Четыре мертвые королевы

– Тогда где же он? Почему его не было на аукционе?

– Убери дестабилизатор и узнаешь.

Он внимательно посмотрел на меня и опустил оружие.

– Ладно, идет. Отведи меня туда, где он хранится.

– Стой тут, а я узнаю, когда его выставят на продажу.

– Нет, мы так не договаривались.

Ха! Ну конечно же! Для эонийца обещание сродни клятве на крови. Используем его нравственные принципы против него самого.

– Поверь, с Макелем тебе лучше не встречаться, – сказала я, заправляя волосы за ухо. – Он с тебя шкуру сдерет. Я разузнаю, когда чипы выставят на продажу, и ты сможешь за них побороться.

Он посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

– Ты хочешь, чтобы я выкупил то, что ты у меня украла?

– Так уж тут все устроено, – пожала плечами я.

– В Эонии все устроено по-другому.

– Ты не в Эонии, – сказала я, невинно хлопая ресницами.

– Футляр с чипами принадлежит мне. Моему работодателю.

Он поправил приборчик, закрепленный у него за ухом. Это была коммуникационная линия, позволяющая общаться на расстоянии. Еще одно эонийское чудо техники.

– А теперь он принадлежит мне, – кротко улыбнулась я.

– Ты, похоже, не понимаешь меня.

Нет, это он меня не понимал. Предателей Макель не жаловал. Иногда даже за мелкие провинности выгонял взашей. Если он меня вышвырнет, домой я вернуться уже не смогу. Пусть уж лучше на меня злится гонец, чем Макель. И все же за внешним спокойствием эонийца сквозила легкая паника.

– Мне жаль, что так вышло, – сказала я, хотя, если честно, мне было все равно. – Мне велели тебя обчистить, вот и все. Теперь чипы у Макеля, и единственный способ вернуть их – это выиграть аукцион.

Гонец отпустил меня – должно быть, понял, что я говорю правду.

– Если я не доставлю футляр с чипами, – тихо сказал он, уставившись на заплесневелые половицы, – меня уволят. – Он поднял опушенные черными ресницами глаза и так на меня посмотрел, что по спине побежали мурашки. – А если я останусь без работы, мой день смерти перенесут на более ранний срок.

День смерти?

Заметив мое замешательство, он пояснил:

– Считай, что я труп. Прошу, помоги мне. Я отдам за чипы что угодно.

Я окинула взглядом Аукционный Дом. Пол был усыпан обертками и заплеван табачной жвачкой, а по залам сновали дворняги, вынюхивая еду. Они ссали и гадили повсюду, и эти миазмы смешивались с пропитавшим весь дом запахом гнили и немытых тел. Без Макеля с его фокусами и мишурой Аукционный Дом представал в своем истинном виде, и все же это были родные пенаты.

– Очень жаль. – На этот раз я говорила искренне. – А что на чипах?

Дом Согласия был единственным местом, где под одной крышей собирались эонийцы, торианцы, архейцы и луды, а значит, на чипах было какое-то ценное воспоминание. Может, оно принадлежало кому-то из обитателей дворца?

– Меня не посвящали в подробности, да это и не важно, – сказал он. – Мне просто нужно их вернуть.

– Хорошо.

Я огляделась в поисках кого-нибудь из наших, но все ушли провожать победителей аукциона. Все, кроме меня.

– Хорошо, – повторила я. – Я схожу за футляром, а ты жди здесь.

– Нет, я пойду с тобой. – Он нажал на кнопку на переговорном устройстве и сообщил человеку на другом конце линии: – Скоро они будут у меня. – Эонийцы, как известно, истерик не закатывают, но его собеседник, похоже, был вне себя от ярости. Гонец молча выслушал его, а потом встретился со мной взглядом и произнес: – Доставлю завтра утром первым делом. – Затем он еще раз нажал на кнопку, и приглушенный голос на том конце затих.

Размечтался! У меня и в мыслях не было красть для него футляр. Я просто хотела отвязаться от него и найти Макеля – уж он-то во всем разберется.

– Говорю же, это плохая затея. Стой тут, а я принесу твои чипы. – Я сдобрила вранье своей самой очаровательной улыбкой. – Честное слово!

– Я тебе не верю, – сказал он, и я его не винила.

– Если Макель увидит тебя, то сразу поймет, зачем ты пришел. – Я многозначительно посмотрела на его наряд. – Может, толпу тебе и удалось обмануть, но его ты не проведешь.

Он смерил меня долгим взглядом и сказал:

– Только быстрее.

И почему меня вечно все торопят?

Кабинет Макеля пустовал, но я знала, что он где-то поблизости.

Краденое добро он хранил за картиной лудского мастера – городским пейзажем с лабиринтом каналов и мостов, – которую мистер Делор украл в начале своей воровской карьеры. Мы с ребятами знали, что за картиной сейф, но лазить туда не осмеливались.

Я плюхнулась в кресло Макеля и стала ждать. Отсюда гавань выглядела иначе. Красиво. Корабельные фонари сияли в черной воде, как звезды в ночном небе, и, если не обращать внимания на запах, можно было представить, что перед тобой простираются созвездия. Макель был властелином этого ночного мира, но в его владения могла в любой момент вторгнуться торианская королева.

– Что ты делаешь?

Я подпрыгнула на месте и обернулась. В дверях стоял гонец.

– Я же просила тебя никуда не ходить! – выдавила я, переводя дыхание. Обычно никому не удавалось застать меня врасплох.

– Ты нашла чипы?

– Устала. Решила передохнуть. – С этими словами я закинула ноги на стол.

Он подошел поближе и наставил на меня дестабилизатор.

– Хватит тянуть время.

Именно этим я и собиралась заниматься до прихода Макеля с подручными, и у меня бы все получилось, не взгляни я ненароком на лудский пейзаж.

Гонец проследил за моим взглядом и подошел к картине. Пробежав пальцами по широким мазкам, он снял ее со стены.

– Интересно, – сказала я, разглядывая голую кирпичную стену, – куда же подевался этот футляр? – Я старалась не слишком злорадствовать.

– Это эонийский сейф, – сказал гонец. Он дотронулся до стены, и кирпичи засверкали, словно отражая неизвестно откуда падающий свет.

Когда это Макель успел обзавестись эонийским сейфом? И зачем? Наверняка это как-то связано с чипами. Какое же там должно быть воспоминание, если он так над ними трясется?

– Открывай, – потребовал гонец, кивая на сейф.

Я положила руку на стену, и кирпичи снова засверкали.

– Как я, по-твоему, должна это открыть?

– Открывай, и я тебя не трону, – раздраженно вздохнул он.

Я подняла руки.

– Я серьезно! Эта штука мне не по зубам.

– Ты воровка, – с отвращением сказал он.

– Лучшая из лучших, – ухмыльнулась я.

– Так взломай его.

Он сделал шаг вперед, тыча дестабилизатором мне в лицо. Я попятилась.

– Давай-ка сбавим обороты. Я понятия не имею, как работают ваши эонийские технологии.

Чтобы защититься от соседей, некоторые местные дельцы оснащали свои кабинеты эонийским охранным оборудованием. Я слышала о нем, но никогда прежде не видела.

– Сейф синхронизирован с мыслями владельца и откроется только по его желанию, – объяснил гонец.

– Макель ни за что его не откроет, – сказала я.

Где же он пропадает?

– Сейф сделан с использованием тех же микроорганизмов, что и мой костюм. Они наделены сознанием, – продолжил гонец, как будто меня не слышал.

– Все это чрезвычайно интересно, – махнула я рукой в сторону стены, – но совершенно бесполезно. Как ты сказал, я воровка, а не гипнотизер, и вводить в транс всякие там сейфы я не умею.

Секундочку! Не умею, но от меня этого и не требуется.

– Дай сюда дестабилизатор.

– Нет, – сказал гонец, глядя на меня как на умалишенную.

– Я могу открыть сейф, – объявила я, подбоченившись. Хотя ничего подобного, конечно же, делать не собиралась. Заполучив дестабилизатор, я огрею током его самого.

Гонец посмотрел на сейф, затем на прибор у себя в руке и ахнул. А он не такой кретин, как можно подумать при взгляде на его каменную физиономию. Он снял шляпу и пробежал пальцами по черным кудрям.

– Не могла бы ты отойти?

– Ну, раз уж ты такой вежливый…

Он приставил дестабилизатор к стене и нажал на маленькую кнопочку в нижней части прибора. Мелькнула полоска ярко-голубого света, и кирпичная кладка исчезла. Микроорганизмы были в отключке.

Я так увлеклась, что совсем забыла, где нахожусь. Меня вовсе не заботило, что вот-вот вернется Макель и застанет нас на месте преступления.

Теперь в стене зияла огромная дыра. Я прищурилась. Раньше тайник не был таким большим. Должно быть, Макель отвел под него часть соседней комнаты – собственной спальни. Почему он ничего мне не сказал? Сколько еще у него от меня секретов?

Гонец включил встроенный фонарик, и в круге света мы разглядели уставленную полками нишу. На ближних полках почти ничего не было, поэтому футляр сразу бросался в глаза.

Стоило гонцу потянуться за чипами, как я бросилась вперед и схватила их.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Забочусь о своей безопасности. – Я вышла из сейфа, не отводя взгляда от дестабилизатора. – Давай меняться: ты мне дестабилизатор, а я тебе чипы.

Ну же, давай.

Гонец сделал шаг вперед и застыл на месте, уставившись на дверь. Я обреченно повернулась.

– Привет, котик.

На пороге стоял Макель с револьвером в руке.

Гонец направил на него дестабилизатор, но на таком расстоянии от него не было прока. Некоторые модели стреляли дротиками, но этот карманный приборчик явно был не из их числа.

– Макель! – с облегчением воскликнула я. – Слава всевышним королевам! Этот эониец грозился обездвижить меня, если я не отдам футляр.

Не опуская револьвер, Макель пересек комнату и остановился у стола.

– Вот как?

Я нахмурилась. Его ледяной тон сбивал с толку. Уж не подумал ли он, что я его предала?

– Ну да, – нетерпеливо ответила я, и гонец бросил на меня неожиданно сердитый для эонийца взгляд.

– Кира, котик, – протянул Макель. – Мой самый смелый, мой самый одаренный… мой лучший карманник. – Карманник, не друг. Я не до конца понимала, к чему он ведет, поэтому слушала молча. А еще меня пугал недобрый блеск в его глазах. – И моя лучшая лгунья. – Он усмехнулся. – Я прекрасно тебя обучил.

И тут я заметила, что револьвер наставлен на меня.

– Ты о чем? – спросила я. – Ты же меня знаешь, я бы никогда…

– Умолкни! – рявкнул он. – Я прекрасно знаю, чего от тебя ожидать. Отдай футляр с чипами. Живо!

– Да что с тобой такое? Мне-то ты можешь доверять.

– Неужели? – съязвил он. – Я уже один раз доверил тебе свою жизнь. – На этих словах он машинально потер шею.

– Сто лет уже прошло! И это был несчастный случай!

Какое отношение то давнее происшествие имеет к чипам? И что на них такого важного?

– Несчастный случай? – поджал губы Макель. – Как тот, что произошел с твоим отцом? Похоже, несчастные случаи тебя просто преследуют.

Я поморщилась, как будто мне залепили пощечину. Да, Макель отстранился от меня, но таких жестокостей я от него никогда раньше не слышала. Мой друг так себя бы не повел. Это было низко. После папиного несчастного случая Макель старался утешить меня, дал крышу над головой, потому что вернуться к матери я не могла. Почему же он теперь на меня ополчился?

– Отдай чипы, пока мой палец не соскользнул, – хитро улыбнулся Макель. – Очередной несчастный случай.

Неужели он и меня бросит в канализацию? Кто же все-таки «увлекся»: подручные или сам Макель?

– Макель, пожалуйста. – Я примирительно подняла руки, позвякивая воровским браслетом. – Не надо!

Он указал дулом на гонца, а затем снова на меня.

– Двигайся. Встань рядом с ней.

Макель вечно стремился доказать, что он сильнее, чем кажется. Неужели ради этого он готов меня пристрелить?

– Шевелись! – приказал он.

Макель не случайно выбрал гонца. Он с самого начала знал, что хранится на чипах. Может, он надеялся с их помощью спасти Аукционный Дом – единственное, что осталось у него от отца? А вдруг на них воспоминания Макеля-старшего? Вряд ли. Но очевидно одно: Макелю они дороже, чем наша дружба. Придется использовать это против него.

Я распахнула ближайшее окно и выставила руку на ледяной воздух.

– Еще шаг, и чипы полетят в море. Тогда тебе придется за ними нырять.

Я тоже могу напомнить ему тот знаменательный день, когда он чуть не утонул.

– Ты их не выкинешь.

Макель замер на месте и слегка опустил револьвер.

– Ты же вроде прекрасно знаешь, чего от меня ожидать.

Я покосилась на гонца. По его лицу пробежала тень страха. Придется самой проявить мужество.

– Тихо, тихо… – сказал Макель. На лбу у него выступил пот. – Давай без глупостей.

Морская вода разъест чипы. Если я брошу футляр в воду, дело его отца тоже пойдет ко дну. Макель этого не допустит.

– Отпусти нас, – сказала я, – и получишь чипы, да еще и дестабилизатор в придачу, по старой дружбе. – Я оскалилась. – Завтра вечером они уйдут с молотка, клиенты будут довольны, и никто не узнает о том, что здесь произошло.

Он ведь поэтому хотел от нас избавиться, правильно? Чтобы мы не подмочили его репутацию? Хорошо, пусть получит свои чипы и успокоится.

– Отдай чипы, или я пущу тебе две пули в живот, – злобно ухмыльнулся Макель.

Он не станет в меня стрелять.

Во всяком случае, старый Макель не стал бы. Но он слишком долго притворялся жестоким и беспощадным, слишком долго пытался темными делишками привлечь внимание отца, завоевать его любовь. А связавшись с этими своими подручными, стал все чаще переступать пределы дозволенного.

Я все еще сжимала металлический футляр в руке. Холодный, успокаивающий. Мой единственный козырь. О чипах Макель беспокоился куда больше, чем обо мне, поэтому оставалось только одно.

Я нажала кнопку на футляре, и он с шипением открылся. Макель с гонцом замерли.

– Осторожно, котик, – тихо сказал Макель, метая взгляды то на футляр, то на море за окном. – Давай-ка отойдем от окошка…

Не дожидаясь, пока он на меня набросится, я сгребла в кулак четыре полупрозрачных шарика и засунула в рот. Чипы рассасывались у меня на языке, посылая сигналы в мозг и подчиняя себе органы чувств. Я перенеслась во времени и пространстве. Кабинет Макеля исчез.

Я находилась во дворце.

И я была вся в крови.

Часть вторая

Глава шестая

Киралия

Перед глазами мелькали картинки, как на экранах в Городе Согласия. Только не цветные, а багровые.

Нет. Ошиблась. Картинки были цветные, просто сочились кровью. Я будто смотрела на них сквозь красную вуаль.

Но вот поток изображений замедлился. Расплывчатые предметы обрели очертания.

Полоска гладкой бледной кожи. Тонкий серебряный клинок. Всего один взмах. На приоткрытых губах застыл крик. Глубокий порез. Из него хлещет кровь.

А дальше.

Жидкое золото окрашивается багрянцем. Неподвижно, потом оживает. Плещется, кружится, разливается по плитам. Облако черных волос погружается под воду. Золотая корона идет ко дну. Последний выдох. Безвольное тело всплывает на поверхность.

И тут.

Вспышка. Свет. Жар. Пузырится и лопается кожа. К стеклу прижимается ладонь. Открывается рот. Умоляет. Коричневая кожа припорошена пеплом, точно заснеженная могила.

И наконец.

Тело в конвульсиях. Дрожит. Обливается потом. Темные пряди разметались по подушке. Изрыгается рвота. Снова и снова. Лицо желтеет. Раскрываются побелевшие губы. Предсмертный стон.

Я хотела сбежать, но не могла. Они были повсюду. Картинки. Короны. Лица. Такие знакомые. Столько раз смотревшие на меня с экранов Города Согласия. Это были они. Все четыре королевы – все мертвы. Все погибли у меня на глазах. У меня в голове.

Но как же сбежать от собственного сознания?

Уходи, уходи, уходи!

– Что ты наделала? – спросил чей-то голос.

Перед глазами всплыло искаженное от боли лицо отца. Слишком много страданий.

Слишком много крови. Только не снова. Только не снова.

Я вытерла руки о платье, но они по-прежнему были в крови.

– Киралия!

Шумно втянув воздух, я вынырнула из этого жуткого кошмара в кабинет Макеля. Перед глазами то и дело вставали кошмарные картины, и я помотала головой, чтобы их разогнать. Теперь, когда чипы рассосались и смылись слюной, я наконец пришла в чувство. Но осадок остался.

– Кира! – Макель сделал шаг мне навстречу. Револьвер болтался в его опущенной руке. – Что ты видела? – нетерпеливо спросил он.

Я и забыла, что он все еще здесь. Забыла обо всем на свете, кроме тех кровавых сцен, тех лиц, отмеченных печатью смерти. Что это было?

Я бросила взгляд на гонца. Он таращился на меня во все глаза. Поскольку чипы не оставляли следов, они идеально подходили для передачи тайных посланий – к примеру, сообщений об убийстве.

– Пристрелишь меня, – ответила я, все еще приходя в себя, – и никогда не узнаешь.

Макель определенно не собирался пускать чипы с молотка.

Во что же он ввязался? Его отец никогда не вмешивался в политику. Он правил «Сваями», а до всего остального ему не было дела.

Надо было принимать по одному чипу за раз, как того требуют правила, тогда воспоминания не смешались бы у меня в голове. С другой стороны, мне хватило и того, что я увидела. Слишком много крови. Слишком много смертей.

– Давай без резких движений, – сказал Макель.

– Без резких движений? – усмехнулась я. – Это ты у нас размахиваешь стволом.

– Намек понял. – Он положил оружие на стол и поднял руки, широко расставив увешанные перстнями пальцы. – Так лучше?

Я помотала головой.

– Отпусти нас. Сохрани нам жизнь, и я, может быть, расскажу тебе, что увидела.

Макель посмотрел на гонца.

– Его я отпущу, а ты… – его подведенные кайалом глаза уставились на меня, – ты останешься здесь.

Но у меня не было никакого желания находиться с ним не то что в одной комнате – в одном квадранте. В его лице сквозило что-то зловещее. Он смотрел на меня так хищно, так плотоядно, что у меня по спине поползли мурашки. Передо мной уже не тот парень, который неделями оплакивал своего отца и заботился обо мне, когда я чуть не потеряла своего. Но нельзя подавать виду, что мне больно, иначе Макель использует мою слабость против меня самой.

– Так не пойдет, – сказала я.

– Котик, послушай. – Его голос был мягким и мелодичным, но в нем слышалась нотка отчаяния. – Я бы в жизни тебя и пальцем не тронул. Честное слово. – Это была моя фирменная фразочка. Моя дежурная ложь. – К тому же домой тебе путь заказан, – продолжил он, и я знала, что речь не о моей каморке за сценой.

Да как он смеет давить на больное? Меня так и подмывало сказать ему пару ласковых, но я взяла себя в руки и повернулась к гонцу.

– Иди сюда.

Он в нерешительности переводил взгляд с меня на Макеля, но, заметив выражение моего лица, встал со мной у окна.

– Кира. – В голосе Макеля звучали металлические нотки. – Давай присядем и потолкуем.

Он снял котелок и положил на стол. Его лоб блестел от пота. Я заставила его нервничать. Это хорошо.

– Толковать больше не о чем. Ты дашь нам уйти и никого не посадишь на хвост. Это касается и твоих подручных.

Макель пожал худыми плечами, которые, как два штыка, торчали под мешковатым пальто.

– Я не слежу за каждым их шагом. Они, как-никак, люди свободные.

Свободные? Ну да, конечно.

– Нет, следишь, – процедила я сквозь зубы. – Не надо меня дурачить.

– Чтобы я тебя дурачил? – Он ткнул себя пальцем в грудь и выпучил глаза. – Да никогда! Давай все обсудим, – повторил он, кивая на кресло возле стола. – Успокоимся, поговорим, как цивилизованные люди. – Его лицо расплылось в улыбке. – За ужином, например?

Тьма, которая месяцами накапливалась у него внутри, выплеснулась наружу. Его глаза прищурились. Движения стали дергаными. Он наблюдал за мной с той же сосредоточенностью, с какой изучал своих жертв. Как будто что-то прикидывал. Да, точно. Только на этот раз жертвой была я.

Нужно сбежать куда-нибудь, где он меня не найдет.

– Ладно, – сказала я. – Но сначала… – Я метнула пустой футляр ему в голову и крикнула: – Поберегись!

Он пригнулся, а я вытолкала гонца из окна и прыгнула следом за ним.

Мой план побега имел очевидные недостатки, и, падая в темные волны, я спрашивала себя, неужели нельзя было поступить иначе. На дворе зима. Ночь. Вода, должно быть, ледяная.

Хоть в чем-то не ошиблась.

Легкие сжало в тиски. Лицо, шею, голые руки безжалостно кололи тысячи иголок. Глаза и нос разъедала соль. Где в этом подводном кладбище верх, а где низ, я не знала.

Нужно было всплывать, но я не двигалась, думая о Макеле и том, что произошло семь лет назад.

Спустя пару месяцев после того, как завязалась наша дружба, я предложила Макелю нырнуть с пирса на «Сваях». Стоял жаркий летний денек, и море с небом были лазурного цвета. Макель колебался. Тогда он был еще тоньше, чем сейчас. Не мальчик, а тень. Но я пообещала, что пригляжу за ним, гордо объявила, что отлично плаваю. Я каждое лето ныряла с родительской лодки и умела надолго задерживать дыхание.

– Со мной тебе ничего не грозит, – сказала я. – Честное слово.

И мы нырнули.

Макель долго барахтался, а потом погрузился под воду. Я думала, что он притворяется, он ведь вечно притворялся. Вот и теперь корчил гримасы и по-рыбьи разевал рот, выпуская потоки пузырьков. Я наблюдала за его ужимками и хихикала.

Но вскоре он покраснел, а потом и вовсе начал синеть.

Я нырнула за ним, с трудом вытащила его хрупкое безвольное тельце на поверхность и, обхватив одной рукой, поплыла к берегу.

Откашлялся он быстро, но на душе у меня полегчало лишь тогда, когда его губы тронула улыбка. С тех пор он не верил моим обещаниям, будто я нарочно все подстроила.

Течение потянуло меня ко дну, и я сразу опомнилась. Кругом была беспросветная мгла. Мах за махом я упорно перебирала ногами, пока с судорожным вдохом не вырвалась на поверхность. В какой стороне причал? Я замотала головой в поисках газовых фонарей. Мое дыхание туманом стелилось над водой.

Стараясь удерживаться на плаву, я убеждала себя, что скоро привыкну к пробирающему до костей холоду. Этого не случилось. Да еще и намокшие юбки тянули дну, к останкам других несчастных, вставших на пути у моего наставника. В своем воображении я уже видела бледные руки, которые тянутся к моим башмакам.

В спину с силой дикой кобылы ударила волна. Меня отнесло чуть ближе к причалу.

Нет, это не волна. Это рука, и она обвивает меня, тянет вниз. Над водой показались черные волосы, сверкнули в свете звезд бледные глаза.

Гонец.

Неужели задумал меня утопить? Я вспомнила тело, барахтавшееся в красно-золотой воде, и принялась брыкаться. Меня так легко не одолеть!

– Перестань! – выдавил он, когда я угодила ногой ему в живот. – Я пытаюсь тебе помочь!

Я подавилась и закашлялась. От соленой воды жутко саднило горло.

– Это платье тебя утопит.

– Аглб!

Я хотела сказать: «Согласна».

– Нужно… – пыхтел он, гребя на месте, – нужно его снять.

Я кивнула и потянулась к застежкам на спине, но тут же ушла под воду с головой. Две сильные руки потянули меня вверх.

– Не трогай! – сказал он. – Я сам.

Я хотела пошутить, что ему не терпится раздеть меня с нашей первой встречи, но снова хлебнула морской воды.

Он развернул меня к себе спиной и занялся шнуровкой на корсете, но его героические попытки спасти меня из объятий моря не увенчались успехом. Мы оба то и дело опускались под воду.

– Почему это так сложно? – не выдержал он. Я с завистью подумала о магнитных застежках на его органическом костюме.

– Держи, – сказала я, протягивая ему острую отмычку с браслета.

Он быстро распорол шнуровку, и я с облегчением высвободилась из тяжелого платья.

Наслаждаясь свободой движений, я поплыла к причалу, и гонец последовал за мной.

Но только я начала карабкаться по лестнице, как вдруг в тишине, подобно туманному горну, прозвучал голос Макеля.

– Найдите их! – приказал он. – Не дайте ей уйти!

Я поежилась. Этот тон он приберегал для особых случаев.

А точнее, для особых людей – своих подручных.

Скользнув обратно в воду, я многозначительно посмотрела на гонца и прижала палец к губам.

– Я никого не вижу, – пробасил кто-то. У нас над головой скрипнули доски и захрустел лед.

Мы влипли по самое не хочу.

– В чем дело? – спросил гонец.

Я заткнула ему рот, но было уже поздно.

– Я их слышу, – раздалось сверху. – Они в воде, прямо под нами.

– Он мне не нужен, ловите ее, – сказал Макель. – Живо!

В воду бросилась темная фигура, над головой загремели шаги.

– Сматываемся! – Я подтолкнула гонца по направлению к берегу. – Скорее!

Я гребла изо всех сил, надеясь, что гонец последует за мной, но, обернувшись, увидела, что он порядком отстал, а к нам плывет один из подручных. У него была лысая голова, желтая чешуйчатая кожа, а вместо белков и радужной оболочки – сплошная чернота. Двигался он как призрачное морское чудовище, а разило от него, как от тухлой рыбины.