Чувства, которые ты вызываешь

– Драка, драка!

– МОЧИ!

Мы уставились на папу. Он покачал головой.

– Прекратите. Хватит. Вы не только ведете себя как дети, но и вредите моему бизнесу!

Через несколько секунд мы оказались на тротуаре, и папа запер дверь «КоБры». Я заколотила по ней, но он отказался открывать.

– Па! – закричала я. – Ты ведешь себя, как настоящий тиран.

Я пнула дверь и устремилась прочь, сбросив на землю кепку.

Роуз побрела следом. Я негодовала, не знала, куда теперь идти, но еще больше меня бесило то, что эта девчонка шла за мной.

– Ты не можешь просто пойти к своей машине? – закипела я, быстро шагая по тротуару. Она не ответила, но все равно поплелась за мной. Где она припарковалась?

– Что, теперь неохота со мной говорить? – спросила я, оглянувшись.

Она вскипела.

– А ты что, окончательно превратишься в жабу, если замолчишь хотя бы на минуту?

Я смерила ее взглядом.

– Не завидуй моей харизме.

Она скривилась.

Я стиснула зубы.

– Ты понимаешь, что это все случилось из-за тебя? Если бы на балу у тебя не съехала крыша, мы не влипли бы.

Мы прошли мимо компании хипстеров, которые засмеялись из-за моего громкого голоса. Я показала им средний палец.

Мне почти было слышно, как Роуз закатила глаза.

– Если бы не твое нарциссическое желание приколоться на балу и перевести все внимание на себя, мы не влипли бы.

Я остановилась и развернулась к ней.

– Нарциссическое? Я развлекалась. Это был акт благородства – кому-то надо было оживить эти танцы.

Она усмехнулась и подошла ко мне вплотную, своей позой бросая мне вызов.

– Я знаю тебя со средней школы. Ты – классический нарцисс. Нездоровое чувство собственной значимости, потребность во внимании, основанная на проблеме отсутствия рядом матери…

Во мне разгорелась неконтролируемая злость, которую я обычно сдерживала.

– …и сейчас будет самое смешное – ты не испытываешь никакого сочувствия к другим. Не удивляйся, что твои приколы могут однажды кому-то навредить. Ты, например, знала, что Кэти Тамайо очень хотела стать королевой бала? Что ее младшая сестра недавно попала в аварию и сильно пострадала, а Кэти, возможно, было бы приятно выиграть?

Теперь она повысила голос.

Я на долю секунды ощутила вину, но злость снова одержала верх.

– Откуда я должна была это знать? Не моя вина, что ее сестра пострадала или что она получила недостаточно голосов! Я просто хотела пошутить! – В данный момент я уже кричала.

Меня перебил громкий свист.

– Девочки, можете отойти?

Я заметила выглядывающего из мастерской по ремонту обуви мужчину. Он раздраженно смотрел на нас.

– Это вы отойдите, сэр! – огрызнулась я и понеслась прочь, оставив Роуз стоять на месте.

Доехав до дома на автобусе, я пошла прямиком в ванную. Сердце колотилось, а руки вспотели. Я ополоснула лицо холодной водой, стараясь смыть с себя самодовольство Роуз. Кем она, черт возьми, себя возомнила? Вся такая добрая и совершенно не эгоистичная, вывалила на меня целую кучу несусветной чуши. И откуда я могла знать про чертову Кэти Тамайо и ее сестру?!

Во мне забурлила вина – коварная, незнакомая и совсем неприветливая. Я спряталась в комнате и начала читать роман Джона Гришэма, который читала столько раз, что обложка уже была вся потрепана. Затем врубила Motown и устроилась на подушках, а на моей голове уютно разлеглась Фло.

Но, обнаружив, что уже пятый раз начинаю с одного и того же абзаца, я откинула книгу в сторону, отчего Фло заворчала и спрыгнула с моей головы.

– Уж простите меня, Королева по лизанию задниц, – пробормотала я и достала телефон. Зашла на «Фейсбук» и глубоко вздохнула. В панели поиска напечатала «Кэти Тамайо». Зайдя на ее страничку, я увидела ее на балу в блестящем серебристом платье. Пролистала дальше и нашла ссылку на сбор средств для ее сестры, Джилл. Ссылка сопровождалась фотографией маленькой филиппинки лет десяти. Блестящие черные волосы, широкая улыбка, ямочки на щеках. Я закусила губу. Господи.

Затем нажала на ссылку и прочитала об аварии, в которой несколько недель назад пострадала Джилл. А потом о медицинских счетах.

Хорошо, что я уже давно запомнила номер папиной кредитки. Я перевела тридцать долларов, затем написала на листочке записку и просунула под его дверь.

Пап, я должна тебе денег, ты увидишь списание по кредитной карте.

Глава 8

Папа заставил нас взять два выходных. Меня это обрадовало, пока я не поняла, что он собирался провести воспитательную беседу: он не попросил мистера Рамиреза проверять меня и не приготовил завтрак.

Я отправилась погулять с Патриком и Феликсом, но не почувствовала никакого удовольствия. Папа никогда до этого не наказывал меня молчанием.

Я постаралась умаслить его пиццей и просмотром спортивных каналов, но он проигнорировал меня и сразу отправился спать. Даже не поужинав. Папа мог пропустить прием пищи только в одном случае – когда мучился от ужасной диареи. Но даже это иногда не останавливало его.

На второй день наказания я накрасилась как клоун, и, надев оранжевый парик, уселась в темноте на диване, поджидая его с работы. Но когда он не отреагировал и сразу поднялся в свою комнату, я поняла – все серьезно. Папа отказался дурачиться с клоуном.

На второй день сурового игнорирования я позвонила маме, нуждаясь в сочувствии человека, который меня поймет.

Пришлось звонить по «Фейстайм», потому что по-другому мама отказывалась разговаривать. Ответив, она даже не успела поздороваться, как раздался пронзительный смех. Картинка задергалась, и я поморщилась.

– Мам!

– Клэра, секундочку! – Она засмеялась, и камера показала ее лицо, но тоже скачками. Я отвернулась, чтобы не затошнило.

Наконец она сфокусировала ее на себе – с взъерошенными волосами и идеальными бровями.

– Привет, дочка, прости. Мы тут снимаем для «Уимзи».

– Что такое «Уимзи» и где ты?

Я начинала сердиться: она снова на что-то отвлекалась.

Меня на секунду ослепила вспышка солнечного света, проникавшего в окно за ее спиной.

– «Уимзи» – новый парикмахерский онлайн-сервис, и я в Бруклине!

– Правда? – Меня приободрило, что она находилась хотя бы в одной стране со мной. – И надолго?

– Уезжаю через пару дней, на торговую ярмарку в Италии.

Я рухнула на кровать и уставилась на желтый свет, пробивавшийся сквозь потрепанные занавески.

– А, на эту итальянскую ерунду.

Она засмеялась, обнажив зубы – белые и с винирами, недавно установленными каким-то крутым стоматологом в обмен на то, что она вышла в эфир во время этой процедуры.

– Однажды мы поедем туда вместе и объедимся пастой.

Я закрыла глаза и представила себе день, когда перестану сидеть в Лос-Анджелесе все лето, засыхая, словно пустынное растение.

– Как у тебя дела? – спросила она, прерывая мои грезы о поедании джелато в вымощенном переулке.

– Папа на меня злится.

– Оу. Что наделала?

– Почему ты думаешь, что это я?

От ее резкого смеха я поежилась.

– Ой, да ладно тебе, Клэра.

Я не смогла сдержать улыбку.

– Ну, первый рабочий день с Роуз в фургоне прошел не так уж замечательно.

– Я уверена, что ты несколько преуменьшила.

Мою маму так просто не обмануть, потому что мы очень похожи. Когда я пыталась что-то приукрасить или изобразить спокойствие, она тут же меня раскусывала.

– Просто мы поругались. Ничего нового. Мы с Роуз никогда не ладили.

– Но придется. Ты же работаешь с ней все лето?

Фло решила, что настал идеальный момент запрыгнуть на меня, и болезненно надавила своей крепкой лапой на мою грудь. Я поморщилась, но не прогнала ее, потому что старалась быть милосердной с животными.

– Да. Но не волнуйся! Я в любом случае попробую выбраться в Тулум.

Тихий голос на заднем плане не дал маме ответить, и она посмотрела куда-то влево. Бруклин вдруг показался мне в световых годах отсюда.

– Клэра, мне пора. Не волнуйся по поводу Эдриана – ты знаешь, что он всегда уступает. Возьми его измором!

После этих слов она отправила мне, точнее телефону, воздушный поцелуй и отключилась.

Тем вечером я легла спать, все еще ощущая беспокойство и мечтая об огромной тарелке спагетти.

В четверг утром меня снова разбудил ослепительный солнечный свет. Я прищурилась и увидела рядом с окном папу, попивающего кофе.

– Жду тебя внизу через пятнадцать минут, мелкая.

Чувство успокоения за доли секунды вытащило меня из кровати. Папа ждал меня с тостом с авокадо и чаем в термосе. Не самый любимый завтрак, но я не жаловалась – просто радовалась, что он со мной заговорил.

Он надел свои безупречные черные кроссовки с неоново-зелеными полосками по бокам.

– Так, сегодня сделаем две остановки. Роуз подъедет к первой. И, клянусь богом, Клара, если вы не разберетесь, как работать вместе, я придумаю наказание похуже.

Я впилась зубами в тост.

– Да-да. – И решила не показывать свою радость от того, что папа снова со мной разговаривал, прикрыв улыбку хлебом.

Загрузив еду, мы с папой отправились в Пасадену к северо-востоку от нас. Правда, для этого пришлось ехать по первой автомагистрали на западе США, по 110-ой. Это довольно круто, только полосы здесь очень узкие, как дорожки для велосипедистов, а заезды и съезды, длиной не больше шестидесяти сантиметров, часто примыкают к автомагистрали под углом в девяносто градусов.

И в этот раз я сидела за рулем.

– Мне как-то страшновато, – сказала я, сжимая руль вспотевшими руками.

Папа похлопал меня по плечу.

– Ты отлично справляешься. Я еще в прошлом году научил тебя ездить по этой автомагистрали.

– Да, но на нормальной машине, а не на «КоБре»!

– Ты справишься.

Как будто достаточно было лишь его уверенности в моих навыках вождения.

Наконец мы съехали с жуткой автомагистрали и целыми добрались до пункта назначения: офисного парка с зеленой травой, большими тенистыми деревьями и депрессивной архитектурой 1980-х годов.

– О, вот здесь должна умереть твоя молодость, – объявила я, когда мы подъехали к месту.

Припарковав фургон возле лужайки параллельно тротуару, я краем глаза уловила какое-то движение: на углу стоял азиатский парень примерно моего возраста и держал в руке табличку в форме стрелы, с помощью которых обычно что-то рекламируют. На ней было написано: «Пора выпить кофе» и красовалась нарисованная от руки чашка с горячим напитком.

Я хотела отвести от него взгляд, но не смогла. Он был хорош. Сначала подкидывал табличку в воздух и ловил ее за спиной. Затем, когда это надоело, сделал сальто назад и, стоя на руках, поднял табличку ногами.

– Что этот парень подмешивает в свой кофе? – спросила я, усмехнувшись.

Папа проследил за моим взглядом и улыбнулся. Выпрыгнул из фургона и заорал:

– Эй!

Парень, в этот момент крутивший табличку на голове, как пропеллер вертолета, остановился.

– Привет, Эдриан! – крикнул он и пошел в нашу сторону легкими пружинистыми шагами; его тело казалось таким гибким и упругим… как у лабрадора. Они с папой стукнулись кулаками, пошевелили пальцами, шлепнули друг друга по рукам, а потом как-то странно коснулись локтями. Хорошо, вы бро, мы поняли.

После этого он посмотрел на фургон, и я чуть не поперхнулась. Вблизи Лабрадор оказался очень привлекательным.

Он совсем не был моим типажом – обычно я западала на парней слегка истощенных и измученных. Этот парень выглядел свежим и энергичным: широкие плечи и худощавое, но мускулистое телосложение бегуна, густые волосы коротко острижены, но несколько волнистых прядей лезут в глаза, высокие скулы и самая прекрасная кожа, какой может похвастаться представитель мужского пола – он практически светился. Напоминал фотографию, которая выпадает при поиске «счастливый красивый азиатский парень».

– Привет, ты, наверное, Клэра! – воскликнул он и подошел к фургону, широко улыбаясь. Его очень острые зубы как будто сверкали в солнечных лучах.

Я удивленно моргнула.

Лабрадор, все еще растягиваясь в улыбке, ловко упер табличку в бедро и протянул руку.

– Гамлет Вонг.

Я уставилась на руку, затем снова перевела взгляд на него. Кто, черт побери, в нашем возрасте пожимает руки? В ответ я просто подняла свою.

– Привет. Тебя зовут Гамлет?

– Да, – невозмутимо ответил он.

– Почему твои родители так с тобой поступили?

Стоящий за ним папа покачал головой.

– Клара.

Я разыграла простодушие.

– Что? Это честный вопрос!

Гамлет пожал плечами.

– О, понимаю. Моим родителям, э-э… захотелось назвать меня в честь принца.

Он нарочито громко рассмеялся, напугав меня.

А вот мое удивление было искренним.

– Датского принца, в честь которого никого на всем белом свете не называют?

Не успел он ответить, как рядом со мной магическим образом выросла Роуз. Похоже, приехала раньше нас.

– Здравствуй, я Роуз Карвер, – представилась она и протянула руку. Улыбка этой девушки ослепляла. И почему я не удивилась, когда они пожали друг другу руки?

Глаза Гамлета загорелись еще больше, чем прежде.

– Ничего себе! Не знал, что у вас новый работник.

Папа прислонился к дверному проему фургона.

– Девчонки работают этим летом в «КоБре» в качестве наказания.

– Серьезно? – Брови Гамлета почти скрылись в его потрясающих волосах. – И что вы натворили?

Я посмотрела на Роуз.

– Пусть сама расскажет. Ведь она так же объективна, как «Фокс Ньюз».

Та лишь взмахнула головой – будь ее волосы длиннее, точно попали бы по моему лицу.

– Мы поругались и почти… ну…

– Ты напала на меня, и мы чуть не сожгли школу, – процедила я.

Гамлет удивленно поднес руку ко рту.

– Да ладно!

Роуз бросила в мою сторону недовольный взгляд.

– Не преувеличивай. – Затем посмотрела на Гамлета, и на долю секунды в ее глазах отразилось смущение. – Мы ее не поджигали! И кстати, мы подрались только из-за ее выходки на балу…

– Что за выходка? – Гамлет повернулся ко мне, и его глаза засверкали. – Мне нравятся такие истории.

Я нахмурилась. Вспомнился момент, когда какая-то женщина показала на мою футболку с кровавым кроликом и сказала: «Мне нравятся креативные футболки». И в тот момент было не по себе от ее искренней серьезности.

– Я повторила концовку «Кэрри».

На его лице отразилась растерянность. Эмоции этого парня было легко считать.

– Ты о чем?

– Что значит «о чем»? – спросила я почти так же растерянно.

– Что такое «Кэрри»?

У меня отвисла челюсть.

– Ты не знаешь о «Кэрри»? Господи, неужто ты живешь в пещере?

Он пожал плечами.

– Я вырос в Пекине.

Роуз подошла ближе к нему, попутно пихнув меня плечом.

– Ого! Когда ты сюда переехал? У тебя безупречный английский.

Я зацокала.

– Это так по-расистски.

Она закусила губу, сгорая от стыда.

– Ой! Нет, я не имела в виду…

Гамлет засмеялся и поднял руки. Две прекрасные сильные руки с изящными пальцами.

– Нет-нет, все нормально! Я переехал сюда в шестом классе. У меня было время хорошо его изучить.

Роуз склонила голову и улыбнулась.

– Круто! Мне хотелось бы как-нибудь обсудить с тобой этот опыт.

Ради всего святого.

– О, конечно! Но мне надо бежать, скоро начнется вторая смена, – с сожалением произнес он, поднимая табличку. – Было приятно с вами познакомиться. Уверен, мы еще встретимся этим летом, да?

Это мое воображение, или он смотрел на меня чуть дольше необходимого?

Сказав это, Гамлет убежал, оставив нас с ухмыляющимся папой.

– Эх, девчонки.

– Что? – воскликнула Роуз, заправляя волосы под кепку. Затем посмотрела на меня. – Как думаешь, он обиделся на мой комментарий относительно его английского?

Но я проигнорировала ее вопрос. Мое внимание было приковано к Гамлету, который побежал к кофейному киоску, спрятавшемуся под большим тенистым деревом. Он снял с себя футболку, потянув за заднюю часть ворота. Во рту пересохло. Он целых две секунды стоял с обнаженным торсом во всем своем великолепии, прежде чем надеть белую футболку-поло, темно-синий фартук и кепку в цвет, после чего принялся готовить клиенту кофе.

– Какого черта? – громко спросила я, показывая на Гамлета. Папа и Роуз повернулись к нему. Заметив нас, парень помахал и закричал:

– Мастер на все руки!

Я рассмеялась. Папа снова усмехнулся, и я кинула в него полотенце.

Глава 9

Утром и в обед очередь была небольшой, и мы отлично справились. Нам с Роуз даже не пришлось разговаривать. Она обслуживала покупателей, а я снова отвечала за еду. Затем мы поменялись. Папа помогал, и, невзирая на несколько небольших промахов (нельзя надолго оставлять масло на сковородке и отдавать человеку двадцатку вместо пятерки), первая остановка прошла гладко.

Гамлет то и дело выкрикивал нам свои шутки, а один раз даже принес холодные напитки. И каждый раз я чувствовала, что его взгляд задерживается на мне на секунду дольше, чем нужно. Хм. Этот чудак что, запал на меня? Я тут же отбросила эту мысль – не хотелось бы заводить летний роман в фургончике с едой. Нужно было просто быстрее закончить с этой работой.

Наша остановка в Пасадене закончилась, и мы отправились обратно на стоянку, чтобы сделать перерыв, а потом поехать к бару в Эхо-Парке, где надеялись застать «счастливый час» и вечернюю толпу.

После уборки в фургоне Роуз села на пассажирское сиденье и достала толстый учебник по биологии.

– Самое настоящее пляжное чтиво, – сказала я, запирая шкафчики с запасами еды.

Она ответила, не глядя на меня:

– Я пропускаю летнюю школу, поэтому посещаю вечерние занятия в местном колледже. Ты же не против, проныра?

– Это твоя скучная жизнь, не моя.

Она вставила наушники и положила учебник на колени. Папа занялся расчетами и проверкой новостей в соцсетях, поэтому я успела сбегать за мороженым в винный магазин через улицу.

Время пролетело чертовски быстро; мы вернулись к работе и подъехали к бару, когда небо уже окрасилось в бледно-персиковый цвет. Там было много народу. Казалось, как только становишься взрослым, твоя жизнь начинает вращаться вокруг бокала розового вина.

Припарковав фургон, я надела кепку и фартук и включила жарочную поверхность. Роуз припарковалась рядом с нами, забежала в фургон и достала кассу и айпад с мобильным терминалом.

Папа открыл окно заказов и повернулся к нам.

– Готовы? – строго спросил он.

– Ага, – ответила Роуз, нацепив на лицо дипломатическую улыбку.

Я показала большие пальцы в перчатках.

Некоторое время все шло гладко; работа в «КоБре» напоминала отлично поставленный танец. Места было так мало, что нам пришлось найти способ не выходить за пределы наших маленьких территорий. Сыграло на руку и то, что я невысокая – папа с Роуз могли дотянуться до расположенных надо мной предметов, а я легко ныряла под их руками, доставая то, что мне нужно.

Только я настроилась и собралась насадить на шпажку говядину, как услышала раскат знакомого смеха. Кожу закололо.

– Феликс, возьми мне пирожок, хорошо?

Это Синтия и Феликс.

– Эй, а это ведь фургон папы Клэры, да?

И Патрик.

Я забилась в дальний от окна угол. Как их сюда занесло?!

Папа подошел ко мне, чтобы взять тарелку с пиканьей.

– Клара, что ты делаешь? Подготовь два заказа по пирожкам.

– Тсс, пап. Там мои друзья-идиоты. Не хочу сейчас иметь с ними дело, – громко прошептала я.

Но фургон был маленьким, а Роуз обладала слухом летучей мыши. Она высунула голову в окно, практически встав на цыпочки, из-за чего половина ее тела оказалась на улице.

– Привет! Вы – друзья Клэры? – прокричала она.

– Тсс! – зашипела я и еще сильнее забилась в угол.

Снова послышался голос Патрика:

– Роуз?

В нем присутствовали растерянность и удивление.

Роуз помахала.

– Привет, ребят. Вы разве не слышали? Мы с Клэрой этим летом работаем в «КоБре».

На самом деле, они не слышали. Они знали, что я должна работать, но про Роуз я умолчала. Даже не знаю, почему. Иногда мне просто не хотелось слушать шуточки Патрика и Феликса. Они могли быть слишком утомительными.

– Она сейчас здесь, – заявила Роуз и с улыбкой посмотрела на меня, словно самый настоящий злодей из мультика.

Передав папе два пирожка, я нехотя подошла к окну и проговорила Роуз одними губами:

– Ты труп.

Когда я выглянула на улицу, сердце ушло в пятки. Там были не только Патрик, Феликс и Синтия, но и другие ребята, с которыми мы тусовались. Они явно использовали фальшивые удостоверения, чтобы пробраться сегодня в бар. Во мне снова разгорелись зависть и возмущение.

– Как дела? – спросила я как можно беззаботнее.

Патрик и Феликс улыбались, а Синтия… Вероятно, она была рада хотя бы раз увидеть меня в щекотливом положении. Она держалась за руку Феликса с меньшим собственническим инстинктом, ее джинсовая куртка была обвязана вокруг талии.

Феликс похлопал себя по голове.

– Отличная кепка, Клэра.

– Выглядишь очаровательно, – захихикала Синтия.

– Уж лучше, чем твоя потрепанная с «Кабсами[10]», – парировала я, обратившись к Феликсу. – Кстати, у меня до сих пор такая есть.

На Синтию я даже не посмотрела, но почувствовала ее взгляд. Меня так просто не сломить.

– Общение продолжите после закрытия, ребята, – сказал папа, выдавая заказ в окно. – Клара, вернись на кухню.

Жар пробрался вверх по шее. Патрик посмотрел на меня широко раскрытыми глазами и склонил голову, телепатически передавая мне: «Выбирайся оттуда».

Каждая часть меня хотела кинуть на пол кепку и присоединиться к ним – желательно выпрыгнув в окно ласточкой прямо в толпу людей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Майкл Фелпс – американский пловец, единственный в истории спорта 23-кратный олимпийский чемпион. Вероятно, имеется в виду миф о «диете Фелпса», которая включает около 10 000 ккал.

2

KFC (англ. Kentucky Fried Chicken) – сеть ресторанов общественного питания, название которой переводится как «Жареный цыпленок из Кентукки».

3

Meu Deus – боже мой (с порт.)

4

Кэрри – героиня одноименного американского фильма 1976 года.

5

Bom dia – добрый день (с порт.)

6

Фред МакФили Роджерс – автор и телеведущий. Снимался в детском телесериале «Наш сосед Мистер Роджерс».

7

Кострец – треугольный кусок, вырезанный из самой верхней части середины бедра (задней ноги) говяжьей туши.

8

Аджума – замужняя женщина (пер. с корейского).

9

Элизий – в античной мифологии часть загробного мира, где царит вечная весна, а избранные герои проводят дни без печали и забот.

10

«Чикаго Кабс» (англ. Chicago Cubs) – профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Центральном дивизионе Национальной лиги Главной лиги бейсбола.