«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы)

15/VIII. Воронеж, Кольцовская, 2. А. Климентову.

Печатается по первой публикации: Страна философов, 1999. С. 450. Публикация С. Субботина.

{37} В Госиздат РСФСР.

7 сентября 1921 г. Воронеж.

Москва. М. Садовая, 6.

Государственное издательство (Агит[ационно]-пропаганд[истский] отдел). Уважаемые товарищи.

Прошу возвратить мне сборник рассказов1, присланных вам, кажется, в январе или феврале м[еся]це, т[ак] к[ак] напечатан он, конечно, не будет.

Адрес:

Воронеж, Кольцовская ул., д. № 2. А. Платонову.

7/IX 1921 г.

Печатается по первой публикации: Страна философов, 1999. С. 451. Публикация С. Субботина.

{38} Неизвестному лицу.

7 октября 1921 г. Воронеж.

Орловскому мужику П. А. Т.

Относительно вашего изобретения – жилой железобетонной пустотелой постройки[17] можем сообщить, что такие дома в Сев[ерной] Америке очень в ходу уже давно. Об их гигиеничности, удобстве, легкости сооружения, дешевизне нечего и говорить. Но, может, у вас есть какие-либо изменения против принятых и уже известных типов бетонных построек? Напишите более подробно, так как нельзя понять вашего технического замысла из ваших 4–5 строк. Скажем еще, что наша Воронежская губерния станет в близком будущем областью цементных заводов, так как в наших краях как нигде есть счастливое сочетание всех элементов, нужных для производства цемента. С развитием цементного производства в России, надо ожидать, разовьется и бетонное строительство. И то, что есть в Америке, будет и в России: мы будем жить в удобных, здоровых, просторных, несгораемых домах.

О вашем втором изобретении – «автоматическом двигателе, работающем давлением сыпучих тел» – можем сказать то же: сообщите технические детали, весь проект, тогда будет о чем разговаривать.

А то вы ничего не говорите ясно, а только пишете, что вы изобрели. Этого нам мало, если вы требуете вещественной помощи.

А. П.

Печатается по: НГ. 1921. 8 октября. С. 4; рубрика «Наша переписка».

{39} Неизвестному лицу.

19 ноября 1921 г. Воронеж.

Орловскому мужику П. А. Т.

Ваше изобретение – пустотелые бетонные постройки – в высшей степени интересно, а применение золы как изоляционного материала делает его оригинальным и, насколько нам известно, совершенно новым. Но реальной непосредственной помощи редакция газеты оказать вам не может. Советуем обратиться (приложив чертеж и описание) в Москву, в комитет по делам изобретений при научно-техническом отделе ВСНХ, Б. Златоустовский пер[еулок], 6. То же самое с двигателем на сыпучих телах.

Если хотите двинуть дело скорее, сходите в научнотехнический отдел Воронежского губсовнархоза и побеседуйте там.

Если еще что нужно, приходите в редакцию, побеседуем и посоветуем. Желаем вам успеха и всякого добра.

Печатается по: НГ. 1921. 20 ноября. С. 4; рубрика «Наша почта», без подписи.

{40} М. А. Кашинцевой.

1921 г. Воронеж.

Мария.

Я не смог бы высказать вам всего, что хочу, я не умею говорить, и мне бесконечно трудно рассказать о самом глубоком и сокровенном, что во мне есть. Поэтому я прошу прощения, что пишу, а не говорю (писать как-то несуразно).

Простите меня за все и послушайте меня. Мария, я вас смертельно люблю. Во мне не любовь, а больше любви чувство к вам. Восемь дней мое сердце в смертельной судороге. Я чувствую, как оно вспухает во мне и давит душу.

Я живу в каком-то склепе, и моя жизнь почти равна смерти. Днем я лежу в поле в овраге, под вечер прихожу в город и иду к вам. А у вас я как-то весь опустошаюсь, во мне всё стихает, я говорю великие глупости, я весь болею и хожу почти без сознания. Сколько раз я хотел вам сказать, что ведь я не такой, какого вы немного знаете, я совсем иной.

Лунное тихое пламя выжигает из меня жизнь[18].

У меня никого нет, некуда пойти, и никто не поймет меня. Моя родина – луна. Я теперь не могу равнодушно смотреть, как стоит дерево, как идет дождь. Через вас я люблю всё больше и больше мир, звезды приводят меня в трепет, а когда я с вами, я как мертвый, я холодею и успокаиваюсь. И как мне ни хочется с вами говорить, только безмолвие или простые детские слова должны быть между нами.

Мария, вы та самая, о которой я одиннадцати лет написал поэму[19], вы та самая победительница вселенной.

Я знал вас всегда. Вы сказали раз, что во мне много жестокости, а во мне много боли. Я и раньше всё сильнее и страшнее чувствовал нестерпимую красоту мира. Вы же конец всего. Вы моя смерть и мое вечное воскресение.

Может, я говорю пошло и глупо, но во мне поет музыка, и мне больно и хорошо.

Я ничего от вас не прошу, я вам всё отдаю. Никогда я не притронусь к вам, если вы сами не захотите. Я грубый дикарь, это мне говорили и товарищи мои. Но я вырос в грязи и работе, узнал всё, что знают люди, аристократия мысли и искусства[20].

Это пишу без Жоржа[21]. Он относится к вам поиному, гораздо легче, и преодолеет вас. Это он сам говорит. Во мне же сердце ходит всё туже и туже. Когда я шел к вам один, то лежал на бугре перед этим и плакал. Вы не знаете, наверное, что такое судороги сердца. Первый раз я узнал это, когда нашел в больничном сарае мертвую сестру[22]. Она лежала вечером на полу. Было тепло и тихо, и я прилег с ней рядом и сказал ей что-то. Она лежала, замолкшая и кроткая, но не мертвая. Вы сестра моя, но безмерно дороже ее. Все силы затихли во мне, и я не могу передать словом, что дышит и волнуется сейчас во мне. Раньше я мог бы сделать это.

Я не знаю ваши отношения к Жоржу. Вы давно знакомы. И во мне есть тревога, что я мешаю вам, врезался клином и накалил атмосферу, мешаю искренности и простоте. Скажите мне про это. Я бы сразу разрубил этот узел, но боюсь сделать больно вам и Жоржу[23].

Не жалости и не снисхождения я хочу, а вас и ваше свободное чувство.

Переполняется во мне душа, и не могу больше говорить. Поймите мое молчание, далекая Мария, поймите мою смертную тоску и неимоверную любовь. Только теперь я родился.

Есть мир, который создал когда-то я. Людям будет хорошо там жить, но я ушел бы и оттуда. У меня голова болит. Ночью я сочинил поэму, но для вас надо изменить мир. Простите меня, Мария, и ответьте сегодня, сейчас. Я не могу ждать и жить, я задыхаюсь, и во мне лопается сердце. Я вас смертельно люблю. Примите меня или отвергните, как скажет вам ваша свободная душа.

Я вас смертельно люблю.

Я не убью себя, а умру без вас, у меня всё растет и растет сердце[24].

Андрей Платонов.

Впервые: Архив. С. 434–435. Публикация Н. Корниенко. Печатается по автографу: ИМЛИ, ф. 629, оп. 3, ед. хр. 1, л. 1–2.

В правом углу л. 1 поздняя помета Марии Александровны: «Первое письмо ко мне».

Кашинцева (Платонова) Мария Александровна (1903–1983) – невеста и потом жена А. Платонова.

М. А. Кашинцевой.

1921 г. Воронеж.

Поэмы – мое проклятие, мой бой со смертью.

К ним я прибегаю только в крайней тоске, когда никаких выходов для меня нет. А для меня сейчас нет никаких выходов. Кругом спертый воздух и смрад. Когда я кончаю поэмы – во мне покой, ясность, тишина и ласковая усмешка над бывшим, над тем, что я хотел непременного, потому что во мне было Невозможное, а мне давали слишком возможное, непостоянное, женское, человеческое, колеблемое случаем и ветром судьбы. Я вложил и отдал Вам душу, талант, возможность великого и общего будущего – и мне ничего, никогда. Я снова один, всегда один, и никто не избавит меня от одиночества.

И говорить всё это зря – ничего не поймете. И пусть поблагодарит меня Ваш будущий друг, что я оставил Вас еще более чистой, святой и прекрасной, чем узнал. Мне ничего не нужно – с меня довольно. Я беру, когда дают, и не вырываю из рук. А у меня Вас рвут – и я отдам, потому что я не на земле живу – не в мире животных.

И, отдав Вас, я приобрету Вас – навсегда.

Вы ничего во мне не поймете, Мария. И не надо Вам понимать.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 437–438. Публикация Н. Корниенко.

{42} М. А. Кашинцевой.

1921 г. Воронеж.

И опять дальше смертельная любовь, тоска, вселенная, поля и кладбища, и я один среди них, радостных, сытых людей земли, один с точным ослепительным знанием, что я не их, не из этого мира. Мне нужно невозможное, но невозможно[е] – невозможно.

Когда я вижу ее лицо, мне хочется креститься.

И я знаю, что Вы меня не поймете никогда. Если бы поняли – сказали бы давно, но Вы молчите, молчите. Боже мой, нет во мне слов. Заперта во мне Вами душа, Вы только можете ее отпереть. Месяц назад я был богат и полон как царь, теперь я странник.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 438. Публикация Н. Корниенко.

{43} М. А. Кашинцевой.

1921 г. Воронеж.

Родимая прекрасная Мария.

Мне сегодня снился сон: на белой и нежной постели ты родила сына.

Было раннее утро, еще ночь. Весь мир еще спал, одна ты проснулась и глядела невидящими тихими глазами. И он лежал рядом с тобою, робко и испуганно приникнув к твоему белому истомленному телу.

И помню – как ослепительно сверкала твоя постель и как ты лежала в смертной усталости, вечная моя, обреченная мне кем-то, небом или солнцем, как я тебе обречен.

Маша. Знаешь, как нет во мне страсти к тебе и есть только что-то другое. Будто я был нем, безмолвна была тысячелетия душа моя – и теперь она поет, поющая душа.

Не страсть во мне, а песнь, а музыка души. Страшная сила скопилась во мне и предках моих за века ожидания любви, и вот теперь эта сила взорвалась во мне. Но песнь души – безмолвие. И я стал тише, и сокровеннее, и глубже.

Звезда и песня моя, судьба и невеста моя. Как много во мне для тебя не родившихся еще нежных голубых слов и песен. Но я заставлю о тебе петь не слова, а всю вселенную. Ради тебя зазвенят звезды и луна будет новым солнцем, чтобы светит[ь] твоему сыну синим пламенем в тихие летние ночи, когда земля вся будет в радости, игре и огне смеха.

Говорю тебе не слова, ибо я поэт вселенной и буду делать с ней, что захочу. Она любит меня, потому что я ее сын.

Ни ты, ни я еще не сознали, как мы прекрасны и могущественны. Мы счастливее и бессмертнее богов.

Света и радости тебе, ибо ты первая принесла в мир любовь и сделала ненужной жизнь. Ты оправдала мое пророчество: женщина, Мария, и не женщина, а девушка спасет вселенную через сына своего. Первым же сыном ее будет ее любимый, кого поцелует она в душу в ответ на поцелуй.

Прощай, свет и новая спасенная вселенная, огонь и воскресение. Мы зачали иной лучший мир, выше небес и таинственней звезд.

Прощай, неизъяснимая, у меня любовь рвет сердце и душа стала бездной, где крутится вихрем пламя тоски по тебе.

Я знаю, что стал я бессмертен и перестрою вселенную ради и во имя тебя.

Света тебе хочу, светлая, как во мне всё стало светом и верой.

Андрей.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 438–439. Публикация Н. Корниенко.

{44} М. А. Кашинцевой.

1921 г. Воронеж.

М.

Страшно мне жить теперь. Самые худшие, губительные, смертельные мои мысли оправдываются. Я ничего тут не скажу яркого и ясного: от правды вам бывает так же больно, как от лжи. Я не хочу вам боли.

Страшно и гадко мне жить тут. Ложь, ужас и предательство – сознательные и бессознательные – творятся кругом.

Вот вы! Зачем так рвете сердце, Мария? По всему телу идет стон от тоски и любви. Зачем и за что я предан и распят, и нет и не будет конца. Но знайте, будет и мне искупление. Если его нет – я сам сделаю его. Будьте вы прокляты, единственная, родная и бесконечная моя.

То, что вы не пришли к маме[25], мне многое доказало. Я погибну. Я знаю, что я обречен, – это мне говорили многие товарищи, погибну позорно и бесцельно – вот что страшно. Во мне сердце от силы гремит, но я не жалею своих пропадающих сил – их избыток меня и губит.

Погибну не оттого, отчего вы можете предположить, а от другого – более страшного.

Но я не прошу избавить меня от этого ада – пусть он будет до конца. Я заслужил его. Я принимаю и сознаюсь в вине, но не каюсь ни в чем.

Сейчас пойду к вашей маме[26] (как мне трудно идти туда, если бы знала хоть одна родная душа!).

Оттуда домой!

Придите ко мне сегодня же. Недолго я вытерплю.

Одну Машу жаль мне до рыданий. Прости и пожалей меня, Маша, родная и тихая моя.

Андрей.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 439. Публикация Н. Корниенко.

{45} М. А. Кашинцевой.

1921 г. Воронеж.

Родимая Маша!

Отчего тебя нет; у меня стихает сердце и горит голова от тоски.

Отчего ты не говорила мне ничего раньше. Замученная Белая Птица моя…

Я буду ждать Тебя весь вечер и всю ночь. Весь день, после встречи с мамой, искал тебя и не мог найти.

Приходи, моя единая. Андрей.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 440. Публикация Н. Корниенко.

{46} М. А. Кашинцевой.

1921 г. Воронеж.

Как хорошо не только любить тебя, но и верить в тебя как в бога (с больш[ой] буквы), но и иметь в тебе личную свою религию. Любовь, перейдя в религию, только сохранит себя от гибели и от времени.

Как хорошо в этом Боге не сомневаться, имея личность Божества всегда перед собою.

Любовь – есть собственность, ревность, пакость и прочее.

Религия – не собственность, а она молит об одном – о возможности молиться, о целости и жизни Божества своего.

Мое спасение – в переходе моей любви к тебе в религию.

И всех людей – в этом спасение.

Это я знаю вернее всего, и за это буду воевать. Как хорошо и спокойно мне, Мария.

Я счастливее первых дней любви к тебе. Я от тебя ничего не требую теперь.

В обоготворении любимой – есть высшая и самая прочная любовь.

Впервые: Волга, 1975. С. 172. С датировкой: 1934 г. Печатается по: Архив. С. 440. Публикация Н. Корниенко.

{47} М. А. Кашинцевой.

1921 г. Воронеж.

Я «засыпаю», когда во мне пробуждается настоящая полная жизнь.

Я и стихи пишу во сне в большинстве. Мне нужно далеко отходить от Вас, «засыпать», чтобы видеть Вас в ослепительном свете.

Я «засыпаю», когда во мне просыпается душа. Поймите меня прямо.

Мир этот должен погаснуть, глаза закрыться, чтобы видны были все другие миры.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 440–441. Публикация Н. Корниенко.

В свернутый фрагмент листа вложена перевязанная синей лентой прядь волос Марии Александровны.

{48} М. А. Кашинцевой.

1921 г. Воронеж.

К идеалу, к мечте, к фантазии у человека существует не любовь, а особое чувство.

Любовь может быть только к вам, и только у меня. До сих пор любви не было, и после нас ее не будет никогда.

Всё, что было у людей, это было тенью или предчувствием моей любви.

Моя любовь имеет вселенское значение, это говорит мне моя точная мысль. Мы сейчас в фокусе, в предельной точке, на неимоверной высоте, между всеми вселенными, в центре всех холодных миров и ослепительнее самых озаренных звезд.

Вы – мой экстаз. И я люблю вас такую – сущую, реальную, с пальцами, порезанными ножом, с глазами Девы Марии и с тоскою Магдалины.

Вы моя Великая Мама, вы иной и последний мир для меня и для человечества. Вы обитель нежности и доброты, последнее, сверкающее, горящее и зажигающее диво.

Если вселенной суждено спастись – спасете ее вы, через мое сердце и мой мозг.

Меня нет – есть вы.Андрей.Как тоскует верба в поле!Ветер как гудит!Сердцу человека больно –Человек не говорит.Тьма, и дождь, и бесконечность,И не видно ни звезды.Тихо мрут над гробом свечи,Мертвый жизни не простит.Он лежит замолкший, тайныйИ смертельней мертвеца,Он проснется завтра рано,Догорит к утру свеча.Нежен взор его туманный,И под горлом теплота,Веки дрогнули нечаянно,Тише жизни красота.

(Из поэмы «Мертвый», посвященной Марии)[27] Андрей Платонов.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 441–442. Публикация Н. Корниенко.

На обороте л. 3 – ответ Марии Александровны: «Ваше чувство не ко мне, а к кому-то другому. Меня же Вы совсем не можете любить, потому что я не такая, какою Вы идеализируете, и еще – Вы любите меня тогда, когда есть луна, ночь или вечер – когда обстановка развивает Ваши романические инстинкты. Муся».

1922

{49} В Госиздат РСФСР.

15 февраля 1922 г. Воронеж.

Москва Никитская, 6.

Государственное издательство. Уважаемые товарищи!

Год назад я вам послал сборник рассказов для издания[28]. Прошлым летом вы мне ответили, что они переданы на оценку Лито, но с тех пор ничего не известно. Я просил вас два раза возвратить мне мои рассказы, отказываясь от такой долгой проволочки. И еще раз убедительно и почеловечески прошу взять в Лито рассказы[29] и возвратить мне за мой счет по адресу: Воронеж, Кольцовская ул., 2, А. Платонову (Климентову).

С уважением А. Платонов. 15/II 22.

Прошу это сделать поскорее.

Печатается по первой публикации: Страна философов, 1999. С. 451. Публикация С. Субботина.

{50} В Госиздат РСФСР.

20 апреля 1922 г. Воронеж.

Уважаемые товарищи!

Больше года тому назад я послал вам сборник рассказов для издания. Летом пр[ошлого] г[ода] я справлялся у вас о них – рассказы были у вас, но не просмотрены еще. После я раз пять писал вам с просьбой возвратить их – вы ответили однажды, что рассказы находятся в Лито на рецензии. Я справился письменно в Лито[30] мне ответили, что у них моих рассказов нет (Лито теперь Инст[итут] худож[ественной] лит[ературы][31]). Таким образом, ни у вас в Госиздате, ни в Лито рассказов нет.

А у меня нет черновиков, и уже приняло их к изданию Краснодарское гос[ударственное] изд[ательст]во[32]. Вы же на мои письма не отвечаете, а между тем мне говорили в Госиздате (и у вас, кажется, есть там объявление), что непринятые произведения возвращаются. Что ж это такое, товарищи? Почему вы заховали где-то мои рассказы и не хотите их найти и возвратить. Ведь это очень нехорошо, тем более гос. учреждению, тем более по отношению ко мне, рабочему.

Как же тогда можно работать, когда вы по году не можете дать справки, когда у меня принимают к печати рассказы, просят их срочно выслать, а Центральный Госиздат не может возвратить рукописей и даже не отвечает на многочисленные письма. По-товарищески и по-человечески в последний раз прошу разыскать как можно скорее сборник моих рассказов и выслать мне за мой счет[33]. Я просто теряюсь и не знаю, как же вас еще просить и как мне преодолеть ваше молчание и равнодушие. И все-таки я вас уважаю, как машину рабочей культуры.

Андрей Платонов.

20/IV 22.

Мой адрес: г. Воронеж, Кольцовская ул., д. 2, Андрею Платонову-Климентову.

Печатается по первой публикации: Страна философов, 1999. С. 452–453. Публикация С. Субботина.

{51} В Госиздат РСФСР.

24 июля 1922 г. Воронеж.

В Государственное издательство. Товарищи!

Я вам писал уже много раз (восемь). Я просил возвратить мне сборник моих рассказов, который вы передали в Лито и, как писали мне, приняли меры к получению их оттуда. Но результатов нет еще никаких. В этом сборнике, между прочими, были рассказы – «Маркун», «Христос», «Волчок», «Друг», «Апалитыч» и др. У меня нет черновиков.

Одно местное изд[ательст]во согласилось их издать и просит представить, но я никак не могу заполучить их от вас. Неужели это так трудно? Поймите меня и исполните то, о чем я вас прошу без малого год[34].

С уважением.

Андрей Платонов (Климентов).

24/VII 22.

Адрес мой: г. Воронеж, Кольцовская ул., д. 2. А. Платонову-Климентову.

Печатается по первой публикации: Страна философов, 1999. С. 453. Публикация С. Субботина.

1923

{52} В комиссию СТО СНК.

12 июня 1923 г. Воронеж.

В постоянную комиссию Совета труда и обороны[35]. Москва, 1-я Тверская-Ямская, 3.

Копия: Центральное бюро общества технической помощи Советской России[36].

Препровождая при сем отношение ЦБ общества технической помощи Советской России от 25 мая с[его] г[ода], куда мы обращались за помощью (оборудованием или средствами) для постройки с.-х. гидроэлектрической станции на реке Воронеж[37].

Нам необходимы: турбина (желательно Френсиса[38]), генератор, трансформатор, провода, изоляторы, лампочки и пр.

Технические сведения мы сообщим непосредственно Обществу технической помощи Советской России.

Очень прошу нашу просьбу и просьбу Центрального бюро удовлетворить, так как это дело, совместно с крестьянством нашего района, мы ведем уже два года, но задержки в средствах тормозят работу и откладывают ее окончание на неопределенное время.

По нашему мнению, следует разрешение сбора средств на постройку Воронежской с.-х. электрической станции сообщить непосредственно Центральному бюро, копию нам, а мы уже спишемся с Центральным бюро о подробностях.

Председатель Воронежской губернской комиссии по гидрофикации и электрификации сельского хозяйства при Губземуправлении[39].

А. Платонов.

21 июня 1923 г.

Печатается по первой публикации: Страна философов, 1999. С. 480. Публикация М. Немцова и Е. Антоновой.

1924

{53} В Наркомат земледелия РСФСР.

11 апреля 1924 г. Воронеж.

11 апреля 1924 г.

В подотдел механизации отдела агрикультурных мероприятий Наркомзема. Подтверждая получение отношения Вашего от.

1/IV за № 63763, часть по электрификации сельского хозяйства при Воронежском губземотделе выражает благодарность за сообщение необходимых сведений, содержащихся в указанном отношении.

Сообщаем, согласно Вашего запроса, что часть по электрификации сельского хозяйства формально существует с 1 марта т[екущего] г[ода], фактически же работает с первых чисел февраля с[его] г[ода][40]. За истекший промежуток времени частью были установлены две с.-х. электрические станции – одна на опытномелиоративном участке «Спартак»[41] мощн[остью] в 3 кВт, пост[оянного] тока, 220 вольт, с нефтяным двигателем внутреннего сгорания; другая при с. Никольском Воронежского уезда[42], мощн[остью] 5 кВт, пост[оянного] тока, 220 вольт, с нефтяным двигателем внутреннего сгорания. Обе станции – с питательными сетями и с полным оборудованием потребителей. Обе станции работают пока на освещение.

Незначительная мощность обеих станций служит следствием отсутствия средств, полного незнакомства сельского населения с электрической энергией, когда приходится быть не только строителем, но и агитатором, а также того, что часть по электрификации сельского хозяйства существует на полной самоокупаемости и существует всего два месяца, а первое время – самое трудное время. Мы сознаем незначительность экономического эффекта от устроенных нами станций, но приходится или строить такие станции – или никакие. Мы предпочли первое.

Обе указанные станции открыты и действуют.

С наступлением строительного сезона 1924 года нами будет приступлено к устройству электростанции в с. Бобяково Воронежского уезда[43], паровой, с торфяным отоплением (станция будет у торфяного болота) мощн[остью] 10 кВт, пост[оянного] тока, 120 вольт. Деньги на эту станцию получены от Среднечерноземного общества с.-х. кредита, и главное оборудование станции уже приобретено.

Кроме того, намечено переоборудование станции на опытно-мелиоративном участке «Спартак» в сторону увеличения ее мощности и удлинения линии для подачи тока на ближайшие села и выселки. Средства на эту работу еще пока на получены; ведутся переговоры с шефкомом этого села (Рогачевки Воронежского уезда).

В худшем случае расширение этой станции будет осуществлено осенью, по сбору урожая с сада мелиоративного участка[44].

Кроме того, мы провели совещание местных банковских, кооперативных и советских учреждений для выяснения возможности постройки волостной электростанции в память В. И. Ленина, означенные учреждения согласились на финансирование этой работы, но осуществление этого финансирования все же задержалось по причине временных финансовых затруднений вследствие проведения денежной реформы[45].

Подготовительные же и организационные работы по осуществлению этого мероприятия мы ведем с прежним напором, и, вероятно, ленинская станция будет все же построена нами.

Далее мы также ведем работу по организации населения в электрификационные товарищества (например, в с. Бобяково, где развито крахмально-паточное производство), но вследствие всего 2-месячного нашего существования, полной самоокупаемости, зимнего времени реальные результаты организации населения для производства местной электрификации скажутся лишь позднее – летом.

Убедительно просим, если возможно, помочь нам в деле организации работ по электрификации с. х. в Воронежской губернии путем ассигнования средств из Центра на заработную плату сотрудникам части по электрификации с. х., хотя бы 100 р[ублей] ежемесячно (это составит половину месячной зарплаты штата, остальную половину мы заработаем сами), и хотя бы эти ассигнования довести до августа, начав с апреля. С августа же мы окончательно окрепнем и встанем на ноги. Иначе успешно начатое новое дело может погибнуть, что не в наших и не в ваших интересах. Просим срочного ответа по этому вопросу[46].