Давным-давно

– Кто-то. – Ребенок пожал плечами и важно выдал: – Или что-то, оно приносит для меня еду, оставляет всегда в одном и том же месте и не показывается мне на глаза. – О чем-то задумался и тихо добавил: – И оно там точно есть.

Движение так и не повторилось.

– Нет там никого! – категорично заявил юноша, а про себя подумал: «Чего только со страху не примерещится?!»

Он подозрительно покосился на ребенка, хмыкнул и спокойно завалился на плед, подталкивая под голову сумку и укрываясь плащом.

«Скоро рассвет. Хоть бы успеть поспать еще немного».

Наконец сообразив вдруг, насколько несуразно все происходящее, юноша перевел взгляд на ребенка.

– Ты-то что здесь делаешь?

– Я здесь живу. – Ребенок немного помолчал, подумал и медленно, тщательно подбирая слова тихо, добавил: – Ты сюда пришел и совсем меня не заметил. – Он расплылся в довольной улыбке. – Я умею прятаться.

– Постой. Как это – живу? – Он уселся и подозрительно обвел взглядом полуразрушенные стены. – Где живу? Здесь, что ли? – Немного помолчал, потом серьезно посмотрел на ребенка и строго спросил: – Так, давай ты сейчас честно расскажешь доброму дяде, – он сам невольно улыбнулся при этих словах, – ну ладно, пусть не дяде, но зато доброму путешественнику о том, – он замолчал, соображая, о чем же таком важном должен поведать ему испуганный ребенок, – с кем ты здесь?

То, что перед ним не какая-нибудь нежить, а самый обычный ребенок, да еще и девочка, стало понятно сразу же, как только она подобралась к нему еще ближе и он смог отчетливо разглядеть лицо при лунном свете из окна.

– Ни с кем. Меня здесь оставили. – Девочка затравленно посмотрела вокруг и чуть ли не шепотом произнесла: – Я совсем не могу вспомнить, как вернуться, – сглотнула, едва сдерживая слезы. – И не могу вспомнить куда.

Юноша зябко повел плечами и постарался загнать как можно дальше свои эмоции, понимая, что это бесполезно, – на его лице сейчас можно найти все: от крайней степени удивления и ужаса до высшего проявления человеческого сострадания к этому существу. Юноша понимал, что перед ним один из тех несчастных детей, от которых еще при жизни отказывались родители. Но странное дело: в данном случае ребенка не обрекли на голодную и холодную смерть, а продолжали приносить пропитание. «Что же это за звери, раз смогли такое сотворить с ребенком? И для чего все это? Бросить одного, но не дать умереть с голоду».

В этот момент этот самый ребенок, втянув в себя воздух и окончательно убедившись, откуда идут столь соблазнительные запахи, блаженно прикрыл глаза, наблюдая из-под опущенных ресниц за краем сумки, выглядывающей из-под пледа. Пахло очень вкусно.

– Значит, не помнишь?! А как давно ты здесь – тоже не знаешь? – подозрительно прищурившись, спросил юноша, натягивая плед на сумку и внимательно наблюдая за ребенком. Девочка тут же переместилась еще ближе и не отводила взгляда от сумки. Тяжело вздохнув, он откинул плед, вытащил свой мешок, развязал и принялся шарить в нем. В какой-то момент он поднял глаза и посмотрел на незнакомку. Ребенок завороженно наблюдал за каждым его движением, облизывая сухие обветренные губы.

– Вот, держи. – Юноша вытащил кусок вяленого мяса и протянул в ее сторону. – Сейчас посмотрю, где-то у меня еще должна быть хлебная лепешка.

Девочка с опаской приблизилась к угощению и не решалась взять его в руки. С сомнением еще раз посмотрела на юношу.

– Ну же, бери, это вкусно.

Юноша невольно расплылся в улыбке, увидев, с каким удовольствием голодный ребенок впился зубами в кусок подсушенного мяса. Достал кусок очерствелого хлеба и вложил ей в протянутую руку.

Что это? Ему показалось, или он действительно на краткий миг увидел в глазах незнакомки золотистые всполохи? Нет, все же показалось. Ладно, разберемся во всем завтра. А пока надо бы и поспать.

– Я останусь здесь, – напомнила она.

– Делай, как считаешь нужным. – Он удобно улегся на плед и с любопытством посмотрел на девочку.

Ребенок подтянул под себя коленки, пытаясь укутать их подобием подола детского платья. Юноша присмотрелся. Нет, то, что на ней было надето, больше походило на мужскую рубашку. Он нахмурился.

– Ладно. Давай, иди сюда. – Он откинул в сторону свой походный плащ, приглашая ее разделить с ним на сегодняшнюю ночь лежанку, состоявшую в основном из прикрытых плотным пледом веток сосны, в изобилии растущей вокруг замка, и наломанного наспех валежника. – Ну, это для того, чтобы ты совсем не озябла до утра, понимаешь?

Девочка недоверчиво посмотрела на него. Зачем-то покосилась в темный проем, прислушалась и согласно кивнула, проворно перебираясь под теплый бок незнакомца. Как там он себя назвал? А, ну да, добрый путешественник.

– Ты нравишься мне, – тихо произнесла девочка.

– А теперь спим. Завтра решим, что с тобой делать, – ответил он, опускаясь рядом и заботливо подталкивая вокруг них плащ. Немного подумал и решительно притянул худенькое тельце к себе. Охнул, когда почувствовал на своей груди холод детских рук, стиснул зубы и шумно засопел, проклиная тех чудовищ, которые могли бросить это дитя здесь в полном одиночестве. – Да ты как кусок льда, – перевел дыхание. – Ну почему все нелепости этого мира должны случаться только со мной? – тихо проговорил он в темноту, уже смеживши веки. Хитро улыбнулся и добавил совсем уже шепотом: – Можно не отвечать.

Наслаждаясь незнакомыми ощущениями тепла, сытости, защищенности, боясь даже пошевелиться, она лежала и прислушивалась к размеренному стуку сердца «доброго путешественника». А вдруг ей все это только снится и сейчас предстоит проснуться? Ведь к ней уже не раз приходили удивительные, красивые, добрые сны, где всегда была одна и та же женщина, которая улыбалась ей, нежно брала на руки и баюкала, прижимая к своей груди и напевая грустную песню. А еще в этих снах всегда был кто-то, кого она до ужаса боялась. При одном лишь воспоминании о плохом человеке девочка забеспокоилась, заворочалась, попыталась вывернуться из крепких рук.

Юноша приоткрыл глаза, недоуменно посмотрел на лежащее рядом лохматое чудо, усмехнулся и еще крепче обхватил ее руками:

– Спи уже!

Голова доверчиво приникла к груди, а через какое-то время он услышал мерное дыхание спящего ребенка.

Иногда судьба начинает писать свою историю с совершенно нелепого, казалось бы, события или происшествия. То, что не должно было никогда случиться – случилось. Кто не должен был встретиться – встретился.

Раннее утро. По земле стелется утренний туман. Первые лучи солнца поблескивают в каплях росы на буйной весенней зелени. Лес медленно просыпается, принося в мир привычные свои звуки. Из окна первого этажа выглянул юноша, обвел внимательным взглядом округу, посмотрел куда-то позади себя и что-то сказал, собирая привычным движением черные длинные волосы в хвост. Отвернулся, подошел к оконному проему, оперся руками о каменную кладку и уверенно спрыгнул вниз, грациозно приземляясь точно на ноги. Посмотрел наверх и что-то крикнул. Из окна следом сначала полетел объемистый мешок, а через мгновение в черном проеме показалась худенькая фигура ребенка на вид лет пяти от рождения. Цепляясь руками за край проема, она лишь мгновение с сомнением разглядывала юношу, стоявшего внизу и протягивающего к ней руки, а затем доверчиво прыгнула вниз. Бережно подхватив ее, юноша залился звонким смехом, веселясь от всей души над испуганным и взъерошенным видом своей ноши.

По заросшей и давно всеми забытой дороге, уходившей в неведомую даль, доверчиво взявшись за руки уверенно шагали прочь от старых развалин две фигуры. А из полуразрушенной башни за ними настороженно наблюдала пара жгучих черных глаз.

3

Если ты сильный, еще не значит, что ты прав

Громко хлопнув дверью, из дверей общей кухни выскочила грузная женщина неопределенного возраста с растрепанной прической и красным лицом и понеслась со всех ног по усыпанной гравием дорожке к парадному входу величественного здания под громким названием «Дом милосердия». Едва успевая переставлять короткие толстые ножки, за несколько метров до своей цели она начала громко причитать и размахивать руками. Добежав до дверей, она исчезла на короткое время внутри здания для того, чтобы тут же явиться вновь, но уже в сопровождении двух дюжих мужчин. Жестикулируя и что-то громко объясняя, она без конца нелепо подпрыгивала и периодически заламывала руки, требуя немедленного отмщения и призывая неуклюжих и неповоротливых мужиков двигаться быстрее.

– Я всегда говорила. Я ведь всегда знала, с самого первого дня появления этой рыжей бестии в нашем уважаемом и заслуженном заведении, где испокон веков воспитывались только студиозы из самых приличных семей…эээ… – Припомнилось вдруг, что в приюте также учились дети, у которых и вовсе не было родителей. Потеряв нить своих рассуждений, женщина фыркнула и с новой силой запричитала на весь двор: – Эта гадина пролезла в подвал и слопала огромный кусок окорока пудов так на несколько. – Видя недоверие на лицах сопровождающих ее мужчин, она уверенно закивала: – Да-да, не меньше.

– Уважаемая, позвольте, там ведь в чем душа держится, куда же в нее столько могло вместиться? – удивленно спросил другой мужчина, невольно замедляясь и поглядывая на своего напарника, который в этот момент остановился и с сомнением смотрел на женщину.

– А вот не позволю, знать ничего не знаю, вора поймали с поличным, вот. Ректор что говорил? То и говорил, что главное – поймать, наказание последует неминуемо. За чем тогда дело стало? – спросила разгневанная женщина, с вызовом подбоченившись. – Сколько за это время всего ценного пропадало, а поймать никого не получалось.

– Надо дождаться господина Ректора и только потом вершить суд. И то еще надо для начала доказать виновность-то. Нет, я на такое точно не подписываюсь, – твердо сказал пожилой мужчина, отворачиваясь и решительным шагом направляясь обратно. – Я ухожу, а ты как знаешь.

Юноша удивленно проводил взглядом уходящего сторожа. Припоминая все слухи, ходившие об этом найденыше и о столь трепетном покровительстве главы приюта этой девчонке, он ощутил в душе на мгновение возникшее сомнение. Неуверенно посмотрел в лицо разъяренной женщины, вспомнил томный и многообещающий взгляд ее дочери и принял окончательное решение.

– А мы пойдем и малость поговорим с той воришкой. – Он недобро улыбнулся, увеличивая шаг в предвкушении предстоящего наказания.

Ворвавшись в просторный зал кухни, они не сразу смогли обнаружить виновницу. Девочка едва дышала под тяжестью съехавших на нее мешков с крупой и вдобавок восседавшего сверху сыночка поварихи. Одежда, лицо, волосы ее были перепачканы в муке. Девочка в ужасе наблюдала за вновь прибывшими. В противоположном углу жалобно скулили служки и помощники при кухне, не решаясь даже сдвинуться с места.

– Маманя, смотри, – гордо потрясая огромной поварешкой, зажатой в пухлой руке, сообщил высокорослый детина, указывая другой под себя, – как исправно лежит, ей от меня ни за что не сбежать. У, как зыркает своим глазищами. А можно мне ее тоже наказать? – с надеждой в голосе спросил он, заискивающе заглядывая в глаза матери.

– Нет, нельзя. Сами управимся. – Вместо матери ответил мужчина, подойдя к нему и рывком подняв с мешков. – Ты хоть сообразил бы, что она может душу отдать под эдакой тяжестью. – Он ощутимо встряхнул детину и начал подталкивать к выходу, попутно вырвав из его рук поварешку и жестами приглашая всех остальных немедленно очистить помещение. Когда в кухне остались только он и повариха, направился к мешкам и небрежно подхватил не по годам щуплую девчонку с пола. Повернулся к женщине и вопрошающе посмотрел, та понимающе кивнула и поманила рукой за собой.

– Пошли в подвал, где поймали, там и наказывать будем. Чтобы в следующий раз уже точно неповадно было ни ей, ни кому-то другому. – Потрясая ключами и гулко топая тяжелыми башмаками, они спустились вниз. Замок поддался лишь со второго раза. Мужчина беззвучно скользнул внутрь с девчонкой на плече. Скинул худенькое тельце на пол и с любопытством воззрился на высоченные ряды полок вокруг. Алчный взгляд перебегал с бутылей дорогих вин на заморские деликатесы, диковинные фрукты и различные экзотические сладости. Перевел взгляд на женщину. – Ну, и как прикажете наказать?

Женщина тут же приосанилась, гордо вскинула голову и озвучила свое решение:

– Розгами, конечно, да так, чтобы неделю после не могла еще присесть. И вот еще… – Из-под фартука достала кухонный тесак. – Срежь ей волосы, чтобы все знали, что это она сделала.

Мужчина поднял девочку с пола и безвольной куклой перекинул через свое колено. Находясь в забытьи, первые несколько ударов она даже не почувствовала. Затем вздрогнула и закричала. Женщина до крови закусила губы, стараясь не слышать отчаянных криков, но потом все же не выдержала, подхватила с пола грязную тряпицу и затолкала ей в рот. Крики стали едва различимы, а затем и вовсе стихли.

– Довольно, – срываясь на крик, произнесла повариха. – Обстриги ей волосы, да пошли отсюда. Я не в силах больше это выносить.

Мужчина ухватил девчонку за косу и подтянул к себе. Она вдруг пришла в сознание, подняла веки и безумным взглядом осмотрелась, пытаясь что-то сказать. Губы шевелились, тщетно стараясь вытолкнуть кляп. Он выдернул тряпицу и наклонился к ее лицу.

– Пожалуйста… пощадите… я не трогала…

Он усмехнулся, накрутил косу на руку, натянул ее и полосонул по волосам ножом. Нож застревал, путался и никак не хотел срезать хотя бы прядь с головы ребенка. Девочка, наконец, осознала, что происходит, и забилась раненой птицей в руках своего мучителя. Мужчина едва справлялся, настолько в своем отчаянье ребенок оказался сильным.

– Да срежь ты уже их! На вот, возьми, этим лучше будет. – Женщина за это время где-то нашла ножницы и сейчас протягивала ему. – И дело с концом, а я подержу. Кстати, можешь взять все, что тебе приглянулось, заслужил, – а сама ногой задвинула под стол огромную корзину с продуктами.

Поздно вечером, прямо за несколько минут до закрытия главных ворот, на территорию приюта влетел черный всадник. Грохоча по вымощенной камнем подъездной дороге, заставляя шарахаться в разные стороны местных обывателей, всадник проследовал к главному входу общего здания, резко осадил лошадь и ласково потрепал ее по холке, с интересом рассматривая помпезные нагромождения различных стилей в архитектуре строения. Дверь распахнулась, незнакомца явно ждали. На пороге стоял худощавый мужчина, Ректор этого примечательного заведения, и беззастенчиво разглядывал фигуру в черном.

– Ты опоздал. Я ждал тебя после обеда, а сейчас чуть ли не ночь. – В глазах плясали смешинки. – Хотя в принципе пунктуальность никогда не была твоей сильной стороной. – Он сделал несколько шагов в сторону гостя. – Как же я рад снова видеть тебя, Илиодор, дружище. Сколько лет, сколько зим прошло с последней нашей встречи?

Незнакомец откинул капюшон, выражение лица было непроницаемым лишь мгновение. Суровые черты озарила улыбка, он спустился с лошади и пошел к нему навстречу.

– А как я рад тебя видеть! – воскликнул Илиодор. Неуверенно перетаптываясь на одном месте, мужчина протянул руку для дружественного пожатия. Илиодор не обратил внимания на сей скромный жест, в считаные секунды широким шагом преодолел несколько метров и сграбастал друга в крепкие объятия, одним махом выбивая дюжей силой весь запас воздуха из легких, заставляя натужно закашляться. Он с интересом отстранил мужчину от своей груди, беспокойно заглянул в лицо. – Я вижу, ничего не меняется, ты по-прежнему все тот же задохлик, – притянул к себе и с удвоенной силой снова сжал в объятиях.

– Кто бы говорил, – сквозь спазмы удушливого кашля едва выдохнул мужчина. – Послушай, отпусти, а?! Иначе еще мгновение – и ты будешь сжимать в своих крепких объятиях мой хладный труп.

Илиодор разжал руки, придерживая друга и не давая ему тут же свалиться на землю.

– Никогда не понимал, в чем у тебя душа держится? – хитро прищурился он, заботливо оправляя одежду на друге и вспоминая добрую шутку про себя из далекого прошлого. – Ну вот, даже не сломал, не помял и не испортил.

– Чего тут непонятного? Ведь ведомо, что на одном энтузиазме, – едва переводя дыхание пошутил хозяин. – Пошли в мой кабинет, поговорим по душам, оформим документы. Чего время зря терять? Ты ведь ничего не забыл? На этот раз все документы в порядке? Да и расскажешь, как все прошло с твоей родней.

На лицо Илиодора набежала тень. Он весь подобрался и серьезно посмотрел на собеседника, обдумывая свой ответ, затем все же кивнул.

– Да не может быть! – Мужчина не мог скрыть своего удивления. – Неужели они до такой степени погрязли в глупых предрассудках, что закрыли свои сердца? И я просто умираю от любопытства в ожидании рассказа, как ты смог обнаружить, что твоя племянница находится именно в этом приюте.

– Как раз таки с обнаружением не возникло никаких трудностей. Эльхор – маг наших старейшин – указал место, где находилась моя племянница и какое носила имя. – Илиодор видел, как от удивления вытянулось лицо друга. – Да, я обратился к совету за помощью и все рассказал.

– Кстати, я помню его визит и тот странный разговор о детях-сиротах, как они попадают к нам, кто приводит, – глава Ветернхильского приюта тяжело вздохнул и задумался, – но не придал ему тогда значения. Сейчас припоминаю: твое первое письмо пришло как раз после его визита. На тот момент твоей племяннице как раз исполнилось десять лет. Значит, я правильно считал ее ауру. – Мужчина, довольный собой, улыбнулся. – Ну да ладно, расскажи мне лучше о твоих родителях. Как они восприняли такую новость?

– С моими родителями не возникло никаких проблем. Все очень осложнилось после визита ближайших родственников моей снохи, – тяжело вздохнул он, замолчал и мгновение раздумывал. – Заметь, никто из ее родных даже не показался. Ты сам понимаешь, оформление опекунства – сложная и длительная процедура, а когда еще неожиданно объявляются дальние родственники и начинают оспаривать твое право, то дело осложняется в разы и может затянуться на года, что и случилось со мной. Но впрочем, эта история достойна подробностей. Показывай, где твой кабинет, – пропустил хозяина вперед и двинулся следом. – Надеюсь, у тебя там найдется что-нибудь для настоящих мужчин?

– Обижаешь, однако. – Мужчина увеличил шаг. Дальше шли молча. Поднявшись на третий этаж, лишь однажды задержались возле самого кабинета отдать строжайшее распоряжение: не входить никому, ни под каким предлогом.

Через час Ректор выглянул и потребовал немедленно найти и привести в его кабинет девочку, которую все знали под именем Джим Ветерн – столь странной фамилией награждались все дети, у которых не было официальных родителей (Ветернхил – местность на севере страны, где находилась школа). Имя же она получила от человека, который на тот момент был единственным сторожем главных ворот. Он и нашел ребенка на ступеньках возле маленькой сторожки сразу же после того, как утром открыл главные ворота, и было совершенно непонятно, чем он руководствовался при своем выборе, дав маленькой девочке мужское имя – Джим.

А спустя пять лет после описанного выше события Ректор получил престранное письмо от Илиодора Деф’Олдмана – боевого товарища и своего старого друга. Текст гласил следующее: найденыш этот – Эвелин Сен-Ревилью Деф’Олдман, единственный ребенок и наследница ныне покойных ее родителей (ни слова описания обстоятельств гибели четы) Исидора Деф’Олдмана и Лисинды Сен-Ревилью (подтверждающие этот факт документы в свое время будут обязательно предоставлены главе Ветернхильского приюта). Потом шло пространное описание быта друга, новости о его родителях и даже подробный рассказ об уборочных работах по осени в полях, но ни единого больше слова, касающегося данного дитя. В конце письма друг сообщал, что в скором времени прибудет с визитом, а до того момента настоятельно рекомендовал бы держать эту новость в тайне как от общественности, так и от самого ребенка (по причинам, известным только самому отправителю). Сей «скорый визит» был отложен на пять долгих лет. За это время декан успел отослать несколько писем с описанием и подробным рассказом о жизни и успехах его племянницы, на которые так и не получил ответа. И только месяц назад была получена срочная депеша с гонцом, в которой сообщалось, что Илиодор Деф’Олдман уже в двух днях пути от школы. И вот сегодня он с неподдельным интересом слушал историю о том, как его друг стал по воле брата-близнеца единоличным опекуном своей племянницы. О том, как был украден ребенок в день зачтения завещания, о долгих годах непрерывного поиска похитителей и самой девочки. И подробный рассказ о непримиримых разногласиях не только со своим собственным кланом, но еще и с родственниками по линии матери, неожиданно объявившимися в момент, когда стало известно, что ребенок жив и пребывает в полном здравии, благополучно находясь в школе-интернате.

В ожидании встречи Илиодор принялся нервно расхаживать по комнате. Он был излишне молчалив и рассеян. Отвечал на вопросы невпопад и явно не слушал то, что говорил декан. Через какое-то время в кабинет заглянул обеспокоенный декан факультета естествознания и удивленно сообщил о том, что ребенка не могут найти нигде. А через несколько минут уже вся школа стояла вверх дном, переполошенная известием об исчезновении одной из учащихся – событие, никогда ранее не случавшееся в истории школы-интерната.

Старый сторож появился ближе к вечеру. В этот момент не осталось ни одного человека, за исключением младших групп, кто не был бы занят поисками ребенка. Узнав, из-за чего переполох, пожилой мужчина сразу же направился в кабинет к Ректору, там он рассказал об утреннем инциденте, невольным участником которого ему довелось стать.

Когда через несколько минут сонная повариха с неохотой открыла дверь нежданным посетителям, она не особо удивилась, увидев на пороге своего жилища Ректора вместе с незнакомцем. Признаться, она совсем забыла, что не выпустила девчонку из подвала, и не придала никакого значению шуму, поднявшемуся вечером во дворе. Быстро сообразив, чему обязана столь позднему визиту, она начала слезно причитать о невосполнимых убытках школы из-за участившегося в последнее время воровства. Столь проникновенная речь была остановлена Ректором одним лишь взмахом руки и коротким требовательным «где она?» от незнакомца. Похлопав недоумевающе ресницами, как если бы только что заметила присутствие другого человека, она молча развернулась и направилась по узкому коридору, ведущему на кухню, а оттуда и в подвал.

Как только они добрались до нужных дверей, незнакомец в нетерпении вырвал из ее рук ключи и сам принялся открывать замок. Через мгновение он исчез в темноте складского помещения, а еще через мгновение он стоял в дверном проеме и держал в руках обрезанную косу, обводя безумным взглядом присутствующих и зловеще скрежеща зубами. Ректор слишком поздно сообразил, что происходит. Мгновение – и вот руки друга уже сжимают шею женщины, грозя той неминуемой смертью.

– Где она? Что ты сделала с ней? – В голосе звучал металл и презрение.

– Илиодор… – Ректор попробовал привлечь к себе внимание друга, но тот не реагировал. Тогда он подошел и попытался разомкнуть кольцо его рук, стараясь ослабить мертвую хватку: женщина и так уже едва дышала, безвольно повиснув и перестав сопротивляться.

Илиодор повернул голову и удивленно воззрился на друга.

– Эта безумица обрезала ей волосы. Волосы! Ты это понимаешь?! – Его голос чуть ли не срывался на крик. – Ты ведь прекрасно знаешь, что это значит! – Он отвернул горящий взор и приблизил свое лицо почти вплотную к лицу обезумевшей от страха женщины. – Каким же должно было быть преступление, чтобы ты такое сотворила с ней? Я хочу это услышать! Отвечай! – Он с силой встряхнул ее.

– Да она не может тебе ответить, ты ее практически задушил. Илиодор, так нельзя! Остановись! Только не в этих стенах. – Ректор с усилием дергал друга за руки, с тревогой поглядывая на пелену, затягивающую глаза женщины. – Убив ее, ты не решишь проблемы.

– Ты прав, не решу, зато сделаю хорошее дело – избавлю свет от этой… – Но руки невольно все же ослабили хватку, плечи безвольно поникли, а через мгновение женское тело рухнуло кулем на земляной пол возле его ног. Не веря в свое освобождение, женщина какое-то время лежала без движения и безумным взглядом смотрела на незнакомца, а затем медленно поползла к выходу. – Ты сейчас жива лишь потому, что за тебя просят, но я обещаю тебе: придет день, и мы вновь встретимся, но тогда рядом с тобой уже никого не будет. Это говорит тебе Илиодор Деф’Олдман клана Олдман, дитя которого ты истязала и обесчестила. Запомни мое имя. Пусть оно всегда будет у тебя на устах.

Женщина поднялась на ноги и бросилась бежать.

– Я не мог и помыслить, что может такое случиться. Прости. Какое-то прямо чудовищное стечение обстоятельств! – Ректор удрученно пожал плечами, подошел к другу и положил руку ему на плечо. – Хочу, чтобы ты знал: все то время, что она здесь была, я тоже успел привязаться к девочке. Поверь, мне сейчас не легче, – опустил руки, немного постоял рядом, рассматривая напряженную спину друга, а затем прошел внутрь и зажег над головой магический огонек, освещая складское помещение. Несколько минут стоял неподвижно, мысленно восстанавливая картину того, что здесь произошло. Вздрогнул. Посмотрел на друга с опаской. – Мне не хватит всей моей жизни, чтобы отмыться от позора, содеянного сегодня в стенах вверенной мне школы. И я не вправе просить тебя о снисхождении к виновникам, причастным ко всему этому. – Плечи опустились, взор стыдливо потух. – Недосмотрел, не уберег, нарушил твое доверие.