Отступники

Даже если бы у Новы поначалу и был аппетит, сейчас он наверняка бы пропал без следа.

Толпа разразилась приветственными воплями, которые не могли перекрыть звуки оркестра. Голоса труб, барабанов и грохот шагов сотен марширующих музыкантов заливали улицу. Музыка звучала все громче, приближалась к ним. Над головами палили пушки, щедро осыпая толпу блестящими конфетти. Дети обезумели от восторга. Взрослые вели себя немногим лучше.

Нова, слегка разочаровавшись в человечестве, только покачала головой. Она стояла в глубине толпы. Отсюда шествие не было видно во всех подробностях, и ее это устраивало. Руки она скрестила на груди, будто защищаясь. Пальцы барабанили, выдавая нетерпение. Ей казалось, что она здесь уже целую вечность.

Вдруг крики перешли в оглушительный рев, и это могло означать только одно. В поле зрения толпы показались первые платформы.

По традиции первыми двигались платформы со злодеями для того, чтобы окончательно взвинтить толпу и напомнить всем и каждому, чему именно посвящен праздник. Сегодня была девятая годовщина Битвы при Гатлоне, когда Отступники сошлись с Анархистами и другими преступными шайками в кровавом сражении, унесшем десятки жизней с обеих сторон. В конце концов Отступники одержали верх. Мятежные Анархисты были повержены, а те немногие из преступников, кто не был уничтожен в тот день, либо уползли и попрятались в щели, либо бежали из города.

Сам же Ас… Ас Анархия погиб. Был уничтожен взрывом, сравнявшим с землей не только кафедральный собор, в котором он поселился, но и окружающие жилые кварталы.

Тот день официально признали концом Века Анархии и началом правления Совета.

Его назвали Днем Триумфа.

Подняв голову, Нова следила за огромным, почти во всю ширину улицы, воздушным шаром, плавно проплывавшим между небоскребами. Это была злая карикатура на Атомного Мозга, некогда одного из ближайших соратников Аса, которого Отступники убили почти пятнадцать лет назад. Нова не знала его лично, но все равно неприятно было видеть, как его изобразили на воздушном шаре – непомерно раздутая голова и уродливо искаженные черты лица.

Толпа без устали хохотала.

В ухе у Новы щелкнул миниатюрный передатчик.

– Итак, мы начинаем, – прозвучал голос Ингрид, сухой, без тени юмора.

– Повесели их на славу, – добавил Фобия, – Недолго им осталось смеяться. Кошмар, ты на позиции?

– Все в порядке, – отозвалась Нова, стараясь как можно меньше двигать губами, хоть и понимала, что вряд ли хоть кто-то в толпе обращает на нее внимание. – Осталось только уточнить, на какую именно крышу мне нужно подняться.

– Совет пока не выходил из пакгауза, – сказал Фобия, – Будь начеку.

Посмотрев на другую сторону улицы, Нова различила в окне второго этажа делового центра Ингрид (она же Детонатор), выглядывавшую сквозь жалюзи.

Толпа вновь взревела, еще восторженнее прежнего. Поверх голов Нова увидела очередную искусно сделанную платформу. Декорация представляла собой миниатюрную версию Гатлона с характерными очертаниями крыш. Среди домов стояли актеры в гротескных костюмах, изображающие самых знаменитых членов банды Аса Анархии. Двоих Нова узнала – Крыса и Адский Огонь оба пали от руки Отступников – но не успела она оскорбиться за них, как вдруг заметила на возвышении еще одну фигуру. От неожиданности у нее вырвался смех, хоть немного снявший напряжение, в котором она пребывала с самого утра.

– Фобия, – позвала она, – а ты знал, что в этом году тебя сделали участником парада злодеев?

В наушнике раздалось недовольное хмыканье.

– Мы здесь не для того, чтобы восхищаться парадом, Кошмар.

– Не переживай. Ты здорово смотришься там, наверху, – откликнулась Нова, любуясь актером. Он был наряжен в длинный черный плащ и потрясал громадной пластиковой косой с приклеенными к ней резиновыми змеями. Но когда артист распахнул плащ, под ним обнаружилось бледное щуплое тело, не прикрытое ничем, кроме ядовито-зеленых плавок.

Толпа пришла в исступление. Даже Нова не удержалась от кривой усмешки.

– Ну надо же, какие вольности они себе позволяют.

– А мне даже нравится, – хихикнув, отозвалась Ингрид, наблюдавшая за парадом из окна.

– Внушает ужас, это точно, – согласилась Нова.

Фобия ничего не сказал.

– А это что…? – ахнула Ингрид. – Ох, силы небесные, в этом году они еще и Королеву Пчел вытащили.

Нова снова посмотрела. Сначала актриса была скрыта за силуэтом города на платформе, но вот она оказалась в поле зрения, и брови у Новы поползли на лоб. Женщина красовалась в белокуром парике вдвое больше ее головы. Вульгарное, расшитое блестками платье в желто-черную полоску сверкало и переливалось на солнце. Размазывая по щекам черную тушь, актриса прижимала к груди огромного плюшевого шмеля и громко жаловалась на то, как обижают ее бедных пчелок.

– Ого, – заметила Нова, – Кстати, получилось довольно похоже.

– Мне уже не терпится рассказать Хани, – сказала Ингрид. – Жаль, мы не догадались заснять все это.

Но Нова уже не смотрела на шествие – она, наверное, в тысячный раз обшаривала взглядом толпу. Она так и приплясывала на месте, не в силах стоять. Ей необходимо было двигаться.

– Тебе обидно, что здесь нет Детонатора? – поинтересовалась Нова.

После затянувшейся паузы Ингрид ответила:

– Да нет, ведь я-то здесь.

Девушка снова сосредоточилась на шествии. Привстав на носки, она пыталась разглядеть других своих соратников среди персонажей парада, когда раздался оглушительный грохот. Крыша самого высокого здания на платформе – макета Торговой Башни – отвалилась, словно от взрыва, и оттуда с безумным хохотом показался новый актер, картинно воздевший руки к небу.

Восторг зрителей достиг апогея, а Нова стиснула зубы до боли.

Костюм Аса Анархии были ближе всех к настоящему – знакомый черный с золотом костюм и такой узнаваемый шлем.

Захваченная врасплох толпа быстро приходила в себя. Для многих именно этот момент был главным событием парада, даже более привлекательным, чем явление обожаемого всеми Совета.

Не теряя времени люди принялись извлекать порченные фрукты и вялые капустные кочаны, принесенные сюда специально для этого. Выкрикивая непристойности и злые шутки, они забрасывали гнильем злодеев на платформе. Артисты держались с завидной стойкостью. Они увертывались, прятались за макеты домов и визжали с наигранным показным ужасом. Тот, что изображал Аса Анархию, принял на себя основной огонь, но ни на миг не вышел из образа – потрясая кулаком, он обзывал бегущих рядом с платформой ребятишек канальями, вонючками и кошмариками, а потом снова нырнул в пустой дом и накрылся изнутри крышей, готовясь сделать сюрприз для зрителей на следующей улице.

Нова облизала пересохшие губы, внутри у нее все сжималось и стало полегче только, когда платформа, наконец, проплыла мимо.

Кошмарик…

Он и ее так звал, много лет тому назад.

За платформами следовали акробаты, над головами плыл гигантских размеров воздушный шар с портретом Гром-птицы. Нова обратила внимание на транспарант с рекламой предстоящих испытаний Отступников.

Отвага. Доблесть. Честь. Есть ли в тебе то, без чего не стать героем?

Не сдержавшись, Нова издала громкий звук, будто ее затошнило, и стоящая рядом старушка смерила ее укоризненным взглядом.

Неожиданно кто-то с лету наскочил на нее. С трудом устояв на ногах, Нова инстинктивно схватила бегущую девочку за плечи, не дав ей упасть на тротуар.

– Эй, смотри, куда бежишь, – сказала Нова.

Девочка подняла голову – лицо наполовину закрывала маска, Укротитель Ужаса в уменьшенной, более щуплой и худосочной версии.

– Что там у тебя, Кошмар? – раздался в ухе голос Ингрид. Нова не ответила.

Буркнув под нос невнятное извинение, девчонка вырвалась и снова нырнула в толпу.

Нова поправила рубашку и хотела было вернуться к параду, как вдруг увидела, как та же девчушка врезается еще в кого-то. Но вместо того, чтобы помочь ей не упасть, как сделала Нова, человек стремительно присел, ухватил девочку за лодыжку и одним быстрым движением перевернул ее вверх тормашками.

Нова изумленно наблюдала, как незнакомец тащит девочку (та извивалась, пытаясь вырваться) назад к ней. На вид он был примерно ее, Новы возраста, но намного выше, смуглый, с коротко стриженными волосами и в очках в толстой оправе. Он легко двигался в толпе, и можно было подумать, что руках у него плюшевая игрушка, а не яростно брыкающийся ребенок.

Поравнявшись с Новой, парень остановился и улыбнулся.

– Вот, возьми, – сказал он, протягивая руку.

– Отпусти сейчас же! – вопила, отбиваясь девчонка, – Поставь меня!

Нова смотрела на парня и на девчонку, потом окинула взглядом окружавшую их толпу. Слишком много народу. И все глазеют на них. Глазеют на нее.

Это нехорошо.

– Что ты делаешь? – повернулась она к парню. – Поставь ее на землю.

На это он ответил еще более безмятежной улыбкой, и у Новы вдруг екнуло сердце. Не просто от того, что подобные улыбки сводят других девушек с ума – что-то в парнишке показалось ей смутно знакомым, и Нова напрягала извилины, пытаясь сообразить, откуда она его знает и не опасен ли он.

– Ну что ж, Сорока, – заговорил парень довольно строго, – даю тебе три секунды, после чего посылаю запрос о переводе тебя на испытательный срок. И вообще, я вспомнил, что нашим уборщикам как раз требовалась помощь…

Девочка, фыркнув, перестала вырываться. Маска заскользила и чуть не слетела у нее со лба.

– Какой же ты противный, – проворчала она и полезла в карман. Достав что-то, она подала это Нове, которая нерешительно протянула навстречу руку.

На ладонь скользнул браслет – ее браслет.

Нова в недоумении уставилась на свое запястье – там, где много лет она не снимая носила браслет, только белела тонкая полоска незагорелой кожи.

В ушах прогремел голос Ингрид.

– Кошмар, что происходит?

Нова не ответила. Сжимая браслет в кулаке, она смотрела на девочку – та в ответ вызывающе сверкнула глазами.

Юноша, не церемонясь особо, разжал руки и выпустил девчонку, но та, упав на мостовую, проворно вскочила на ноги, не успела Нова и мигнуть.

– Я не стану об этом докладывать, – обратился к ней парень, – потому что уверен, что теперь-то ты, наконец, исправишься. Правда?

Девочка сердито зыркнула на него.

– Не строй из себя моего папашу, Скетч, – с этими словами она бросилась прочь и скрылась за ближайшим углом.

Нова повернулась к нему.

– Кстати, она только что пробовала обокрасть еще кого-то.

В ухе снова зажужжал голос Ингрид.

– Кошмар, с кем ты там разговариваешь? Кого обокрали?

– …может заставить ее переосмыслить свои поступки, – говорил парень, но Нова пропустила большую часть его речи. Их взгляды на миг встретились, потом он перевел глаза на ее сжатый кулак.

– Хочешь, помогу с этим?

Девушка плотнее сжала пальцы.

– С чем это? С браслетом?

Он кивнул и, прежде чем Нова сообразила, что происходит, взял ее за запястье. Это настолько ее поразило, что она разжала кулак.

– Когда я был маленьким, – сказал парень и бережно взял с ее ладони филигранную медно-красную вещицу, – мама всегда просила помочь ей застегнуть браслет… Ой! Тут застежка сломана.

Нова – она воинственно-недоверчиво всматривалась в его лицо – опустила глаза на браслет.

– Вот засранка! – ахнула она.

– Нова? – снова прозвучал голос Ингрид. – Тебя что, засекли?

Нова пропустила это мимо ушей.

– Все нормально, – успокоил ее парень, – Я могу починить.

– Починить? Это? – Нова хотела вырвать у него браслет, но он увернулся. – Ты не понимаешь. Этот браслет не… это же…

– Доверься мне, – и он достал из заднего кармана тонкий черный маркер. – Носишь на этой руке, да?

Он приложил браслет к запястью, опять заставив Нову вздрогнуть и замереть от неожиданного прикосновения.

Одной рукой придерживая браслет, он зубами снял с фломастера колпачок и начал рисовать прямо у нее на коже, заполняя пространство между двумя концами сломанной застежки. Нова следила за рождением рисунка – вот две тонкие линии соединили проволочки, затем между ними появился изящный замочек, с поразительно изящным и тонким для рисунка фломастером узором, который, к тому же, по стилю идеально совпадал с орнаментом браслета.

Закончив рисовать, паренек закрыл маркер колпачком, все еще зажатым в зубах, и склонился над ее запястьем. Он подул на него – легко, чуть заметно, но от этого дуновения у Новы побежали мурашки.

Рисунок ожил, отделился от кожи, обретая объем и форму. Тонкие линии слились с краями браслета, так что Нова не могла бы сказать, где кончается настоящий браслет и начинается нарисованная застежка.

Хотя нет – не совсем так. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что новая застежка не в точности повторяет цвет браслета. В ней был заметен розоватый оттенок и даже чуть заметные голубые прожилки на том месте, где рисунок пересек вену под кожей.

– А что с камнем? – деловито просил парень, поворачивая ее руку и постукивая маркером по пустующей ямке, некогда предназначавшейся под драгоценный камень.

– Его тут и не было никогда, – буркнула Нова.

– Хочешь нарисую?

– Нет, – она отдернула руку. Подняв глаза (как раз вовремя, чтобы заметить его удивленный взгляд), она поспешно договорила, – Нет, спасибо.

Парнишка, кажется, собирался уговаривать ее, но передумал и улыбнулся.

– Как хочешь, – он небрежно сунул маркер в карман.

Нова покрутила рукой в разные стороны. Застежка держалась.

В располагающей улыбке наблюдавшего за ней парня появился чуть заметный оттенок – гордость.

Одаренный, это ясно. Но еще он…

– Отступник? – она сделала усилие, чтобы голос не звучал враждебно.

– Отступник? – повторила Ингрид в наушнике. – Ты с кем там болтаешь, Нова? Почему ты не…

Ингрид не закончила, а юноша не успел ответить Нове, потому что зрители принялись вопить с новой силой и взорвались шквалом аплодисментов. Над платформами теперь запускали фейерверк, и залпы сливались с восторженным ревом толпы.

– Похоже, что главные герои прибыли, – без особого интереса заметил парень, глядя на платформы через плечо.

В ухе затрещал голос Фобии.

– Западная точка, Кошмар. Западная точка.

Вспомнив о своей задаче, Нова подскочила.

– О, скоро.

Парень не расслышал:

– Вообще-то, я не Оскар. Адриан.

На переносице, над оправой очков, у него появилась морщинка.

Нова отступила на шаг.

– Мне нужно идти.

Резко развернувшись, она бросилась бежать, растолкав локтями компанию почитателей Отступников в карнавальных костюмах.

– На той неделе испытания Отступников! – воскликнул один из них и ткнул ей в руки листок бумаги. – Вход свободный! Приходи сам, приводи других!

Нова смяла рекламку и не глядя запихнула в карман.

– Не стоит благодарности! – раздалось сзади.

Она не обернулась.

– Цель в настоящее время движется мимо Альткорпа, – известил Фобия, когда Нова нырнула в тень закоулка. – Доложи обстановку, Кошмар.

Убедившись, что в переулке никого нет, Нова откинула крышку мусорного бака и перегнулась через край. Вместительная спортивная сумка дожидалась ее там.

– Как раз забираю свои вещи, – сообщила она, вытаскивая сумку, бросила ее на землю, захлопнула крышку бака. – Буду на крыше через две минуты.

– Лучше через одну, – сказал Фобия. – Все-таки тебе предстоит уложить супергероя.

Глава вторая

Нова забросила сумку за спину и дотянулась до утяжеленной грузом веревки, приготовленной ею накануне. Веревка проходила через шкив, расположенный на крыше здания, а к обоим ее концам морскими узлами были привязаны грузы. Намотав веревку на руку, Нова развязала узел на одном конце, и груз тяжело упал на землю.

Груз, закрепленный на другом конце, рванулся вниз. Нова легко взмыла вверх, вдоль бетонной стены здания и резко остановилась на высоте шестого этажа…

До шкива оставалось всего несколько дюймов. Нова ухватилась за бортик и подтянулась. Припадая к крыше, она расстегнула сумку, извлекла костюм, который придумала сама и соорудила с помощью Королевы Пчел. Опоясала бедра широким оружейным ремнем со специальными кармашками и крючками для всех ее любимых изобретений. Затем наступил черед облегающей черной куртки с капюшоном. Водонепроницаемая и огнеупорная, но при этом легкая, как перышко, она не сковывала движений. Нова застегнула молнию под горло, натянула рукава до костяшек пальцев и только тогда надела капюшон. В шов были зашиты грузики, которые удерживали капюшон, не давая ему соскальзывать со лба.

Наконец настала очередь маски. Твердая, металлическая, она идеально сидела на переносице и, закрывая лицо, скрывалась за поднятым воротником куртки.

Закончив переодевание, Нова достала из сумки винтовку и единственную пулю – точнее, отравленный дротик.

– Где ты, Кошмар? – спросил Фобия.

– Я на крыше. Почти на позиции.

Нова подошла к самому краю крыши и посмотрела вниз, где продолжался праздник. Здесь было немного потише – шум толпы заглушали завывания ветра и гудение электрогенераторов. Улица была пестра от конфетти, флажков, воздушных шариков и ярких костюмов, снизу доносились крики, смех и музыка.

Нова зарядила винтовку пулей-дротиком.

Операцию планировал Фобия, и это был план, прекрасный в своей простоте. Когда он рассказал о нем группе, Уинстон разворчался было из-за того, что его не включили, но Фобия высказался в том смысле, что Уинстон (большинству известный, как Кукловод) не выносит, чтобы что-то было просто.

Сегодня в деле их было только трое. Больше им никто не требовался. У Новы была единственная отравленная пуля, изготовленная вручную Лероем Флинном, их собственным специалистом по ядам. Ей и нужна была только одна. Если она промахнется, второго шанса все равно не будет.

Но она не должна промахнуться.

Она убьет Капитана.

После выстрела Ингрид, Детонатор, выскочит откуда ни возьмись из засады и забросает платформу Совета своими фирменными бомбами – изготовленными из атмосферного водорода – чтобы дать ей, Нове возможность скрыться. Фобия сосредоточится на Гром-птице, так как в бою та обычно взмывала в воздух – несправедливо, что у нее такое преимущество. Анархисты прослышали, что Гром-птица до смерти боится змей, и исходили из того, что эти слухи правдивы – ведь змеи были одним из коньков Фобии. При самом плохом раскладе страх должен был парализовать ее на некоторое время, чтобы Нова и Ингрид успели смыться. Лучший вариант: сердечный приступ и обморок прямо в полете.

Вот и все. Совет, пятеро исконных Отступников – все будут уничтожены сразу.

Но прежде всего Нове нужно было одолеть хваленую неуязвимость Капитана.

– Гхм… Кошмар?

– Я на месте, Детонатор. Расслабься.

– Да, я вижу тебя там, наверху. Но… Разве Фобия велел тебе быть не на западной точке?

На миг Нова застыла. Потом окинула взглядом крышу, потом на проем между этим зданием и жилым домом на другой стороне улицы, где дожидалась вторая, не использованная, веревка с грузами. Она прищурилась на полуденное солнце – и выругалась.

В ухе застрекотал голос Фобии.

– Только не говори, что забралась не на тот дом.

– Да отвлекли меня тут, не вовремя, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

Фобия вздохнул.

– И недели работы над планом пошли псу под хвост.

– А не сможет она поразить цель с западной крыши? – спросила Детонатор.

Помолчав секунду, Фобия ответил:

– В Черного Огня или Цунами – легко, но только не в Капитана. Парад свернет раньше, чем она сможет прицелиться.

– Ну ладно, уберем одного члена Совета, хоть что-то. А за другими придем в другой раз.

– Нашей целью был Капитан. Все было задумано именно для того, чтобы уничтожить Капитана.

– Один Отступник все же лучше, чем ничего.

– Это не изменит того факта, что наш план провалился.

Облизнув губы, Нова смотрела на другую крышку, прикидывая расстояние между домами.

– Успокойтесь все. Я смогу оказаться на нужной точке. Фобия, сколько у меня времени?

– Маловато, – прорычал он.

– Сколько?

– Десять секунд до того, как платформа окажется в основной зоне прицела, да еще секунд сорок пять до выстрела.

Нова схватила сумку и перебросила через проулок. Послышался глухой удар – это сумка упала на крышу.

– Я бы тебе не советовал, – протрещал в наушнике голос Фобии.

– Пусть попробует, – возразила Детонатор. – Если свалится, сама будет виновата.

– Я не упаду, – пробормотала Нова. Закрепив винтовку на спине, она достала из кармашка на ремне пару перчаток. Сунув в них руки и застегнув пряжки, она большими пальцами надавила кнопки на запястьях. Ток пробежал по черной коже перчаток, приводя в действие вакуумные присоски на ладонях и пальцах.

Девушка еще раз оценила расстояние. Отошла к дальнему краю крыши. Сделала вдох.

И побежала.

Башмаки тяжело прогрохотали по крыше. Воздух свистел в ушах, раздувал капюшон. Она оттолкнулась правой ногой и прыгнула.

Приземлилась, ударившись животом о край кирпичной стены по другую сторону переулка. Тело пронизала острая боль. Со стоном Нова поспешно прижала ладони к стене, чтобы не заскользить вниз.

В наушниках раздался пронзительный радостный вопль Ингрид.

Фобия не издал ни звука, пока Нова не вскарабкалась на восточную стену, а потом сказал только:

– Визуальный контакт через четыре секунды.

Отключив давление на перчатках, Нова подождала, пока присоски втянутся к ткань, и снова надвинула капюшон на лицо, стянула со спины винтовку. Обойдя лифтовую шахту, она оказалась на краю крыши. Кровь с силой билась в висках. Платформу Совета пока не было видно, однако по всплеску воодушевления внизу было ясно, что она вот-вот покажется.

Не обращая внимания на пульсирующую боль в том месте, которым она ударилась о стену, Нова опустилась на одно колено и приладила ствол на выступ крыши. Потом еще раз проверила заряд.

– Готова.

– Молодчина, Кошмар, – сказала Детонатор.

– Она еще ничего не сделала, – отозвался Фобия.

– Знаю, но разве не классно, что в команде снова есть стрелок?

– Она пока никак себя не показала.

– Может, хватит уже? – проворчала Нова, стаскивая перчатки и снова закрепляя их на ремне.

Далеко внизу показалась платформа Совета. Это была исполинская многоярусная конструкция с пятью пьедесталами, вздымающимися из темной грозовой тучи. Самой настоящей грозовой тучи, с громом и молниями – похоже, они и впрямь считали себя богами или чем-то в этом роде.

Нет, вы только посмотрите на них. Они точно вообразили себя божествами.

Гром-птица – неподражаемая Тамайя Раи – стояла на первом пьедестале, расправив громадные черные крылья на всю ширину платформы, ветер играл ее длинными темными волосами. Она напоминала вырезанную фигуру на носу корабля. Время от времени она метала молнии, чтобы озарить тучу под ногами.

Впрочем, молниям было не затмить супергероя, стоявшего на втором пьедестале. Черный Огонь без устали запускал в воздух фейерверки и световые вспышки, под аханье и крики зевак. Эвандер Уэйд, шести футов ростом, с рыжей бородой и завитыми усами, всегда казался Нове похожим больше на лепрекона-переростка, чем на супергероя. Но очевидно и у него имелись преданные фанаты, и дикие вопли из толпы это подтверждали.

Что до Касуми Хасегавы, то она, казалось, вообще не замечала, что находится на шумной улице и участвует в параде. Впрочем, Цунами всегда выглядела так же отрешенной – погруженной в собственный мир, с загадочной холодной улыбкой на губах. Сейчас она просто стояла, раскинув руки и едва шевеля пальцами, а поток воды, в которой плескались разноцветные коралловые рыбы, обивался вокруг нее, точно лента, в гипнотическом танце. Струя, состоящая из водяной пыли, брызг и рыбок, вращалась и закручивалась спиралями во всех направлениях.

Показался четвертый пьедестал – на первый взгляд, пустой. Это означало, что там находится Саймон Вествуд. И, кто бы сомневался, Укротитель Ужаса почти сразу же стал видимым, приняв позу Мыслителя. Спустя секунду он снова исчез, чтобы вновь возникнуть – на этот раз в стойке на руках, а потом на одной руке. Еще миг, и он опять стал невидимым. При его новом появлении зрители зашлись от хохота, так как он стоял не у себя, а на пятом, самом высоком пьедестале, и пальцами ставил рожки Капитану Хрому.

Рядом они казались разными, как день и ночь. Саймон Вествуд оливково-смуглый брюнет с коротко стриженной бородкой и буйной шевелюрой, Хью Эверхарт, обожаемый в городе Капитан – олицетворение мальчишеского обаяния, золотоволосый и с ямочками на щеках.

Капитан Хром с деланым испугом оглянулся через плечо на Укротителя Ужаса. Они обменялись полными нежности взглядами. Нова была слишком мала и не помнила, был ли в городе скандал, когда два исконных Отступника объявили, что любят друг друга – и было ли вообще ими сделано какое-то объявление. Может, просто все так и было, с самого начала. Так или иначе, подумала Нова, мир тогда лежал в руинах и людям попросту было не до таких мелочей, а за это время Капитан Хром и Укротитель Ужаса успели стать всеобщими любимцами. Бульварные газеты вечно перемывали им кости: то гадали, не собирается ли звездная парочка усыновить еще одного ребенка, то объявляли об их намерении выйти из Совета и перебраться в тропики, то раскапывали грязные тайны из прошлого, грозившие их разлучить.