Космические бродяги. Загадочный груз

Вилли обиженно сопел, опустив голову.

Надежный экипаж с несложным заданием! Как мало нужно, чтобы заставить кого-то почувствовать себя нулем без палочки. А он-то размечтался…

Учитель Рики встал и хлопнул пилота по плечу:

– И не расстраивайся, кадет! Практика дает каждому отличный шанс показать, на что он способен в реальных условиях. Справишься на «отлично» – и руководство закроет глаза на недостаточную успеваемость. Код задания – триста шестнадцать. Состав стандартный: пилот, дипломат и инженер. С тобой полетят Элейна и Добрый Жук. Судно «Толстая ласточка» – небольшое, грузовое. С ним проблем у тебя не будет. Желаю удачи!

Вилли, с трудом выдавив из себя слова благодарности, повернулся и пошел к выходу.

– Следующий! – раздалось у него за спиной.

На выходе из кабинета он с трудом разминулся с толстяком Дизом, который занял собой почти весь дверной проем. На лице Диза смущенно ютилась жалостливая улыбка. В отличие от Вилли, этот парень не хотел сложное и увлекательное задание. Совсем наоборот.

«Сыр летел в тоннеле ловко, угодил он в мышеловку. Мышь, в капкан засунув лапу, оказалась косолапой», – приговаривал про себя Вилли считалку, как мантру, стараясь успокоиться. Вот так он угодил в капкан. Оказался в числе отстающих вместе с Дизом, Олли и Марингой. Кто бы мог подумать?

В коридоре Вилли увидел толпу улыбчивых сокурсников, уже получивших назначение. Вот уж с кем сейчас ему не хотелось общаться, так это с ними. Пилот хотел проскочить обратно в жилой корпус, не поднимая головы, но не успел.

Его позвал Добрый Жук, приветливо махнув лапой:

– Эй, Вилли Лолли! У тебя какое?

– Триста шестнадцать! – сообщил Вилли, пытаясь выглядеть обрадованным.

– О, так это со мной и с Элли! Замечательно! – воодушевленно объявил пуриканец.

Элейна протянула пилоту руку:

– Рада с тобой сотрудничать, Вилли! Мы справимся на «отлично»!

Вилли пожал руку, но еще долго не мог смириться с решением учителя.

И не только потому, что тот определил его в слабые ученики. Очень скоро стало ясно, что экипаж, который учитель Рики назвал надежным, скорее напоминает беспечную компанию первоклашек на прогулке вокруг школы. Дисциплины никакой – кто в лес, кто по дрова. Вилли бы лучше справился один, чем с такой обузой, но для управления «Толстой ласточкой» требовался второй пилот, так что мечта эта была неосуществима.

Добрый Жук, кстати, оказался вполне себе ничего, его Вилли готов был оставить, а вот занудливую выскочку Элейну, будь его воля, высадил бы в первом попавшемся космопорте. Зачем вообще нужен дипломат-языковед в миссии по доставке груза? Забрал, отвез, отдал – дело сделано! Тем более в век, когда есть куча устройств, позволяющих перевести твою речь на все языки галактики. Дурацкая бюрократия.

Судно тоже было так себе – пошарпанное грузовое корыто с весьма посредственной крейсерской скоростью. Но Вилли подкупало, что это его судно, и он прощал «Толстой ласточке» – кто придумал такое дурацкое название? – многие ее недостатки. Это было его первое судно, на котором он мог бы полететь куда глаза глядят и пересечь всю галактику!

Мог бы. Увы, сейчас он был обречен выполнять гораздо менее интересную задачу.

И его замечательная команда отнюдь не стремилась облегчить этот процесс.

Глава 3

Замени меня!

– Что это она делает? – изумленно спросил Добрый Жук.

Неприятности начались почти сразу же. Впрочем, Вилли это не удивило.

Во-первых, при посадке – между прочим, совершенно, на его взгляд, виртуозной – каким-то загадочным образом произошла разгерметизация шлюзового отсека. Бортовая система сигнализировала о поломке внешнего люка, а это значило, что перед взлетом с Ыты предстояло эту поломку устранить. Так предписывал устав Академии.

А второй сюрприз преподнесла, ко всеобщему изумлению, отличница Элейна.

Когда, посадив корабль в космопорте столицы Ыты, города Ыквилибриум, Вилли и Жук отправились в кают-компанию для встречи с ней, их ожидало небывалое зрелище.

Вместо отглаженного форменного костюма на Элейне красовалась мятая пижама со слониками. Растрепанные волосы торчали в разные стороны. Одна нога утопала в длинном синем носке, вторая была босая. Бормоча что-то неразборчивое себе под нос, девушка бегала по кают-компании, то и дело натыкаясь на кресла, диван и журнальный столик, рылась на полках шкафов, выбрасывая на пол вещи. Но искомое не попадалось на глаза. Элейна нервно подпрыгивала и носилась еще быстрее.

Монитор в углу транслировал передачу местного телевидения.

Диктор – представитель местного населения, ушастый гуманоид в зеленом вельветовом пиджаке, с галстуком-бабочкой на шее – сидел за полукруглым белым столом на фоне огромной фотографии городской ратуши Ыквилибриума и воодушевленно докладывал:

– Похоже, этот год станет испытанием для короля Ыммунитета Ыдинственного! Население недовольно проводимыми реформами и все чаще задается вопросом: а как бы поступил на месте нынешнего короля незабвенный герой Ыты Одомар Блистательный? – Произнеся последнюю строчку, диктор испуганно зажал рот руками и в панике огляделся по сторонам. – Кто написал этот текст? МЕНЯ ПОДСТАВИЛИ! НЕ ХОЧУ В ТЮРЬМУ!

– Рекламная пауза! – объявил за кадром женский голос, а потом нервно прикрикнул: – Быстрее давайте рекламу! У НАС ЧЕПЭ!

Но, прежде чем на экране появилась рекламная заставка, диктор выскочил из-за стола и бросился наутек. Ниже пояса на нем оказались не вельветовые брюки, как можно было ожидать, а обтягивающие черные рейтузы.

Элейна на секунду остановилась, чтобы взглянуть на экран, и заметила вошедших. Она тут же схватила пульт и выключила монитор.

– Парни, дело труба! – выпучив глаза, хрипло каркнула Элейна. – Я… Я… Я заболела! У меня температура! Сорок один и восемь! – Она сунула пуриканцу и пилоту под нос старинный ртутный градусник, на котором красным маркером была нарисована полоска от основания градусника до метки сорок один и восемь. – Вот, глядите!

– Вижу, – послушно сказал Вилли, загипнотизированный активностью Элейны.

– Сорок один – это разве много? – усомнился Добрый Жук. – У пуриканцев нормальная температура тела восемьсот.

– Восемьсот чего? – поинтересовался Вилли.

– Градусов по Длиннолапой Тонконожке. Это известная пуриканская ученая.

– Сорок один и восемь – это очень много! – подскочила к Доброму Жуку Элейна. – Ты же видишь, сорок два – максимум, больше на градуснике делений нет. Сорок один и восемь – это уже предсмертная агония! Требуется срочная госпитализация! – До сего момента девушка умело нагнетала напряжение, подпрыгивая на месте и размахивая руками, но тут вдруг испугалась и быстро добавила: – К счастью, я уже выпила кучу таблеток, мой организм активно борется с вирусом, и скоро дело пойдет на лад.

Вилли потряс головой, чтобы избавиться от чар Элейны.

– Ерунда. Будь у тебя такая температура, ты бы лежала пластом и максимум вяло шевелилась от радости при виде кружки с дымящимся куриным бульоном. Ты что, градусник в кипятке нагрела?

– Я? В кипятке? Ничего подобного, – честно ответила дипломат и перешла в наступление: – Зачем бы мне это делать? Ты намекаешь… Намекаешь, что я симулирую?!

Вилли пожал плечами:

– Кто знает. Может, ты хочешь бульона.

Элейна фыркнула и решила закрепить успех.

– Гляньте на него! – всплеснула она руками. – Я, понимаете ли, болею, чувствую себя отвратительно! Горло першит! Кашель, насморк! А он, вместо того чтобы порадоваться, что я в таком жутком состоянии ухитряюсь стоять на ногах, советует мне лечь пластом и не двигаться! Хорошо, я могу это устроить! Легко!

Дипломат отошла к дивану, покачнулась и упала на него лицом вниз. Потом подняла голову и уставилась на пилота:

– Так нормально? Или мне еще одеялком накрыться, стонать и просить воды?

Оглядевшись, Элейна заметила в одном из кресел шерстяной клетчатый плед.

– Сейчас-сейчас. Я все сделаю!

Она вскочила с дивана. Пилот заинтересованно наблюдал за представлением. Добрый Жук наконец сообразил, к чему идет дело, и заволновался:

– Но как же быть? Вилли не может отправиться на Ыту без дипломата. Только ты знаешь двести пятьдесят языков и разбираешься в традициях трехсот тысяч планет! Ты только подумай, каких дров он там наломает, не зная ытянского этикета!

Вилли считал, что отправиться на Ыту без дипломата будет даже лучше, но говорить этого не стал. Во-первых, потому что специально изучил нужную статью устава, которая предписывала в любую экспедицию на незнакомую планету непременно брать с собой дипломата, а командир не может говорить что-либо противоречащее уставу. А во-вторых, потому что в его душе уже копошился зародыш надежды и он боялся спугнуть приближающуюся удачу. Если Элейна и правда нездорова, устав предписывает ей остаться на корабле и он отправится в вылазку один! Никаких препирательств! Никаких задержек! Свобода! Он сможет сделать все идеально.

Дипломат развела руками:

– Можно подождать, пока мне станет лучше. Тогда я смогу отправиться с Вилли. Но ведь времени так мало! Ох, простите! Одну секунду.

Элейна отвернулась, незаметно достала что-то из кармана и поднесла к лицу. Потом повернулась обратно и закрыла глаза, как будто прислушиваясь к чему-то. Тут у нее зачесался нос. Девушка потерла его рукой, потом рукавом, но все тщетно. Набрав побольше воздуха в легкие, она оглушительно чихнула, от чего подпрыгнули и Добрый Жук, и Вилли, наблюдавший за происходящим с нарастающим любопытством. Дипломат извлекла из кармана пижамы мятый носовой платок и громко в него высморкалась.

– Будь здорова, – сказал Вилли.

– Спасибо, – прогнусавила Элейна, вытирая нос платком.

– Это, случаем, не аллергия? – уточнил пуриканец. – Мы сели на незнакомой планете, тут все такое враждебное! Конечно, ты еще не покидала корабль, но мало ли…

– Аллергия? – Дипломат озадаченно взглянула на Жука. – Ты прав, в теории это возможно. Если я выпью таблетки от аллергии, они быстро подействуют, так? И мы узнаем, аллергия это или нет. Отлично… Вот только где они, эти таблетки?

И Элейна принялась обшаривать аптечный шкафчик у входа в кают-компанию.

А у Вилли в голове тем временем зрела одна догадка насчет неожиданной болезни Элейны. Уж очень подозрительно выглядела ее температура сорок один и восемь, и это показное чихание, и ее напряженная безостановочная болтовня…

– Вилли, а ты что скажешь? – прервала Элейна его размышления, извлекая из аптечного шкафчика коробочку с таблетками.

– Умм, – протянул Вилли. – А что я должен сказать?

– Что ты думаешь по поводу моей болезни, конечно же. – Дипломат проглотила большую красную пилюлю и запила водой из бутылки.

– Умм, – повторил пилот. Ничего путного не придумав, он избрал путь констатации очевидного. Как наименее рискованный. – При недомогании устав позволяет остаться на борту корабля.

– Но окончательное решение принимает командир экипажа. Ты ведь не против, Вилли? – проникновенно глядя пилоту в глаза, сказала Элейна. – Если ты считаешь мое состояние недостаточно тяжелым, чтобы остаться на корабле и соблюдать постельный режим, который предписан категорически при температуре сорок один и восемь, то, несмотря на риск, я с радостью отправлюсь вместе с тобой! Что скажешь?

Вилли задумался.

Симулирует Элейна болезнь или нет, ему лично без разницы.

Если бы его драгоценный дипломат порезала палец и устав разрешал ей из-за этого остаться на корабле, если бы у нее было несварение, а инструкции утверждали бы, что с несварением дипломат не имеет права выйти на поверхность планеты, так как по причине недуга рискует не наладить, а сделать невозможными любые отношения с местными жителями, он бы сам предложил ей полежать и отдохнуть, пока порез не срастется, а живот не перестанет пучить.

Важно другое: узнают ли в Академии, что она лишь притворялась больной.

Если в ходе миссии на Ыте что-то пойдет не так, при разборе полетов Вилли должен будет объяснить, почему дипломат осталась на корабле. И вот тогда-то будет крайне важно, заболела Элейна по-настоящему или макала градусник в кипяток и знал ли об этом он, Вилли, когда принял «окончательное решение». Хочет ли он рискнуть своей репутацией ради нескольких часов желанного одиночества?

Элейна едва успела выхватить из кармана платок, и кают-компанию огласил новый оглушительный чих. Девушка высморкалась и потерла покрасневшие глаза.

– Как же спать хочется! – сообщила она грустно. – Ну все. Таблетки не помогли, значит, дело не в аллергии. Придется смириться с фактом. Я заболела. – Устав ждать ответа пилота, Элейна помахала рукой у него перед носом: – Эй, Вилли! Ты уснул?

– Нет, – очнулся Вилли. – Извини, задумался. Я… – Он опять замолк, мысленно взвешивая варианты. – Я могу еще раз взглянуть на градусник?

– Это ни к чему, – твердо сказала дипломат. – Ежу понятно, ты хочешь пойти один. Любой бы на твоем месте хотел. Это совершенно нормально.

– Да? – удивился пилот. – Ну ладно. Продолжай.

– Я тебе там ни к чему. Я ведь буду тебя тормозить, доставать, докучать тебе.

– Похоже на правду, – усмехнулся Вилли.

– Мы даже можем сказать в отчете, что ездили вместе, если тебе так будет легче. – Видя, что пилот колеблется, Элейна прибегла к крайним мерам.

– Давайте без этого, – насторожился Добрый Жук. – Подлоги оставим на потом.

– Ладно, без этого так без этого, – согласилась девушка. – А главное, Вилли, когда я излечусь от своего недуга, стану беспрекословно тебе подчиняться. Честное слово.

Вилли с подозрением поглядел на Элейну. Она явно поняла, что ее замысел раскрыт. Но ей почему-то кровь из носу нужно было остаться на корабле.

Пилот устал мучиться тревожными сомнениями. Ну надо ей посидеть на борту, пускай сидит. Кому от этого плохо? С миссией он справится и сам, а доказательства болезни… Добрый Жук ведь поверил. Градусник есть. Чихает, сморкается.

– Ладно, – решился он. – Оставайся, выздоравливай, я сам все сделаю.

– Как же грустно, что я не могу отправиться вместе с Вилли в это незабываемое странствие! Мне невыносима сама мысль об этом! – Дипломат выглядела искренне расстроенной. И как ей только это удается?

Добрый Жук погладил ее лапкой по спине.

– Сочувствую, милая. Я знаю, ты мечтала побывать на Ыте! Познакомиться с местными обычаями. Попробовать кексики из ыкводиума, о которых тебе мама рассказывала! К тому же ытяне недовольны верховной властью, это так любопытно!

– О нет-нет, – помотала головой Элейна, – это вовсе не любопытно! Это очень печально, и я рада, что останусь на корабле, подальше от всей этой суеты! Посмотрю, как ты ремонтируешь люк… Может, наконец-то научусь вязать… – Она уселась в кресло и накрыла колени пледом. – Прямо как моя любимая бабушка.

– Интересно, – сказал Добрый Жук, – а кто же тогда будет ремонтировать люк?

– Как кто? – не понял Вилли. – Ты, конечно. Наш инженер-механик.

– Ну нет, – уперся пуриканец. – Я тебя, Вилли, одного не отпущу. Кто знает, какие опасности подстерегают тебя на этой варварской планете. Мы идем вместе.

Пилот безнадежно вздохнул. Надежды пошли прахом. Добрый Жук, конечно, напарник получше, чем Элейна, но долгожданное одиночество… его уже не видать.

– Хорошо, ты отправишься со мной. Элейна!

– Ум? – донеслось из-под пледа, которым дипломат закуталась уже по самые глаза.

– Раз ты остаешься, а Добрый Жук, наш драгоценный инженер-механик, идет со мной, на тебя ложится ремонт шлюзового отсека.

– Ремонт? – Элейна встревожилась. – Я же дипломат, какой ремонт?

– Бортовая система уже выдала рекомендации по устранению неполадки, там ничего сложного, одну деталь заменить. Но сделать это надо до взлета, иначе нам крепко попадет. Если что, свяжись с нами, Добрый Жук тебя проконсультирует.

Элейна заметно помрачнела, но ничего не сказала.

– Эх, Элли! – мечтательно произнес пуриканец. – Вот бы нам с тобой поменяться телами! Ты бы отправилась с Вилли, а я бы занялся ремонтом… Жаль, что это невозможно.

– Я бы тебе свое тело не доверила! – раздраженно проворчала дипломат. – Ты не умеешь с ним обращаться!

Вилли прервал перепалку:

– Добрый Жук, идем. Надо спешить. Завтра утром мы должны быть на Гмурре с ыквой. На все про все у нас двенадцать часов, остальное время займет перелет. Элли, выздоравливай! – усмехнулся он.

Дурацкая вышла ситуация. Хорошо, если все обойдется без последствий. Интересно, зачем Элейне так сильно понадобилось остаться на борту?

– Ага, – буркнула дипломат и затихла. Через пару секунд из кресла раздался храп.

– Отлично! Пора в путь! – воскликнул пуриканец и следом за командиром «Ласточки» выбежал из кают-компании.

Если бы Вилли и Добрый Жук забыли что-нибудь и вернулись, они были бы крайне удивлены. Хотя Вилли чуть меньше, чем Жук.

Через минуту храп прекратился. Элейна подняла голову и прислушалась. Тихо. Она ловко вскочила с кресла и бросилась к шкафам. На пол полетели новые предметы. Наконец девушка достала с верхней полки карманную видеокамеру, энергоперо и тетрадь.

– Отлично! – воскликнула она. – Журналистский арсенал при мне!

Голос ее снова стал звонким, а глаза загорелись.

– Вы правда думали, я останусь на корабле, когда в двух шагах отсюда происходят исторические события?! Ха! Не на ту напали! Я намерена увидеть все воочию и запечатлеть для потомков! И НИЧТО МЕНЯ НЕ ОСТАНОВИТ!

С этими словами Элейна спешно покинула кают-компанию.

Глава 4

Хрупкое равновесие

Оказавшись на воздухе, приятели первым делом задрали головы, чтобы разглядеть получше красноватое солнце и багровые облака, порождавшие в душе чувство опасности.

– Как-то тут… мрачновато, – мрачно заметил пуриканец.

– Ты себя в зеркало видел? Воплощение пессимизма, – усмехнулся Вилли. – Как по мне, шикарная подсветка! Интригующе и тревожно, словно внезапные колики в животе.

– Вот-вот. А я бы предпочел воодушевляюще и приятно, как билет в кино.

– Ага, щас. Может, тебе еще путевку на курорт? Пошли, не будем терять времени.

Пройдя нехитрый таможенный контроль, где настороженный ытянин в синей шляпе с пером долго и подозрительно разглядывал их документы, Вилли и Добрый Жук наконец-то оказались в городе. Прямо из космопорта они отправились в ыквойла, стойла для ыкв, чтобы арендовать ездовых скакунов. На Ыте все ездили только на ыквах, так как других парнокопытных животных тут не водилось. Главная площадь предстала глазам друзей внезапно – на выходе с извилистой, ничем не примечательной улочки.

– Ох, ничего себе! – ахнул Вилли, застыв на месте. – Красота какая!

Площадь была вымощена гладким коричневым камнем и украшена фонтанами и клумбами. Слева и справа выстроились рядком лавки и кафе, где суетился народ. По ту сторону величественно возвышалась громада городской ратуши с остроконечными башенками и резными колоннами. В воздухе витал запах свежеиспеченных булок.

– Симпатично, но, на мой вкус, недостаточно… живо, – проворчал пуриканец.

– Недостаточно живо?! – удивился пилот. – Да куда уж живее! Народу тьма!

– Мне нравится, когда меньше домов и кирпичей и больше деревьев, рек, травы… – мечтательно сказал Добрый Жук. – Как на моем любимом Пурикане!

– Значит, в пустошах тебе понравится, – усмехнулся Вилли. – Смотри, что это?

– Где? Что? – переспросил Добрый Жук, оглядываясь во все стороны сразу.

– Да вон там, перед зданием! Какое-то сооружение!

Перед ратушей красовалась странная деревянная конструкция, огороженная невысоким забором. Рядом толпились местные жители с плакатами и табличками. Вилли и Добрый Жук решили подойти поближе и узнать, что происходит.

– Не забудем Одомара! Не забудем Одомара! – шумели демонстранты.

– Ну вот. Твой любимый Одомар все еще в почете среди местных, – заметил Жук.

– Что это за штуковина? – поинтересовался Вилли. – И при чем тут Одомар?

– Под этим дощатым щитом, мой невежественный друг, скрывается памятник Одомару Блистательному, который жители города воздвигли в благодарность за его деяния, – наставительно сообщил пуриканец. – Судя по надписям, которыми испещрены деревяшки, Ыммунитет Ыдинственный удумал сровнять монумент с землей. Стереть память о конкуренте – идея неплохая, но местные жители, похоже, имеют кое-какие возражения.

– Не согласны! Не согласны! Ыммунитет – король опасный! – подтвердили жители.

Вилли пригляделся. На досках, из которых наспех сколотили маскировочную конструкцию, тут и там было крупно выведено красной краской: «ПОД СНОС!!!»

– А Одомар-то молодчина! Сумел вызвать любовь к себе, – похвалил пилот.

– Он очень много сделал для Ыты. Ыммунитет подобными заслугами похвастаться не может и страшно ревнует. Но обижать Одомара – значит рисковать вызвать переворот.

– Думаешь, все настолько серьезно?

– Еще бы, – кивнул Добрый Жук. – Многие жители верят, что Одомар еще жив и вернется на трон, а Ыммунитет – лишь временный правитель. Представь, что будет, если этот «заместитель» начнет чернить память об Одомаре и тянуть на себя одеяло? Народ взбунтуется. То, что ты видишь здесь, – только цветочки.

– А Ыммунитет не боится бунта?

– Боится, но и «заместителем» навечно оставаться не желает. Знаешь, как говорят – «и хочется, и колется»? К тому же он в себе уверен и не чурается жестких мер. Если он станет действовать не спеша и систематично, гнуть свою линию, может и преуспеть.

– Да у них тогда тут будет совсем невесело!

– Ну да, – согласился пуриканец. – С Ыммунитетом не забалуешь, а что поделать?

– Как что, искать Одомара! – воодушевился Вилли.

– Искали его много раз, да все без толку. Сначала жена, друзья, потом даже его подданные экспедиции отправляли. Исчез – как корова языком слизнула, бесследно.

– Ого! А с женой что случилось? Разве не ей должен был достаться трон?

– Жена его, Альфреда, красавица была и умница. С ней ытянам жилось бы припеваючи, но, когда стало ясно, что Одомара не найти, она впала в такое глубокое отчаяние, что не смогла остаться здесь, на Ыте, и улетела в неизвестном направлении.

– Обидно!

– Еще бы, ведь именно после этого из безвестности возник Ыммунитет, коренной ытянин, и на фоне всеобщего хаоса прибрал власть к рукам.

– М-да, повезло ему.

– И не говори. Процветание на обломках чужого величия.

Охваченные грустными думами, Вилли и Добрый Жук замолчали и стали наблюдать за происходящим. Демонстранты тем временем раззадорились и принялись закидывать городскую ратушу гнилыми яблоками, которых притащили с собой несколько мешков.

– Ыммунитет нам гасит свет! – вопили одни.

– Ыммунитета в лазарет! – кричали другие.

– Не трожь памятник! Руки прочь от Одомара! – вразнобой встревали третьи.

– Неужели Ыммунитет ничего не предпримет? – удивился Вилли.

– Сейчас увидим. Думаю, он ждет момента, чтобы вмешаться, – предположил Жук.

И очень скоро этот момент настал.

Сначала низкорослый ытянин по приставной лестнице вскарабкался на верхушку памятника и начал распиливать деревянный короб. Собравшиеся внизу приветствовали его радостными возгласами и аплодисментами. На помощь ему бросились еще трое.

Потом кто-то растянул над демонстрантами длинный плакат, на котором был изображен король Ыммунитет со сковородкой на голове и за тюремной решеткой. Надпись на плакате гласила:

«Свергнем бездушного узурпатора!

Всю власть народу! За Одомара!»

Но и это еще не спровоцировало выжидающего короля.

А вот когда десяток ытян прискакали на мохнатых ыквах, похожих на массивных пони, набросили на освобожденный памятник веревки и попытались утащить его с площади под оглушительные крики собравшихся, Ыммунитет решил действовать.

Откуда-то со стороны ратуши донесся усиленный во много раз голос:

– УВАЖАЕМЫЕ ЖИТЕЛИ

ГОРОДА ЫКВИЛИБРИУМ!

ВЫ НАРУШАЕТЕ ЗАКОН,

СЕЕТЕ ХАОС И РАЗРУШЕНИЯ,

БЕСПОКОИТЕ МИРНОЕ НАСЕЛЕНИЕ!

СЕЙЧАС ЖЕ ПРЕКРАТИТЕ,

ИНАЧЕ Я ПРИМУ МЕРЫ!

Демонстранты лишь рассмеялись и продолжали свое дело. Памятник сдвинулся с места.

– Оставьте памятник в покое! Он будет снесен, хотите вы этого или нет!

– Это мы еще посмотрим! – нестройным хором ответили непокорные.

– Вы не оставляете мне выбора! Порядок будет восстановлен!

Объявив это, невидимый глашатай замолчал, но тут же воцарившуюся тишину нарушил низкий рокот. Ытяне встревоженно зашушукались.