Алита. Боевой ангел. Айрон Сити

От этого Хьюго стало немного не по себе. Как старший братец мог что-то скрыть от жены? Хьюго был уверен, что отец держал в тайне от матери только деньги, которые копил на браслет, но это совсем не то. Нечто похожее произошло, когда старший брат и родители не рассказали ему, что отец заменил себе ноги. Только в этом не было ничего противозаконного.

Да, старший брат и Нана не были его настоящими родителями. Нана не была даже настоящей родней. Но она стала самым близким ему живым человеком. Скрывать от нее что-то казалось неправильным.

Но Хьюго послушался старшего брата и ничего ей не рассказал, хотя иногда ему казалось, что его вот-вот прорвет. Его брат продолжал работать, ему удалось сделать мотор немного тише, но он все равно оставался слишком шумным. В Айрон сити просто не было материалов нужного качества.

А потом дождливый вечер навел брата на мысль: он сделает аппарат водонепроницаемым и запустит его в дождливую ночь, чтобы шум воды заглушил шум двигателя. Летающая машина поднимется к Залему, и они смогут поймать передачу с камеры ночного видения, настроившись на определенную волну.

Когда батареи сядут, аппарат поднимется вертикально вверх, так высоко, как только сможет, и ветер унесет его далеко от Айрон сити, уничтожив улики. Только они будут знать хоть что-то о Залеме. И, может быть, однажды эти знания им пригодятся, а может, им придется молчать до самой смерти. Так или иначе, они узнают величайшую тайну на свете.

Хьюго начинал думать, что нужный день никогда не наступит, но наконец старший брат решил, что нужные условия создались. По прогнозу, дождь будет идти всю ночь, и как раз наступило новолуние, так что затянутое облаками небо будет непроницаемо темным. И, к величайшему облегчению Хьюго, старший брат сказал, что они наконец могут посвятить Нану в свою тайну.

Но когда брат рассказал жене о летающей машине, та вовсе не обрадовалась. Она сказала, что это худшая идея, какую только можно выдумать. И заявила, что не хочет знать о Залеме того, чего нельзя знать никому на свете – или, по крайней мере, в Айрон сити, – и не понимает, с чего бы им желать того, что запрещено законом.

От ее слов Хьюго стало беспокойно, даже страшновато, и он задумался, что, может, им и правда не стоит этого делать. Но когда он сказал об этом брату, тот объяснил, что Нана так говорит потому, что она не инженер. Она была творческой личностью, делала из бус украшения, которые ее подруга продавала на рынке, и писала стихи и сказки про говорящих животных и эльфов-роботов. Нана придумывала невероятные вещи и могла только мечтать о том, чтобы они стали правдой. У нее в голове не укладывалось, что не все запретное недостижимо. Хьюго подумал, что старший брат серьезно недооценивал ум Наны, но решил, что об этом они смогут поговорить после того, как увидят Залем.

Казалось, день длился целую вечность. Поздно вечером, когда начали собираться облака, Нана неожиданно выдала Хьюго список покупок, которые он мог найти только на рынке на другом конце города. Он попытался уговорить ее подождать до завтра, но она стала упрашивать его, рассказывая, что слишком уж долго откладывала дела на потом, и как он ее обяжет, если согласится ей помочь. Она обязательно как-нибудь его отблагодарит.

Было уже довольно поздно, транспорт на дорогах двигался медленно, на рынке выросли огромные очереди. Иногда, отстояв одну очередь, Хьюго обнаруживал, что у продавца как раз закончился товар, который был ему нужен. Приходилось вставать в новую очередь и надеяться на лучшее. К тому времени, как он все купил, дождь усилился и движение стало еще плотнее. Хьюго умудрился втиснуться в автобус, который за двадцать минут проехал полтора квартала, после чего сломался. Какое-то время Хьюго ждал следующего, потом сдался и пошел пешком. Даже если бы у него были деньги на такси, он бы ни одного не нашел. В Айрон сити такси всегда пропадали, как только начинался дождь.

Через какое-то время Хьюго сообразил, что все время смотрит на тень Залема среди облаков, и велел себе прекратить. Если кто-нибудь с Завода увидит его на камере наблюдения, они могут заинтересоваться, почему он все время смотрит вверх, и что-то заподозрить. Они могут отправить к нему домой центуриона для допроса и даже обыскать дом. Центурион найдет аппарат, и все будет кончено. Дело закрыто, всем спасибо, все свободны.

Когда он наконец добрался домой, Нана встретила его снаружи, под дождем. Одного взгляда на ее лицо ему хватило, чтобы бросить пакеты и кинуться к дому, но Нана оказалась быстрее. Она поймала его в объятия, прижала к себе и все повторяла: «Прости, Хьюго, тебе туда нельзя, прости. Ничего уже нельзя поделать. Он бы всех нас погубил».

Хьюго не хотел ей верить. Но потом из дома вышли двое людей, неся на носилках закрытое с ног до головы тело. Следом показался громадный неуклюжий центурион, а за ним – воин-охотник с мешком. Хьюго пытался убедить себя в том, что в мешке охотника вовсе не голова его брата.

Даже после того как им с Наной позволили вернуться в дом, Хьюго все звал брата. Он убежал на чердак и принялся колотить в дверь и требовать, чтобы старший брат открыл ее. Нана не пыталась заставить его замолчать и успокоиться. Она дождалась, пока он совсем не выдохся, а потом отнесла его в постель. Пока он спал, она оттерла комнату сверху донизу, так что от брата не осталось ни следа.

На следующий день Нана сказала Хьюго, что теперь они остались вдвоем. Что какое-то время у них все будет в порядке. Ей не придется сразу искать работу. Только тогда он сообразил, что она получила неплохую награду за старшего братца. Потому что Завод не платил пособие за мертвых преступников. То, что старший братец был не каким-то недовольным жизнью разгильдяем, а инженером Завода, лишь усугубляло ситуацию, хотя Хьюго подозревал, что они что-то заплатили Нане за моральные страдания, которые она испытала, предавая собственного мужа.

А может, и нет. Когда они оба рыдали под дождем, она сказала: «Он бы всех нас погубил». Она была так уверена в том, что старший брат попадется, что решила сама получить хотя бы часть денег.

Хьюго не удивился, что она хочет, чтобы они продолжали жить как одна семья. Он только не понимал, почему она думала, что из этого что-то выйдет. Сначала он думал подождать месяц, а потом уйти, но в итоге не выдержал и недели. Он взял кое-какую одежду брата и немного еды, но не тронул ее кровавые деньги.

Его записка была короткой: Не пытайся меня найти. Он опасался, что Нана все равно попытается. Но, может быть, она все поняла, потому что больше он ее не видел. Несколько лет спустя Хьюго пробрался в тот район, чтобы разузнать, что с ней случилось, и обнаружил в доме другую семью. Он думал было спросить у соседей, но не нашел ни одного знакомого, и в итоге решил, что ему не настолько важно было знать, была ли она счастлива, несчастна или мертва.

Дело закрыто. Всем спасибо, все свободны.

* * *

– Как думаешь, может, он не только тупой, но еще и глухой?

Хьюго оторвал взгляд от браслета и обнаружил, что его окружили шестеро парней, а седьмой облокотился на руль его гиробайка. Все они были на несколько лет старше него, на несколько дюймов выше и явно тяжелее. Парень, опиравшийся на гиробайк, был не из самых крупных, но его руки казались горой мышц, готовой хорошенько тебя вздрючить, если ты дашь слабину; а слабину ты давал, как только попадал в его поле зрения.

Хьюго определенно вел себя недостаточно осторожно – и откровенно глупо. Каждый клочок Айрон сити был чьей-нибудь территорией. Проехать по ней можно было без особых неприятностей, но Хьюго не просто зашел на чужую территорию. Его преступление усугублялось тем, что он погрузился в собственные мысли и даже не заметил местной банды, которая велела ему убираться подобру-поздорову.

– Мы уже поняли, что ты не местный, – сказал облокачивавшийся о руль парень. – Иначе ты бы знал, что это наша территория. Это место, как раз где ты стоишь. Здесь запрещено останавливаться. Особенно на таких дерьмовеньких гиробайках, как у тебя. Они портят вид нашей живописной кучи мусора.

Парень выпрямился и выхватил браслет из рук Хьюго. – Это пойдет в счет штрафа. Парни соберут остальное. – Он отступил, и кто-то опрокинул байк.

Хьюго никогда не умел драться и выживал благодаря уму, а не кулакам. Он знал, как отболтаться от неприятностей, а если разговоры не помогали, у него был запасной план: быстро-быстро убежать. Драка – болезненный опыт даже для победителя. Есть много способов взять ситуацию в свои руки – но те же руки можно было и сломать. А сломанная рука становилась серьезной помехой, когда противник и его дружки находили тебя, чтобы поквитаться.

К сожалению, иногда нельзя ни отболтаться, ни убежать, ни отбиться. Четвертым, самым неприятным вариантом было свернуться на земле и постараться прикрыть все самые уязвимые места и в то же время надеяться, что нападающие не увлекутся и не забудут остановиться вовремя.

По ощущениям, прошло много часов, пока главарь не отозвал наконец своих парней. Но, разумеется, кто-то не удержался и наградил Хьюго прощальным ударом по почкам. Он еще пару дней будет писать кровью.

– Думаю, этот засранец больше не будет парковаться где нельзя и появляться там, куда его не звали, – сказал главарь. – Ему, наверное, и пяти минут не понадобится, чтобы взять ноги в руки, сесть на свой дерьмокат и поскорее смотаться домой к мамочке. И он наверняка знает, что через пять минут мы вернемся, чтобы в этом убедиться, – он рассмеялся. – Приятного вечера, неудачник. И спасибо за браслет. Он не подходит к твоему наряду.

Они со смехом пошли прочь.

Хьюго дождался, пока голоса затихнут, и только тогда оттолкнулся руками от земли и сел. От резкой боли по обеим сторонам грудной клетки у него перехватило дыхание. Он осторожно ощупал себя, стараясь не нажимать слишком сильно. Док Идо как-то сказал, что помятые ребра болят сильнее сломанных. Если только отломанный кусок не воткнулся куда-нибудь в печень или селезенку. С какой они стороны? Как именно болит проткнутый орган?

Хьюго медленно вздохнул (этот процесс тоже оказался болезненным) и кое-как поднял байк с земли. Каждое движение сопровождалось болью. Больно было даже подниматься на ноги. Порез на голове обильно кровоточил. Док говорил, что порезы выше шеи сильно кровили из-за множества капилляров, но у тех, кто не страдал гемофилией, не было особого риска умереть от потери крови.

Перекинуть ногу через байк – больно, сесть на сиденье тоже больно. Утешало то, что завтра все будет болеть куда сильнее. Хьюго поймал свое отражение в зеркале заднего вида и поморщился. Один глаз опух и почти закрылся, разбитая нижняя губа раздулась до размера хот-дога. Его неожиданно охватила волна яростного гнева. Ему по-настоящему хотелось не ползти, прихрамывая, домой, а отыскать этих подонков и передавить их всех, оставить следы шин на их физиономиях.

Ага, всех семерых одной левой? – безмолвно осадил он свое отражение.

Хьюго запустил двигатель. По крайней мере, они ничего не сделали с байком, так что он не убьется по дороге. Нет, они всего лишь хотели показать, какие они крутые, а не убивать его. В конце концов, он-то ничего такого им не сделал. Ничего у них не украл…

Нет, ты украл у другого человека, у несчастной, ни в чем не повинной женщины, которая ничего не знала о твоей семье. Красть у людей без кибернетических частей – против правил. Вот ты и получил по заслугам.

Хьюго тяжело вздохнул, не обращая внимания на боль. Можно подумать, жизнь состоит из сплошных наглядных примеров и назидательных уроков. Просто еще один обычный день в Айрон сити, где сильные наживались за счет слабых и каждый должен был справляться как умеет. Как Нана. Старшему брату ни за что не удалось бы незаметно отправить аппарат в Залем, и ей одной хватило ума понять это. Не сумев отговорить мужа, она пошла на единственный шаг, который мог спасти ее и Хьюго. Даже любимому человеку нельзя позволить себя убить.

Хьюго медленно ехал по переулкам, морщась на каждой кочке, пока не добрался до главного проезда. Здесь дорога ровнее, пусть поездка и займет больше времени. Движение было таким же плотным, как в тот день, когда он вернулся с рынка и встретил Нану перед домом, под дождем, но сегодня Хьюго был не в силах шнырять между машинами и грузовиками, как делал обычно.

Так что сегодняшний день был неудачным, даже ужасным. Куда хуже обычного. Никого не следует подпускать так близко, чтобы он мог навредить. И, конечно же, надо обращать внимание на то, что происходит вокруг.

Глава 3

– Останови здесь, – велел элегантно одетый темнокожий мужчина с заднего сиденья лимузина. Его звали Вектор, и лимузин принадлежал ему. В салон допускались только те, кого он считал достойным дышать прошедшим через систему кондиционирования воздухом.

Сторонний наблюдатель мог бы задуматься, как внутрь попал мужчина, сидевший рядом с ним. Гамот выглядел здесь абсолютно неуместно. Тем не менее, он был одним из самых ценных работников Вектора, хотя работал он неофициально, так сказать, теневая занятость. Это была одна из причин, почему Вектор решил встретиться с ним в лимузине. В его офисе персонаж с жидкими седеющими волосами, одутловатым лицом в старых угревых рубцах, в потрепанной одежде и с грязными ногами в шлепанцах смотрелся бы еще неуместнее.

– Что-то не так, босс? – спросил Гамот с почтительным недоумением. Хотя он и выглядел как попрошайка, его манеры (по крайней мере, с боссом) были безупречными.

– Мне показалось, что ты только что произнес слово «запаздывает», – сказал Вектор, придавая своему лицу то серьезное выражение, которое, как он знал, ни один из его работников не хотел бы увидеть. – Хьюго и его команда задерживают доставку? Я правильно расслышал?

– Да, уж извиняйте, – ответил Гамот с виноватым видом. – Парню здорово досталось.

– В смысле, Хьюго?

Гамот придал своей физиономии еще более виноватое выражение.

– Дааа. Понимаете, он несколько дней назад отправился в южную часть города…

– За каким лядом? – раздраженно спросил Вектор. – Я его туда точно не посылал. На юге нет ничего, кроме обкуренного хулиганья.

– Это я без понятия, босс, как-то уж он там оказался, – сказал Гамот. – Но это неподалеку от мусорной кучи, так что, может, он что-то искал и свернул не туда. Короче, его хорошенько отделали. Сломанные ребра, сотрясение, один глаз совсем заплыл. Их там было семь против одного, парню точно было не справиться. Эти подонки на окраине только так и делают. Я его видал на следующий день. Парню повезло, что он не впал в кому.

– Он был в больнице? – холодно уточнил Вектор.

– Нет. Просто сходил к доку Идо. Тот его подправил, хотя он и не…

Вектор нетерпеливо отмахнулся.

– Раз он не пошел в больницу, значит, все не настолько плохо.

– Док сказал, что ему надо бы сходить в больницу…

– Но он не сходил и все еще жив, так? – Гамот утвердительно кивнул. – Ну так, значит, он задерживает доставку без уважительной причины. Так дела не делаются.

– Извиняйте, босс, – сказал Гамот с удрученным видом. – Даже не знаю, что сказать.

– Извиняться должен не ты.

Вектор глубоко вздохнул. Ему очень хотелось влепить Гамоту по физиономии, а потом велеть водителю отправляться, дождаться, когда скорость достигнет тридцати миль в час, открыть двери и вытолкнуть подчиненного на дорогу. Но Гамот, вероятно, неверно истолкует этот жест, не догадавшись, что Вектор хочет наказать вовсе не его. Его уличному персоналу не следовало знать, что Вектор считал их взаимозаменяемыми. Они слишком много знали, хотя по большей части даже не подозревали об этом.

Кроме того, Гамот отлично справлялся со своими обязанностями. Какой смысл убивать вестника, тем более если он не проявил некомпетентность.

И все же ситуация беспокоила Вектора. Хьюго никогда раньше его не подводил, не опаздывал, не допускал недостачи и не пытался сбыть кучу дерьма как нечто стоящее.

– Когда случилась эта выдающаяся драка? – через какое-то время уточнил Вектор.

– Дня четыре назад, может пять.

– Значит, все самое плохое уже позади, – коротко бросил Вектор. – Дети быстро выздоравливают. А куда им деваться. Отыщи его и приведи сюда. Нам надо побеседовать.

– Да, босс.

Гамот собрался было открыть дверцу.

– Погоди, – остановил его Вектор. – У меня есть для тебя еще одно задание.

– Все, что угодно, – заверил Гамот. Его искренность не вызывала сомнений.

– Прежде чем идти искать Хьюго, загляни на рынок и найди продавца по имени Марио. Скажи, что я велел подобрать тебе ботинки. Мне плевать, как они выглядят, плевать на цвет и фасон, главное, чтобы они были закрытыми. Одна нога здесь, другая там. Когда приведешь ко мне Хьюго, хочу, чтоб ты был уже обут. И чтобы впредь ты ходил в ботинках, – Вектор подвинулся чуть вперед на сиденье. – Ясно?

– Да, босс. Гамот явно старался не глядеть на собственные ноги. Вместо этого он уставился на ноги Вектора.

– Им не обязательно выглядеть как мои, – сказал ему Вектор.

Это в любом случае было невозможно. Вектор взял их из партии, уходившей в Залем, отправив вместо них пару обычных для Айрон сити кособоких полуботинок. Со стороны летучего города никаких вопросов по поводу подмены не последовало. Может, они решили, что это какая-то новая мода. Люди наверху, вероятно, были так же глупы, как и все остальные.

– Все ясно, босс, – сказал Гамот. – Ботинки, потом Хьюго, впредь ходить в обуви.

– Мне нужно от тебя рвение, а не рванье, – заметил Вектор.

К его удивлению, Гамот оценил шутку.

– Хорошо сказано, босс. Что-то еще? Прихватить вам что-нибудь перекусить? Чуррос?

– Просто убедись, что поблизости остался по крайней мере один посыльный. Но чтобы он не облокачивался на машину и не сидел прямо на бампере.

– Все, приступаю к делу, – заверил его Гамот. – В смысле, к делам.

Он выбрался из машины, и в лицо Вектору ударила волна горячего влажного воздуха. Он велел водителю включить кондиционер и осушитель, пока он тут не захлебнулся. Водитель подчинился, не произнеся даже «Да, босс». Вектор предпочитал, чтобы его водители были именно такими: бдительными, исполнительными и молчаливыми.

Невозможно предсказать, как долго ему придется дожидаться Гамота и Хьюго, но ничего. В это время он мог подумать о проблеме номер один в его списке задач: о его блистательной, сексуальной и теперь незамужней Настройщице.

Вектор вытащил планшет и просмотрел несколько видео, записанных во время последней игры. Эта женщина сможет построить ему нового чемпиона, больше и лучше, чем был Гревишка даже на пике формы. Благодаря ей люди скоро вообще позабудут об этом неудачнике. А теперь, раз эта гениальная дамочка бросила Дайсона Идо, она всецело принадлежала ему, Вектору. Она была холодной и бесчувственной; впрочем, это не имело никакого отношения к краху ее брака. Она всегда была холодной – живой айсберг, который не способен растаять и дать миру ничего, кроме отблесков на гладкой поверхности и жгучего ледяного прикосновения. Голубизна ее глаз была арктической, а не небесной. Вектору доводилось видеть, как одним взглядом она заставляла паладинов замереть на месте.

По правде говоря, Вектор хотел, чтобы на него работали и она, и Идо, но док не согласился. Когда Кирен оставила его, Идо вовсе забросил моторбол – к несчастью для игроков, которые привыкли рассчитывать на его невероятное мастерство. Теперь тот, кто нуждался в его помощи, вынужден был тащиться в задрипанную клинику и сидеть в очереди с самыми жалкими и бесполезными отбросами.

Вектор считал это подлостью, особенно со стороны самодовольного осла, который хотел, чтобы все видели в нем чуть ли не ангела. Но никого нельзя было силой заставить работать на арене. Тут, как и везде, проще всего было подкупить – но только не добродетельного Дайсона Идо. Вектор хотел как-нибудь спросить у «его святейшества», что благородного было в том, чтобы бросить на произвол судьбы людей, которые тебе доверяли? Как это вообще могло произойти?

Но у него, скорее всего, не будет такой возможности. Доктор Добродетель не хотел иметь с ним дел, что вполне устраивало Вектора. Если уж ему достанется только кто-то один, пусть это будет Кирен. Снежная королева была куда симпатичнее Идо. Длинные черные волосы, худощавое гибкое тело и этот хорошенький фиолетовый самоцвет на лбу… Единственное, чего Вектору хотелось бы, – чтобы она была поменьше ростом. Куда проще нависать над тем, кто ниже тебя как минимум на четыре дюйма, а гениальная дамочка была почти одного с ним роста. Но именно благодаря своему росту она так сногсшибательно смотрелась в модельных нарядах. Как будто она была создана для того, чтобы их носить… и скидывать на пол его спальни. После этого она смотрела бы на него только снизу вверх.

В конечном итоге, пусть лучше Кирен будет на его стороне. Если она объединится с Идо, вдвоем они могут здорово подгадить Вектору. Но без Кирен потуги Идо не имели значения. Ему, пожалуй, и духу не хватит, не то что его бывшей.

Вектор позволил себе усмехнуться собственной шутке, потом достал из бара бутылку великолепного, предназначенного только для Залема виски и налил себе на два пальца, просто чтобы заняться чем-то, кроме разглядывания неудачников Айрон сити, которые проходили мимо лимузина и перешептывались. Большинство из них знало, кому принадлежит автомобиль, и демонстрировали уважение, обходя его стороной, чтобы случайно не поцарапать.

Кроме того, их лица принимали выражение должной почтительности, чуть ли не благоговения, что определенно нравилось Вектору, хотя от этого люди и не становились ему более симпатичны. Разумеется, они понимают, что он занимает верхнюю ступень городской иерархии, и они все находятся ниже него. Это понимание не гарантирует им приглашение в его пентхаус на коктейль или ужин, но и не укоротит им жизнь.

Вектор допил виски и как раз собирался налить новую порцию, когда Гамот постучался в окошко. Хозяин лимузина нажал кнопку на панели управления и открыл дверь. Хьюго влетел внутрь и рухнул у ног Вектора. Выглядел мальчишка здорово помятым.

– Спасибо, Гамот, – сказал Вектор. – Как ботинки?

Гамот поднял ногу и продемонстрировал прочнейшие туристические ботинки серого цвета. Должно быть, на Марио ноги Гамота произвели такое же впечатление.

– Ощущение от них странное, – сообщил он Вектору.

– По дороге домой запасись еще и носками. Марио тебе поможет.

– Я там у него носков не видел, – сказал Гамот.

– Не все на свете всегда лежит на виду, – сообщил ему Вектор и отпустил его взмахом руки.

– Как скажете, босс, – сказал Гамот. – Приятного вечера.

Вектор уже перестал обращать на него внимание. Он переключился на Хьюго, который так и сидел на полу. Парню хватило ума не забираться на сиденье без приглашения. Об этом, по крайней мере, он помнил, пусть и забыл, что доставлять все надо вовремя. Может быть, из-за побоев он страдал частичной амнезией?

– Что с тобой на хрен случилось? – спросил Вектор. – Упал в блендер в баре «Канзас»?

Парень открыл было рот, но Вектор жестом остановил его.

– Если ты сейчас начнешь оправдываться, я еще немного подрихтую тебе физиономию.

– Я еще и ребра сломал, – тихо сообщил мальчишка.

– А это-то ты на фига сделал? – рявкнул Вектор. – Мама никогда не говорила, что не стоит лезть на рожон?

В глазах мальчишки что-то мелькнуло – моментальная вспышка чистой ярости. Потом он опустил взгляд и пробормотал:

– Извините. Мне следовало быть осторожнее.

– Еще как следовало! – рявкнул Вектор. – Ты меня подвел. У меня тут очередь паладинов, все рассчитывали получить новые детали и модификации к следующей игре. Но теперь ничего не выйдет. Им придется играть без нужных частей. И то, если они вообще смогут играть. Что, по-твоему, произойдет, если я расскажу им, что это ты во всем виноват?

– Может быть, мне удастся достать кое-какие детали…

– О, как замечательно. Значит, я скажу ребятам, что мы можем помочь кое-кому. Кому именно? Заткнись, – тут же добавил он. – У тебя что, вообще нет никого, кто мог бы тебя подменить, пока тебе латают ребра? Даже у меня есть люди, которые могут занять мое место в случае необходимости, а я заправляю всем этим треклятым городом! – Вектор подвинулся немного вперед. – Тебе надо собраться, Хьюго, прямо сейчас, или я вычеркну тебя из моего списка поставщиков. И сделаю так, чтобы ты вылетел и из других тоже. Тогда тебя никто и даром не возьмет даже в мальчики для битья.

Вектор заметил, как мальчишка глубоко вдохнул. О господи, он же не собирался реветь? Если так, Вектор сам отвесит ему пару тумаков. На черном рынке не нужны плаксы.

– Ну… – наконец проговорил парень. Его голос звучал ровно. – Может быть, я мог бы как-то загладить вину… хоть немножко, – быстро добавил он, взглянув на Вектора. Глаза у него были сухими. – Совсем немножко.