– Они не будут столь осторожны. К тому же мне нужна малая толика сокровищ, остальное не важно. Как я объясню им, что брать, а что нет? Но главное – мне нужно вино. Парочка прекрасных бочонков родосского, какое нелегко сыскать и в Александрии, хранятся в подполе, мусульмане к нему не притронутся, а вы всё не выпьете.

– Почему вы не опасаетесь, что я исчезну с вашими ценными фолиантами?

– Вы не купец, вам они нужны не для продажи, а для знаний. Я дам вам избыточный список. На деле мне нужна пятая часть того, но вы не будете знать, какая. Без меня вы потратите полжизни, чтобы разобраться. Кроме того, далеко сбежать с таким количеством бумаг нелегко – ни от меня, ни от ваших друзей, ни от слуг Мегемета Али. И главное – вам не терпится кое-что выведать у меня, не прикладывая к добыче сведений труда.

Он широко улыбнулся, предлагая мне парировать его рассуждение.

– Увы, Андрей оставил мне недостаточные описания, как сыскать ваше жилище. Всё же, неделей позже или раньше, но я нашёл вас, что оказалось не под силу тайному обществу ваших врагов, а это уже чего-то стоит, – ударил я главным козырем, доставшимся мне незнамо как. – Если я исполню вашу просьбу, вы клянётесь открыть мне то, что знаете?

– Обещаю, – вздохнул он. – Вы – ладно. Но то, как он нашёл меня – единственное, что я не в силах разгадать, а вы не откроете. Так что, увы, один без другого мы теперь калеки.

Ударив по рукам, мы скрепили уговор глотками шербета, он кликнул разносчика, и покуда нам несли на десерт разновидность фракийского каймака с мёдом, набросал мне кратчайший путь к своему пристанищу.

Пока следующие четверть часа он писал подробные указания, я пытался распознать во всём этом подвох. Ничего не найдя дурного, я всецело доверился этому человеку, которому уже симпатизировал не только за лихое пренебрежение правилами, но и за редкостную прямоту и простоту нравов. Даже лгал он артистично и неприкрыто. После указал он мне постоялый двор, в котором намеревался провести одну эту ночь, и я как умел благословил его, ибо такой славный набор тёмных личностей в одном месте (впрочем, в числе их он не выглядел изгоем) не встречался мне доселе ни разу.

Вечерело, и вскоре, словно разлучённые любовники, Венера на западе и Юпитер на востоке бросили пронзительные лучи свои навстречу через весь небосвод, напомнив мне об Анне и нашей с ней столь же дальней грустной связи. И всё же планетам легче – Кеплер установил им твёрдые законы сходиться и расходиться, людям же никак не удаётся установить простые с виду соотношения между волей, долгом и случаем.

Раздобыв фонарь, я отправился в свой недалёкий поход, намереваясь с первой темнотой достичь жилища Карно, и заночевать там, а уж поутру приступить к разбирательству. Благополучно миновав окраинные лачуги, я вскоре упёрся в одиноко стоящую усадьбу, могшую здесь считаться пристанищем богача. Убедившись, что никто меня не видит, я тихо преодолел ограду и приблизился к узкому окну, опасаясь засады внутри. И не напрасно. Холод пробежал по моим членам, едва заприметил я тусклый отблеск света, замерцавший в щели ставни, которую удалось мне бесшумно приотворить. Я наглухо закрыл окно своего фонаря, и стараясь не дышать, попытался, заглядывая так и эдак, уловить причину сего зловещего отсвета, тем паче что уже доносился до меня изнутри и некий настораживающий шорох. Ступая тише кошки, я обогнул дом по кругу, пользуясь косым лунным светом, но никого не обнаружил. Лишь повторив свой манёвр у другого окна обширного кабинета, увидел я картину, заставившую меня присесть и замереть. Некто в белом арабском одеянии тщательно обследовал библиотеку. Лампу свою с узким лучом, пробивавшимся сквозь плоскую щель, подносил он к разным шкафам и полкам, после чего выбирал с них некие сочинения и откладывал в уже довольно приличную кучу. Действовал он не спеша, не только извлекая документы и книги, но и пытаясь изучать их содержание, из чего я мог составить вывод, что он уверен в своей безнаказанности и не опасается вторжения. Тут однако он неожиданно развернулся, принуждая меня отпрянуть – и столь поспешно, что произвёл я некоторый шум. Известно, что когда хочешь сделать что-то как можно тише, непременно наделаешь грохота, поскольку мускулы, привыкшие работать обыкновенно, обязательно проделают неуклюже самое невинное движение – так и сейчас: зацепив что-то, я попытался исправиться и уж вовсе обрушил в темноте какой-то горшок, покачнувшись, он задел другую железку, и всё это рухнуло прямо мне на ноги. Свет в доме тотчас порхнул, проворные шаги к окну прижали меня к тени стены, голова человека высунулась наружу и повела по сторонам. Я уже приготовился фонарём нанести удар в висок – до него не было и аршина, как свет луны очертил профиль моего Прохора. Удивление смешалось с радостью, ведь где, как не здесь, уместнее нам искать встречи, но я замешкался, сухим от волнения языком шепнув его имя, а он уже исчез в доме. Заглянув в комнату, я заметил лишь удалявшийся свет лампы, и вскоре стало совсем темно, так что открыл я свой фонарь, и тотчас чья-то нога разбила его, а мгновением позже получил я такой толчок, что голова моя ударилась об угол, и я рухнул без памяти.

Утро было в разгаре, из чего позднее сделал я вывод, что не только лишился чувств, но и попросту проспал остаток ночи. Голову я поднял с трудом, но к счастью оказалось, что тяготит её лишь большая повязка, заботливо и обильно смоченная Прохором.

– Эх, как угораздило! – кинулся он ко мне, едва я пошевелился. Казалось, он не спал вовсе, оберегая меня после роковой своей оплошности.

– Я на тебя не серчаю, Прохор, – опершись на его локоть, я поднялся. – В темноте недолго спутать. Сам же я осторожничал чрезмерно.

– Вы меня не узнали, и я обознался.

– Рассказывай. – Я ощупал крупную шишку и поморщился от боли.

– А чего там, как я вернулся – вас нету-с, ну и сел ждать.

– И всё?

– По большому – всё, а мелочи…

– Понял, что драка была?

– Как не понять, когда беспорядок и натоптано-с. Сперва думал, вас похитили, но потом сыскал колодец с верёвкой. По такому силком вести не с руки, да и следов две пары. Тут либо за вами гнались, либо вы гнали. О колодце с ходом вы ведать не могли-с, значит, кого-то спугнули. Ну, думаю, догонит, и вернётся. Полез проверять, боковой ход нашёл, наружу вылез, а дальше всё одно потерял. А когда вернулся, тут уж двое татей шарили. Всё книги собирали. Я поглядел-поглядел, а после шугнул их палкой. – Он почему-то покосился на ружьё. – Ну, а уж когда вы пришли-с, думал, что они снова заявились.

– А сам зачем по шкафам рылся? – Я уловил настороженный взгляд его и объяснил: – я со спины видел, тебя не признал, думал – те воры, с которыми мы сразились.

– Так хотел вам же и подсобить. С фонарём ночью хорошо видно, на что они покусились: там пыль стёрта, вот я и откладывал-с. Всё и теперь лежит – готовое.

Я уже и не дивился такой сообразительности своего секретаря, но, как не раз бывало уже в разговорах с ним, что-то неуловимое не давало мысли спокойно улечься.

– Я не собирался чужие книги красть.

– Кто сказал красть? Прочесть! И на место вернуть. Но если что надо – реквизировать, – он сжал кулак.

До самого вечера я собирал рукописи по списку Карно, и Прохор завалил ими целую арбу. Книги из кучи Прохора тоже прихватил я, намереваясь расспросить владельца, почему они могли интересовать тайное общество его врагов.

За прошедший день Карно умудрился найти для проживания новый дом, впрочем, я не сомневался, что при его жизни он всегда имеет на примете немало подходящих убежищ. Встретив меня у таверны, где мы расстались, он, держа в руке факел, указывал, куда надо править. Но только через полчаса мы достигли цели – хижины на самом отшибе, с двумя выходами со двора – в разные проулки.

Но стоило нам лишь переступить порог, как Карно порывисто подскочил к Прохору и, схватив того за грудки, ловким разворотом швырнул к стене. Мой ямщик почему-то и не думал сопротивляться, хотя мог бы, кажется, одним движением освободиться от натиска. В подрагивавших сполохах жёлтого пламени Карно вглядывался в простодушное и удивлённое лицо напротив.

– Где я мог тебя видеть? – процедил он, отпустив хватку. Прохор не понимал, тогда я вступился за него.

– В Константинополе, не так ли? – и пересказал историю с купцом-близнецом. – Что вы купили у него, признавайтесь?

– Года три прошло. Уже не помню. – Он немного отступился и отпустил моего секретаря. – Какую-то древность, конечно. Всякий чёрт сует там антики да книги, да всё разве упомнишь?

Тут пришлось в свой черёд успокоить и Прохора, который рассмеялся, не серчая на конфуз. Француз оказался вполне счастлив добычей, особенно вином, которым он тут же угостил и нас. Оценив меж тем новое жилище, мы утвердили его в чине временного пристанища и единогласно постановили хорониться там некоторое время.

– Так что вы ищете здесь, в Египте? – спросил я его, когда за полночь сморённый Прохор уснул, и мы остались наедине, если не считать расположившегося между нами полуведёрного кувшина.

– То же, что и все, друг мой. – Он придвинулся ближе и зловеще прошептал: – Язык Адама.

Я наклонил кувшин, и водопад искрящегося вина вмиг наполнил мою кружку. Уже и без того мы были не вполне трезвы.

– Тот, что позволяет общаться с ангелами?

– Не общаться, друг мой, – с наслаждением тянул он вино и речь. – Повелевать! Заставлять сообщать их нечто необходимое, и уметь понимать ответ.

– Не вы ли утверждали ещё вчера, что это чепуха?

– Я утверждал не это. Я лишь сказал, что древнееврейский язык не годится на эту роль. Джону Ди нашёптывали не те ангелы.

– И вы в это верите? – изумлению моему не находилось предела.

– Это стоит проверить, не так ли?

Он говорил спокойно, но меня не оставляла мысль, что Карно попросту дурачит меня, и пьяным ещё более чем трезвым, посему я отложил подробный допрос.

– И вы конечно нашли что-то от истинного языка, иначе зачем вы вашим врагам?

– Кое-что, возможно, и нашёл, – кивнул он.

– Муравьёв тоже искал это?

– Он ничего не искал – себе. Он исполнял поручение – более или менее сознательно.

– Вы помогли ему найти… книгу?

Я ставил куш больше имеющихся средств, но должен был делать вид, что мне известно многое. Карно ответил спокойно и просто:

– «Apologia compendiaria», – он надолго прильнул к своей кружке, и неспроста. – По глазам вижу, вы ведь не знали названия, признайтесь! Так что я даю вам больше сведений, нежели ваш приятель.

– Что же не так с моими глазами? – сощурился я.

– В том-то и дело, что ничего. Вы допускаете предположение, что я вас испытываю, потому храните лицо равнодушным. Вы, похоже, вовсе не знаете, существует ли такая книга.

– Прекрасно знаю.

– Неужто?

– Вам ведь не нравилась моя манера говорить, словно я держу экзамен, так что извольте верить.

– А всё-таки?

– Её полное название содержит ещё слова «fraternitatem de Rosea Cruce…»

– «…Suspicionis et Infamiae Maculis Aspersam Veritatis quasi Fluctibus abluens et abstergens», – поспешил подхватить он в некотором экстатическом восторге, и то оказалось вовремя, ибо всех слов сего занудного титула я, конечно, не помнил.

– …Автор её, Флудд, или по-латыни, Флуктий, много путешествовал по Европе, некоторые спорно утверждают, что он посещал и Константинополь. Он утверждал, что розенкрейцеры вызывали ангелов при помощи каббалистической магии.

– Пытались вызывать. Это по сути своей апология Джона Ди с его спиритическими опытами. Но я уже сказал: тот общался с неправильными ангелами. А, вернее, его приятель Келли, он же Талбот, бывший у Ди медиумом. Надо бы вам знать, что он не раз отговаривал своего патрона от опасных занятий, подозревая, что связался с духами зла. Он был очень напуган, но Ди оставался непреклонен. А вы – не боитесь ступать по этому опасному пути? Мало вам земных врагов?

– А вам – не страшно? – огрызнулся я. – Где же нашёл Андрей сию редкость? Не у вас ли?

Карно внимательно смотрел на меня, словно пытаясь прозреть, как глубоко могу я лгать.

– Некоторые здешние книгохранилища ещё не пустуют.

– Есть ли в Египте древние библиотеки? Что осталось от той, в Александрии?

– Никто не может теперь сказать, какие сокровища хранили знаменитые библиотеки фараона Хеопса, или Хембеса, книгохранилища Седьмой династии или Птолемеев. Одна из библиотек Птолемеев содержала сорок тысяч свитков, другая – пятьсот тысяч, а по некоторым сведениям даже семьсот тысяч свитков. Большинство из них было уникально. Первая, меньшая из библиотек, погибла в сорок седьмом году до Рождества Христова, когда Юлий Цезарь в гавани Александрии поджёг египетский флот и огонь перекинулся на город. Из второй библиотеки император Диоклетиан изъял и уничтожил все тексты, которые содержали магические знания. В его правление и в последующие годы невежественные толпы неоднократно устраивали погромы библиотеки, сжигая и уничтожая ценнейшие рукописи. Мусульмане-арабы, захватившие Александрию, довершили уничтожение. С Андре всё ясно – он слепо исполнял поручение своих начальников в обмен на путешествие по Святой Земле… в отличие от вас, его противоположности, человек он, признаться, весьма простодушный и довольно безалаберный. Таким судьба благоволит, они находят сокровища прямо под ногами. – Тут он склонил голову и заглянул снизу, как умел, когда хотел найти мои зрачки. – А… что на самом деле хотите сыскать – вы?

Вопрос был поставлен умело. Я и сам по сию пору не знал, что ищу. Или точнее – я искал ответов на слишком много вопросов, некоторые из которых не могли не быть связаны. Со вздохом я признался ему в том, но он оказался самоуверен и упрям.

– Знаю. Все ищут одно и то же. Манефон, Эратосфен… Тит Ливий, Диодор… А находят какое-нибудь истинное и достоверное изложение того, что происходило многие годы между доктором Джоном Ди и некоторыми духами.

Я насторожился, и это не укрылось от него.

– Почему – Тит Ливий и Диодор?

Я спросил и тут же едва не прихлопнул рот ладонью. Надо же, как легко меня подловить! Из брошенных с притворной небрежностью этим шулером карт я проворно схватил нужные мне.

– Диодор называл Хеопса Хембесом, – улыбнулся он шире, чем требовалось, поскольку, уловил не только мою оплошность, но и то, что я спохватился об этом, следовательно, не скрыл своего интереса. – А Манефон – Суфисом. Эратосфен – Саофисом.

Это не развеяло моих подозрений, и я счёл благоразумным оставить этот опасный и никчёмный в сию минуту разговор.

– Неужели в библиотеке Мегемета Али совсем нечем поживиться? Не скрою, я рассчитывал свести с ним знакомство.

– Забудьте. Дюжина старых Коранов и куча новых газет. Он обожает смотреться в зеркало европейской печати. Неужели ваш друг Муравьёв не сказал вам?

– Про европейский двор паши?

– Про сокровища библиотеки.

«А вам, верно, путь туда заказан», – хотел было молвить я, да на сей раз вовремя одумался.

От инквизиторской ли сущности нашего диалога, или от выпитого без меры вина я почувствовал прилив крови к вискам и отпросился спать. Но долго ещё в ночи, стараясь не выдать шевелением и вздохами своего бодрствования, лежал я, мучимый рассуждениями о неведомом.

4. Хаим

Что крылось за мнимой искренностью Карно: простое подпитие или стремление увести в дебри средневековой алхимии под удобной маской подпития? А может, желание узнать от меня хоть что-то, неизвестное и ему? Яснее ясного, что опытный француз владел бездной полезных мне сведений, но и за неделю выпытать их у него я бы не смог. Ответы могло дать только время, а для общения с ним требовалось какое-либо совместное предприятие. Назавтра я первым делом решил предложить ему сделку: работать в раскопках. Он получит свободу выбирать места и распоряжаться некоторыми средствами Общества, я – право наблюдать за ним и извлечёнными из недр находками, кои мы обязаны будем после разделить поровну. Мы без затруднений ударили по рукам, скрепив уговор роскошным завтраком за его счёт из только что полученного задатка. Но когда наши кубки столкнулись, взгляды пересеклись остриями шпаг. После Карно говорил, что это обрадовало его, ибо нет ничего крепче уз взаимной подозрительности при взаимном же интересе – того, чем грешат почти все супруги.

Он без промедления предложил мне давно занимавший его проект: начать раскопки основания Сфинкса, утверждая, что несколько лет тому один англичанин уже сделал это, срисовал некие неведомые знаки и был таков. Но прежде чем исчезнуть – приказал основательно засыпать раскоп.

– Чем это может заинтересовать меня? – спросил я.

– Лейбниц утверждал, что язык Адама невозможно восстановить, но можно найти его в развалинах, – сказал Карно, значительно подняв палец и улыбнувшись так, что я не понял, шутит он или всерьёз согласен с утверждением великого философа, много посвятившего делу розенкрейцеров.

Он тотчас добавил, что ему понадобится три тысячи франков и два месяца времени.

– Разве эти бедные арабские землекопы должны вырыть туннель к центру Земли?

– Львиная доля пойдёт мне, – махнул он рукой.

– Вы дорогой партнёр.

– Я порядком поиздержался, задолжал многим.

– При вашем умении скрываться, это не должно сильно вас беспокоить.

– Я скрываюсь – от бесчестных убийц. Любой же зеленщик знает, где меня искать.

– И никто вас не выдал?

– Ум моих противников чрезмерно изворотлив. Таким умом трудно думать простые мысли.

– Вы тоже не промах, в вашей семье, кажется, умеют извлечь квадратный корень и из отрицательной единицы, – сварливо добавил я.

Впрочем, смета и сроки меня весьма устраивали, я дал согласие, ибо даже не мечтал доселе узреть основание гигантского монумента, и хотя бы из глубины колодца ощутить всю полноту величественности древнейшей на земле скульптуры и её зодчих. Перво-наперво следовало запастись дозволением владыки Египта, Карно наотрез отказался отправляться ко двору, мне это тоже приходилось не с руки, ибо я ещё стремился сохранить свой визит в тайне от властей. Взгляд француза упал на беззаботно похрапывавшего Прохора.

Спустя час, подобающе нарядив его и обучив коротко здешним правилам, мы отправились во дворец. Прохор плелся, медленно пыля длинными шагами и всем видом изображая неодобрение. Редкие густые плевки его словно вбивали гвозди отвращения в наш замысел.

– Вернёмся к прошлому разговору. Вы сказали, что нашли для Муравьёва ту книгу Флудда.

– Вас не удивляет, что этих книг полно во всей Европе, а он явился ко мне?

– Вы предвосхитили мой вопрос.

– Я указал ему место, где её можно найти. Это не библиотека Мегемета Али. Но я вам не скажу.

– Чем же книга эта отличалась от тех, что разбросаны по свету?

– Не желаете разгадать эту загадку сами? Ладно, – сжалился он. – Вы ведь приехали заглянуть в конец задачника, где собраны готовые ответы. Учтите, там бывают ошибки, порождающие в чрезмерно доверчивых основу великих заблуждений. Андре искал не книгу, а – рукопись этой книги!

Он со значительностью закивал и скривил мину на лице, будто съел горсть сырых олив.

– Разве такое возможно?

– Иногда случается.

– Ну, я бы ещё видел смысл искать в Фустате рукописи Масуди, который кончил здесь свои дни. Но каким образом манускрипт, порождённый в Европе, оказался в Африке? – с недоверием отозвался я.

– Яснее ясного. Кто-то доставил его сюда, чтобы после обнаружить.

– И каков тут сокрыт резон?

– Не знаю. Хотите десяток предположений?

– Чтобы я усугубил их своими? Не трудитесь. Положим, что так. Но для чего указали вы незнакомцу, где его искать?

– Хотел выяснить, от кого он узнал, где я обитаю. Таков был мой вопрос ему. На деле я жаждал знать, кто знает, что я вообще ещё жив!

– И Андрей сказал?

– Задание передал ему генерал Дибич. В запечатанном письме.

– Фельдмаршал…

– О, это меняет дело, не так ли! – выпучил он глаза. – Вот теперь всё прояснилось!

– Тот лишь исполнял поручение Голицына.

– Вы знаете, – поднял он палец, – потому что имеете похожее дело и, кажется, обеспокоены сим фактом. Не трудитесь отвечать. Скажу, что с Андре вышел конфуз. Я выведал о двоих посредниках – и только.

– А откуда вы проведали о манускрипте?

– Уже не помню. Довольно давно мне попался каталог редкостей некоторых здешних хранилищ, в основном, семейных. Я всегда допускал, что подсунули мне его не без умысла, да не представлялось случая проверить наверное.

– Рискну предположить, что некоторые ходы, открытые Муравьёву, были закрыты для вас, и вы жаждали проникнуть туда без опасности, хотя бы и чужими руками. Муравьёв показал вам, конечно ту находку.

– Вы мыслите верно, здесь все используют каждого: вы меня, я вас. Иной раз мы танцуем в парах, а когда и хоровод водим, замечали? Я не могу появляться везде, где захочу. Он послужил мне отмычкой. Рукопись он нашёл, а значит, каталог не врал.

– Не позволите ознакомиться с ним?

– Нет. Назовите рукопись, которую ищете вы.

Я уже открыл рот, но от неожиданности застыл. Но глаза мои не лгали, а память не подводила – никогда не мог бы забыть я облик того встречного на моём полном странностей пути. Потом, совладав со своими членами, я бросился укрыться за низкой стеной. Карно, не сразу заметивший моё исчезновение, отмерив ещё десяток саженей, издали с недоумением переводил взгляд с моей согбенной персоны на иудейского учителя, по счастью не заметившего меня и продолжавшего следовать своим путём. Рядом с французом, мрачный Прохор, разодетый в дорогие одежды по случаю своего бенефиса, казался вальяжным господином, чей слуга ищет оброненный по пути кошелёк.

– Хотите – ждите здесь, нет – следуйте за мной, – со злостью шепнул я Карно, когда Хаим Цфат удалился на безопасное расстояние, но оставался ещё досягаем для наблюдения издали. – Только не уподобляйтесь Колоссу Родосскому.

– Главное в Каире, друг мой, – ответил тот с разгоревшимися от страсти глазами, – то, что, пока вы шпионите за кем-то, не можете видеть, кто следит за вами. Итак, план: вы наблюдаете за ним, я – чтобы никто не преследовал вас. За такие услуги я беру недорого. Полсотни франков. Встретимся у синагоги.

У меня не нашлось времени спрашивать, где находится синагога, и почему мы должны встретиться непременно там. Хаим уже свернул в проулок, и мне потребовалось всё моё проворство, чтобы нагнать его в окружающей суете. Дальше мы довольно продолжительно петляли по всей окраине, и он неоднократно озирался и даже останавливался: то ли искал верный путь в этом лабиринте, то ли в попытке следовать правилу Карно, но повсеместное изобилие людей и животных легко скрывало меня от его неумелого наблюдения. Он же в своём одеянии легко оставался отличим для меня от всех прохожих. То, что он прекрасно ведал свой маршрут, не вызывало у меня сомнения по его уверенной походке. В конце его он вошёл в неприметную дверь какого-то весьма старого строения. Расположившись шагах в тридцати, я с удобством мог наблюдать за выходом, и имел возможность порассуждать, вернее, задать себе ещё одну порцию вопросов.

Дамаск и Каир разделяет изрядное расстояние и немалые трудности пути. Поверить в то, что даже важные начальники иудейских общин путешествуют то и дело из конца в конец Османской империи, я не мог. Какое же дело могло увлечь его сюда? Предположить, что оно никак не связано с предъявленным мной начертанием, у меня не получилось. Может, он отправился искать источник? А может, антидот?

От мыслей меня отвлёк Карно, спустя минуту опустившийся бок о бок. Он произнёс успокоительные слова, но сейчас меня заботили иные тревоги.

– Что там? – указал я на дверь, за которой скрылся Хаим.

– Синагога, – удивлённо ответил француз.

Так или иначе, я решил подождать, куда отсюда отправится мой знакомец. Я сказал Карно, что останусь до конца молитвы. Только теперь пришагал и Прохор, отряхивая одежду от пыли и глядя на нас сверху вниз с нескрываемым упрёком.

– Он там не молится, – сказал Карно, располагаясь поудобнее. – Так что ждать придётся долго. Но есть и приятная весть: у меня полная фляга родосского. И ещё. Я обнаружил другого иудея, он делал вид, что ни при чём. Я неосторожно опрокинул на него бурдюк лимонада, так что вас он не заприметил. С вас пятьдесят франков и ещё один за лимонад.

– Что же он там делает? – с досадой спросил я, сделав глоток его вина. Прохор показно отвернулся. Мне казалось, он рад тому, что ему довелось продлить удовольствие фальшивого своего триумфа.

<1 2 3 4 5 6...8 >

На страницу:

Перейти

4 из 8

Другие книги автора

Все, кого мы убили. Книга 1

Олег Алифанов