Сон

Пройдя множественные лабиринты безлюдных улиц, Н. встретился с компанией молодых людей, с которой, неосознанно, последовал в дом, где была очень светлая парадная с винтовой лестницей. Там компания общалась и проводила время, как молодежь за разговорами без смысла, курением доступных сигарет и принятием дешевой расслабляющей выпивкой. Н. имел чувства, будто он является частью этой компании, хотя все ее участники были ему незнакомы, и даже в жизни он не встречал их. Когда же Н. почувствовал расположения со стороны своих новых знакомых по отношению к себе, он задал им вопрос:

– Кто-нибудь знает, где у вас тут ездят маршрутные автобусы?

И спустя некоторое время молчания, один молодой русый высокий парень, с хитрым и предприимчивым выражением лица, предложил свою помощь Н.. Н. сразу посетило ощущение того, что его пытаются обмануть. Но он согласился последовать за этим человеком, видимо, все же, пытаясь найти свой выход, любым способом, даже если будет необходима жертва, которая остается неизвестной. Лучше испытывать страх, не зная и не представляя последствий, чем думать о них и гадать наперед. Н. следовал за парнем по какому-то дворцовому помещению с очень высокими потолками и полом, покрытый двухцветной плиткой, пока резко не переменил последовательность своих действий. Он решил бежать, понимая, что это последний шанс для спасения. И как только он стремглав пустился наутек, вся компания молодых людей кинулась за ним. Не оборачиваясь, Н. бежал вниз по лестнице, пока не добрался до выхода. И, закрыв за собой дверь, он оказался не на улице, как полагал, а в темном подвальном помещении с широким и длинным коридором, который имел в своих стенах большое количество комнат с решетками и застекленными окнами. Это помещение больше походило на один из тюремных уровней. Здесь не было намека на наличие искусственного освещения. Всем светом являлись только лучи полной луны, которые падали на пол коридора сквозь маленькие окна камер, расположенных у самого потолка. Н. продолжал бежать по коридору, стараясь найти выход. Но коридор имел неприятное свойство не заканчиваться, а череда камер не имела счета. И возле очередной камеры, Н. свернул налево и забежал в одну из них, закрыв за собой решетчатую дверь на защелку изнутри. И как только он закрыл дверь, напротив нее оказалась девушка лет тридцати, одетая достаточно презентабельно и по-деловому, в строгий коричневый костюм с юбкой, а в руке она держала черный кейс. И, непонятно по какой причине, Н. стоял в углу камеры и рисовал в воздухе правой рукой распятие, проговаривая молитву “Отче наш…”, которую он часто вспоминал в своих снах и без устали и запинок мог повторять ее полностью многое количество раз. Эта девушка вселяла Н. страх и недоверие, несмотря на свою располагающую к общению внешность. Н. моргнул, и этот сон сменился другим. Он открыл глаза, и заметил, что находится в незнакомой ему квартире, причем, в ванной комнате, которая располагалась напротив входной двери, на расстоянии пяти шагов, обозначавшие протяженность коридора. Дверь ванной была открыта по левую руку Н., взгляд которого упирался во входную дверь. За дверью ванной находился вход в жилую комнату, где у стены, спинкой к выходу, стоял старый советский диван, застланный пыльным покрывалом. Н. ощущал, что в этом месте он находится не по своей воле, и не по своей воле удерживается в нем. У Н. создалось впечатление, основанное на его чувствах, что в этой квартире находятся две женщины, мать и дочь. И именно дочь удерживает его силой. Он не видел ее, но знал, как она выглядит, и даже, какой профессией владеет. Он знал, что это молодая девушка, с русыми волосами, заплетенными в хвост, одетая в строгий и отпугивающий костюм восьмидесятых годов прошлого века. А на лице у нее были очки в модной оправе того времени. Н. даже слышал, что она ему говорила, когда он хотел убежать из квартиры:

– Неужели ты думаешь выйти отсюда?! Нет, выйти у тебя не получится! – Эта девушка говорила все слова мерным спокойным, но низким голосом, будто голос ее сел от постоянных нервных надорванных криков.

Н. был полностью сконцентрирован на открытой двери ванной и на входной двери. Он чувствовал, что именно сейчас, и только сейчас он сможет покинуть это место, если соберется с силами и, преодолев коридор, сможет открыть дверь и убежать. Всю свою, незримую обычным взором, энергию Н. направил на замок входной двери, думая и представляя, как он поворачивается в сторону открытия. И замок медленно, но уверенно, поддавшись незримой силе, стал вращаться против часовой стрелки. Произошел звук щелчка одного полного оборота, затем второго и дверь приоткрылась с легким скрипом. Н. не раздумывая бросился к выходу, пробежал пять шагов по коридору, навалился двумя руками под давлением своего веса и ускорения на дверь, открыл ее и… и скинул с себя пыльное покрывало с советского дивана, который находился в соседней от ванной комнате. А перед растерянным взглядом стояли два человека, – мама и дочка, улыбаясь и укорительно грозя указательными пальцами в такт друг другу…

Н. проснулся ото сна весь в поту и в легкой дрожи. Он долго не мог прийти в себя и понять, длиться ли еще его сон или он проснулся в действительности. И, спустя несколько минут, Н. осознал, что он проснулся в настоящем времени. Я бы написал “в настоящем мире”, но чтобы не вводить в заблуждение читателя и не навязывать ему свое ощущение Вселенной, не стану писать этого, так как я не в силах знать, что есть настоящий мир, и склонен считать, что есть истинно настоящий и более целостный мир, нежели мы привыкли считать…

Весь следующий день, после пробуждения от своего, основанного на личных переживаниях и эмоциях, сна, Н. провел в смутном чувстве обманчивости всего, что его окружает. У него бывали такие сны, которые могли немного сдвинуть направление его восприимчивости к окружающему миру, будто он стал смотреть на мир используя другой ракурс, но не через некую воображаемую призму, ибо краски оставались неизменными, но контуры, очертания и ракурс обзора были иными, не такими, какими привык их видеть Н.. И он думал, что такие сны сняться не только ему, но большинству из тех, которые наделены свыше и имеют в себе способность видеть и запоминать сны. И он также знал, что его состояние не продлиться больше одного дня, но эмоции, которые он пережил в автобусе, не давали ему покоя. Н. понимал, что прошлое невозможно исправить и поэтому не мог долго успокоиться. Лишь спустя неделю постоянных совестливых укоров и раздумий о своем ничтожестве, Н. пришел к конструктивному выводу. Он сознательно считал, если нет возможности исправить прошлое и как-то помочь человеку, перед которым Н. провинился, тогда можно постараться помочь какому-то другому человеку в его вопросах в настоящем времени. А про себя уже попросить прощения у того, кому хотел помочь, но не смог. Господь так устроил наш мир, что любые мысли достигают со временем места их направления и назначения. Эта, возникшая в голове Н. идея, вдохновила его на поиски разрешения проблем других. С такими мыслями, как считал Н., – “можно было изменить мир к лучшему, и если не весь, то хотя бы свой”, – он двинулся в путь, но никак не мог найти того человека, который нуждался бы в помощи. Н. слышал от людей либо презрительные насмешки, либо ответы, насыщенные злобой и неприязнью, основанной на недоверии. Людям свойственно становиться агрессивными параноиками, жизнь которых была полна обманами, предательством и поступью через низшие деяния человека. Хорошо в мире наблюдать таких людей, которые с начала своей сознательной жизни берут за правило прислушиваться к своей совести и всегда смотреть ей в глаза, и находить с ней компромисс и конструктив. Развивая в себе совесть, как благую направляющую всех поступков и слов, человек неизменно будет преследовать свое истинное и первоочередное предназначение – это быть человеком.

Н. довольно продолжительное время никак не мог найти нуждающегося в помощи человека, что расстроился еще больше. И под действием своего неприятного стрессового состояния его стали посещать более глубокие мысли. Он задавался вопросом, какие есть в жизни одного человека пути, и все ли они требуют жертв от избирателя пути для его прохождения. Вот такие мысли родились в нашем юном герое. Постоянно находясь под влиянием своей разумной и направленной задумчивости, человек способен расширять свой кругозор и совершенствовать глубину своего мыслительного процесса.

Н. в расстроенных чувствах решил оставить свои попытки в этот день и возвратиться домой. Время было вечернее, когда солнце уже село за горизонт. Н. так увлекся своими благими поисками, что не заметил, как далеко от дома он забрел. Он находился в спальном районе в часе ходьбы от дома. Такое расстояние Н. мог вполне спокойно преодолеть пешком, но вспомнил, что накануне завтрашнего дня у него экзамен по психологии. И он решил воспользоваться автобусом, чтобы как можно быстрее приехать домой и хоть немного подготовиться к экзамену. Спустя считанные минуты, как по велению Н., подъехал автобус. Пассажиры, не спеша с усталым видом, кто заходил, а кто выходил. Н. уже успел одной ногой ступить на подъемную ступеньку автобуса, как боковым зрением заметил, что кто-то очень медленно переходит дорогу. Н. повернул голову и смотрел во все глаза на бедную старушку с лишним весом и опухшими ногами от тяжести. В руках она несла огромные мешки, видимо, с пластиковыми и стеклянными бутылками. Н. не сводил с нее глаз и стоял, как завороженный. Было заметно, какие колоссальные усилия совершает над собой эта пожилая женщина, чтобы завтра наутро был в руках небольшой ломтик хлеба и несколько глотков воды. Уродства социума выглядят куда более страшнее, чем уродства личности. Здесь можно заметить уродства самых низших порядков. Не всегда сами люди виноваты в уродствах. Иногда это и совокупность обстоятельств или даже испытание для человека. Но эта бедная нищая женщина была ярким примером халатности, полного безразличия и крайнего малодушия людей ее окружающих. И как бы там человек не жаловался на мир и жизнь, но он всегда будет цепляться за жизнь, как и эта женщина. Ее глаза были переполнены печали и добра. Они скорее вызывали не жалость, а слезы бессилия над временем, обстоятельствами и над жестокой бессердечностью людей. Н. не слышал, что ему кричал водитель автобуса, который не мог более ждать, следуя своему маршрутному графику. Н. пытался рассмотреть каждую морщинку на лице старушки. Смотрел на ее старую, потертую, местами в дырки, косынку. Обращал внимание на ее опухшие ноги, которые едва перемещались с прихрамыванием. А сумки казались до того тяжелыми для нее, что в любой момент они могли надломить ее. Так и живем, пока не сломаемся и не умрем…

Н. в своей голове никак не мог определиться. С одной стороны, этот автобус, который, скорее всего идет последним, предоставит ему время для подготовки к экзамену; но с другой стороны – он нашел человека, который не откажется от его помощи, еще и такой человек, вызывающий всей своей внешностью и аурой сердечную боль и слезы бессилия. Порой, нужно отпустить все свои мысли о желанном, чтобы это самое желанное явилось вовремя и с приятной неожиданностью. И здесь хочется сделать небольшое отступление от темы для обращения к читателю, чтобы он задал себе вопрос: “Насколько важными могут быть все мои дела, чтобы я не поставил себя на место другого человека и не помог ему?”. Это лишь вопрос выбора. Быть человеком мира и любви или же быть просто эгоистичным механизмом со своим сроком пригодности…

И в этот момент Н. раскрыл свое сердце и двинулся навстречу помощи, забыв обо всех своих делах. Ни одно дело не бывает важным, если не приписывать ему важности.

– Бабушка, давайте я Вам помогу донести Ваши мешки. Мне не тяжело! – радостно предложил Н. свою помощь старушке. Подойдя ближе Н. заметил, как стара была эта женщина. “Ей уже лет восемьдесят.” – думал про себя Н. И вся она была очень опрятной, хоть вещи были уже достаточно старые. Но она старалась выглядеть хорошо, ведь она женщина.

Заметив улыбку старушки, Н. сразу выхватил из ее рук мешки и стал нести, не дожидаясь ответа. И он поступил как настоящий мужчина, который никогда не ждет и не спрашивает, а берет и делает.

Н. нес тяжелые мешки в совершенно другом направлении от дома, о котором он не думал. Ему были приятны ощущения, которые возникали во время его помощи. Он вел непринужденный разговор со старушкой. Н. спрашивал ее о жизни, которая была похожей на вс остальные своими бытовыми стереотипами, и в то же время такой неповторимой своей болью. Н. не мог спокойно реагировать на рассказы старушки, но старался себя сдерживать, чтобы не заплакать. Они шли вдвоем разбитой тропинкой под светом вечерних фонарей. Н. с опущенным взглядом напряженно нес тяжелые мешки, а рядом шла прихрамывая пожилая женщина с улыбкой благодарности на устах. И по этой же тропинке шел им навстречу Георгий Стефанович – одинокий искусствовед, который любил это время суток посвящать своим прогулкам на свежем воздухе. Георгий Стефанович уже давно заметил под мерным светом фонарей две идущие навстречу ему фигуры. Когда же он поравнялся с ними, Н. поднял свои глаза и увидел по лицу Георгия Стефановича, что тот его узнал. Н. опешил и немного растерялся. А его рот в этот момент, как будто рефлекторно, произнес:

– Добрый вечер!

– Добрый. – ответил Георгий Стефанович, слегка наклонив голову, и улыбнулся.”

Г. поставил точку на печатной машинке Ундервуд, без которой не представлял своего времени, проведенного с огромным удовольствием. Он успел закончить свой рассказ как раз перед наступлением заката, который он любил наблюдать из окна своей квартиры маленького старого дома в сердце города Клерво. Когда же красное солнце зашло за горизонт, ознаменовав завершение всех дел этого дня, Г., опираясь руками о стол, стал аккуратно вставать из-за него. Он испытывал сильную боль в спине и слабость в теле. Он подошел к стене, где у него стоял специальный тренажер для растягивания спины, который не очень-то и помогал в лечении и уменьшении горба. Жена Г., видная красивая девушка двадцати пяти лет, обладающая очаровательной харизмой, услышала, как ее муж встал с рабочего места. Она знала, что очередная его работа была закончена и быстро приготовила чай, который поставила на маленький поднос вместе с небольшим кусочком чизкейка на блюдце, приготовленный еще утром по особому ее рецепту. Это была единственный женщина, после матери Г., которая видела все его взлеты и падения, и которая полюбила за его безгранично-доброе и талантливое сердце.