Реактивный шторм

Александр Тамоников

Реактивный шторм

Все, изложенное в книге, является плодом авторского воображения. Всякие совпадения случайны и непреднамеренны.

А. Тамоников

© Тамоников А.А., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

Глава 1

Сирия, российская военная база Хмеймим, 28 июля, вторник

Относительно прохладное утро с температурой в двадцать шесть градусов продержалось до восьми часов, затем показания термометров начали постепенно расти. Наступал еще один жаркий день.

Группа спецназа майора Жилина недавно завершила боевую операцию – прорыв блокады поселка Эль-Руван. Теперь она находилась на отдыхе, который затягивался и уже раздражал людей. Члены боевой группы не привыкли к длительному безделью.

Командир отряда полковник Северцов составил план учебно-боевой работы. Он исполнялся целиком и полностью, но возможности базы были невелики. Они не позволяли учесть специфику подготовки спецназовцев и дать им полную нагрузку. Поэтому свободного времени у них было больше, чем занятого.

Вот и сегодня группа освободилась уже к одиннадцати часам после трехкилометрового кросса и преодоления обычной общевойсковой полосы препятствий. Бойцы «Байкала» в большинстве своем скрылись от жары, которая уже подошла к отметке в тридцать градусов, в модуле, где был душ и работали кондиционеры. Только старший лейтенант Смирнов и прапорщик Соболь не пошли в свой отсек, устроились на лавке в тени развесистой чинары.

К ним подошел командир группы майор Жилин.

Смирнов и Соболь поднялись.

– А вы чего тут кукуете? – спросил Жилин. – В модуле-то прохладно. Там и вода есть. Тут же примерно градусов двадцать восемь. Это в тени!

– Да просто сидим, товарищ майор. Медики говорят, что от кондиционера простудиться можно.

Командир группы усмехнулся и заявил:

– Это они не тем людям о простуде сказали.

– Тем или нет, но нам с Соболем и здесь неплохо. Вот и ветерок подул с севера.

– Нет, парни, вы мне лапшу на уши не вешайте. Чего-то ждете. Хрен бы вы стали на жаре, даже в тени сидеть, если бы не задумали чего-нибудь.

– Чего тут можно задумать? База словно вымерла. С утра взлетели две «сушки», спустя час вернулись. И никого, даже техперсонала не видно. А ведь сегодня вроде и не выходной.

– Что-то вы задумали. А ну-ка, Боря, колись, что за дела, – заявил майор и взглянул на старшего лейтенанта.

– Да говорю же, просто сидим, курим, за жизнь базарим. Соболь вот говорит, что вроде как за Пальмиру, блуждающую РСЗО «Сакарья» и Эль-Руван, кроме орденов и медалей, офицеров представили к очередным воинским званиям. А я ему ответил, мол, хрена с два, а не новые звездочки.

Жилин улыбнулся и сказал:

– Напрасно ты так ответил.

– В смысле?

– Трех офицеров представили к очередным званиям.

– Ну, если трех, то такое еще возможно. Впрочем, меня это не касается. Смирнов требуется, когда надо разведку провести, хлопнуть каких-нибудь важных духов, заложников освободить. А когда базар идет об очередном звании, о Смирнове забывают напрочь. Нет, товарищ майор, вы не подумайте, я не в претензии, просто как-то несправедливо это, не находите?

– Несправедливо, – согласился Жилин, к немалому удивлению Смирнова. – Поэтому решено исправить этот момент.

Смирнов посмотрел на командира.

– Не хотите ли вы, товарищ майор, сказать?..

Командир группы прервал одного из лучших своих подчиненных, который был и самым проблемным:

– Именно это я и хочу сказать. Ты в числе трех представленных.

– Вот как? Вы меня удивили!

– Ничего удивительного. Заслужил.

– Да у меня выговоров десятка два.

– Хочешь сказать, что все они не по делу?

– Это как посмотреть, но не в том суть, по делу или нет. Новые звания присваивают офицерам, не имеющим взысканий.

Жилин потер лоб платком.

– Нашли тоже прохладное место. А если по теме, то Северцов снял с тебя все взыскания. Кроме него и меня, их на тебя никто не накладывает.

– Большое человеческое спасибо.

– Ерничаешь? Зря, долго ли начать новый список взысканий?

– А представления отправлены?

– Да.

– Тогда можете начинать новый список. Еще года на три.

Соболь же поинтересовался:

– А кого еще, кроме моего друга, повышают?

– Меня.

– Это понятно. Вы уже с год, наверное, перехаживаете звание, да?

– Меньше. А еще на прапорщика представлен Сторский. У него за плечами техникум, так что соответствует. А то как-то неудобно одному из всей группы в сержантах ходить.

– Это правильно, – сказал Соболь.

– Еще вопросы есть?

– Да у нас их и не было.

Жилин неожиданно хлопнул себя по лбу.

– Как же я сразу не догадался-то?..

– О чем? – вкрадчиво спросил Смирнов.

– Борт же должен из Москвы прибыть с заменой части персонала базы. А у новых людей и водочка найдется, и интерес большой насчет службы в данных условиях. Выпивку и покупать не потребуется. Нарасскажете небылиц всяких, напоят и без денег, да еще впрок дадут. Как же я сразу не сообразил? А то стали бы вы на жаре сидеть.

Смирнов покачал головой и спросил:

– Почему у вас, товарищ майор, всегда только плохие мысли насчет нас?

– Потому, что знаю вас хорошо. Или, может быть, я не прав? Скажи, Боря!

Смирнов вздохнул.

– Насчет борта правы. Интересно посмотреть, что за люди новые прилетят, тем более что практически весь медицинский пункт меняется, прибывает персонал для оказания помощи сирийцам. Насчет водки не совсем. Чего уж скрывать, будет возможность, возьмем пару пузырей. А вот насчет небылиц, тут вы совершенно не правы. Мы и сами-то толком не знаем, что за служба на базе, а о рейдах говорить смысла нет. Новым на задания не ходить, на базе службу тянуть. Им есть кому и кроме нас лапши навешать. Между прочим, не за спасибо. А за ту же русскую водочку да закусочку. Грибочки там, огурчики малосольные, чего тут днем с огнем не найдешь.

Жилин махнул рукой и заявил:

– Черт с вами. Встречайте борт, но предупреждаю, вечером загляну в отсек. Увижу пьяные рожи и без Северцова с утра запущу на кросс вдоль взлетно-посадочной полосы. На этот раз жалеть не стану. Туда и обратно вся группа сбегает. Вот тогда вам все остальные ребята ой как благодарны будут!

– Милости просим вечером на огонек, товарищ майор.

Жилин ничего не сказал и прошел в свой отсек.

Соболь толкнул друга плечом.

– Попал ты, Боря!

– Чего попал?

– Выставляться надо. Очередное звание – это не шуточки. Целым капитаном станешь. Как заместитель командира группы. А может, тебя на эту должность переведут. Туренко там засиделся. Его запросто могут на группу бросить.

– Выставлюсь, не волнуйся. Я порядки знаю и уважаю. Только ждать тебе, Соболь, придется месяца три, пока мне погоны не вручат.

– Не обязательно. Главное – что? Представление ушло в Москву. Оно подписано командиром отряда. В управлении его подмахнут не глядя, а для капитана этого достаточно. Значит, что? Дело сделано. Надо учитывать, что работа у нас очень вредная для здоровья. За три месяца со мной может произойти все, что угодно. Стало быть, выставиться можно и сейчас.

Смирнов взглянул на Соболя.

– Ты губу-то, Дима, закатай. Жилин просек, чего мы ждем, знает, что нам нужна водка. Мы ею разживемся, возьмем если не у новых, то у экипажа «семьдесят шестого» точно. Значит, и без представлений выпьем. Только теперь придется ночью, после ухода Жилина. Не хочу я опять таскать тебя на себе.

– Затаскался весь. Помог немного, а выставляешь так, будто жизнь спас.

– А может, и спас. Ты себя не видел, когда грохнулся. Я уже подумал, кранты тебе. Самое обидное, не в бою, не на выходе, а в пыли у взлетки, прямо как спившийся ботан.

– Ты теперь все в степень возведешь!.. Твою мать, а ведь в натуре жарковато становится. И когда этот чертов борт прилетит?

– По расписанию, я у летунов узнавал. – Старший лейтенант посмотрел на часы. – Да, он уже должен подойти.

– Вот именно, что должен. И где он?

Вдали послышался гул турбин тяжелого самолета.

– Идет! – воскликнул Соболь. – Валим к вышке.

– А что к вышке? Борт, наверное, загонят на площадку у ангаров, как и всегда. Не потащит же «Ил-76» только пару десятков человек меняющегося персонала. Наверняка внутри груза под завязку.

– Пари?

– Чего?

– Поспорим, спрашиваю?

– Насчет чего?

– Я говорю, борт встанет для высадки людей у вышки. Ты считаешь, что он пойдет под разгрузку к ангарам.

– На что спорим?

– Ну не на щелбаны же. На пузырь, естественно.

– Местной араки?

– Пусть ее аборигены пьют. На пузырь русской слезинки.

– А, давай!

– Тогда выходим на вал стоянки «сушек». Оттуда будет видно, где приткнется борт.

– Главное, Боря, разглядеть, где будет поставлен трап.

– Не обязательно. Люди могут и через рампу выйти.

– Не исключено и такое.

Пока приятели спорили, «Ил-76» плавно коснулся бетонки и побежал по ВПП. Он прошел ее всю, сбавил скорость и вырулил на дорожку, где штурмовики, бомбардировщики, многофункциональные самолеты сбрасывали тормозные парашюты. Потом лайнер покатился вдоль стоянки боевых машин, миновал вышку.

– Что я говорил! С тебя пузырь! – воскликнул Смирнов и вдруг осекся.

Транспортник скрипнул тормозам и встал метрах в десяти дальше пункта управления полетами, так называемой вышки.

– Опа! Боря, пролет?

– Твою мать, еще не вечер!

– Чего не вечер? Гляди, открылась боковая дверь. А вот и трап.

Из чрева транспортника, огромного по сравнению со штурмовиками и бомбардировщиками, на бетонку начали спускаться люди. Сперва борт покинули мужчины в форме, затем появились и женщины.

– Ни хрена себе, сказал я себе, – вдруг воскликнул Смирнов.

Соболь недоуменно посмотрел на товарища и осведомился:

– Что такое, Боря?

– Нет, этого не может быть.

– Чего не может быть?

– Да отвали ты!

– Чего отвали-то? Или знакомого увидел?

– Хуже.

– Не понял.

– Видишь женщину, которая только что сошла на бетонку? Она в бежевом костюме, с синей сумкой на колесиках.

– Вижу. Красивая, фигуристая дамочка.

– Вот только ее мне здесь и не хватало!

– Да в чем дело? Объясни по-человечески.

– Придется. Нет, ну не твою ли мать? Надо же, где пришлось встретиться! До чего же, оказывается, мала эта планета. Ну, теперь весело будет. Разборок не миновать, не скрыться. Где тут на хрен спрячешься?

– Боря?!

– Да ладно. Короче, Диман, помнишь, я рассказывал тебе, как от одной шалавы по окончанию училища сбежал?

– Погоди, это от той, у которой пахан был большой шишкой?

– И маман тоже. Я глазам своим не верю.

– Ты вместе с братвой из взвода отмечал выпуск в кабаке, так? Та история?

– Та самая и есть.

– Ну, тогда ты попал. Хотя как знать. Сколько уже времени прошло? Она наверняка вышла замуж, вот только как сюда попала? Это непонятно. Твоя несостоявшаяся невеста в медицинском училась?

– Спроси чего-нибудь попроще.

– Скажи еще, что ты и фамилию ее не знаешь.

– В паспорте видел, но не запомнил. Да и на кой ляд нужна была мне ее фамилия, если я собирался от нее когти рвать?

Соболь вздохнул и заявил:

– Тоже верно. Ну так иди, встреть подругу дней своих суровых.

– Может, не стоит?

– Боря, база – это тебе не Москва и даже не провинциальный поселок. Здесь все на виду. Я считаю, что лучше сразу все устаканить, чем потом получать неприятные сюрпризы.

– Ты прав. Пойду!

– Давай, а я к экипажу.

– Если затаришься, то водку к нам не неси. Тащи ее пока к летунам, к Макарову.

– Я и сам знаю, что делать надо.

– Ну так пожелай мне ни пуха ни пера.

– Чтобы ты послал меня к черту?

– Я могу послать тебя куда угодно и безо всякого повода.

– Тогда ни пуха ни пера. Иди ты сам к черту, Боря.

– Ну ты даешь! Все в одну кучу собрал.

– Это ты мозги в кучу собери и действуй посмелей. Что было, то прошло. Молодость, все такое. Удачи!

Люди, прибывшие на базу, тем временем прошли к штабу. Офицеры проследовали внутрь, женщины устроились в зоне отдыха и обмахивались платками. Жара сегодня явно перевалила хорошо за тридцать градусов.

Смирнов хотел появиться неожиданно, чтобы с ходу сбить женщину с толку. Но ничего из этого не вышло.

Его несостоявшаяся невеста вдруг поднялась со скамейки и повернулась в ту самую сторону, откуда выдвигался старший лейтенант. На ее лице сначала нарисовалось изумление, потом – недопонимание, но все быстро, в какие-то секунды.

– Господи, никак женишок мой бывший? – воскликнула женщина.

Ее попутчицы, присутствовавшие при этой сцене, во все глаза уставились на Смирнова.

Борис натянул на физиономию улыбку и проговорил:

– Привет, Галя! Каким ветром тебя занесло сюда?

– Тем же, наверное, каким тебя унесло от меня.

– Галя, ты знакомого, что ли, встретила?

– Да, бывшего жениха.

– Надо же!

– Давай отойдем, – предложил Смирнов. – Чего при бабах-то говорить?

– С каких это пор офицеры стали женщин бабами называть?

– Извини, вырвалось. Так отойдем?

– Давай. Нам ведь есть о чем поговорить, не правда ли?

– Конечно! Тут дальше по аллее скамейки удобные стоят.

– Показывай.

– Прошу. Прямо по курсу метров сто. Скамья под огромным деревом. Там тень.

Женщина оставила попутчицам дорожную сумку и пошла вперед. Смирнов шагал сзади и любовался ее формами, которые с годами стали еще более привлекательными. И вообще, Галина смотрелась безупречно и возбуждающе. У Смирнова мелькнула мысль о том, что он зря от нее сбежал.

Галя остановилась у той самой скамейки, где до этого сидели Смирнов и Соболь. Она опустилась на нее, закинула ногу на ногу, отбросила назад золотистые пышные волосы и чуть вздернула курносый носик.

Смирнов присел рядом, достал пачку сигарет.

– Если ты не против…

– Я тоже закурю, так что не стесняйся. Ну так что, Боря?.. Расскажи, почему ты так подло поступил со мной? Документы тебе в штабе училища надо было получать, так ты с чемоданом за ними пошел. Я жду как последняя дура, отец ничего не понимает. Мы с ним торчим у КПП. Час проходит, второй. Курсанты, уже не скрываясь, ржут как кони. Потом прапор дежурный мне и сказал: «Зря ты тут маешься, красавица. Твой принц уже упорхнул в далекие края». Я сперва не поняла, а потом дошло. Обманул ты меня. Так вот объясни, дорогой, за что?

Смирнов смутился. Сейчас он не мог ответить на этот вопрос. Да и тогда, сразу после выпуска, тоже. Парни говорили, что Галина – шалава, из курса в курс жениха себе ищет. С такой особой свяжешься, она тебе всю жизнь сломает. Но ведь он решил бежать до того, как услышал эти сплетни, кажущиеся сейчас глупыми.

– Честно говоря, Галя, сам не знаю. Я же не ожидал такого бурного развития событий. Помню, встретил тебя в кафе после выпуска, сидели вместе, пили шампанское, танцевали. А потом как замкнуло. Память совсем отшибло. Просыпаюсь в чужой хате, рядом ты. Папаша твой веселится, мол, проснулись, голубки сизокрылые? С тобой меня жутко на секс потянуло. Признаюсь, мне ни с одной так хорошо не было. Но этого я и испугался. Ты же меня знала всего сутки, а зажигала так, словно мы в любовниках года три обретались. Я даже имя твое вспомнить не мог. А тут твои предки, разговоры о свадьбе. Ты радостная, довольная, как щука, которая удачно пескаря безмозглого поймала. Вот я и решил – валить надо.

Галина вздохнула и проговорила:

– Зачем же было спектакль с училищем, документами, чемоданом разыгрывать? Ты же мужчина, офицер. Сказал бы, мол, извини, девушка, переспали мы с тобой, вот и все. Я ухожу. Неужто я тебя стала бы силком держать? Ушел бы по-хорошему, и все дела. Я бы проводила до остановки. Ты не подумал, каково мне будет после твоего подлого бегства?

– Извини. Меня ввели в заблуждение.

– Ты о том, что я шлюха?

– Не так грубо. Но в общем-то ребята говорили что-то в этом роде.

– У вас там не ребята, а бабы базарные. Запудривают головы глупым девочкам, используют их и бросают. Не все, конечно. Есть много и порядочных курсантов. Но ты, к сожалению, не таким оказался. Поверил слухам. Я даже скажу, что обо мне могли говорить.

– Не надо!

– Надо. Ваши подобия мужчин о многих девчонках поганые слухи распускали. Тебе наверняка сказали, что я постоянно у училища кручусь, лишь бы какого-нибудь лоха-курсанта зацепить и женить на себе. Даю всем подряд. Меня кидают, а я снова прихожу, и так из года в год. В общем, шлюха конченая, или, как у вас говорили, шалава пробитая. На такой женишься, рога, как у оленя, вырастут. Я права?

Смирнов вновь вздохнул и подтвердил:

– Да, права.

– А ты поверил.

– Не только я.

– А остаться на неделю хотя бы да проверить, так это или нет, духа не хватило. Конечно, ведь ребята не просто так сказали, значит, от этой шалавы надо ноги делать. А мне жутко обидно было. Ведь я не хотела абы кого. Мне ты понравился. Да, ты не первый был у меня, как и я у тебя. Но даже по поведению в постели, по страсти, которая затуманила мне голову, мог бы догадаться, что шалавы так не отдаются мужчинам. Они все расчетливо делают. А я бросилась, как говорится, в омут с головой. Ну и налетела на огромный камень, лежащий на его дне. Ладно, Боря, кто старое помянет…

– Ты прости меня, Галя, – пробубнил Смирнов.

– Давно простила, так что не переживай. А ты здесь каким образом? Вроде говорил, что советником куда-то тебя направили. Сюда, в Сирию, что ли? Или соврал?

– Соврал. Сюда я недавно попал, в командировку, а так под Москвой служу.

– Тут в охране базы, что ли?

– Да, типа того.

– Смотрю, не слишком у тебя служба идет.

– Почему?

– А ты Мирона, дружка своего, еще не забыл?

– Мирона? Нет, конечно. А он-то тут при чем?

– Это он тебя тогда из училища вывез? Впрочем, можешь не отвечать. Этот ухарь сам признался, когда решил в отпуске ко мне подвалить. Так вот, Мирон твой сейчас в училище майором на какой-то кафедре обретается, а ты все в старших лейтенантах ходишь.

– Считай, уже в капитанах. А Мирон точно к тебе подваливал?

– Можешь у него сам спросить. Номерочек дать могу, вбила сдуру, не зная, чего он хочет, да стереть забыла.

– Вот козел!

– Почему же? Ты сбежал. Я была свободна, он тоже. Почему не подвалить кобелю к шалаве?

– Не называй себя так.

– Это не я назвала, а ты и твои дружки.

– Я уже извинился, а ты меня простила. Или я что-то не понял?

– Проехали. Женился?

– Нет.

Галина удивилась или изобразила это.

– Что так? – спросила она.

– Да какая разница? Холост, и все. А ты?

– А я вышла замуж через два года после твоего бегства.

– За выпускника училища?

– Нет. За однокурсника.

– Так ты училась, что ли?

– Нет, за курсантами охотилась. Я мед окончила. И муж будущий, а сейчас уже бывший тоже.

– Погоди, значит, ты вышла замуж и развелась?

– Железная логика, товарищ старший лейтенант.

– А чего разбежались?

– Какая разница? – ответила она, так же как Смирнов.

– Ты права, никакой. А сюда чего прилетела? Пахан твой при власти, маман тоже влиятельная женщина. Крутые такие. Сама вся упакованная и вдруг сюда? Адреналина не хватает?

– Слова-то какие знаешь. Отец на пенсии, мама умерла от рака, за полгода ушла. Коттедж пришлось продать, но не в этом дело. Я жила после академии отдельно. Сюда же согласилась поехать потому, что специальность у меня редкая.

– И что за специальность?

– Долго объяснять. Я вирусами занимаюсь. Здесь же вакцинацию надо проводить в некоторых районах. Иначе эпидемия может разгореться. Вот и послали меня сюда. Да я и сама хотела. В лаборатории какая практика? Она вся на натуре.

– Ничего не слышал о том, чтобы в Сирии была угроза эпидемий.

– А что ты мог слышать, кроме команд своего начальства? Не надо это вам. Вы воевать должны, а лечить – дело медиков. Получается, что вы гробите людей или калечитесь сами, а мы всех поднимаем на ноги. И своих, и чужих.

– Никого мы не гробим.

– А чего ты смущаешься, Боря? Или стыдно стало?

– Если и стало, то что?

Галина улыбнулась.

– Значит, не все еще потеряно.

– Я не против.

Она взметнула брови и осведомилась:

– Не против чего?

– Начать все сначала.

Галина рассмеялась.

– Да я не об этом, Боря. Хочу сказать, что если у человека есть стыд, совесть, то он не потерян для общества. А между нами ничего быть не может. Все осталось там, у КПП училища.

– Авдеева! – донеслось со стороны штаба.

Галина поднялась.

– Это тебя? – спросил Смирнов.

– Да. Теперь ты и фамилию мою узнал. Пойду я. Не ожидала тебя увидеть, но, знаешь, даже рада. Хотя это совершенно ни о чем не говорит в плане будущих отношений. Их не будет. Прощай!

– До свидания.

Галина быстро направилась к коллегам.

Смирнов выбил очередную сигарету, нервно прикурил.

Неожиданно объявился Соболь и спросил:

– Ну и что?

Смирнов вздрогнул.

– Откуда ты взялся, чудила?

– А я недалеко был. Не волнуйся, ничего не слышал. Но, судя по твоей физиономии, встреча особой радости ни тебе, ни даме не доставила.

– Не то слово, Диман. Каким же лохом я оказался.

Соболь от удивления открыл рот.

– От кого я это слышу?

– Не паясничай, я в натуре говорю.

– Неужели? Просто за время этой затянувшейся командировки ты совсем одичал без баб, как, впрочем, и все парни из группы. А тут нарисовалась бывшая, с которой ты такой кайф ловил. Бабы, они же хитрые. Поняла твоя прежняя пассия, в каком ты состоянии, и давай давить на жалость. Мол, я порядочная, а ты меня бросил, потому как слухи кто-то распустил. Мол, шлюха я. А ты уши развесил, как ишак каракалинский.

Смирнов повернулся к Соболю.

– Заткнись, Диман, не нарывайся.

– Не знаю, чего эта дамочка напела тебе, но отомстила она, как я понимаю, по полной программе. Поплыл старший лейтенант Смирнов. Ты, Боря, о своих похождениях больше никому не рассказывай.

– Эх, Дима, не понял ты ничего. Ну и ладно. Что с водкой?

– С этим порядок полный. Водочка есть, два литра, пара банок опят, одна с малосольными огурцами. Да еще и шмат сала.

– К Макарову отнес?

– Да.

– Он на хвост не упал?

– А то ты не знаешь, что Рома не пьет. Если только по праздникам да по особо торжественным случаям, которые редко бывают.

– Пойдем!

– Куда?

– К Макарову! Мне выпить надо.

– Так ты сам сказал, что после обхода Жилина.

– А мне сейчас надо. Немного, граммов сто пятьдесят. До вечера все выветрится.

– Если остановимся. У нас с тормозами плохо. Можем и вразнос пойти.

– Ну и хрен с ним. Пусть вразнос.

– Это все из-за твоей дамы?

– Не лезь в душу.

– Мне больше интересен твой карман. За водку и закусь из России я свои отдал.

– Не обеднеешь.

– У меня нет офицерских командировочных.

– Да верну я тебе бабки, не ной! Идем.

– Погоди, Боря. Вон Жилин на аллее нарисовался.

– Ну и что?

– А то, что прямо к нам прет. С ним Туренко. Похоже, Боря, группе объявлен общий сбор.

– Этого еще не хватало! Прямо в самый раз. Неделями нехрен делать, а как соберешься выпить, сразу общий сбор. Что за подлянка?

– Так закон же.

– Какой?

– Подлости. Это, наверное, единственный закон, который у нас в России работает безупречно. Никто не в состоянии нарушить или проигнорировать его.

К друзьям подошли Жилин и капитан Туренко.

– Вы по-прежнему паритесь на жаре? Затарились или не успели еще? – спросил командир.

– А вы угадайте с трех раз, товарищ майор, – с какой-то злобой, не присущей ему, проговорил Смирнов.

– В чем дело, старлей? – повысил голос Жилин.

– Ни в чем. Каков вопрос, таков и ответ.

– Это ты у меня сейчас будешь угадывать, да не с трех раз, а с одного.

– Мне-то что угадывать?

– Чем будешь заниматься завтра.

– Кросс бегать с утра.

– Не угадал. Давайте с Соболем в штаб. В кабинет к Северцову. Мы с Туренко подойдем. Еще придет Курко. Вопросы, Смирнов?

– Никак нет, товарищ майор!

– Вперед!

Смирнов и Соболь прошли в штаб, в кабинет полковника Северцова. Там уже находился старший лейтенант Курко. Физиономия у него была весьма недовольной.

– Что-то случилось, Геннадий Степанович? – поинтересовался Соболь у товарища.

Курко махнул рукой.

– Только забылся, сразу же сон. Поле русское в ромашках, речушка, недалеко деревня, почему-то старая, крыши соломенные, никакого профлиста, бетона, плетни кругом, сады. Коровы, лошади, куры, гуси и прочая живность. На реке мосток, где раньше бабы белье полоскали. На нем красавица молоденькая и совершенно голая. Прикидываешь, Соболь? Я в какой-то зачуханной рубахе, шароварах и хромовых сапогах. Вижу такую прелесть и, само собой, иду к ней. Она волосы откидывает, а они до пояса…