Как я как бы забеременела (сборник)

Напротив её дверей жил дядя Вася – слесарь ЖЭУ. Тарелка бешено застучала к нему в дверь, забыв о звонке.

– Ты чего, девка, сказилась? – На площадку в деформированном временем и износом трико и в под стать замызганной майке, вышел Василий.

– Там, там!!! – тыкала она пальцем в сторону своей двери.

– Ну, что там? Трубу прорвало, что ли?

– Нет! Дядя Вася, там у меня два трупа!

– Ты, что ль, кого убила? Так вызывай полицию и кайся. Я тебе говорил: выходи замуж за моего сына. Одиночество до добра не доведёт. – У Василия был сын, нигде не работал, но пил ежедневно. Как вернулся из Армии, почти как год, так с тех пор и пьёт. Говорит, что отдыхает от воинского долга. Василий пытался пристроить сына к какой бабе, да тот настырно упирался идти в семейное стойло.

– Дядя Вася, пожалуйста, вызовите полицию!

– Пошли вначале посмотрим, кого ты там пришибла, случайно не моего ли балбеса. Он тут надысь толкался с какими-то хмырями, – направляясь к Тарелкиным дверям, рассуждал сосед.

– Да никого я не убивала, они сами…

Василий шагнул в квартиру. Хозяйка осталась трястись в прихожей.

– Ну, где тут твои жмурики? Показывай! – прокричал он из глубины квартиры.

– Они лежат на ковре, прямо перед вами, – просипела Тарелка.

– Да никого тут нету. Я посмотрел и в спальне, и в шкафу. Никого. И тут нет, – приоткрыв дверь в туалет, а потом на кухню, сказал сосед.

– Как это нет! – закипятилась девушка. – Я что, по-вашему, дура? И всё придумала?

– Такое помутнение рассудка возможно от долгого воздержания в девках. Так сказать Митьке, чтоб пришёл свататься?

– Да идите вы со своим Митькой подальше!

– Нет, посмотрите на неё. Сама подняла шум с покойниками и тут же выгоняет. Точно, завтра пришлю к тебе Митьку, – выходя из квартиры, бурчал озадаченный слесарь.

Он так и не понял, для чего соседка позвала в свою квартиру. Вроде не пьёт и не буянит. А надо же. Видать, действительно умом тронулась девка от воздержания и одиночества, решил сосед и скрылся за дверями своей квартиры.

Ночью девушка несколько раз подхватывалась с постели и осматривала квартиру, но трупов, слава Богу, нигде не было. Утром, как всегда, отправилась на работу. Едва её коллеги расселись по рабочим местам, как Тарелка, горя внутренним нетерпением поведать о вчерашнем приключении, уже было раскрыла рот, как тут же и захлопнула его.

Клопова дорожила своей работой и боялась её потерять. Однако поведай сотрудникам о трупах, у «доброжелателей» могут возникнуть неординарные ассоциации. А у руководителя на основании их «доклада» появится резон объявить её состояние неадекватным, с последующими… ясно с какими…. выводами её за дверь офиса, с минимальным выходным пособием.

– Ладно! – зло выворачивая руль со стоянки, вечером возвращаясь домой, ругалась Тарелка. – Я докажу всем, что трупы были. Пусть тогда Гречкин попрыгает у меня!

И доказала! Оказывается, некоторые личности, шибко заинтересованные в отъёме её собственного гаража, придумали «шоу» с покойниками, позаимствовав тех в брошенных подвалах, как бесхозных бомжей.

Всё это рассказал ей Митяй, слесарев сынок, тот самый, что почти год как возвернулся из рядов доблестной Армии, пьёт и нигде не работает.

– Так это твоим гаражом пацаны нацелились завладеть? – поинтересовался он у соседки. – Они рассчитывали испугать тебя, чтобы ты забоялась появляться в гараже и продала его им. А я-то, дурак, не знал, что это они тебя пугают. И как последний идиот, помогал им.

– А как пропали трупы из квартиры? Я же с твоим отцом стояла тут же, на площадке.

– Эх, ты, святая простота! Да что же тут сложного? Твой балкон соединён с соседским. С него пацаны и заволокли жмуриков в твою квартиру, – пояснил он очумевшей девушке. – А пока ты базарила с батей, сбросили их с балкона и все дела.

– Да-а, а я ещё подумала, почему это у меня в зале холодновато.

– Ладно, Тарелка, не трухай. У меня всё под контролем. Я только вчера узнал об истинной причине с тасканием трупов. Ну, в смысле гаража. Поначалу думал, что пацаны просто прикалываются.

– Слушай, Митя, а как ты думаешь, стоит мне об этом заявлять в полицию?

– Нет, ну ты и даёшь! Да кто тебе поверит, что у тебя дома валялись трупы?! Чем ты докажешь? Трупов нет и дела нет.

– Это точно, – согласилась с ним соседка. – Мне и Гречкин не поверил.

Вскорости после всех этих происшествий, Митяй бросил пить, устроится в полицию водителем. Приобрёл модный прикид, а восьмого Марта, с веточками мимозы и коробкой с тортом постучал в дверь своей соседки.

А Тарелка, по паспорту Тария, вдруг обнаружила в себе детективные способности, оставила прежнюю работу и перешла работать в детективное агентство.

Соперницы

Яков Семёнович Тарелкин, владелец какой-то конторы, что сделала из него «миллионера», доживший до шестидесяти восьми лет, оставался неженатым, естественным путём перейдя в разряд устойчивых холостяков – не путать со статусом бобыля.

Не сказать, что мужик имел отвратительную внешность, от слова «отвращать», напротив, временами, несмотря на приличную, рано поселившуюся на темени плешь, внушал определённую симпатию дамам, имевшим тайные помыслы заманить непокорного в стойло Гименеевых лабиринтов.

Однако потуги прелестниц оставались втуне. Жил Яков Семёнович в высотном доме, в престижном районе города, в приличной, даже можно сказать шикарной по нынешним временам четырёхкомнатной квартире, не считая подсобно-хозяйственных закоулков.

Домашнее хозяйство Тарелкина вела дальняя родственница, где-то его ровесница, с простым русским именем Василиса, вывезенная им из родной деревни Пески, намертво прихлопнутой реформами родного государства. Женщина по всем статьям соответствовала запросам Якова как помощница: не лезла с советами, никогда не высказывала своего мнения, пока её не спросят, была хорошей кухаркой и чистоплотной хозяйкой.

По утрам на столе Якова всегда ожидал горячий завтрак, в прихожей сухая, в любую погоду, вычищенная обувь, опрятная одежда по сезону, и привычный, немного потёртый по углам портфель добротной кожи. При этом сама Василиса в зрительном обзоре не наблюдалась. Якова это вполне устраивало. Не требовалось от него распинаться в излишних реверансах за хозяйственно-кухонные услуги.

Всё было тихо и спокойно до тех пор, пока их сосед – участник Великой Отечественной – не надумал переселиться на почётную «Аллею ветеранов» местного погоста. Наследники с почестями проводили орденоносца в последний путь и спустя некоторое время благополучно реализовали ветеранскую квартиру.

Соседкой Якова оказалась энергичная, можно сказать боевая дама, по имени Клавдия, на возрастной грани немного за шестьдесят и, как стало позднее известно, с законным статусом вдовы. Квартиру ей купили дети, люди с достатком, имеющие собственный прибыльный бизнес.

Клавдия на следующий же день своего заселения на новые для неё квадратные метры позвонила в дверь Якова. Тот в это время отсутствовал по причине нахождения на службе. Дверь новоявленной соседке открыла Василиса. От неё вдова и получила оччч-че-е-нь интересную информацию о хозяине квартиры.

Отбросив все ненужные подробности, предприимчивая вдова уяснила главное: за стеной её квартиры живёт «кошелёк», причём ничейный, то есть бросовый. Такую бесхозяйственность деловая дама ну просто не могла допустить. «Кошелём» должна владеть она, и, естественно, единолично.

Началась эпопея по захвату. Клавдия ежедневно устраивала вроде бы случайные встречи с «миллионером»: то у его двери, то возле лифта, то на лестничной площадке по пути к мусоропроводу, а то под аркой при входе во двор дома.

Она с загадочной улыбочкой здоровалась с соседом, а тот, отдавая дань вежливости, отвечал на её приветствие лёгким кивком головы, но не более того. Однако Клавдия не теряла надежды на захват привлекательного «плацдарма».

Не упускала случая при встрече обратиться к нему с пустячным вопросом типа: а не скажете ли, который час? Пробовала даже лёгкий флирт. Однако сосед, словно замороженный, совершенно не реагировал на её завлекательные ухищрения, можно даже сказать, ни разу не шевельнулся.

Потерпев поражение в оккупации «портмоне» дипломатическими методами, Клавдия решила перейти на убойные «позиции»: насмерть сразить «кешаль» собственными соблазнительными прикидами. Для этого ей даже пришлось отправиться на обширный китайский рынок, и едва ли не полдня рыться в куче «нарядов».

Набив сумку покупками, она довольная вернулась домой. Вечером того же дня, накрасив губы и начернив брови карандашом, хитрованка, словно паук, поджидающий глупую муху, устроила «калите» засаду у мусоропровода. Для усиления «убойности» момента приняла живописную позу с ведром в одной руке и старым журналом в другой.

Модный прикид выше колен и оголённое плечо вкупе с обнажённой конечностью приведены в готовность к «расстрелу» плешивого упрямца. По её мнению, едва тот обозрит её «ню», как тут же вывалит перед ней всю банковскую наличность.

Однако хитро подстроенная захватническая операция с засадой у мусоропровода, с обнажением конечностей и отдельных частей тела провалилась. «Кошелёк» так и не появился.

Как потом выяснилось, Тарелкин по заявке клиента понёсся аж в другой город. Выходит, что вся подготовленная ею «завлекаловка» коту под хвост, страдала вдова, стаскивая с себя платье на три размера меньше её собственного.

Дни неслись чередой, а дело по захвату «плацдарма» в виде плешивого соседа, по определению самой Клавдии, как было на нулевой отметке внимания, так и оставалось в точке замерзания. Никакого потепления, то ли отморозки, то ли разморозки со стороны «кошелька», так и не произошло.

В захватнических хлопотах пролетел целый год. Однако интимных поползновений со стороны соседа в сторону Клавдиного интереса как не было, так и не усматривалось – никакого просвета.

И вдруг…

Поздней ночью, где-то после полуночи, когда Клавдия рассматривала десятый сон, в дверь громко затарабанили, хотя перед носом каждого посетителя чётко вырисовывалась кнопка звонка. От неожиданности ошалев от страха, Клавдия вскочила на ноги, не соображая в какую сторону кидаться.

Пожар!!! Мелькнуло в голове. Только так стучат, когда случается пожар!

Но то был не пожар, а похуже.

– Кто там? – пугаясь, спросила она.

– Клавдия, открывай!!! – услышала она едва не крик Василисы.

– Что случилось?! – закричала Клавдия, трясясь от неизвестности, едва успев соседке отворить дверь.

– С Яковом Семёнычем плохо! Что мне делать? Я деревенская, совсем не знаю ваших городских порядков. Куда бежать, кого звать? – голосила Василиса, трясясь в рыданиях.

– Успокойся, сейчас мы вызовем «Скорую», – уже нормальным голосом сказала Клавдия.

– Сейчас приедут, – опустив телефонную трубку на рычаг, успокоила она перепуганную женщину. – Пошли к вам, посмотрим, как у него дела.

Клавдия запахнулась в тёплый халат и в домашних тапочках вместе с Василисой ринулись в покои занедужившего «кошелька». Тот по-прежнему оставался для Клавдии «кешалем» с дензнаками.

Примчавшаяся «Скорая» забрала несчастного в больницу, а на прощанье врач заявил растерявшимся женщинам: навестить больного можно будет только завтра.

Тарелкин в больнице провалялся почти две недели. Василиса, незнакомая с городскими заморочками, каждый раз просила Клавдию сопровождать её в больницу.

Постепенно самочувствие Якова в некотором роде стабилизировалось, и страдальца выписали домой. Однако самостоятельно передвигаться он не мог. Для его перемещения по квартире была приобретена инвалидная коляска. Речь оставалась невнятной, отчего возникали трудности в общении.

Клавдия едва ли не переселилась на постоянное жительство к Василисе, насмерть запуганной состоянием своего благодетеля. Женщина опасалась сделать чего-то не так, боясь навредить больному.

Все ночные хлопоты добровольно взяла на себя Клавдия, надеясь таким образом повязать лысого. Не мытьём, так катаньем – рассуждала «хитрюга», не потерявшая надежду запустить собственную руку в «мошну» соседа. В дневное время являлась медсестра и проводила лечебные процедуры.

Хотя и хлопотны ночные дежурства для соискательницы «кошелька», но дело того стоило, решила Клавдия, и продолжала долбить в одну точку. Дошло до того, что, уговаривая подопечного проглотить ложку бульона, поощряла его вроде бы как нечаянным лёгким чмоканьем в щёку. Немощный не противился подобной вольности, а возможно, не имел для этого сил.

Всё – решила для себя она, – «портмоне» у меня в кармане. Только бы не отбросил копыта до загсовой записи. А потом с ним хоть трава не расти: хоть – помирает, хоть – прямым рейсом в дом инвалидов.

И тут разразился скандал, да ещё какой!

Неожиданно, когда Клавдия, сидя перед коляской болезного, кормила его манной кашей, раздался звонок в дверь. Посчитав, что пришла медсестра, «кормилица», поставив тарелку с кашей на столик, направилась открывать дверь. Василисы на ту пору дома не оказалось – побежала в молочный.

– Где мой муж?! – врываясь в открытую Клавдией дверь, заявила молодая особа с явной выпуклостью в области талии. Это была Алла, в своё время проработавшая у Якова секретаршей пару месяцев до попадания того в больницу.

Не по годам сообразительная девица, прослышав, что у шефа заклинило крышу, решила воспользоваться удобным случаем в свою пользу.

– Ты кто такая, милочка? – голосом, не предвещающим ничего хорошего, поинтересовалась Клавдия у незнакомки.

– Не знаешь?! Я в прошлом Яшина секретарша, а в настоящее время его любимая жена. Мы ждём с ним ребёнка! Вот! – выпятив живот – как оказалось, выпуклость намекала именно на его присутствие – кипятилась в ответ на Клавдино любопытство нахалка. – А ты кто такая, чтобы задавать мне подобные вопросы?!

– Я?! Ты спрашиваешь у меня, кто я?! – прошипела Клавдия и ткнула ложку с кашей в закрытый рот Якова. Каша сиротливо поползла по небритой щеке «миллионера» и скатилась на заворотную салфетку.

– Да, да, ты! – захорохорилась молодая.

– Я – законная жена Тарелкина Якова Семёновича! Вот кто я! Уловила свиристелка облезлая?!

– Это я-то облезлая?! Ты что, не поняла простой речи, что я жду от Тарелкина ребёнка! Вот! Видишь живот? – Алла выставила выпуклость едва ли не под нос Клавдии.

– Нет, посмотрите на неё! Жена нашлась! Да знаешь ли ты, кошка драная, что у нас с Яшей растёт ребёнок, а не то, что у тебя тама, под юбкою! А ну, давай, дрыгай отсюда, пока я не спустила тебя с лестницы! – Клавдия схватила «жену» за волосы и поволокла к двери, наподдав пинка под зад, и захлопнула за ней дверь. – Нашлась мне претендентка! – проворчала она вслед молодой секретарше.

Забыв про кашу, Клавдия подошла к Якову, безучастно сидевшему в коляске, и принялась поглаживать его лысину.

– Значит так, замшелый мухомор, не подтвердишь Василисе, что у нас с тобой общий ребёнок – пришибу. Ты меня ещё не знаешь, какая я «сердобольная». Захотел мой козёл уйти к молодой шлёндре, той, что мыла у нас в подъезде полы, а я разве была против? Захотел – пусть идёт. Так нет же! Возьми да сигани с седьмого этажа – и сразу в лепёшку. Видать, от радости, что я не стала ему перечить. Так что подумай, прежде чем отказываться от отцовства. Неровен час, ещё чему обрадуешься.

Яков сидел с безразлично размазанной манной кашей по фейсу. Клавдия небрежно похлопала лысину несчастного.

В дверь постучали, послышались крики: «А ну, открой дверь, а то сломаю»!

– Ладно, живи пока. Надо посмотреть, что за претендентки прибывают на кастинг. – Клавдия едва открыла дверь, как навстречу ей заскочила та же настырная молодица с животом.

– Это снова ты?! – обомлела она. – Вижу, неймётся тебе. Захотелось стать миллионершей? На работе не сумела окрутить деда, так домой к нему прискакала! Не выйдет, милочка! Не всё вам, молодым вертихвосткам, охмурять беззащитных мужиков. Здесь этот номер не пройдёт!

– Что здесь происходит? – появляясь в дверях, растерялась Василиса при виде взъерошенных женщин, одна из которых явно с животом.

Молодая кидается к Василисе.

– Вот она, – тыкая пальцем в Клавдию, ерепенилась секретарша с животом. – Не пускает меня к моему законному мужу Яшеньке, от которого я беременна уже много месяцев. – Нахалка выпятила живот, показывая его наличие.

– Чего ты лепишь, шлёндра! Когда это ты успела забеременить, если проработала у Тарелкина всего два месяца? А ну, показывай, чего ты там натолкала под юбку! – кинулась Клавдия на соперницу, стараясь её схватить, но та, отбежав в сторону, спряталась за Яковой коляской.

– И ничего я не заталкивала. Я пришла сообщить мужу, что у нас скоро родится ребёнок. Вот он, в животе, – плела околесицу начинающая врунья, похлопывая выпуклость.

– Значит, у тебя живот! – заорала пожилая претендентка в жёны, кидаясь к двери. – Посмотрим, что ты сейчас запоёшь. – Клавдия выскочила за дверь, словно за ней гнались. Она чувствовала, что у неё из-под ног убегает земля. А вдруг эта свиристелка действительно пузо вырастила, а старый мухомор распустит слюни и отдаст ей «ридикюль» с деньгами? Тогда, выходит, все её потуги больше года коту под хвост? Нет, этому не бывать! Сейчас она ей покажет!

– Ах, ты, мой котик, ах, ты, моя лапочка. Скоро у тебя появится котёночек. Мы будем с тобой его пасти, ой… то есть расти… ну, короче, выращивать, – мурлыкала молодая претендентка, поглаживая «мужнину» лысину.

Василиса, никогда не видевшая подобных сцен, сидела на диване, едва не теряя сознание. Она даже не могла подойти к Якову Семёновичу, чтобы стереть у него с лица манную кашу, опасалась разбойной пузатой девки.

– Я не знала, что Яков Семёнович занимается разведением котят, – промямлила добрая женщина, стараясь угодить психопатке.

– Помолчи! – презрительно бросила Алла, – Первое, что я сделаю, как только хозяйкой переступлю порог этого дома, выгоню тебя на все четыре стороны.

«Ты сначала переступи, а потом выгоняй», – мысленно расхрабрилась Василиса. Она знала, о чём думала, только боялась высказаться.

В распахнутую дверь со свёртком в руках залетела Клавдия. Чувствовалось, была она настроена воинственно, не на жизнь, а на смерть.

– Вот, посмотри, шлёндра! У нас с Яковом единоутробный ребёнок. Яша! – Клавдия стала совать свёрток в руки бесчувственного Тарелкина. Тот, по-прежнему вымазанный кашей, сидел безучастным к происходящему. – Вот это твой ребёночек, держи его. Он очень тебя любит. Всё говорит: пошли к папе Яше.

Алла, оторопев от невиданной наглости старой тётки, потеряв терпение, кинулась к сопернице с «младенцем», готовая вцепиться той в волосы.

– К какому папе Яше?! – завизжала она дурным голосом. – А ну, отойди от моего мужа, самозванка с подкидышем! – потеряв осторожность, молодая претендентка кинулась на Клавдию.

– От чего отойди?! – зловеще прошипела Клавдия.

– Не от чего, а от кого! От моего мужа! Вот от кого! У меня не видишь – живот, – она вновь выпятила выпуклость. Совсем осмелела Алла, видя, что руки соперницы заняты свёртком.

– Что ты носишься со своим животом, как кошка с колбасой! – Клавдия подскочила к сопернице и оттолкнула её. – А ну, прочь от отца моего ребёнка, самозванка!

– И не подумаю! Сама самозванка, старая карга! – цепляясь за коляску «мужа», обидно обзывала соперницу Алла.

– Ах, я карга! – претендентки сцепились в драке. Более объёмная Клавдия схватила щуплую Аллочку и повалила её на Якову коляску. Та накренилась и вместе со страдальцем рухнула на пол. Теперь соперницы дрались уже на безразлично-валявшемся Тарелкине, почём зря мутузя друг друга, при этом тумаки доставались и предмету их побоища.

Неожиданно у Аллы вывалился «живот». Клавдия, схватив валявшегося в стороне своего «младенца», принялась им лупцевать соперницу теперь уже без «живота». Наконец, осмелев, Василиса бросилась к дерущимся:

– Прекратите безобразие! Да что же это такое! Устроили побоище, начисто затоптали, кобылицы, несчастного человека. Помогите мне поднять Якова Семёновича!

Претендентки, прекратив побоище, одёрнули юбки и принялись поднимать коляску вместе с Тарелкиным, а затем Василиса с Клавдией оттарачили его в спальню.

Оставшись одна, Алла привела в порядок одежду, волосы, подобрала с пола «живот» и «младенца». Ухмыляясь, покачала свёрток на руках, презрительно сплюнула.

– И это называется ребёнок? – она потрясла свёрток и бросила его на диван.

– Ты чего это разбросалась тут?! – закричала Клавдия, появляясь в дверях вместе с Василисой. Вдова уселась на диван, взяла свёрток и положила на колени. – Это не дитё, дура, а копия. Не могу же я с тобой драться настоящим ребёнком. Зато у тебя «настоящее» пузо, – понасмешничала она, вытаскивая из-под себя «живот», на который уселась, и принялась тыкать им в Аллочку. – Вот твоё «настоящее» пузо! Тьфу! Срамница!

– Бросьте вы, бабы, драться из-за Якова Семёновича. Не возможный он иметь детей.

Клавдия так и ахнула:

– Это как же понимать?!

– А вот так, – стала пояснять Василиса соперницам. – В детстве переболел он тяжёлой формой паротита, по-простому свинкой. И получил тяжёлое осложнение по этому делу.

– По какому делу? – разинула рот молодая претендентка.

– По твоему животу, вот по какому делу, – презрительно зыркнула старшая соперница в её сторону.

– А может, по твоему свёртку, – отбрила соперницу осмелевшая Алла.

Клавдия не осталась в долгу:

– Не твоё сопливое дело. Забирай свой живот и дуй отсюда, пока я тебе не накостыляла по ушам.

– Смотрите, как бы я не накостыляла тебе вместе с твоим подкидышем.

– Это у кого подкидыш?! – озверела Клавдия и начала медленно приподниматься для новой битвы.

Но драка не состоялась. Кто-то позвонил в дверь. Василисе надоела перепалка двух дур: и молодой, и старой.

– Успокойтесь. Что вы делите шкуру неубитого медведя, – сказала она, скрываясь за дверью.

– Кто там ещё припёрся? – проворчала Клавдия. В дверях появилась медсестра в сопровождении Василисы.

– Забирай свой живот и дуй отсюда, чтобы я тебя больше не видела, – прошипела Клавдия сквозь зубы. – Видишь, пришла медик. Сейчас будет лечить «твоего» мужа, – обидно понасмешничила она над соперницей.

– А может, вашего? Уж больно он полюбил вашего сыночка: папа-Яша, папа-Яша, – передразнила Клавдию молодая соискательница.

– Пошла вон, позорница! – замахнулась та на охальницу. – Пока не пришибла. Да «пузо» своё не забудь, – злой подначкой отомстила ей старая претендентка. Алла схватила «живот» и вылетела за дверь.

Послесловие

Прошёл почти год. Тарелкин постепенно выкарабкивался из болезненного состояния. Уже самостоятельно передвигался по квартире, правда, при помощи трости. Его речь нормализовалась настолько, что свободно ругал Клавдию за её макли, когда замечал, что та, играя в «дурака», махлюет с картами.

«Кошелёк» не сдал своих «позиций», так и остался в стане холостяков. Клавдины происки Яков раскусил давно, и это его немало забавляет. Однако Тарелкин благодарен женщине за её заботу, проявленную во время своей болезни.

Со временем Клавдия бросит охоту за «кешалем», а Якова будет воспринимать как близкого человека, ну… как родню, так же, как и Василису.

Как оказалось позже, у всех у них одинаковая жизненная позиция и похожие увлечения: кино, музыка и книги. Со временем добрососедство переросло в крепкую настоящую дружбу, в родство, сделав их жизнь интересной и содержательной.

Яков после перенесённой болезни оставил службу и увлёкся поисками документов своей родословной, для составления «Родового древа». Не обделены его вниманием и дорогие ему женщины: Василиса с Клавдией, его помощницы и жизненные стимулы.

А вот относительно Тарелкиных «миллионов»: не так уж их и много. Однако достаточно, чтобы жить безбедно двум женщинам, и ему, одинокому мужчине. Хотя какой же он одинокий? Если рядом с ним, они – его преданная Василиса и забавная соседка Клавдия?

Как черти депутата в Госдуму выбирали

– Сегодня в двадцать часов всем собраться в большой преисподней. Состоится форум по обсуждению двух вопросов, – войдя в кочегарку, объявила личность, напоминающая жердь; таковой на деревне мужики в праздники дерутся. На плече длинный держал косу, словно собрался на сенокос.

И чертям из кочегарки, и грешникам из котла отлично знакома явившаяся личность: это был местный чёртов спикер.

– На форум допускаются только свои, посторонним вход в преисподнюю воспрещён, – строго предупредил лидер, выразительно посмотрев в сторону котла.

Черти тут же побросали кочерёжки, которыми ворошили жиденький костерок, и нацелились было рвануть на собрание, однако не успели и шагу сделать, как из котла высунулась личность с большой лысиной, в интеллигентных очках, с толстым портфелем и недовольным фейсом.

– У меня претензия, – заявил очкарик. – Я изложил её в трёх экземплярах. – Грешник принялся судорожно рыться в портфеле среди многочисленных бумаг. – Сейчас, сейчас, вы у меня попляшете, – грозился он, бросая обвинительные взгляды в сторону притихших чертей, вытаскивая кляузу.