В деле только девушки

Ирина, конечно, была с Шуриком в свое время знакома, но не слишком близко. Они дружили с Катей давно, и муж у Катьки тогда был, но как-то быстро весь вышел. Тем не менее сейчас, увидев ее, Шурик весьма оживился.

– Привет! – Он шагнул к Ирине, бросив свою Антонину. – Рад тебя видеть! Отлично выглядишь, слышал о твоих успехах!

Ирина не успела удивиться и сказать в ответ дежурную любезность, потому что Антонина Сфинкс дернула Шурика за рукав. Пришлось как можно быстрее ретироваться, поскольку спину уже прожигал ненавидящий взгляд.

Возле Кати тем временем появился новый персонаж – совершенно лысый мужчина с бегающими глазками.

– Это еще кто? – шепотом спросила Ирина недовольную Жанну.

– Черт его знает, – ответила та, – представился неразборчиво. Вроде журналист, только непонятно от какой газеты. Не то «Невский вестник», не то «Петербургский курьер», не то вообще «Ленинградский почтальон». И вообще он какой-то скользкий и подозрительный.

Непонятный тип между тем взял Катину руку и прижал ее к сердцу, всячески выражая свою признательность.

– Удивительно! – визжал он. – Восхитительно! Просто божественно! Вы покорили мое сердце!

– Да? – удивилась Катерина и отняла наконец руку.

– То есть не вы, а ваши работы! – опомнился лысый тип. – Отчего я раньше их не видел? Я очень многое потерял! Я должен немедленно сделать о вас большой репортаж! На целую полосу, и непременно с цветными фотографиями! Мы должны встретиться в неформальной обстановке!

– Конечно-конечно, – растерянно лепетала Катя. – Непременно.

– Я должен обязательно увидеть все ваши работы, ведь, как я понимаю, здесь представлены далеко не все?

– Разумеется! – расцвела Катерина. – У меня очень много работ. Конечно, одна выставка не дает полного представления…

– Я должен их посмотреть!

– Подозрительный какой-то тип, – прошептала Ирина на ухо Жанне. – Что он к Катьке прицепился? Домой напрашивается, а она и рада. Как-то он мне не нравится.

– Мне тоже, – кивнула Жанна и вмешалась: – Минуточку! – Она сумела вклиниться между Катей и лысым. – Мы не расслышали, из какого вы издания.

– Разве я не сказал? «Петербургский радиослушатель». Очень популярная газета! Огромный тираж!

– Вот как? – Жанна переглянулась с Ириной. – А мне послышалось… впрочем, наверное, я ошиблась. Визиточку не подарите?

– Ох, – лысый хлопнул себя по лбу, – визитки, к сожалению, закончились. Раздавал, понимаете, направо и налево, вроде и взял много, а ни одной не осталось. Так когда я смогу вас увидеть?

Не обращая внимания на Жаннины знаки, Катерина продиктовала лысому свой телефон.

С трудом отвязавшись от странного типа, Катя перевела дух и подошла к подругам:

– Девочки, как вам это все? Не надоело?

– Как тебе сказать, чтобы не обидеть… – протянула Ирина.

– Зачем ты дала свой телефон этому подозрительному типу? – процедила Жанна. – Он мне очень не понравился!

– Да ладно тебе, – Катя отмахнулась. – Самый обыкновенный журналист. И вообще, девочки, я что-то устала.

К счастью, торжественное открытие выставки подошло к концу.

– Куда пойдем шампанское пить? – деловито поинтересовалась Жанна, выходя.

– Понимаете, девочки, – Катерина отвела глаза и покраснела, – я не могу. Меня пригласили в ресторан.

– Как это? – вскинулась Ирина. – И кто тебя пригласил?

– И самое главное, когда он успел? – подключилась Жанна. – Вроде ты все время на глазах была.

– Это тот самый атташе из Кот-де… в общем, вы его видели. – Катерина выглядела совершенно несчастной. – Я не могла ему отказать! Он был так настойчив!

– Это почему же? – зловеще спросила Жанна. – Чем он тебя покорил?

– Он интересный собеседник, – приготовилась защищаться Катя. – И, между прочим, в Сорбонне целых пять лет учился!

– Девочки, не ссорьтесь, – Ирина встала между подругами, – люди же смотрят. Жанка, оставь ее в покое, пускай едет куда хочет, в конце концов она уже большая девочка. Не съест же он ее, на самом-то деле.

– Ты в этом уверена? – протянула Жанна. – Как раз это у него на родине, по-моему, в порядке вещей.

– Думаю, в Сорбонне его от этого отучили.

В этот момент откуда-то вывернулся Катькин бывший серо-заячий Шурик.

– Катерина, – закричал он и радостно раскрыл объятия, – как же я не успел тебя поздравить! Головокружительный успех! Рад за тебя, рад!

– Шурик! – расцвела непосредственная Катька и тут же полезла целоваться. – Я тоже очень рада тебя видеть, дорогой мой!

Только Ирина обрадовалась, что в обозримом пространстве нет Антонины Сфинкс, как та возникла из двери, как привидение в шотландском замке, и поглядела Катерине в спину с такой ненавистью, что Ирина невольно поежилась от дурного предчувствия.

Шурик с Катькой обнимались и начали уже вспоминать молодые годы, как вдруг подъехал черный лимузин, и шофер в форме с галунами предупредительно открыл дверцу. Катька вырвалась из объятий бывшего мужа, сделала подругам ручкой и уселась в машину.

– Делай после этого людям добро, – проворчала Жанна. – Возились с ней, а она даже отметить с нами не захотела…

Скрежет зубов Антонины Сфинкс был слышен на весь район.

Худощавый мужчина с бегающими глазками подошел к стоящей у тротуара темно-красной машине. Он остановился возле нее с таким подозрительным видом, что пенсионер Сироткин, выгуливавший неподалеку таксу Дусю, предположил, что неизвестный собирается снять с машины зеркала и «дворники». Чтобы не нарваться на неприятности, пенсионер поскорее развернулся и поспешил в обратную сторону. Дуся очень удивилась: обычно они доходили до круглосуточного магазина и только тогда поворачивали к дому. Сегодняшняя прогулка ее вообще разочаровала: на всем пути они не встретили ни одной знакомой собаки. Да что там, даже кошка не подвернулась, за которой можно было бы от души побегать.

Однако события развивались по другому сценарию. Дверца красной машины распахнулась, и подозрительный мужчина сел на переднее сиденье рядом с женщиной в черных очках.

– Деньги, – требовательно проговорил он, протянув руку.

Женщина вложила ему в руку конверт и прошептала:

– Здесь половина, вторую половину получите после завершения дела. После благополучного завершения. Я надеюсь, вы справитесь?

– Не боись, – мужчина ухмыльнулся, – с настоящим профессионалом дело имеешь. Не лох какой-нибудь! Мне это провернуть – все равно что у ребенка конфетку отобрать. Это вообще плевое дело.

– Почему же тогда такие большие деньги берете? – едва слышно прошептала женщина.

– Потому и беру, что настоящий профессионал. Мои услуги дорого стоят, понятно? А ты чего шепчешь-то? Простудилась, что ли? Ноги промочила или пива холодного выпила?

– Какого пива! – Женщина поморщилась. – Нужно соблюдать конспирацию, вдруг нас кто-то услышит?

– Да кто здесь услышит-то? – Мужчина презрительно хмыкнул и откинулся на спинку сиденья. – Не дрейфь! С настоящим профессионалом работаешь! Не лох какой-нибудь.

– Я надеюсь. – Женщина заговорила немного громче: – Вы все помните? Не нужно повторять инструкцию?

– Обижаешь!

– Не забудьте отключить сигнализацию. Сторож всегда спит, да и когда не спит – ни черта не слышит, он глухой старый пень, так что с этой стороны никаких неприятностей можно не бояться…

– Да говорят тебе: я настоящий профессионал, не лох какой-нибудь! Даже если там будет взвод спецназа, меня это не остановит!

– Откуда там спецназ? – Женщина испуганно отшатнулась от собеседника. – Это же не банк!

– Это я так, к слову, – мужчина снова хмыкнул. – Чего такая нервная? Сказали же тебе: все будет в лучшем виде. С профессионалом работаешь, не с лохом каким-нибудь.

– Надеюсь, – повторила женщина, но при этом в голосе ее послышалось некоторое сомнение. – Вот план.

Она протянула своему соседу сложенный вчетверо листок папиросной бумаги и добавила:

– Объект обозначен на плане красным крестом. Хочется верить, что вы ничего не перепутаете.

– Само собой, – мужчина, даже не взглянув, спрятал листок в карман. – С профессионалом работаешь!

– Да-да, не с лохом каким-нибудь, – продолжила женщина, досадливо поморщившись. – Только вы на всякий случай план все же изучите.

– А как же!

– И еще, – женщина повернулась к соседу, – аккуратнее там, чтобы полиция потом никаких следов не нашла. Мне это не нужно, да и вам тоже.

– Само собой. – Он зевнул и выбрался из машины, напоследок бросив: – С профессионалом дело имеешь, не с лохом каким-нибудь!

– Смотри у меня! Остаешься здесь за старшую. И чтобы никакого самоуправства, а то ответишь по всей строгости закона! – Пенсионер Сироткин погрозил таксе Дусе пальцем и вышел из квартиры.

Дуся внимательно выслушала хозяйские наставления, склонив голову набок и свесив левое ухо до самого пола. Как только дверь за хозяином закрылась, она немедленно отправилась в угол прихожей, где неосторожный Сироткин оставил новые домашние тапочки, подарок племянницы на Пасху. Тапочки очень интересовали Дусю. Она собиралась как следует их погрызть, поэтому дожидалась ухода хозяина с большим нетерпением. Хозяин отбывал каждый вечер на работу. Пенсионер Сироткин трудился ночным сторожем в художественной галерее «Арт Нуво».

Расположившись в своей каморке, Сироткин заварил чаю, смастерил себе аппетитный бутерброд с розовой вареной колбасой и приступил к исполнению служебных обязанностей. Его служебные обязанности заключались в том, чтобы не спать. Сироткин разгадал кроссворд в газете «Сплетни», потом прочитал в этой же газете волнующий репортаж о скандале, который устроила в ресторане известная эстрадная певица, и короткое сообщение о разводе телевизионного ведущего. Затем он открыл книгу «Как сделать карьеру и преуспеть на службе». Пенсионера Сироткина очень волновали вопросы карьерного роста.

Обложка книги обещала читателям, что все изложенное здесь написано живым увлекательным языком, однако на второй странице Сироткин не смог сдержать зевоту. На третьей он уже вовсю клевал носом и наконец выронил книгу. Ему приснилось, что хозяева галереи заметили редкостное усердие ночного стража и назначили его директором, а еще значительно увеличили жалованье.

«Мы всегда знали, что на вас можно положиться, Алексеич!» – проговорил во сне хозяин.

Сироткин не успел удивиться тому, что хозяин так непривычно к нему обращается, и проснулся.

В каморке было совсем светло. Рядом с ним стояла уборщица Мария Михайловна и озабоченно повторяла:

– Алексеич! Да проснись же ты наконец! Не ровен час, придет кто-нибудь из начальства, а ты дрыхнешь!

– Кто дрыхнет? – обиделся Сироткин. – Я на посту! Я как штык! Я всегда при исполнении!

– Ага, при исполнении, – передразнила бравого пенсионера вредная тетя Маша. – У тебя всю галерею раскрадут, а ты и не заметишь.

– Да ну, – отмахнулся Сироткин, – кому вся эта дрянь нужна?

– Нужна не нужна, а на работе должен быть порядок! – неодобрительно покачала головой Мария Михайловна.

Насчет порядка Сироткин с ней был целиком и полностью согласен, о чем тут же и заявил:

– У меня, Мария Михайловна, обязательно порядок. Прямо как, к примеру, в танковых войсках.

– Ага, порядок, – продолжала ворчать уборщица. – А дверь, между прочим, на одну собачку захлопнута.

– Как на собачку? – растерялся Сироткин. – На какую собачку?

Ему не ко времени вспомнилась собственная такса Дуся.

– На какую! – передразнила его Мария Михайловна. – Известно на какую – на обыкновенную! На один верхний замок захлопнуто, когда положено на два верхних и два нижних запирать.

– Не может быть! – перепугался пенсионер. – Я точно помню, что на все запирал. У меня склероза нет пока!

– Как раз и выходит, что есть, – припечатала уборщица. – Да ты, Алексеич, не переживай, я начальству ничего не скажу, мне это ни к чему. Только проверь, не пропало ли чего.

На взгляд Сироткина, самыми ценными предметами в галерее были его личный почти новый электрический чайник и большая банка растворимого кофе «Амбассадор», которую подарило пенсионеру начальство на его любимый праздник – День защитника Отечества. Убедившись, что и чайник, и банка на месте, Сироткин несколько успокоился. Более того, кофе в банке был на прежнем уровне. Сироткин никого этим «Амбассадором» не угощал и сам пил его только изредка, под настроение.

Однако следовало проверить и все остальные вверенные ему ценности. В сопровождении перепуганной Марии Михайловны бравый сторож вышел в галерею.

Первыми на его пути оказались патриотические вышивки Евдокии Лукиничны Водопятовой. К этому искусству Сироткин относился с одобрением: оно напоминало ему рукоделие покойной бабушки, а кроме того, не противоречило убеждению, что искусство должно быть понятно народу, к которому Сироткин себя не без основания причислял. Убедившись, что все вышивки висят на прежних местах, страж порядка победно расправил плечи.

Дальше по курсу располагались металлоконструкции великой и ужасной Антонины Сфинкс. С этими произведениями было несколько сложнее. С одной стороны, они не претендовали на то, чтобы быть понятными простому человеку вроде пенсионера Сироткина. С другой же стороны, художественные изделия Антонины были изготовлены из добротного отечественного металла, а к металлургии Сироткин с юности питал некоторое уважение.

Но и железяки сейчас находились на прежних местах.

Сторож вытер вспотевший от волнения лоб клетчатым носовым платком и прошел вперед.

Прямо по курсу должны были висеть разноцветные тряпки Екатерины Дроновой. К ним Сироткин относился без уважения. На его взгляд, годились эти панно только на то, чтобы завешивать ими дырки на обоях. Почему взрослая женщина, вместо того чтобы стоять у ткацкого станка или собирать чайный лист – в общем, заниматься настоящей работой, сшивает старые лоскутки, он категорически не понимал.

И вот тут-то его поджидал неприятный сюрприз. Добрая половина разноцветных тряпок бесследно исчезла. Сироткин на всякий случай протер глаза, но от этого ровным счетом ничего не изменилось. Перед ним на том самом месте, где еще вчера находилось панно с двумя лошадьми, белела хорошо оштукатуренная стена. Исчезли и другие работы.

– Ах ты, мать честная, – пробормотал Сироткин и повернулся к Марии Михайловне поделиться новостью. Однако ушлая уборщица уже поняла, что случилось грандиозное ЧП, и побежала к телефону звонить начальству, чтобы не впасть в немилость заодно с проштрафившимся сторожем. В том, что Алексеичу грозят серьезные неприятности, она нисколько не сомневалась.

Через час в галерее появилось руководство. Красный и перепуганный Сироткин клялся, что всю ночь не сомкнул глаз и совершенно не понимает, как могли пропасть экспонаты с выставки. Директор буравил сторожа взглядом и грозил самыми страшными карами. Мария Михайловна в другой комнате давала показания заместителю директора, причем сдавала сторожа с потрохами.

Еще через час в «Арт Нуво» явилась Полина Копытина, вездесущая корреспондентка газеты «Сплетни». Как она пронюхала, что в галерее что-то стряслось, оставалось для всех загадкой. Впрочем, каждый настоящий журналист должен обладать почти мистической способностью оказываться в нужное время в нужном месте.

Полина пошепталась кое с кем из сотрудников и бесшумно удалилась. После нее нахлынули другие представители четвертой власти, вооруженные самым страшным оружием массового поражения – фотоаппаратами и диктофонами.

Акулы пера набросились на команду «Арт Нуво» и в два счета вытрясли всю необходимую информацию. Однако к тому времени, когда они вырвались из галереи и разбежались по своим редакциям и студиям, газета «Сплетни» уже печатала сообщение о происшествии в «Арт Нуво».

«Сегодня ночью хорошо вооруженные бандиты совершили налет на одну из городских художественных галерей. Судя по тому, как легко грабители проникли в помещение, у них имелся свой человек среди сотрудников. Тем не менее во время налета убито несколько охранников. Общее число жертв уточняется.

Целью ночных грабителей были произведения известной художницы Екатерины Дроновой. Только вчера на открытии выставки на ее полотна обратил внимание арабский шейх, посетивший галерею. Нефтяной магнат обсудил с художницей возможность приобретения работ, причем в разговоре звучали суммы с семью нулями. Однако Дронова заявила, что не хочет, чтобы ее произведения покинули Россию, и уже ведет переговоры с одним из богатейших людей нашей страны, включенным в список журнала Forbes.

В свете этих событий ночное происшествие наводит на размышления: не действовали ли грабители по поручению шейха?

Наш корреспондент Полина Копытина проводит собственное журналистское расследование. Только у нас вы найдете свежую и достоверную информацию обо всем происходящем в городе, в стране и в мире».

– Нет, но вот откуда она все это взяла? – горестно проговорила Катя, складывая газету. – Ведь ни словечка правды!

С утра Катерина позвонила Ирине в совершенно невменяемом состоянии. С трудом добившись от нее кое-какой конкретики, Ирина помчалась отпаивать Катьку валокордином, вызвонив по дороге Жанну. Жанна, хоть и поклялась вчера, что с неблагодарной Катькой месяц не будет разговаривать, тем не менее успела к страдалице даже раньше Ирины.

Подруги умыли зареванную Катьку холодной водой и поехали в галерею. Поток журналистов уже схлынул, так что художницу с распухшей физиономией никто и не думал снимать. В ходе осмотра места происшествия выяснилось, что исчезло больше половины работ. Вор действовал быстро и умело, ничего не было взломано, опрокинуто или перевернуто. В галерее царил относительный порядок, только на месте Катиных панно зияли пустоты. Полиция допрашивала сторожа и пожимала плечами. Катьку снова отпаивали валокордином.

Сейчас три подруги сидели в кафе «Гурме» на втором этаже «Пассажа». Перед Жанной и Ириной стояли маленькие чашечки кофе по-венски, перед Катей – большой капучино и тарелка с куском орехового торта.

– Почему же ни слова правды? – включилась в разговор Ирина. – Во всяком случае, твою фамилию эта журналистка не переврала, а это уже достижение.

– И вообще, это огромная удача, – поддакнула Жанна. – Это же первоклассный пиар! Теперь все несколько дней будут говорить только о тебе. Да такое ни за какие деньги не купишь!

– Да, – Катя всхлипнула, – а панно-то пропали! Вы не представляете, как жалко! Сколько труда я в них вложила! Особенно в это последнее, с двумя всадниками и двумя звездами!

– Конечно, жалко, – согласилась Ирина. – Но может быть, они еще найдутся. Полиция ведет поиски…

– Полиция! – фыркнула Жанна. – Тебе самой-то не смешно? Когда они что-нибудь находили? Но я повторяю: это не главное! Ты сделаешь еще много таких панно, а эта кража создаст тебе имя. Знаешь, как рассуждают люди? Посредственные вещи не крадут! Раз твои работы украли – значит, они очень дорого стоят. Тем более в газете такого наворотили: грабители, жертвы, арабский шейх…

– Вот-вот, – Катерина всхлипнула еще громче, – еще и Люсьен наверняка обидится…

– Кто? – воскликнули вместе Ирина и Жанна.

– Люсьен, кот-де-леонский атташе.

– Ах, так он уже Люсьен! – Жанна уставилась на подругу взглядом прокурора, требующего высшую меру за кражу велосипеда.

– Вообще-то его зовут по-другому, но его настоящее имя просто невозможно произнести, – смущенно ответила Катя, заметно покраснев и торопливо приступив к уничтожению торта.

– Колись! – завопила Жанна так, что на нее обернулась сидевшая за соседним столом дама элегантного возраста. – Колись! Как прошел вчерашний поход в ресторан?

– Да ничего особенного, – пыталась отбиваться Катя.

– Судя по тому, что он уже Люсьен, особенное все-таки было!..

– Да не было ничего. Ели мясо зебу с кус-кусом…

– Зебры? – удивилась Ирина. – Я бы ни за что не стала есть зебру, она такая симпатичная.

– Да не зебру, а зебу, – поправила Катя. – Это такое животное вроде горбатой коровы. А еще ели бататы, маниоку и плоды хлебного дерева – в общем, все такое экзотическое…

– Катька в своем репертуаре! – возмущенно проговорила Жанна. – Вчера она весь вечер ела, а сегодня будет нам об этом рассказывать! Ты нам лучше расскажи, что у тебя было с этим Люсьеном.

– Да ничего не было! – Катя с удивлением рассматривала свою тарелку, на которой почему-то совсем не осталось торта. – Девочки, подождите, я закажу себе еще одно пирожное!

– Нет! – сурово воскликнула Жанна. – Никаких пирожных, пока не расскажешь нам все о вчерашнем вечере!

– Да и вообще, Катюша, думаю, тебе хватит, – подлила яда тихая Ирина.

– Какие вы все-таки жестокие! – обиделась Катя. – Между прочим, я сегодня ничего не ела. То есть почти ничего… И такой ужасный стресс перенесла с утра пораньше!

– Ничего и почти ничего – это, как говорят в Одессе, две большие разницы, – стояла на своем Жанна. – Рассказывай в подробностях, иначе никаких пирожных!

– Да говорю же вам, девочки, ничего не было. Печеные бататы, пирог с маниокой, кус-кус…

– Не о еде, – рявкнула Жанна, – о Люсьене!

– Но действительно же ничего не было! Он вел себя как настоящий джентльмен и все время расспрашивал, как мне понравилась Африка. Ни за что не хотел поверить, что я там никогда не была.

– И никаких поползновений с его стороны? – недоверчиво спросила Жанна.

– Говорю же вам, никаких! Хотя, конечно, он потрясающе интересный мужчина… – и Катя зарделась, мечтательно возведя глаза к потолку.

– У тебя просто какая-то патологическая страсть ко всему африканскому. – Жанна забарабанила наманикюренными пальцами по стеклянному столу. – Наверное, ты заразилась этим от своего Кряквина.

– Может быть, – задумчиво протянула Катя.

– Интересно, эта инфекция передается воздушно-капельным путем или только половым?

– Жанка, ты просто невыносима! – На этот раз Катерина обиделась на подругу всерьез и даже вскочила из-за стола. – Между прочим, Жанночка, я тебе хотела одну очень важную вещь сказать, – бросила она через плечо, – именно тебя касающуюся, но раз ты так, то тебе же будет хуже!

– Жанка, ты ее действительно задразнила, – вполголоса проговорила Ирина, глядя в спину удаляющейся подруге. – Нельзя же так!

– Не волнуйся, – отмахнулась Жанна. – Ты думаешь, она уйдет? Да она просто пошла к стойке заказать еще пирожных!

Жанна оказалась совершенно права. Через минуту Катя вернулась к столу с тарелкой, на которой красовались кусок ежевичного флана и песочная корзиночка с клубникой и кусочками персика.

– Девочки, – жалобно попросила она, – не бросайте меня одну! Вот сейчас кофе выпьем и поедем снова в галерею. А то я утром даже не поглядела, что там осталось, на пепелище.

– Да не трави ты душу! – не выдержала Ирина. – Ведь так от переживаний и заболеть можно!

– Она нарочно на жалость бьет, – заметила Жанна, – чтобы мы ей эту гору пирожных съесть позволили.

– Лучше быть толстой и здоровой, чем тощей и больной, – философски заметила Катя и в кои-то веки вышла победительницей в споре.

Уборщица в галерее «Арт Нуво» Мария Михайловна Вострикова была вне себя от ярости. Нынешний день не задался с самого утра. Сначала она поругалась с невесткой из-за места в холодильнике. Эта корова вечером впихнула свою кастрюлю с супом, да так подвинула все продукты, что у Марии Михайловны опрокинулась банка со сметаной. Сметана, ясное дело, вылилась на невесткину колбасу, и вышел скандал. Конечно, сын встал на сторону невестки, очевидно потому, что ему не досталось колбасы, а нормальный завтрак сготовить эта лентяйка не может. Она, видите ли, опаздывает на работу.

Сам по себе скандал не слишком расстроил Марию Михайловну: собачиться с невесткой вошло у нее в привычку и давно заменяло утреннюю зарядку. А что, даже полезно для здоровья, бодрит. Огорчало лишь то, что на этот раз невестка сумела оставить за собой последнее слово.

«Мало того, что житья не даете, – заявила эта нахалка, – так еще и суп из-за вашего характера все время прокисает!»

И дверью напоследок хлопнула, и каблучищами своими по лестнице простучала, что твоя лошадь подковами. А пока Мария Михайловна собиралась с духом, чтобы высказать все, что у нее наболело, вся семья спешно испарилась – кто на работу, кто в школу.

Так и случилось, что Мария Михайловна пошла на работу неотомщенной. Стоило ей увидеть, что дверь в галерее на один замок закрыта, как она сразу поняла, что сторож проспал. Ему только дай волю, все на свете проворонит! И ведь непьющий вроде, только кофе каждый вечер наливается. И спит от этого кофе так крепко, как другие от водки.

Сама Мария Михайловна кофе не любила: горький, пахучий, да еще спишь после него отвратительно, черти снятся.

И ведь не зря черти вспомнились. С самого утра выяснилось, что все плохо – обокрали галерею, вынесли экспонаты. Красивые такие картинки из тряпочек, а сама художница какаято странная, с волосами разноцветными. Но за время работы в художественной галерее Мария Михайловна ко всему привыкла. Художники – народ чудной, один другого перещеголять норовит. А дамочку не то чтобы жалко, но уж очень она убивалась, чуть ли не головой о стенку билась. Сторож Сироткин только рукой махнул, дескать, что уж так расстраиваться из-за тряпок. Тут Мария Михайловна с ним не согласилась, одного труда, сказала, сколько пошло да времени. Они, мужики, никогда женскую работу не уважают. Заштопаешь им все, заплатки аккуратные поставишь – глядишь, снова все рваное, когда только успевают.