже.И грозные тучи на запад с востока несутся.И гром громыхает все яростней, злее, все ближеИ падает нА пол со звоном разбитое блюдце.И сердце в секунду сожмет налетевшая жалость.И трудно понять в первый миг, что же это разбилось?Ах, блюдце!? Какая счастливая малость.Лишь, блюдце. Какая нездешняя милость!

Полустанок

Как хорошо не опоздать,Куда бы ты ни шел.Хоть вдаль бежали поезда,Мне было не до поездов.Спешили люди на восток,На север и на юг.И шпал смолистый частоколЗакручивался в круг.И бедный, бедный человекВ заботах и трудахПереходил с ходьбы на бегИ вдаль летел впотьмах.А я стоял, как врытый столб.А может, я мечтал.Но есть ли в нашей жизни толк,Признаться, я не знал.Куда мне было сердце детьВ декабрьской темноте?Колесами срезая снег,Состав вперед летел.

Детство

В год моего рожденья был сквознякИ холод был зимы непобедимый.Родители укутывали меня так,Что я остался все-таки живым и невредимым.Через года, как маленький ростокЧерез асфальт, с трудом я пробивался.Чумазый и голодный мой роток,Помимо корок, мало с чем встречался.И все-таки, скажу – счастливая пора!Для счастья не нужна была причина.Копеечка, стекляшка да игра,Да в доме брат или другой какой мужчина…Вот – жизнь страны, вот – жизнь ее детей.Не сходятся, как параллельные Евклида.На кухне коммунальной, меж дверей,Без устали читают Майна Рида.Пусть трапеза убога и скудна,Погода исключительно ненастна,Жестока, неприветлива страна,Но в детском восприятии – прекрасна.

Старость

К судьбе претензий нет. Поставим точку.Немногочисленным, хвала ее дарам.И каждый новый день – любезная отсрочка.Великодушие, проявленное к нам.Продвигается дело. Но и жизнь пролетает стрелою.Открываются веки. Но уже закрывается рот.Интересны походка, приветствие, жест человека.И, как правило, вовсе не интересен народ.* * *Вот и старость. Две линии меломПрочерчены. Одна вниз уводит, другаяВверх забирает. Бренное телоИстончается. Душа парит и и взлетает.

Мужчина в кожаном пальто

Мужчина в кожаном пальтоОзяб. И потирает уши.Он где-то рядом с парком служит.А в парке выпивает. Граммов сто.Он пьет один. И друг ему не нужен.Он смотрит пристально на легкий снег…Как короток его остатний век!Как короток и благодушен.Свобода и зима. Таков его конек.А служба? Что ж. На то она и служба.Горит в глазах наивный огонекИ нежность обволакивает душу.И потому так красен его нос.И так избыточны его надежды.Как мальчик маленький, он не скрывает слезИ кутается в легкую одежду.

Поздняя любовь

Любуюсь на тебя, смотрю.И голова моя кружи́тся.К тебе тянусь, как к журавлюИ мне не надобно синицы.Я век бы рядышком ходилНебесным светом осиянный.И с тенью бы твоей дружил,А на тебя не строил планы.Тебе бы слов не говорил.Не беспокоил понапрасну.Умерил бы горячий пыл,Столь неуместный и опасный.Живи, как ласточка – паря.Всех без разбору одаряя,Моя вечерняя заря,Открыточка моя из рая.

«Задумчив вечер…»

Задумчив вечер.Если долго всматриваться ввысьИ наблюдать, как изменяют формыСкопленья облаков,То обнаружишь,Что не только формы меняются.Но что природа вся –Как-бы живое существо –От светлого покоя переходитК грусти. Затем к печали.И в конце концов – к смятению.Когда ж темнеет более,И радость и тревога проходят.Все вокруг приобретаетОтчетливость, контрастность.Как будто бы перо невидимого каллиграфаТушью рисунок ясный вывело.И взгляд трезвеет.И чувства теряют живость.И долго смотришь в небо просто так.Затем заходишь в дом.В кровать ложишься.И быстро засыпаешь.И спишь без снов.Один.

«Поздняя дороженька…»

Поздняя дороженькаПод ноги легла.Но не хочет ноженька,Хоть бы и моглаВдаль идти. Не сахарноЗдесь. Но хорошо.Поле перепахано.Заливной лужок.Нитка серебристаяРечки да прудовИ над домом низкоеПенье проводов.Взлеты и падения,Броды да мосты.В пору наводненияТрудных полверсты.Вечера туманные.Огонек степной…Как быть с окаянноюМилой стороной?!

«Полна любви смиренная душа…»

Полна любви смиренная душа.Над ней рассудок наш не властен.Ей каждая букашка хорошаИ всякий человек – прекрасен.Она крылом тебя поднимет ввысь.Она теплом своим согреетТвою коротенькую жизнь.И объяснит ее куда умнее.

Августовская ночь

Встанешь, спросонья накинув халат,Ночь обнимает тебя, как невеста.Яблоки звонко по крыше стучат,Определяя и время, и место.У водокачки по глади прудаСпичкою-чирк. Пролетела звезда.Счастья ль желал, или счастья не надо.Не отвести изумленного взгляда.

«Поутру, за городом…»

Поутру, за городом,Где эпохи нет никаких примет.По лесной дороге ты идешь,Оставляя далекий след.Вдруг веснаПахнёт на тебяПри быстрой ходьбе.И поймешь,Что Бог ближе нам,Чем мы сами себе.

«Одиноко горит среднерусская зимняя ночь…»

Одиноко горит среднерусская зимняя ночь.Две сосны и береза на взгорье при свете луны.Постою. Полюбуюсь. И пойду себе медленно прочь…Лишь ручей вдалеке подчеркнет глубину тишины.

«Удивительные дни приходятся на старость…»

Удивительные дни приходятся на старость.Парк осенний красив, хоть и запоздало.Шаг не ходкий, да и разум не быстрый.Только небо над головой ослепительно чистое.Ослепительно ясные бывают дни осенние.Будто кто-то тусклым глазам твоим дал зрение.Чувствам дал остроту и пронзительность.И под вечер покой недолгому своему жителю.………….Удивительным образом с детством смыкаетсяПоздняя пора. И дОма хорошо. И со двораНет желания уйти. ЗабываетсяСписок обид. Будто ластиком стирается гора,На которую не подняться. А теперь – пора.

Душа

Ни с кем не говорю. Молчу.Со мной затворница тревога.Взаимодействия ищуМежду душой своей и богом.Пока внутри меня горитСветильник слабый, невеликий,И снег идет, и стол стоит,И за окошком холод дикий.Вскипает в чайнике вода,Трещит растопленная печка.И жизнь, хотя не молода,Все ж выглядит по-человечьи.Но если дух оставит нас,И если пламя в нас погаснет,Вещей строительный каркасИсчезнет сразу. В одночасье.Замрет могучий океан,Устанет буйная природаИ зверь забудет божий план,И остановятся народы.И неподвижная ЗемляВ пустынном космосе качнется,Погаснут звездные поля…Пока душа не соберется.

Лев Толстой 1910

Шамордино. Сиротский ледяной октябрь.Как-будто связи меж людьми ослабли.Старик идет тяжелый, как корабль,Медлительный, угрюмый, ржавый.Осталась позади держава.Семья. И умягченье нравов.И, страшно выговорить, честь…Вот век прошел, в который не присесть.Природу перебарывает жестьИ ускоренье удалось на славу.Лишь на секунду в год берет досада,Когда свистит Сапсан у П.ПосадаИ граф идет в своем смешном наряде.А мы за ним. По-прежнему плетемся сзади.

Токарь

Очки на носу поправляет,Замасленный «штанген»[1] бере т.Улыбкой своей удивляетСерьезный курящий народ.Он лыс и сутул, и тщедушен.Он весь поместился в зазорМеж теми, кто равнодушенИ теми, кто что-нибудь спёр.В обед в шахматишки играет,Поддержит и общий «базар»,А бабам чужим починяетБез денег худой самовар.Шипит канифолью паяльникИ каплей ложится припой.Его не тревожит начальник.Он поздно уходит домой.А ночью в мешке коммуналкиОдин. Без семьи. Без детей.Он спит беззаботно, как ангел…Он с неба сюда залетел.

Внуки

Они желаннее детей.Мы видим в них свое подобье.И простодушье их затейРазглаживает нам надбровья.И, не боясь глупцом прослыть,По склонности найдя соседство,Мы умеряем свою прытьИ с радостью впадаем в детство.Друзья! Сопливые щенки!Какие корчите вы рожи,Как вы касаетесь щекиДо помрачения, до дрожи!Жуки, букашки, паучки,Червяк и хвойные иголки.Коза пасется у реки.И день…необычайно долгий.Едва от бога отошли,На шаг один или на локоть.От жизни нашей вас тошнит.И лучше старшим вас не трогать.Гудит старательно пчела,Вся белая от цвета ветка,Качая ведрами, прошлаИ поздоровалась соседка.Открыто в комнате окно,Распахнуты мальцами двери,Сквозняк, как красное вино,Бодрит. Пока, по крайней мере.

«Всю ночь шел снег, всю ночь мело…»

Всю ночь шел снег, всю ночь мело.И, если б только непогода!Но что-то новое жилоВо мне. И не давало ходу.И не давало мне идти,Привычкам следовать житейским…Как будто бы судьей третейскимЯ был на старости судим.А с виду – будто невредим.Но с новой тяжестью свинцовой.И сыплет с неба снова, снова.И из трубы всё дым да дым.

Мои гости

Ты здесь, моя внезапная усталость,Приди. Тебе я рад. Ты задержалась.Я притяну тебя, как лодочку пустую.Когда ты поплывешь, с тобою поплыву я.Ты здесь, мое минутное страданье.Тебя я встречу ночью. Обещаю.Как для кого. Ты для меня – небесное старание.И ты меня прости, как я тебя прощаю.Ты здесь, ночная тьма. Ты прилетела.Глубокий мрак. Без мрака свет не виден.Предтеча всякого рождения, дела.Мироустройства непременный житель.Смирение, ты ставишь нас на место.В тебя впадают устремления, как в море.Ты превращаешь в благородство жестаИ зло, и нетерпение, и горе.Ты здесь покой блаженный. Отыскался!Нет без тебя движения. Нет смысла.О, как слезами без тебя я обливалсяИ падал вниз, как ведра с коромысла.

Поздняя осень

Пора забвенья и сиротства,Прогулок долгих по лесам,По блеклым, скудным небесамВ отсутствии людей и солнца.Пора чернеющих полей,Домов, где не бывает житель,Картин, коим не нужен зрительИ слез, что не бывает злей.……….Осенний ветер ограждаетОт человеческих тревогИ прелых, мокрых листьев стаяКо мне садится на порог.И в низкой комнате. Один.(Как будто, Амундсен средь льдин).Я, никого не задевая,Жизнь проживаю до седин.

Сигареточка

Человек ничего не умеет.У него только сердце болит.Огонек сигареточки тлеетДа по шиферу дождик шуршит.Он все курит и курит, и курит.И посматривает вокруг.Он случайно женился на дуре.Он утратил и зренье, и слух.Но глаза ли его обманули?Или голос ее с хрипотцой?Только взяли да не вернулиИз кармана его золотой.Он теперь ничего не умеет.У него только сердце болит.Он, конечно же, будет умнее.А пока сигаретка горит.

Осколки

С приличными людьми мечтаем мы дружить.Отрадно видеть благородство в лицах.Но парадокс – всяк хочет лучше жить.Никто не хочет лучше становиться.* * *Борьба с коррупцией. Борьба борьбы с борьбой.Собака, что за хвост сама себя кусает.От подношений отказаться нам слабо,А взятка, данная другому, возмущает.* * *Ненастная погода на двореВлияет на великодушие наше.А если мы живем в дыре,То с нами сталкиваться страшно.* * *Когда фортуна улыбнется,Нам сладко жить. Но дело не дается.Крутая благотворнее стезя..Как диабетику, нам сладкого нельзя.* * *Есть стихи и бойкИ, и мудрено-забавны,И блестят, как цветное стекло.Но, прочтешь: ничего в рот не попало,А только по бороде стекло.* * *Дурак от умного ума не наберется:Всё будет жить не по уму, а как придется.А, если умный дружбу с дураком сведёт,То сам, ни за понюшку, пропадет.* * *Судьба, по счастию, не вретИ песен не поет хвалебных.И каждому достанется своеНе по деньгам. А по делам душевным.* * *Тот, кто обиды копит, без сомненья,Подобен ядовитому растению.Он мрачности суровой преисполнен.Всему живому он несет смятенье.* * *Пусть мой карман совсем пустойИ деньги в нем не ночевали.Меня пустили на постойИ за гостиницу не взяли.* * *Сердца́ глаголом не умея жечь,Так и живу, по крохам собираяРазумную обыденную речь.Другую, как ни тщусь, не понимаю.

Осколки 2

Дом, где живет моя душаИ постарел, и обветшал,Но для души удобен.Душа живет в нем не спеша.Она – хозяйка в доме.* * *Знакомя с теоремой ПифагораКрасавицу четырнадцати лет,Увидел на окне, за шторой,Фиалок маленький букет.* * *Слова приходят к нам гурьбой.Строка рождается в минуту.Но, твердой обеспечена валютой –Поэта собственной судьбой.* * *На печке скудный варится обед.Поленья и трещат, и весело пылают.Господь меня хранит от невозможных бед.Он лишь возможными дорогу устилает.* * *Хоть длинен перечень напастейИ перебои сердца – чаще,Мы, спозаранку, не ворчим…Испытываем редкостное счастье,Не находя ему причин.

Бродский

Поскольку он любви по жизни не добрал,То стал писать стихи. Он на стихи поставил.Соорудил из них высокий пьедесталИ два десятилетья нами правил.Мы малодушно спали – он нас в бок ширял.И мысли порождал, как брагу горькую, закваска.Один глагол нас оживлял, другой нас отравлял.Мы слушали его с восторгом и опаской.В конце концов пресытились. Устали мыОт сильнодействующего средства…Поклон тебе, исследователь тьмы!Прости недружелюбное соседство.

2016 год

«Зима влажна, как промокашка…»

Зима влажна, как промокашка,Которой слезы вытерты. И нос.Не надо принимать всерьезЕе минутные капризы.Денёк, другой, наст схватится. МорозСкует и скрепит дерева. КарнизыСосульками облепит. Ты права.Важны поступки. Не слова.Ты – храбрая портняжка.Жанна Д. Арк,Которой храбрость, разве паркПустынный, отметит.Давно с тобою мы на свете,А ты всё молода. А я всё стар.

«Присутствие незримое свободы…»

Присутствие незримое свободыНам незаметно до тех пор,Пока внимательный надзорДуши летучей не коснется.Тогда бредешь, не зная бродаИ всё – ненастная погода.Всё – запустенье и разор.Но ты еще не понимаешьПроизошедшего с тобой.И по привычке улыбаешь –Ся, когда торопишься домой.Но дом, как будто Антарктида.Да и улыбка, словно льдинаВ холодной проруби. Зимой.А как тебе когда-то пелось!Переливалось через край.Светилось, радовалось, млелось.В стакане ложечка звенела,Помешивая утром чай.И как дышалось полной грудью,Какие рядом были люди…Но вспоминай, не вспоминай!…………Всё так. Лишь только потеряемМы невесомый легкий дух,То не живем, а ковыляем.И не друзей своих встречаем.А стариков, да их старух.

Ночь в ноябре

Хитросплетение голых веток.Печаль смиренная и сладкая.Из сочетания тьмы и светаДуша единственная складывается.И ты стоишь в шубенке старенькойПосередине мирозданияИ звезды влажные мигают,А ты не знаешь их названия.И мир вокруг без швов и шума,Без лоскутов и без кусочковЛежит перед тобой, задумавшись,Ноябрьскою холодной ночью.

«При тусклом свете октября…»

При тусклом свете октябряНа жизнь свою смотрю иначе.Душа, как лампочка горя,Одна лишь освещает дачу.Ушли заботы и тревога.Размыты ближних адреса.А осень рядом. ПонемногуСмиряет пышные леса.Она, как редкостная птица,Кружит, курлычет и кричит.И то ли юность тебе снится,И то ли нежность в тебе спит.

Сентябрьские ночи

Бредешь незряче. Невпопад.Темны и строги стали ночи.Душе теперь не до услад.Серьезен полунОчный взгляд,Открыты в поднебесье очи.

Хуторок

Отсутствие домов – лечит глаза.Лес с трех сторон – будто гроза.А на восток – открыта даль.Там поле, сырость и печаль.И дни, как братья – близнецы.И строги, будто погранцы.Здесь нет забот и нет потех.Здесь одинаково для всехПроходит год, проходит век…Здесь редко виден человек.Лишь плачет ветер за окном,Пронизывая насквозь дом.………..Мне эта доля по нутру.Что ввечеру, что поутру.А, прошлого, былого вязьЯ, точно ластиком, сотру.

«Какой бурьян! До крыш…»

Какой бурьян! До крыш.Дома в нем утопают.И лишь ночная тишьОт слез тебя спасает,Когда придешь домой,А дома нет в помине.Лишь белой бахромойЛежит туман в долине.КружИт случайный лист– Как одинок твой голос –А в поле ветра свистДа паутины волос.

«Не слышится ни го́лоса, ни пения.…»

Не слышится ни го́лоса, ни пения.Который год скрипит телега.ВознИца дремлет.Как в чае – сахар. Происходит растворениеВ ненастном сизом небеДерев немногих.Да и тебя – впридачу.Вдруг, редкое, как золотой песок, движение…Глядишь – а это мальчик маленький.И – плачет.

«Мне б хотелось улыбнуться…»

Мне б хотелось улыбнуться.Отчего б не улыбнутьсяЭтой дамочке с портфелемИ с лицом нерусским.Этой девушке холенойС каблуками тонкой шпилькойИ стоящей там, в сторонке,Отчего б не улыбнуться?Не взглянуть открытым взглядом.Хороша, вообще-то, юность!Даже, если не твоя.Даже, если не похожа.И с тобою не знакома.Ничего тут нет плохого.Много тут хорошего.Юность бабочкой порхаетВ свете солнечном июньском.Даже, в офисах компаний.Даже, в барышнях-молчуньях.Даже, если в полном теле.Даже, если в теле узком.Даже, если ты не в теме.Даже, если тебе грустноВсё равно ты улыбнешься,Головою покачаешь…Если, кто заметит слезы,То, конечно же, случайно.

«Солнце скрылось за лесом желтым колесиком…»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

«Штанген» – уменьш. от штангенциркуль.