Крутой мэн и железная леди

Любой нормальный человек мог сделать совершенно определенный вывод: тип, стрелявший во Влада, не сбежал со двора, когда там появилась милиция, а отсиделся где-то в тихом местечке (местечек этих здесь – не счесть: за гаражами, между сараями, за забором, в пышных кущах), а потом, дождавшись, пока станет тихо, элементарно пошел и пошарил около крыльца, поискав то, чего не догадался искать никто другой. И вышло совершенно по евангельскому завету: «Ищите и обрящете!» Обретя ключи или пульт, он спокойно открыл машину Влада, сел в нее и уехал туда, куда ему было нужно. К примеру, в какую-нибудь мафиозную организацию, где иномарки продают налево.

Такой вывод мог сделать человек нормальный. Однако этот буйный следователь с явно патологической наследственностью (ну разве могли умственно полноценные родители дать человеку по фамилии Муравьев имя Лев?! Муравьиный лев, есть такое кошмарное насекомое…), определенно жил в искаженной реальности. Он решил, что Алёна продолжает морочить ему голову, как морочила полночи. Видно было, что Лев Муравьев едва сдерживается, дабы не наброситься на нее либо с матом, либо с тумаками. Но вместо нее досталось безответному Сан Санычу: его друг детства рявкнул, что больше не намерен манкировать служебными обязанностями даже ради десяти лет обучения в одном классе в школе номер восемь, поэтому палец о палец не ударит, пытаясь спустить это дело на тормозах. Пусть расследованием покушения занимаются те, кому это по службе положено, они и будут теперь допрашивать свидетельницу, а может быть – тут Лев Муравьев сделал выразительную паузу – и соучастницу преступления!

Выпустив эту парфянскую стрелу, Муравьев ушел в соседний подъезд и Сан Саныча с собой утащил – как мальчика, за ручку! А измученная до полного обалдения Алёна еле-еле смогла подняться к себе, смыть косметику (вот и плати чуть ли не четыреста рублей за двустороннюю тушь «L'Oréal», вся эта дороженная и пышно разрекламированная тушь залегла у нее под глазами, а на ресницах остались только какие-то жалкие комочки!), из последних сил запихнуть себя под душ (вода смывает не только пот с тела, но и негатив с души) и уже в полубессознательном состоянии плюхнуться в постель – в шестом часу утра.

Несмотря на крайнюю усталость, а может быть, из-за нее, спала Алёна плохо и нервно, беспрестанно вскидывалась, хваталась то за телефонную трубку (мерещились звонки), то порывалась бежать к двери (чудилось, кто-то ломится), то пыталась выглянуть на балкон (якобы во дворе раздавались какие-то голоса), однако все это был сущий бред: никто не покушался на ее покой, кроме растревоженного воображения и нечистой совести.

Кое-как подняв себя с постели в девять часов (с минуты на минуту должны были явиться из милиции – они ведь так и посулили, уезжая: завтра часов в девять ждите участкового или оперативника), Алёна приводила себя в порядок, стараясь не глядеть в зеркало. Понятно же, что ничего хорошего там не увидишь, так зачем зря расстраиваться? Оделась, подкрасила ресницы (уже другой тушью), выпила кофе, но ясности мыслям это не прибавило. Голова была словно даже не ватой набита, а каким-то барахлом… помнится, однажды, много лет назад – не менее, чем десять! – бывшая Алёнина свекровь купила на базаре по дешевке две огромные подушки – вроде пуховые. Дешевизной, впрочем, исчерпывались все их достоинства, потому что от них, во-первых, припахивало тухлятиной, а во-вторых, перья сбивались в комки, которые никакими силами, даже палкой, нельзя было разбить.

– Видимо, перо сыроватое. Ты их посуши! – предложила бывшая свекровь, и Алёна на двое суток вынесла подушки на балкон.

Без толку! Тухлятиной запахло еще сильней.

– Да выкинь ты их, – предложил бывший муж Михаил. – Я тебе другие куплю, а мамашке ничего не скажем.

Наверное, так и следовало сделать… однако заядлой транжире Алёне вдруг стало жалко денег. Кроме того, тут пробудилась ее подавленная страсть к расследованиям. Все-таки зря она в свое время не поступила на юрфак и не пошла в следователи, ох, зря! Глядишь, что-нибудь путевое из нее получилось бы, может, даже звезда сыска, а не просто какая-то второразрядная писательница!

Впрочем, очень возможно, что ей надо было идти не в следователи, а в хирурги, ибо Алёна расследовала причину вонизма подушек не каким-то дедуктивно-индуктивным, а самым радикальным хирургическим методом: взяла да и распорола каждую по шву. Высыпала пух и перо в ванну – и едва не лишилась чувств от отвращения: оказалось, в подушках разлагались несколько куриных голов! Как они туда попали, по злому умыслу или по небрежности производителей, – неведомо, однако это был как раз тот случай, когда Алёна признала безусловное преимущество мужского ума над женским. Ей всяко пришлось последовать совету Михаила и потратиться на новые подушки, но кто бы знал, сколько потом времени она еще выковыривала перышки и пушинки из стока ванны и выпылесосивала их из всех углов квартиры!

Запах и вид омерзительной начинки еще долго преследовал Алёну, и именно месиво обнаружила она в своей голове на другой день после приснопамятного посещения «Барбариса» и того, что из этого проистекло. Вообще говоря, мир приобрел очертания нелепейшие, и оттого Алёна совершенно не удивилась, когда, усевшись за компьютер и проверив электронную почту, вместо долгожданного письма от подруги Маши из Хабаровска получила послание от какого-то МОН. Вот так – ни имени, ни фамилии, одна странная аббревиатура. Или это французское местоимение «мой»? Мон шер, мон ами, мон плезир… Очень интересно! Тема послания была тоже чрезвычайно хороша собой: Bp bcnjhbb ,ke;lfybq vjtq leib .

Содержание вполне соответствовало сюрреалистической теме:

Xtkjdtxtcrbq hfpev – nb[jt? ntgkjt? venyjt ,jkjnwt? d rjnjhjv vtkmntifn ujkjdfcnbrb – vsckb/ Jndhfnbntkmysq ,tcgjhzljr!

Nfrjq ;t ,tcgjhzljr wfhbn d vbht j,sltyyjcnb/ Lhtvexbq? ntvysq ktc/ Gj-[jhjitve? vjb gbcmvs r nt,t cktljdfkj ,s yfpdfnm @Bp bcnjhbb ,ke;lfybq vjtq leib d vbht j,sltyyjcnb@/ Jlyfrj z jcnfyjdk.xm yf ckjdt @leib@? gjnjve xnj jyf b cgjcj,yj c,bnm nt,z c njkre – b d nj ;t dhtvz yfcnfdbnm yf genm bcnbyysq/ «nj ckjdj – gthdsq ifu r hfpuflrt nt[ pfufljr? rjnjhst z yfvthty gthtl nj,jq gjcnfdbnm/ Hfyj bkb gjplyj ns gjqvtim? ns dc` gjqvtim///

Gjqvtim kb&//

Levf.? lf/ Dct-nfrb gjkj;tybt j,zpsdftn!

D rhfqytv ckexft – d cfvjv rhfqytv! – z cfv jnrhj. nt,t ukfpf/ Yj – kbim pf vbu lj njuj? rfr pfrhsnm b[ yfdtrb///

Lf? dc` ghjcnj? vjt eckjdbt cehjdj? yj ytghthtrftvj^ bkb ns hfpuflftim vjb pfuflrb cfvf b njulf jcnfytimcz ;bdf? bkb epyftim peyftim ghfdle gthtl ntv? rfr d gjcktlybq hfp djpytujljdfnm? xnj vukf? pfrhsdfdifz ndjq hfpev? nfr b yt hfcctzkfcm b yt lfkf nt,t djpvj;yjcnb epyfnm cxfcnmz/

Vyt ,eltn jxtym ;fkm? tckb///

Vyt E:E jxtym ;fkm/

Да… крутая абракадабра! Крутейшная! Но самое страшное: возникло ощущение, что нечто подобное она уже когда-то читала, вернее, видела, ведь прочитать это невозможно. Видела, видела! Где? Когда?

Скорее всего, в каком-нибудь страшном сне о том, как ее комп загнулся и начал жить самостоятельной половой жизнью!

Каждый, кто имеет дело с электронной почтой, знает, что иной раз гиперпространство глючит, и тогда начертание писем при пересылке изменяется невероятным образом. Для спасения пользователей в «Outlook Express» существует меню «Язык», которое иногда способно преобразовать глюки в нормальный алфавит. Поэтому добросовестная Алёна сначала перебрала все варианты этого меню: и кириллицу ISO и Windows, и КОИ8-R, потом западноевропейский алфавит, потом оба греческих – ISO и Windows, потом пользовательский, турецкий и прибалтийский Windows, и т. д. Тексты после преобразования получались самые причудливые: даже целые цепи квадратиков выстраивались при применении какого-то из центральноевропейских языков! – однако ничего вразумительного не произошло. Абракадабра оставалась абракадаброй. Не помогло и применение электронного дешифровщика. Пришлось признать, что компьютерные глюки тут совершенно ни при чем.

Возможно, письмо было прислано Алёне из-за границы и представляло собой не компьютерную неразбериху, а просто-напросто некую иностранную речь? Ни на один из известных Алёне языков это не походило. Известными ей были английский – more or less и французский – comme ci, comme ca, а точнее, и тот и другой она знала very bad и trés mal [4]. Впрочем, даже и с ее словарным запасом легко было понять: ничего похожего на английский и французский языки!

Она скопировала текст, включила «Word», сохранила письмо в «Моих документах» и запустила его в электронный переводчик, дав задание перевести с немецкого. После этого Алёна получила практически полное повторение всех прежних непоняток, среди которых мелькнуло вполне нормальное слово «тело» – в названии темы сообщения (название выглядело теперь так: Bp bcnjhbb ,ke;lfybq vjtq тело ).

Дальше по-прежнему следовал непереводимый набор букв… Хотя нет, слово «тело» мелькнуло еще дважды: @Bp bcnjhbb ,ke;lfybq vjtq тело d vbht j,sltyyjcnb@/ Jlyfrj z jcnfyjdk.xm yf ckjdt @тело @?

Начало фразы было повторением темы, но какой смысл в этом повторении?!

«Может, это финский какой-нибудь? – размышляла Алёна, тупо глядя на текст. – Или венгерский?»

Скорее это был древнехеттский или столь же древний шумеро-аккадско-вавилонский! Потому что невозможно было представить ни в одном современном языке (даже у племени Мумбо-Юмбо!) такого глобального сочетания согласных, какое встречалось тут на каждом шагу. А все эти ///, , ', ^…

Шифровка? Конечно, шифровка. Но как она попала в электронку Алёны? Зачем? Кто ее зашифровал и прислал? Как ее расшифровать? И нужно ли это делать? Возможно, сей неведомый МОН просто решил, выражаясь популярным словечком, приколоться? И Алёне, поломав немножко голову, следует пожать плечами и выкинуть эту дурь из компа? Конечно, именно так давным-давно поступил бы всякий нормальный человек, не обуреваемый склонностью к разгадыванию всех на свете (даже и не существующих!) загадок!

Кстати, надо нажать на «Ответить автору» и послать отправителю, этому приколисту МОНу, целое послание одних вопросов и восклицательных знаков! Как выражаются латиняне, verbum sat sapienti! [5]

Предвкушая маленькую красивенькую месть, Алёна снова открыла «Outlook Express» и только глазами захлопала, обнаружив: загадочное письмо исчезло само собой , его нет ни во «Входящих», ни в «Исходящих», ни в «Отправленных», ни в «Удаленных»! Спешный просмотр «Задач», «Заметок», «Черновиков», «Календаря» и «Контактов», а также «News.sci-nnov.ru» тоже не дал никаких результатов. Диковинное письмецо пропало бесследно.

Ну что ж, Алёне приходилось слышать, что некоторые электронные послания программируются отправителем на самоуничтожение после прочтения, но… зачем, за каким чертовым бесом кому-то понадобилось посылать нечто подобное ей?!

И тут ее пронзила совершенно жуткая мысль: а что, если это был новейший компьютерный вирус?! И он заразил склонностью к харакири все файлы с ее жестких дисков?

Несколько мгновений Алёна бестолково металась около компьютера, не зная, что делать: немедленно перекопировать все свои тексты и заметки на дискеты, звонить компьютерщику Алексею, который иногда чистил ее электронику и подкручивал железо, или для начала запустить антивирусную программу?

Дискет чистых, конечно, не нашлось. Алексей, вспомнила Алёна, предупреждал, что до конца следующей недели уезжает в деревню к родне, а антивирус – вот он!

Она запустила программу, в страхе ожидая, что та не включится, зависнет, выдаст какую-нибудь жуткую информацию о летальном исходе компьютера, однако после двадцатиминутного мельканья всех файлов, живущих в стареньком Алёнином «LG Studioworks 5D», был вынесен утешительный вердикт: «Обнаружено вирусов – 0».

Малость успокоившись, писательница пожала плечами: все-таки это были шутки-прибаутки какого-то компьютерного забавника, а то и просто психопата. Можно спорить, что он посылал плоды своего свихнутого ума на все четыре стороны. И наверняка в финале было приписано: «Перешлите это письмо всем своим друзьям, и будет вам счастье!» Но с адресатом [e-mail] ему очень повезло. Конечно, так легко, как эта самая alena, на всякую чепуху не ведется ни одна живая душа! Все-таки у нее явная склонность к ипохондрии, мизантропии и беспочвенной неврастении! А вернее всего, как уверяла всю жизнь мама, лень раньше Лены родилась. Ведь все эти детективно-компьютерные игры нужны Алёне сейчас лишь для того, чтобы отсрочить момент начала работы над новой главой нового – дамского, авантюрно-любовного, но, увы, совершенно не детективного романа.

Она посмотрела на часы… однако! Игры в расшифровщика длились долгонько, и сейчас уже полдень, а милиции нет и помину! Впрочем, может быть, они начали опрос с квартир нижних этажей и на третий, к Алёне, еще просто не дошли?

Она попыталась писать, но не могла сосредоточиться: все время прислушивалась к шорохам в подъезде. Вернее, там не слышно было ни звука, ни шороха, у них вообще тихий дом.

Но никто к ней в тот день так и не пришел… что характерно, и на другой день тоже!

При этом у Алёны возникло ощущение, что вокруг нее образовалась некая зона молчания. Не приходило писем по электронке (даже от чокнутых шифровальщиков), по телефону никто не звонил. Вообще никто! Ни одна живая душа.

Похоже, даже телевизор вступил в этот заговор и если не отключился, то стал показывать чрезвычайно плохо.

Просидев дома безвылазно двое суток и чувствуя, что начинает дичать, на третье утро Алёна набралась храбрости и позвонила соседу – тому самому, Сан Санычу. На счастье, он еще не уехал в свою проектную контору и вроде бы даже обрадовался, услышав ее голос.

– Как не приходила милиция? – удивился он. – Ко мне тоже не приходила, но я в этой истории сбоку припека. А к вам уж обязательно должны были явиться… странно! Таня! – окликнул он жену. – Ты не в курсе, в нашем подъезде милиция побывала? Ну, насчет тех выстрелов! Нет? Никто ничего не говорил? Слышите, Алёна? – Он снова повернулся к трубке. – У нас тоже тишина…

– Сан Саныч, ради бога, извините, – робко начала Алёна. – А вы не могли бы спросить у своего друга, у этого следователя – Льва, как там дела обстоят – с расследованием. А? Потому что у меня уже и продукты кончились, и в библиотеку надо, и завтра передача на радио, в которой я участвую… Если мне не удастся быть на передаче, я уже сейчас должна предупредить, чтобы кого-то другого пригласили, если успеют.

– Вы по радио выступаете? – воодушевился Сан Саныч. – А по какой программе? В какой передаче?

– По «Голосу Волги», а передача называется «Час доверия», это что-то вроде психологической консультации. Ведет настоящий психиатр, доктор, я там сбоку припека, типа свадебный генерал, но мне очень интересно.

– Обязательно послушаю! – пылко сообщил сосед. – А Левушке я прямо сейчас звякну. И сразу перезвоню вам.

«Прямо сейчас» и «сразу» растянулось на два с половиной часа, за время которых Алёна окончательно озверела. Беда в том, что у нее кончился кофе, без которого она не могла жить (у нашей писательницы была хроническая гипотония). Пила она кофе много, очень крепкого, а сегодня утром хватило только на полчашки. Нужно было как можно скорее бежать в магазин, чтобы приложиться к источнику сил и вдохновения и воскреснуть, но приходилось ждать звонка от соседа. А он словно в прорубь провалился! Конечно, можно перезвонить ему, однако Алёна никак не решалась. Ну вот позвонит она, а Сан Саныч подумает: «Что это она суетится? Наверное, дело все-таки нечисто, не зря Левушка так на нее ополчился! Наверняка она что-то скрывает!»

Ну да, она скрывала. Скрывала спор в ресторане «Барбарис» и мгновенное желание его проиграть, которое потом сменилось полнейшей противоположностью. Скрывала свое волнение при виде стриптизера, появившегося под песенку «It's now or never»; скрывала бессмысленно-пылкие взгляды в сторону танцующего Игоря; скрывала раздражение от тупой, непробиваемой настойчивости Влада, который мало что подстерег ее, мало что хватал все время за коленку в машине, не слушая ее откровенно злых отповедей, так еще и потащился следом за ней, и за мгновение до того, как его окликнул этот детский голос, за два мгновения до того, как раздался выстрел, Алёна вдруг с испугом поняла, что если он поднимется за ней в квартиру, она впустит его и все будет так, как захочет он…

Да, Алёна скрывала это. Ну какое отношение к делу имело томление одинокой женщины? Не большее, чем те несколько звонков, которые только и отвлекали от нее Влада, пока они ехали. Алёну же они забавляли, потому что Влад вместо нормальных «алло», или «слушаю», или «да», или чего-то столь же тривиального изрекал высокомерно:

– Н-да? Говорите!

Сама Алёна, особа привередливая, внешним приличиям придающая большое значение, немедленно бросила бы трубку, услышав что-то подобное, ну а корреспонденты Влада ничего, терпели…

Сначала Владу позвонила женщина: жена, а может, подруга. Ей он ответил с исчерпывающей интонацией:

– Не нуди, все будет в порядке. Приеду, когда смогу.

И отключился.

Второй звонок был от какого-то Сени, которому Влад «Господом Богом и честью русского бизнесмена» (такую формулировку Алёна слышала впервые, и она, конечно, не могла ее не поразить своей нестандартностью!) поклялся, что приедет подписывать договор «поутряночке, не позднее двенадцати». С точки зрения ранней пташки и типичного жаворонка Алёны Дмитриевой это был чуть ли не вечер, и она только собралась сказать об этом Владу, как раздался новый звонок.

Он, взглянув на дисплей, где определился номер, ощутимо помрачнел и нажал на сброс. Звонок умолк, чтобы возобновиться через минуту. А надо сказать, что звонок в мобильнике Влада был просто оглушительный, и не привычная классическая мелодия, а какие-то безумные удары гонга по мозгам. Влад, по всей очевидности, к ним притерпелся, поэтому переносил шумовую атаку спокойно, однако Алёна со стоном схватилась за виски:

– Какой кошмар! Выключите, ради бога!

Влад с явной неохотой поднес телефон к уху:

– Н-да? Говорите!

Помолчал, послушал, засмеялся…

– Слушай, ты с какой печки упал? – спросил негромко. – Четыре года прошло… И вообще, сговорились вы все сегодня, что ли, копать эту старую яму?

Опять молчание. Опять смешок:

– Я его просил помочь как друга. Как друга, понимаешь? Он что, жалеет, что я не умер? – Пауза. – А… ну извини, я не знал. Во всяком случае, это были наши счеты, так или нет? И теперь они закрыты. Так что – большой привет с большого БАМа!

Алёна удивилась до онемения. Давным-давно, в 1983 году, она, совершенно зелененькая журналисточка, сподобилась совершенно феерической командировки на Дальний Восток – в том числе на Байкало-Амурскую магистраль. У нее там случился незабываемый романчик с обворожительным монтажником-высотником, которого, по странному стечению обстоятельств, звали так же, как нынешнего объекта ее тайных вздохов, – Игорем. Да и вообще впечатлений от стройки века осталось множество – самых великолепных, заботливо лелеемых в несгораемых сейфах памяти. Правда, слово «БАМ» теперь стало сущим анахронизмом, многие вообще не знают, что это такое… Практически без разницы, сказать современному молодому человеку: «За Пьяною пьяны» или «Привет с большого БАМа». Он равным образом вытаращит глаза. И правильно сделает, ибо только профессиональные лингвисты и историки осведомлены о событиях 1373 года, когда войско ордынского хана Мамая на речке Пьяне (в Нижегородчине, между прочим!) напало на пьяных русских и побило всех. Ну а насчет большого БАМа – это просто-напросто строчка из недолговечно популярной песенки 80-х годов прошлого века про каких-то идиотов-романтиков, которые «себе под нос твердят упрямо: «Большой привет с большого БАМа».

Впрочем, что удивительного, если Влад знает эту присказку? Они ведь с Алёной примерно ровесники.

В ту самую минуту, когда Алёна сделала этот логический вывод, Влад остановил свой «БМВ» (впоследствии сгинувший с этого места бесследно, так же как и БАМ сгинул из исторической памяти целого поколения!) напротив въезда во двор Алёны… и больше им было не до звонков. Вспомнила Алёна о них только сейчас и то лишь потому, что сама ждет звонка.

Да что ж этот Сан Саныч не звонит, интересно знать?! Ведь зависимость кофемана от кофе сродни наркотической зависимости! Недолго и до ломки дойти!

Нет, хватит деликатничать! Надо самой позвонить соседу! Давно пора!

Алёна схватила трубку и ахнула, увидев, что она лежит на аппарате чуть покосившись. Елы-палы, как говорил один старинный знакомый… Вот растяпа! Положила трубку неправильно! И даже если Сан Саныч набирал ее номер, телефон был все это время занят!

Она швырнула трубку на рычаг, и в тот же миг раздался звонок:

– Алёна Дмитриевна? Извините, – послышался обескураженный голос соседа, – но у вас все время занято было, а вашего сотового я не знаю…

Ближайшие минуты три Алёна только и делала, что беспрерывно извинялась, а Сан Саныч уверял, что ничего страшного, он даже с удовольствием…

Не без некоторых усилий Алёне удалось направить течение речи этого мазохиста в нужное ей русло и выяснить, что же сказал ему Муравьев.

И вот тут-то ей пришлось крепко поудивляться…

Судя по словам Льва Муравьева, дело о попытке покушения на бизнесмена Влада Сурикова (ого! все-таки удалось выяснить его фамилию!) было закрыто, даже не открывшись. Едва очнувшись от контузии, Суриков сообщил, что никто на него не покушался и не надо искать в темной комнате кошку, которой там нет. Всё случившееся – игра, инсценировка, устроенная на спор с другом. Имени его, разумеется, Суриков не откроет, условий спора – тоже. Это их частное дело. А какие у вас претензии, товарищи? Мы живем как бы в демократическом государстве, кто на что хочет, на то и спорит. Что? Вы инкриминируете мне ложный вызов «Скорой»? А разве я ее вызывал? Все претензии к этой, как ее… ну, к той барышне, которую я подвез из ресторана и проводил до подъезда, чтобы, не дай бог, к ней не прицепились какие-нибудь подонки. Впрочем, так и быть, я сам готов заплатить штраф за ложный вызов – но только «Скорой»! К вызову милиции я не имею вообще никакого отношения. Это безобразие – человек не убит и даже не ранен, а людей отвлекают по пустякам от выполнения работы! Сколько воров, разбойников и насильников совершили за это время свои преступления, оставшись безнаказанными!

– В таком же роде все остальное, – со вздохом сообщил Сан Саныч. – У Левушки от злости просто-таки судороги сделались, он до сих пор успокоиться от всей этой дури не может!

– А машина? – растерянно спросила Алёна. – Машину-то почему угнали?

– Никто ее не угонял, – вздохнул Сан Саныч. – Тот самый друг, с которым этот Суриков якобы спорил, сам же и уехал на его машине. У него были свои ключи.

– А куда девались ключи Влада? – не унималась Алёна. – Или пульт?

– А их не было! – хмыкнул сосед. – Он говорит, что у него часы настроены как пульт.

– Что, такое может быть?

– А почему нет? В наше время все возможно. Но это, конечно, должны быть очень дорогие, многофункциональные часы. Вот мы другу на день рождения дарили «Ориент-супер», так там…

При слове «Ориент» Алёну мигом взяла тоска. Штука в том, что она еще в прошлом году подарила божественному красавчику Игорю на день рождения часы, и именно «Ориент».

Разумеется, подарочек был сделан не бесцельно (строго говоря, это был род взятки), однако цели не достиг. Ехидная Жанна (чувство юмора у сей особы было просто-таки извращенным!) при виде «Ориента» промурлыкала этакую миленькую частушечку:

– Мне миленок подарилЗолотые часики,И за это мне пришлосьПрыгать на матрасике…

Пропета частушка, само собой, была в присутствии Игоря, и бедняжка так напрягся, что Алёна встревожилась: как бы «миленок» с перепугу не вернул часы. Бесспорно: они ему очень понравились, но ох до чего Игорю не хотелось в благодарность за них прыгать с писательницей Дмитриевой на матрасике! Это было написано на его раскрасивой физиономии просто-таки аршинными буквами! Да, вместо того чтобы с помощью «Ориента» приблизиться к предмету своих тайных вожделений, Алёна сделала шаг вперед и два… нет, даже двадцать два шага назад. Пришлось напустить на себя просто-таки арктическую холодность, чтобы Игорь успокоился. Не скоро это произошло, не скоро они вернулись к той дивной смеси дружбы и флирта, которая составляла суть их общения… однако тяжелый осадок в душе Алёны сохранился. Теперь слово «Ориент» напоминает ей об этом несомненном любовном проигрыше. Так что она не испытывала ни малейшего желания выслушивать излияния Сан Саныча и грубым рывком вернула его к действительности:

– То есть получается, что расследования не будет?

– Получается, так.

– А что по этому поводу думает ваш приятель? Он верит в сию туфту со спором?

– А вы разве не верите? – осторожно, после крохотной паузы осведомился Сан Саныч, и писательница прикусила язык.