#Перо Адалин

– Адалин, – король, обратив на себя внимание дочери, перешел к делу: – Это – твоя охрана.

– Ваше Высочество, я заместитель командира отряда, Евандер. – Молодой человек, поправив стоячий воротник темно-зеленого халата, поклонился. – Я буду защищать вас, координировать отряд и сообщать о нашем продвижении королю. Мой напарник, – указал он на стража помоложе, – Альвах. Принцесса, прошу простить вашего стража – он не может представиться сам, так как онемел в юном возрасте. Но не беспокойтесь, – заметив удивление в глазах Адалин, Евандер поспешил оправдать спутника, – Альвах достаточно силен и умен, чтобы защитить вас. Он прекрасный стрелок и в дороге будет незаменим.

Адалин всматривалась в лицо немого стража – он выдержал ее взгляд стойко и с достоинством. Внутри проснулось любопытство – то, что молодой воин ни капли не смутился слов Евандера, вызвало в ней восхищение.

– Отец, а твои рыцари не будут меня сопровождать?

– Нет, – тоном, не терпящим возражений, сказал Антоний. – Силиус отправился к южной границе, а Феликс слишком стар, чтобы преодолеть такую дорогу. – Подойдя к дочери, король, на секунду замешкавшись, положил руку ей на плечо. – Не думай о тех, кто отслужил свое. Твоей охране нужно быть сильной и ловкой, хорошо соображать и быстро принимать решения. Наши хваленые рыцари слишком отъелись, почивая на лаврах своих давних достижений. Пришло время новых имен. Свободны, – обратился король к новоявленной охране. – И ты тоже, дочь. Успей завершить все дела до отъезда. – Антоний повернулся обратно к картине, давая понять, что разговор окончен.

– Как будет угодно Вашему Величеству, – покорно склонила голову принцесса.

* * *

Спеша по длинным коридорам, Евандер в сопровождении своего немого спутника, с которым его познакомил Ролло, думал о том, что взволновало даже молодую принцессу. Почему защиту единственной дочери короля поручили таким, как он? Рыцарь Силиус, хоть и отбыл к южной границе королевства, был возмущен и, кажется, до предела обижен таким назначением. А Феликс, этот «старик», еще весной выиграл рыцарский турнир. Поговаривали, что Феликс, чье имя было синонимом удачи и надежности, услышав о своем отстранении от эскорта принцессы, не сдерживал бранную ругань. Решение короля, которого тот знал с далекой юности, удивило даже бывалого воина.

Евандер, страж без рыцарского звания, считал себя человеком исполнительным и неглупым. Сопровождение принцессы к далекому храму казалось ему отличным шансом показать себя и познакомиться с лучшими рыцарями королевства. Правда, с последним вышла осечка – просмотрев список стражей для защиты принцессы, он с трудом нашел лишь одно знакомое имя. Но от работы с этим человеком, которого он хорошо знал и кем восхищался, Евандер не смог отказаться.

– Винсент! – помахал рукой молодой человек, спускаясь во двор к командиру отряда. – Все гоняешь парней? – Он посмотрел на притихших солдат, выстроившихся в шеренгу перед грозовой тучей, что странным образом имела лицо и фигуру человека. Его друг был полностью готов к отъезду: на плечах Винсента красовался новый плащ, который все равно по окончании путешествия окажется непригодным. Но правила требовали от них представительного вида, и Винсент не жаждал спорить с Ролло, который следил за каждым его шагом.

– Проверяю готовность, – голос командира звучал недовольно. Пообещав себе, что никто из присутствующих никуда не уйдет без осмотра личного арсенала, Винсент повернулся к старому знакомому. – Ты уже видел принцессу?

– Да, она хороша, как чистое небо на рассвете, – ухмыльнулся Евандер. – Тонка, грациозна… мучиться тебе с ней предстоит, зуб даю. Наверняка спесива.

– Меня больше интересует, не сбежит ли. – Заметив настороженный взгляд Альваха, который тенью замер подле Евандера, командир обратился к немому юноше: – Проверь, погружена ли провизия, и найди Леверна. Иначе уедем без него.

– Может, я лучше… – Евандер не договорил, поймав взгляд командира. Альвах коротко кивнул и бодрым шагом направился в сторону кухни. Евандер отметил про себя покорность стрелка – тот и глазом не моргнул, а ведь Винсент не скрывал желания избавиться от лишних ушей.

– Ты не можешь работать его личным попугаем, Евандер. – Винсент потер пальцем переносицу, решив, что стоит смягчить ситуацию. – Он с нами едет не место лишнее занимать. Парень умеет задавать вопросы и получать на них ответы. Бумага и карандаш всегда под рукой, а неудобства – его забота. – И командир, мигом утративший добрый настрой, вернулся к воинам, которые успели расслабиться, пока его внимание было обращено к новичку. Винсент понимал, что Евандер сочувствует Альваху, но это вызывало у него раздражение. Сочувствие – худшее, что можно предложить человеку, обделенному природой.

* * *

Клер наблюдала сквозь высокие створчатые окна за тем, как служанки, стражи, поварихи и другие сопровождающие рассаживаются по каретам и лошадям, понимая, что и ей пора спускаться. Оглядев огромную кухню, служанка проверила, не стоит ли где забытая корзина с едой, и с облегчением вздохнула. Клер была так взволнована – предстоящее путешествие манило неизведанным, и сердце радостно билось в такт мелькающим в голове картинам. Она сняла со спинки стула теплый плащ, отороченный лисьим мехом, поправила золотой медальон на шее и направилась к выходу. Уже в дверях Клер столкнулась с невысоким, стройным юношей. Губы его расплылись в доброй улыбке, а глаза просветлели. Альвах, взяв Клер за руку, коснулся губами ее щеки.

– Аль! – обрадовалась Клер и обняла молодого человека, крепко сжимая руки вокруг его шеи. – Что случилось? Почему ты не с командиром? Ищешь кого? – Клер, как всегда, догадывалась, чего он хочет, быстрее, чем Альвах успевал об этом написать.

Альвах, которого девушка с любовью называла Аль, приходился ей родным братом и был старше всего на год. Брат и сестра, находя друг в друге опору и поддержку, общались на каком-то подсознательном уровне – Клер не оставляла Аля ни на день после того, как он потерял голос. Она с поистине материнской заботой всегда берегла брата, который был лишен радости нормального общения с людьми. В свою очередь, Альвах всегда чувствовал необходимость защищать сестру, как защищал бы ее отец, будь он с ними. Плохих историй за плечами этих двоих было много, но горевать они особо не любили – жизнь оставила им самый драгоценный дар, которого с лихвой хватало для счастья, – друг друга.

Стрелок протянул сестре маленький прямоугольник бумаги, на котором значилось одно имя. Леверн.

Клер вздохнула.

Леверна она знала не хуже брата, и этот ураган эмоций, удивительно сочетающихся в одном человеке, доставлял ей немало хлопот на протяжении всей жизни. Хотя радости от названного брата, не растерявшего юношеского очарования, было не меньше – он был крайне гармоничной натурой.

– Видела я твоего пропавшего. В кладовой отсыпается, перегулял вчера наш любитель приключений. Кладовщик поутру из него чуть душу не вытряс, а Леверн храпел как ни в чем не бывало, уткнувшись лицом в мешок с мукой.

Обняв Альваха, которому еще предстояло разбудить рыцаря, Клер направилась за принцессой. Время вышло, и пора ее высочеству покинуть замок.

Служанка нашла госпожу в саду под сенью рябины: принцесса сидела на скамье в одиночестве, надеясь, что в последние утекающие минуты ей удастся, наконец, разрыдаться, но ни слез, ни даже намека на волнение выдавить не получалось – Адалин практически никогда не испытывала эмоций. Она не спешила покидать родной дом, хотя знала, что ее ищут, а время для прощаний давно прошло. Словно был дом, и нет его, а она – только сторонний наблюдатель и к своему пути не имеет никакого отношения. Такое безразличие, завладевшее всем ее нутром, Адалин было противно.

Увидев служанку, принцесса встала со скамьи и, не оглядываясь на любимый уголок, направилась к внешнему двору. Прощаться с тем, что ей и так никогда не принадлежало, она устала.

Во внешнем дворе процессия уже была готова, а дворцовая знать любопытно выглядывала из окон – провожать первенца к воротам замка полагалось только членам королевской семьи. Но за воротами вдоль главной улицы выстроились толпы горожан, желающих воочию увидеть, как монаршая дочь в алом одеянии покидает столицу в первый и последний раз. Традиции велели осветить дорогу жертве, и тысячи свечей в руках людей, стоявших по обе стороны дороги, сейчас походили на огненную нить, что прокладывала путь, отрезая любую возможность для побега.

Король вместе с младшим сыном ждали принцессу рядом с каретой. Адалин отвела взгляд, оттягивая момент прощания с братом, как оттягивают принятие горького, но необходимого лекарства. Вот по другую сторону от кареты стоит темноволосый мужчина с крайне хмурым взглядом, пряча руки в дорожном плаще. Рядом с ним, поодаль от запряженных лошадей, остановились двое стражников, которых представили ей уже сегодня, и один новый – очень бледный молодой человек, неблагоразумно облаченный в светлый плащ. Все, завидев принцессу, склонили головы, а Грегори громко всхлипнул. Подойдя к отцу, Адалин затаила дыхание и опустила взгляд. В глазах Грега стояли слезы, но он как будущий правитель мужественно сдерживал рыдания. Схватив сестру за руку, маленький принц отдал ей зажатую в ладошке глиняную звезду.

– Ада, – мальчик хлюпнул носом, – возьми звездочку. Она тебе в пути светить будет, а когда дойдешь, – принц шумно вздохнул, – отдай звездочку маме, хорошо?

Адалин, вздрогнув, аккуратно положила руку на плечо брату, стараясь не задеть его сияющими в свете факелов когтями.

– Обязательно, братик.

Для отца, который хранил молчание, демонстрируя королевскую сдержанность, у принцессы было не много слов:

– Я выполню обещание, данное вами, Ваше Величество. – И, склонившись перед королем, Адалин добавила: – Отец.

Дождавшись, пока подопечная сядет в карету, Винсент вскочил на лошадь и под звук открывающихся ворот приказал кучерам:

– Вперед!

Процессия, оживая, выехала за пределы замка навстречу шумной толпе, которая приветствовала жертву и одновременно прощалась с ней.

Путешествие началось.

#2. Огонь и стрелы

Вся процессия двигалась в быстром темпе – оглянувшись назад, вряд ли кто мог бы разглядеть гряду остроконечных городских крыш или силуэт замка. Только бескрайние поля за спинами, вольные ветры вокруг и большой лес впереди. Яркое полуденное солнце слепило глаза командиру, когда он обходил лагерь, отмечая про себя сноровку отобранных для путешествия людей, – хоть палатки и ставили на скорую руку, со стороны они выглядели куда лучше тех, которыми довольствовался Винсент во времена военных походов. Евандер в другом конце лагеря следил за поварами, готовившими ужин: большой костер, разведенный подальше от высоких деревьев, весело потрескивал, разогревая сразу три огромных казана с ароматным супом. Запах еды приманивал охрану, словно огонь – бабочек, и Винсент наблюдал, как круг за кругом сторожат костер по меньшей мере семеро проголодавшихся парней. Командир собирался было разогнать их, но его отвлек знакомый недовольный голос. На опушке леса Винсент приметил спесивого рыцаря с другом. Стражи привязывали поводья лошадей к стволу высокой ели, и в голову командиру пробралась дурная догадка.

– Альвах, – позвал Винсент, подходя ближе. На имя друга мгновенно отозвался внук Ролло, и его взгляд полоснул по лицу командира – настолько явно горели неприязнью голубые глаза. Винсент, прищурившись, проигнорировал вызов: – Проскачи по дороге вперед и выясни, пройдут ли там кареты и повозки. И не жалей стрел, если приметишь дичь.

Альвах, кинув предупреждающий взгляд на Леверна, отвязал поводья и направился к дороге. Лес рядом встретил его тихим шелестом, прокатившимся по верхушкам деревьев. Альвах, вглядываясь в высокие лиственницы, поднял глаза к верхушкам желтых крон, листья с которых готовы были сорваться от едва усилившегося ветра. Осень царствовала в эти дни. Однако в чаще время года теряло свою власть – высокие пихты оставались неизменно зелеными, распространяя свежий хвойный запах.

На опушке же спокойствием и не пахло. Леверн бросил злой взгляд на человека, который лишь по чьей-то прихоти стал командиром отряда. Не скрывая враждебности, рыцарь обратился к старшему по званию:

– Пока ваше командирское благородие бродили по окрестностям и любовались птицами, мы с Альвахом уже осмотрели дороги. В получасе езды отсюда на тракт свалилось огромное дерево. Его уже, по моему приказу, убирают стражи. – Леверн не старался скрыть и надменность, довольный тем, что среагировал раньше командира.

– Я разве отдавал тебе приказ? – холодно спросил Винсент, проклиная про себя заносчивого рыцаря. Не будь тот родственником Ролло, разговор был бы совсем другим. Один раз простив его выходку, Винсент допустил ошибку и не собирался повторять ее снова. – Или внука Ролло не учили субординации?

Перехватив направляющийся в него кулак, Винсент не без усилий скрутил Леверна, поспешно решив про себя, что реакция у заносчивого родственника Ролло посредственная. Понадобилось немало сил, чтобы наглый страж, который был выше него, не вырвался, и Винсент, нагнувшись к противнику, прорычал ему на ухо:

– Мне плевать, как к тебе относились прихвостни Ролло в замке. Сейчас ты в моем отряде, а значит, будешь вести себя примерно. Сначала слушать, что я говорю, а потом делать, как я говорю. Или я тебя вышвырну из отряда и отправлю домой к дедушке. Можешь ему пожаловаться, какой злой дядя тобой командовал. Старик и ухом не поведет, он об этом мне сам сказал. – Отталкивая от себя багрового от злости рыцаря, командир добавил: – Ты не в трактир с подпевалами путь держишь. Соблюдай правила и не усложняй жизнь себе и другим.

Рука Леверна потянулась к рукояти меча. Винсент, стараясь не выказывать своего удивления, предупредил:

– Подумай, что творишь, умник. Вылетишь за подобное вмиг не только из отряда, но и из гвардии. Лучше догони друга, который по твоей милости вместо отдыха плутает по лесу. Остального я не видел.

Командир поспешил прочь от Леверна, жалея, что с этим умалишенным ему придется возиться больше, чем он изначально рассчитывал. Необходимости в подобном охраннике для принцессы он не видел и злился, что вынужден терпеть этого наглеца благодаря его родственным связям. «У белобрысого явно не все дома, раз рискнул напасть на главнокомандующего». Всего двадцать три года от роду, а нервы – словно натянутые струны в руках бездарного музыканта.

Винсента во время обхода лагеря перехватил коренастый посыльный. Юноша доложил, что принцесса, чей шатер был расположен в центре лагеря прямо напротив палатки командира, желает его видеть. Винсент совершенно некстати вспомнил, что самой принцессе он за два дня так и не представился из-за огромного количества дел. Не дойдя до палатки нескольких шагов, он услышал женский крик и, скидывая на ходу плащ, со всех ног бросился вниз по склону к реке – кажется, именно оттуда и доносился звук. Картина, представшая глазам, заставила его нервно сглотнуть.

У самой кромки воды стояла принцесса. Девушка осторожно размахивала одной рукой, отгоняя от себя испуганных служанок и вооруженных охранников. Взгляд ее был обращен ко второй руке, на которой умостился, словно на насест, большой орел. Хищная птица не сводила немигающего взора с принцессы, но Адалин совсем не боялась.

Сколько интереса было в ее глазах!

Словно орел, балансирующий на ее дрожащей руке, был диковинкой, с которой ей не терпелось разобраться.

Птица, потревожив отдыхавшую у воды принцессу, не собиралась причинять ей вред. Адалин удостоверилась в этом, заметив футляр с письмом, привязанный к лапе орла.

– Кто же тебя вместо посыльного голубя использует, – удивилась дочь короля, пробуя осторожно вытянуть из футляра письмо. Но пальцы с надетыми украшениями-когтями еще плохо слушались ее, и аккуратно извлечь послание не вышло – коготь на указательном пальце царапнул жилистую лапу птицы. В ту же секунду орел утратил свое величественное спокойствие. Пронзительно вскрикнув, он взмыл в воздух, яростно хлопая крыльями, а принцесса, испугавшись, упала на землю, закрыв голову руками.

– Алерайо! – Винсент ринулся к принцессе, заслоняя ее от беснующейся в воздухе птицы. – Прочь! – крикнул он орлу, и тот подчинился. Командир опустился на одно колено, протягивая руку Адалин.

– Вы целы, Ваше Высочество?

– Это… ваша птица? – с удивлением спросила принцесса. – Орел вас послушался и улетел. Вы дрессируете птиц? Кто вы? – Адалин не понимала, почему раненая птица не напала на обидчицу. Схватившись за крепкую руку командира, она поднялась, ощущая странное покалывание ниже локтя.

– Я командир вашего отряда – Винсент, – наконец представился он и склонил голову, надеясь, что ему дадут договорить прежде, чем завалят обвинениями. – Я не дрессирую птиц, но эта действительно моя. Мне очень жаль, что она напугала вас. Обычно Алерайо не путает адресата – письмо в его лапах предназначалось мне.

– Как странно… – бормотала Адалин, словно забыв о собеседнике, который в недоумении ждал от нее хоть какой-то реакции. Правую руку непривычно щипало, рукав алого платья, в который вцепилась птица, оказался разорван. Присмотревшись, Адалин поняла, что рука исцарапана, а горячая кожа влажная от крови. – Боли совсем не чувствую, – сказала она командиру, увидев его тревогу.

– Чего вы встали? – прикрикнув на замерших неподалеку служанок, Винсент предложил принцессе руку, и они стали подниматься вверх по склону. – Лекаря в шатер принцессы, мигом!

Винсент взглядом нашел среди охраны своего заместителя:

– Евандер, найди Алерайо, забери письмо и отправь его подальше – пусть пока к лагерю не приближается. И… – покосившись на принцессу, он осторожно добавил: – Проверь, не глубока ли рана.

А про себя продолжил: «И пары дней не прошло, а принцесса под моей охраной уже ранена. Поздравляю, командир. Первая победа».

* * *

Вечером, когда шумиха по поводу раненой принцессы поутихла, а орел по приказу хозяина в лагере не показывался, Винсент сидел подле костра и задумчиво вычерчивал палкой на земле одному ему ведомые схемы. После того как рана принцессы была обработана, ему пришлось выслушать множество возмущений практически от всех, начиная с лекарей и заканчивая Евандером. Командир вяло размышлял о том, что такой прокол случился в принципе не по его вине. К его удивлению, принцесса решила не наказывать птицу и запретила так рьяно порывающемуся Леверну подстрелить орла. Рыцарь настаивал на своем, и лихорадочный блеск в его глазах заставлял Винсента сильнее сжимать кулаки. Но он молчал, ведь ему не хотелось в присутствии госпожи выставлять себя командиром, который не способен справиться с подчиненными. Да и буйный Леверн мигом присмирел под взглядом служанки – той самой, чей крик командир услышал у реки. Кротость в глазах рыцаря удивила Винсента. Подумав, что нужно будет разобраться с методами усмирения внука Ролло, командир решил еще раз обойти охрану и лечь спать – неприятностей ему на сегодня хватит.

Подойдя к стражам, которые зорко осматривали дорогу и окрестности, Винсент кивком приветствовал подчиненных. Заметив краем глаза движение, он вытянул руку в длинной перчатке из грубой кожи – на нее тут же сел Алерайо, обратив свой немигающий взгляд на хозяина.

– Наделал же ты сегодня шуму, дружище. – Птица нередко удостаивалась этого тихого, непривычно ласкового для других, голоса. Но Винсент не мог иначе. Он не мог вспомнить, в какой из туманных дней прошлого в его жизни появился этот орел и когда дикая птица стала ему так дорога. Воспоминания ускользали, свою жизнь до пятнадцати лет командир помнил смутно, и только один факт он не подвергал сомнениям – родился он не здесь. Кто бы что ни говорил про бесконечный песок, про единственное место для жизни среди золотых просторов, Винсент продолжал верить, что его дом где-то за пустыней. Как ни старался он вспомнить и разузнать о своей семье, все попытки заканчивались неудачей. Те, кто знал его в юном возрасте, поговаривали, что он пришел из смертельной пустыни. Но как мальчишка оказался там, как нашел дорогу к людям, откуда взялась птица, следовавшая за ним с самого первого дня в королевстве, – ответить никто не мог. В поисках приюта и пропитания Винсент устроился разнорабочим на постоялый двор. Хозяевам было плевать, кто он и откуда, – работать найденыш может, а остальное неважно. Только бы его птица не отпугивала посетителей.

Хотя Винсента и окружали слухи, которые молниеносно разнеслись по южной столице, это не испортило ему жизни. Кривотолки вскоре утихли, и о странном подростке начали забывать. Пусть в последующие годы его еще не раз пытались обвинить на почве сомнительного происхождения, Винсент пережил все нападки.

С тех пор прошло двенадцать лет, работа у него поменялась уже не раз, а о прошлом он больше не вспоминал, как и не искал родной дом, предпочитая довольствоваться тем, что имел. Только верная птица была всегда рядом, и Винсент надеялся, что она еще долгие годы будет парить над его головой.

* * *

Клер аккуратно опустила полог, отгораживая покой принцессы от внешнего мира. Кивнув стражу, который внимательно вгляделся в ее лицо, служанка поспешила к палатке, выделенной для прислуги. Принцесса после сегодняшнего инцидента приятно удивила ее: все знатные дамы, которым когда-то прислуживала Клер, немедля и с истерическими криками приказали бы казнить птицу, нанесшую вред их драгоценным телам.

Тихо ступая по спящему лагерю, Клер старалась не бежать – так сильно ей хотелось поскорее опустить голову на подушку. Вдруг чьи-то сильные руки обхватили ее и оторвали от земли. Крик застрял в горле, но через несколько секунд испуг сменился гневом – она узнала заливистый смех человека, который позволил себе так бесцеремонно с ней обращаться.

– Леверн, – протянула Клер, вызывая еще больше довольного хохота у друга. – Доиграешься, что не только Аль с тобой разговаривать не будет.

Пропустив ее слова мимо ушей, Леверн развернул девушку к себе и обнял. Служанка при своем низком росте едва доставала ему макушкой до плеча, и это каждый раз вызывало в рыцаре волну умиления. Молодой человек радовался, и это чувство делало легкомысленного стража еще больше похожим на ребенка.

– Сестренка, ты столько времени меня игнорировала, я даже обидеться успел! – скорчив гримасу, Леверн пытался давить на жалость. – Я весь день бегаю, стараюсь поймать милую Клер, а она вечно занята! Решила работать за троих? – Выпустив названную сестру из объятий, Леверн с нежностью посмотрел на нее. Красивые, миндалевидные глаза и круглое личико, мягкие русые волосы, заплетенные в пушистую косу, – ее облик отзывался в сердце теплотой, которую так любил рыцарь. Много лет назад она стала для него настоящей семьей.

Клер усмехнулась, и, выписав подхалиму шуточный удар, парировала:

– Это ты, видимо, решил взбесить своего командира за рекордно короткое время? – Клер с тревогой посмотрела на Леверна. – Леверн, именно об этом я и думала с тобой поговорить. Почему ты на рожон лезешь? Неужели и без того не хватает неприятностей? Думал, я не замечу, как ты командира из себя пытаешься вывести? Зачем? – задала главный вопрос названная сестра и замолчала в ожидании ответа.

– Клер… – Рыцарь озадаченно почесал шею. Отшучиваться – одно, но когда близкий человек всерьез волнуется за тебя, тут уже не до шуток. – Я был зол, – начал он, досадливо пнув ногой камешек на дороге. Они не спеша направлялись к палатке служанок. – Дед обещал, что доверит мне командование отрядом. Я был готов и от такого шанса отказываться не собирался – и вот! Передо мной стоит этот хмырь и заявляет, что будет командовать мной! Кто он, откуда и почему ему доверили жизнь принцессы – дед не объяснил ничего, уверенный, что я молча смирюсь с этим. И он Аля, твоего Аля, гоняет как мальчишку! – применил главный козырь Леверн в надежде переманить ее на свою сторону.

– И ты сразу решил показать ни в чем не повинному человеку, где и проклятым Тенебрис холодно будет, – выдохнула Клер, сдерживая осуждающий тон.

Леверн не стал юлить и выложил все как есть, а потому названной сестре больше не хотелось ругать его.

– Как был ребенком, так и остался, только вот, – Клер приподнялась на цыпочки и вытянутой рукой потрепала светлую шевелюру друга, – погладить по голове тебя уже намного сложнее.

– Я уже не ребенок, – нахмурившись, произнес Леверн, отстраняя руку Клер. Ее безобидные слова заставили рыцаря растерять всю веселость. Он смотрел на девушку, которую привык защищать, как и ее родного брата. Она тоже выросла и из маленькой смешной девчонки с заразительным смехом превратилась в молодую девушку с необычайно мягкими руками. Леверн, вглядываясь в глаза притихшей Клер, пытался понять, почему от ее слов стало так обидно. Почему в ее взгляде сомнение – неужели она в нем так не уверена?

Решив, что сейчас разбираться нет смысла, рыцарь присел на одно колено и, с улыбкой глядя на подругу, сказал: