Темные силы

– Я боюсь, – начал он говорить графу, – как бы ваша матушка не хватилась своего свидетельства; лучше положите его обратно, на старое место.

Молодой Савищев, получивший по совету Крыжицкого от матери полную доверенность на ведение дела по оберландовскому наследству, вообразил себя дельцом, ничего не упускающим из вида и очень опытным.

– Но ведь свидетельство может нам понадобиться в будущем? – серьезно заметил он, с таким выражением, словно предвидел все это будущее во всех подробностях.

– Да?.. Это правда! – согласился Агапит Абрамович. – И на всякий случай велите снять с него нотариальную копию, которая нам может вполне заменить его.

– Да, как идея, это недурно! – согласился Савищев. – И я воспользуюсь ею.

– Так сделаем это сейчас! – предложил Крыжицкий.

– Отлично! Сделаем! А потом поедем завтракать.

Они отправились к нотариусу, сняли копию, а затем поехали завтракать.

Глава XIX

За завтраком Агапит Абрамович вскользь упомянул, что хотел бы повидать сегодня, если возможно, графиню. И, когда они вышли из ресторана, Савищев спросил у него:

– Так что же, вы теперь к нам? Вы ведь хотели видеть мою маман?

– Да особенно незачем! – возразил Крыжицкий, имевший вид хорошо и плотно поевшего человека, очень этим довольного и благодушного. – Незачем особенно! – повторил он. – Я могу в другой раз!

– Да нет, отчего же? Поедем!

И они поехали.

Графиня встретила Крыжицкого приветливо.

– А-а! Здравствуйте, милый! Ну, что наши дела? Есть какие-нибудь новости?

– Есть, графиня! – ответил Крыжицкий.

– Погодите, погодите, голубчик, я сейчас усядусь, и тогда вы рассказывайте!

И она, захватив свое вязанье, примостилась на кушетке, которую очень любила, потому что на кресле своими коротенькими ножками не доставала до пола.

– Ну вот, отлично! – снова заговорила она, зашевелив длинным крючком. – Рассказывайте теперь, какие у вас новости?

Крыжицкий сделал тревожно-грустное лицо и несколько раз провел рукой по шляпе.

– Новости не особенно приятные, графиня!

– Да неужели неприятные? – улыбнулась та. – Вот первый раз, когда вы мне говорите это, а до сих пор приносили все хорошие!

– Очень уж сложное дело! – вздохнул Агапит Абрамович.

– Да всякое дело сложно: вот хотя бы связать даже или сшить что-нибудь, вы думаете легко?

И она смеющимися, веселыми глазами посмотрела на Крыжицкого и покачала головой:

– Вы, мужчины, в это не верите… вот разве Костя только, – показала она на сына, – вдруг получил интерес к моим тряпочкам, но и то с тех пор, как у меня завелась прехорошенькая портниха.

– Ну, полно, – сказал Савищев.

– Ну что там «полно»! Разве я, миленький, не вижу всего?.. Хочешь пари держать, что ты с удовольствием сейчас пойдешь в мою спальню и принесешь мне оттуда моток шерсти, которой мне недостает?

Савищев с некоторой поспешностью встал с места и направился к двери.

Графиня кинула вязанье на колени и маленькими ручками захлопала в ладоши, восклицая:

– Вот и попался, миленький! Вот и попался!.. В спальне-то никого и нет!

Савищев пожал плечами и сказал:

– Да мне никого и не нужно!

Затем он прошел в спальню, но не с такой, правда, поспешностью и стремительностью, с какой поднялся со своего места.

Агапит Абрамович, поймав его взгляд, выразительно посмотрел на него: «Помни, дескать, метрическое свидетельство!»

– Ну? Так что же ваши новости?.. Я умираю от нетерпения узнать их, а вы ничего не рассказываете! – обратилась Савищева к Агапиту Абрамовичу, когда ее сын вышел. – Вы говорите, дело сложное?

– Да, графиня. Оберландовское наследство слишком многим пришлось по вкусу и многие точат на него зубы.

– Но ведь вы, миленький, говорите, что у нас есть все права?

– Но другие, хотя и ошибаются, тоже думают, что и у них есть права на него.

– Так Бог с ними, голубчик, пусть и они получают! Самое лучшее – разделиться всем, вот и спроса и споров не будет, и все будет отлично. Разве это почему-нибудь нельзя?

– Нельзя, графиня. Наши противники – очень сильные люди и хотят все целиком забрать в свои руки.

– Вы говорите, противники… – забеспокоилась Савищева, – значит их много?

– Много. Дело в том, что на это наследство претендуют иезуиты.

– Ах, иезуиты! Знаю! Про них говорят много дурного, да все это – неправда! Дедушка Модест Карлович знавал Грубера и говорил, что это – идеальный человек. А дедушка Модест Карлович никогда не лгал!

– С тех пор, должно быть, иезуиты изменились! – произнес Крыжицкий. – И стали другими! По крайней мере, в нашем деле можно ждать от них больших неприятностей.

– Миленький, каких же больших неприятностей?.. Ну самое худшее, что это они получат наследство, а не мы… так что ж такое? Проживем и так! Правда ведь? Вы, голубчик, не огорчайтесь!

И снова, чтобы развеселить Агапита Абрамовича, который был огорчен, по ее мнению, тем, что им хотели помешать иезуиты, графиня подмигнула ему в сторону спальни, сказав:

– А ведь Костя-то пропал! Ведь моя портниха-то сидит там! Это я пошутила, что там никого нет!

Она быстро соскочила с кушетки, мелкими шажками направилась к двери и из соседней комнаты звонким для своих лет голосом крикнула к спальне:

– Костя! Что же моя шерсть?

Услышав голос матери, Савищев быстро отстранился от Мани, действительно находившейся в спальне графини, и быстро шепнул ей:

– Где тут шерсть лежит?

– Вот! – сказала Маня и, схватив моток, сунула его ему в руку.

– Сейчас, маман, иду! – на ходу ответил Савищев и удалился.

Маня, оставшись одна в спальне, быстро подошла к туалету, выдвинула ящик, взяла оттуда бумагу, только что положенную при ней Савищевым и, быстро расстегнув пуговицы на лифе, спрятала ее за корсаж.

Глава XX

Как ни был молод, силен и здоров Саша Николаич, то есть обладал всеми теми преимуществами, при которых человек лучше всего может бороться с житейскими неприятностями, все-таки случившийся переворот в жизни подействовал на него довольно тяжело.

В особенности, в первое время, когда, казалось, ниоткуда не было видно просвета, все это произвело на него угнетающее действие. Он, прежде веривший в дружбу, в идеалы, должен был разочароваться, как нарочно наткнувшись на такие типы, которые резко изменились по отношению к нему, как только он лишился своих средств.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Масоны – «вольные каменщики», иначе франкмасоны, члены религиозно-этического общества, возникшего в 18 веке в Англии. Розенкрейцеры – члены тайного религиозно-мистического общества 17–18 веков в Германии, Голландии; их эмблемой были роза и крест. Перфекционисты – христиане, воображающие себя достигшими безгрешного состояния. Подобные секты существовали в 17 веке в Англии. В наше время – община, не имеющая ни законов, ни имущества, существует в штате Нью-Йорк.

2

«Санкт-Петербургские ведомости» – газета основана при Петре I. Называется так с 1728 года.

3

Фрикасе – нарезанное мелкими кусочками жареное или вареное мясо с какой-либо приправой.

4

Консистория – в дореволюционной России учреждение при епархиальном архиерее.