Сумерки

Евгений Абрамович Баратынский

Сумерки (сборник)

Князю Петру Андреевичу Вяземскому

Как жизни общие призывы,Как увлеченья суеты,Понятны вам страстей порывыИ обания мечты;Понятны вам все дуновенья,Которым в море бытияПослушна наша ладия.Вам приношу я песнопенья,Где отразилась жизнь моя:Исполнена тоски глубокой,Противоречий, слепотыИ между тем любви высокой,Любви, добра и красоты.Счастливый сын уединенья,Где сердца ветреные сныИ мысли праздные стремленьяРазумно мной усыплены;Где, другу мира и свободы,Ни до фортуны, ни до моды,Ни до молвы мне нужды нет;Где я простил безумству, злобеИ позабыл, как бы во гробе,Но добровольно, шумный свет, —Ещё порою покидаюЯ Лету, созданную мной,И степи мира облетаюС тоскою жаркой и живой.Ищу я вас, гляжу: что с вами?Куда вы брошены судьбами,Вы, озарявшие меняИ дружбы кроткими лучами,И светом высшего огня?Что вам дарует провиденье?Чем испытует небо вас?И возношу молящий глас:Да длится ваше упоенье,Да скоро минет скорбный час!Звезда разрозненной плеяды!Так из глуши моей стремлюЯ к вам заботливые взгляды,Вам высшей благости молю.От вас отвлечь судьбы суровойУдары грозные хочу,Хотя вам прозою почтовойЛениво дань мою плачу.1834

Последний поэт

Век шествует путём своим железным;В сердцах корысть, и общая мечтаЧас от часу насущным и полезнымОтчетливей, бесстыдней занята.Исчезнули при свете просвещеньяПоэзии ребяческие сны,И не о ней хлопочут поколенья,Промышленным заботам преданы.Для ликующей свободыВновь Эллада ожила,Собрала свои народыИ столицы подняла;В ней опять цветут науки,Носит понт торговли грузИ не слышны лиры звукиВ первобытном рае муз!Блестит зима дряхлеющего мира,Блестит! Суров и бледен человек;Но зелены в отечестве ОмираХолмы, леса, брега лазурных рек.Цветёт Парнас! Пред ним, как в оны годы,Кастальский ключ живой струёю бьет;Нежданный сын последних сил природы,Возник поэт: идет он и поет.Воспевает, простодушный,Он любовь и красоту,И науки, им ослушной,Пустоту и суету:Мимолетные страданьяЛегкомыслием целя,Лучше, смертный, в дни незнаньяРадость чувствует земля.Поклонникам Урании холоднойПоёт, увы! он благодать страстей;Как пажити Эол бурнопогодный,Плодотворят они сердца людей;Живительным дыханием развита,Фантазия подъемлется от них,Как некогда возникла АфродитаИз пенистой пучины вод морских.И зачем не предадимсяСнам улыбчивым своим?Бодрым сердцем покоримсяДумам робким, а не им!Верьте сладким убежденьямВас ласкающих очесИ отрадным откровеньямСострадательных небес!Суровый смех ему ответом; перстыОн на струнах своих остановил,Сомкнул уста вещать полуотверсты,Но гордыя главы не преклонил:Стопы свои он в мыслях направляетВ немую глушь, в безлюдный край, но светУж праздного вертепа не являет,И на земле уединенья нет!Человеку непокорноМоре синее одно:И свободно, и просторно,И приветливо оно;И лица не изменилоС дня, в который АполлонПоднял вечное светилоВ первый раз на небосклон.Оно шумит перед скалой Левкада.На ней певец, мятежной думы полн,Стоит… в очах блеснула вдруг отрада:Сия скала… тень Сафо!.. песни волн…Где погребла любовница ФаонаОтверженной любви несчастный жар,Там погребёт питомец АполлонаСвои мечты, свой бесполезный дар!И по-прежнему блистаетХладной роскошию свет:Серебрит и позлащаетСвой безжизненный скелет;Но в смущение приводитЧеловека вал морской,И от шумных вод отходитОн с тоскующей душой!1835

«Предрассудок! он обломок…»

Предрассудок! он обломокДавней правды. Храм упал;А руин его потомокЯзыка не разгадал.Гонит в нём наш век надменный,Не узнав его лица,Нашей правды современнойДряхлолетнего отца.Воздержи младую силу!Дней его не возмущай,Но пристойную могилу,Как уснёт он, предку дай.1841

Новинское

А. С. Пушкину

Она улыбкою своейПоэта в жертвы пригласила,Но не любовь ответом ей,Взор ясный думой осенила.Нет, это был сей лёгкий сон,Сей тонкий сон воображенья,Что посылает АполлонНе для любви – для вдохновенья.1826, 1841

Приметы

Пока человек естества не пыталГорнилом, весами и мерой,Но детски вещаньям природы внимал,Ловил её знаменья с верой;Покуда природу любил он, онаЛюбовью ему отвечала:О нём дружелюбной заботы полна,Язык для него обретала.Почуя беду над его головой,Вран каркал ему в спасенье,И замысла, в пору смирясь пред судьбой,Воздерживал он дерзновенье.На путь ему выбежав из лесу волк,Крутясь и подъемля щетину,Победу пророчил, и смело свой полкБросал он на вражью дружину.Чета голубиная, вея над ним,Блаженство любви прорицала.В пустыне безлюдной он не был одним:Нечуждая жизнь в ней дышала.Но, чувство презрев, он доверил уму;Вдался в суету изысканий…И сердце природы закрылось ему,И нет на земле прорицаний.1840

«Всегда и в пурпуре и в злате…»

Всегда и в пурпуре и в злате,В красе негаснущих страстей,Ты не вздыхаешь об утратеКакой-то младости твоей.И юных граций ты прелестней!И твой закат пышней, чем день!Ты сладострастней, ты телеснейЖивых, блистательная тень!1840

«Увы! Творец непервых сил!..»

Увы! Творец непервых сил!На двух статейках утомилТы кой-какое дарованье!Лишённый творческой мечты,Уже, в жару нездравом, тыКоверкать стал правописанье!Неаполь возмутил рыбарь,И, власть прияв, как мудрый царь,Двенадцать дней он градом правил;Но что же? – непривычный ум,Устав от венценосных дум,Его в тринадцатый оставил.1838

Недоносок

Я из племени духов,Но не житель Эмпирея,И, едва до облаковВозлетев, паду, слабея.Как мне быть? Я мал и плох;Знаю: рай за их волнами,И ношусь, крылатый вздох,Меж землёй и небесами.Блещет солнце – радость мне!С животворными лучамиЯ играю в вышинеИ весёлыми крыламиЛастюсь к ним, как облачко;Пью счастливо воздух тонкой,Мне свободно, мне легко,И пою я птицей звонкой.Но ненастье заревётИ до облак, свод небесныйОмрачившись, вознесётПрах земной и лист древесный.Бедный дух! Ничтожный дух!Дуновенье роковоеВьет, крутит меня, как пух,Мчит под небо громовое.Бури грохот, бури свист!Вихорь хладный! Вихорь жгучий!Бьет меня древесный лист,Удушает прах летучий!Обращусь ли к небесам,Оглянуся ли на землю —Грозно, чёрно тут и там;Вопль уныло я подъемлю.Смутно слышу я поройКлик враждующих народов,Поселян беспечных войПод грозой их переходов,Гром войны и крик страстей,Плач недужного младенца…Слезы льются из очей:Жаль земного поселенца!Изнывающий тоской,Я мечусь в полях небесных,Надо мной и подо мнойБеспредельных – скорби тесных!В тучу прячусь я и в нейМчуся, чужд земного края,Страшный глас людских скорбейГласом бури заглушая.Мир я вижу как во мгле;Арф небесных отголосокСлабо слышу… На землеОживил я недоносок.Отбыл он без бытия:Роковая скоротечность!В тягость роскошь мне твоя,О бессмысленная вечность!1835

Алкивиад

Облокотясь перед медью, образ его отражавшей,Дланью слегка приподняв кудри златые чела,Юный красавец сидел, горделиво-задумчив, и, смехомГорьким смеясь, на него мужи казали перстом;Девы, тайно любуясь челом благородно-открытым,Нехотя взор отводя, хмурили брови свои.Он же глух был и слеп; он, не в меди глядясь, а в грядущем,Думал: к лицу ли ему будет лавровый венок?1835

Ропот

Красного лета отрава, муха досадная, что тыВьёшься, терзая меня, льнешь то к лицу, то к перстам?Кто одарил тебя жалом, властным прервать самовольноМощно-крылатую мысль, жаркой любви поцелуй?Ты из мечтателя мирного, нег европейских питомца,Дикого скифа творишь, жадного смерти врага.1841

Мудрецу

Тщетно меж бурною жизнью и хладною смертью, философ,Хочешь ты пристань найти, имя даёшь ей: покой.Нам, из ничтожества вызванным творчества словом тревожным,Жизнь для волненья дана: жизнь и волненье – одно.Тот, кого миновали общие смуты, заботуСам вымышляет себе: лиру, палитру, резец;Мира невежда, младенец, как будто закон его чуя,Первым стенаньем качать нудит свою колыбель!1840

«Филида с каждою зимою…»

Филида с каждою зимою,Зимою новою своей,Пугает большей наготоюСвоих старушечьих плечей.И, Афродита гробовая,Подходит, словно к ложу сна,За ризой ризу опуская,К одру последнему она.До 1839 г.

Бокал

Полный влагой искромётной,Зашипел ты, мой бокал!И покрыл туман приветныйТвой озябнувший кристалл…Ты не встречен братьей шумной,Буйных оргий властелин, —Сластолюбец вольнодумный,Я сегодня пью один.Чем душа моя богата,Всё твоё, о друг Аи!Ныне мысль моя не сжатаИ свободны сны мои;За струёю вдохновеннойНе рассеян данник твойБестолково оживлённойРазногласою толпой.Мой восторг неосторожныйНе обидит никого,Не откроет дружбе ложнойТаин счастья моего,Не смутит глупцов ревнивыхИ торжественных невеждИзлиньяем горделивыхИль святых моих надежд!Вот теперь со мной беседуй,Своенравная струя!Упоенья проповедуйИль отравы бытия;Сердцу милые преданьяБлагодатно оживиИли прошлые страданьяМне на память призови!О бокал уединенья!Не усилены тобойПошлой жизни впечатленья,Словно чашей круговой;Плодородней, благородней,Дивной силой будишь тыОткровенья преисподнейИль небесные мечты.И один я пью отныне!Не в людском шуму пророк —В немотствующей пустынеОбретает свет высок!Не в бесплодном развлеченьеОбщежительных страстей —В одиноком упоеньеМгла падёт с его очей!1835

«Были бури, непогоды…»

Были бури, непогоды,Да младые были годы!В день ненастный, час гнетучийГрудь подымет вздох могучий,Вольной песнью разольётся,Скорбь-невзгода распоётся!А как век-то, век-то старойОбручится с лютой карой,Груз двойной с груди усталойУж не сбросит вздох удалой,Не положишь ты на голосС чёрной мыслью белый волос!1839

«На что вы, дни! Юдольный мир явленья…»

На что вы, дни! Юдольный мир явленьяСвои не изменит!Все ведомы, и только повтореньяГрядущее сулит.Недаром ты металась и кипела,Развитием спеша,Свой подвиг ты свершила прежде тела,Безумная душа!И, тесный круг подлунных впечатленийСомкнувшая давно,Под веяньем возвратных сновиденийТы дремлешь, а оноБессмысленно глядит, как утро встанет,Без нужды ночь сменя,Как в мрак ночной бесплодный вечер канет,Венец пустого дня!1840

Коттерие

[1]

Братайтеся, к взаимной оборонеНичтожностей своих вы рождены;Но дар прямой не брат у вас в притоне,Бездарные писцы-хлопотуны!Наоборот, союзным на благое,Речённого достойные друзья,"Аминь, аминь, – вещал он вам, – где троеВы будете – не буду с вами я".1841

Ахилл

Влага Стикса закалилаДикой силы полнотуИ кипящего АхиллаБою древнему явилаУязвимым лишь в пяту.Обречён борьбе верховной,Ты ли долею своейРавен с ним, боец духовный,Сын купели новых дней?Омовён её водою,Знай, страданью над собоюВолю полную ты дал,И одной пятой своеюНевредим ты, если еюНа живую веру стал!1841

«Сначала мысль, воплощен…»

Сначала мысль, воплощенаВ поэму сжатую поэта,Как дева юная, темнаДля невнимательного света;Потом, осмелившись, онаУже увёртлива, речиста.Со всех сторон своих видна,Как искушённая женаВ свободной прозе романиста;Болтунья старая, затемОна, подъемля крик нахальный,Плодит в полемике журнальнойДавно уж ведомое всем.1838

«Ещё, как патриарх, не древен я; моей…»

Ещё, как патриарх, не древен я; моейГлавы не умастил таинственный елей:Непосвящённых рук бездарно возложенье!И я даю тебе мое благословеньеВо знаменье ином, о дева красоты!Под этой розою главой склонись, о ты,Подобие цветов царицы ароматной,В залог румяных дней и доли благодатной.1839

«Толпе тревожный день приветен, но страшна…»

Толпе тревожный день приветен, но страшнаЕй ночь безмолвная. Боится в ней онаРаскованной мечты видений своевольных.Не лёгкокрылых грёз, детей волшебной тьмы,Видений дня боимся мы,Людских сует, забот юдольных.Ощупай возмущённый мрак —Исчезнет, с пустотой сольётсяТебя пугающий призрак,И заблужденью чувств твой ужас улыбнётся.О сын фантазии! Ты благодатных фейСчастливый баловень, и там, в заочном мире,Весёлый семьянин, привычный гость на пиреНеосязаемых властей!Мужайся, не слабей душоюПеред заботою земною:Ей исполинский вид даёт твоя мечта;Коснися облака нетрепетной рукою —Исчезнет, а за ним опять перед тобоюОбители духов откроются врата.1839

«Здравствуй, отрок сладкогласный!..»

Здравствуй, отрок сладкогласный!Твой рассвет зарёй прекраснойОзаряет Аполлон!Честь возникшему пииту!Малолетнюю харитуРанней лирой тронул он.С утра дней счастлив и славен,Кто тебе, мой мальчик, равен?Только жавронок живойЧуткой грудию своею,С первым солнцем, полный всеюНаступающей весной!1842

«Что за звуки? Мимоходом…»

Что за звуки? МимоходомТы поёшь перед народом,Старец нищий и слепой!И, как псов враждебных стая,Чернь тебя обстала злая,Издеваясь над тобой.А с тобой издавна тесенБыл союз камены песен,И беседовал ты с ней,Безымянной, роковою,С дня, как в первый раз тобоюБыл услышан соловей.Бедный старец! Слышу чувствоВ сильной песне… Но искусство…Старцев старее оно;Эти радости, печали —Музыкальные скрижалиВыражают их давно!Опрокинь же свой треножник!Ты избранник, не художник!Попеченья гений злойДа отложит в здешнем мире:Там, быть может, в горнем клире,Звучен будет голос твой!1841

«Всё мысль да мысль! Художник бедный слова!..»

Всё мысль да мысль! Художник бедный слова!О жрец её! Тебе забвенья нет;Всё тут, да тут и человек, и свет,И смерть, и жизнь, и правда без покрова.Резец, орган, кисть! счастлив, кто влекомК ним чувственным, за грань их не ступая!Есть хмель ему на празднике мирском!Но пред тобой, как пред нагим мечом,Мысль, острый луч, бледнеет жизнь земная!1840

Скульптор

Глубокий взор вперив на камень,Художник нимфу в нём прозрел,И пробежал по жилам пламень,И к ней он сердцем полетел.Но, бесконечно вожделенный,Уже не властвует собой:Неторопливый, постепенныйРезец с богини сокровеннойКору снимает за корой.В заботе сладостно-туманнойНе час, не день, не год уйдёт,А с предугаданной, с желаннойПокров последний не падёт,Покуда, страсть уразумеяПод лаской вкрадчивой резца,Ответным взором ГалатеяНе увлечёт, желаньем рдея,К победе неги мудреца.1841

Осень

1И вот сентябрь! Замедля свой восход,Сияньем хладным солнце блещет,И луч его в зерцале зыбком водНеверным золотом трепещет.Седая мгла виётся вкруг холмов;Росой затоплены равнины;Желтеет сень кудрявая дубов,И красен круглый лист осины;Умолкли птиц живые голоса,Безмолвен лес, беззвучны небеса!2И вот сентябрь! И вечер года к намПодходит. На поля и горыУже мороз бросает по утрамСвои сребристые узоры.Пробудится ненастливый Эол,Пред ним помчится прах летучий;Качаяся, завоет роща, долПокроет лист её падучий,И набегут на небо облака,И, потемнев, запенится река.3Прощай, прощай, сияние небес!Прощай, прощай, краса природы!Волшебного шептанья полный лес,Златочешуйчатые воды!Весёлый сон минутных летних нег!Вот эхо в рощах обнажённыхСекирою тревожит дровосек,И скоро, снегом убелённых,Своих дубров и холмов зимний видЗастылый ток туманно отразит.4А между тем досужий селянинПлод годовых трудов сбирает;Сметав в стога скошённый злак долин,С серпом он в поле поспешает.Гуляет серп. На сжатых бороздахСнопы стоят в копнах блестящихИль тянутся вдоль жнивы, на возах,Под тяжкой ношею скрыпящих,И хлебных скирд золотоверхий градПодъемлется кругом крестьянских хат.5Дни сельского, святого торжества!Овины весело дымятся,И цеп стучит, и с шумом жерноваОжившей мельницы крутятся.Иди, зима! На строги дни себеПрипас оратай много блага:Отрадное тепло в его избе,Хлеб-соль и пенистая брага;С семьёй своей вкусит он без заботСвоих трудов благословенный плод!6А ты, когда вступаешь в осень дней,Оратай жизненного поля,И пред тобой во благостыне всейЯвляется земная доля;Когда тебе житейские бразды,Труд бытия вознаграждая,Готовятся подать свои плоды.И спеет жатва дорогая,И в зёрнах дум её сбираешь ты,Судеб людских достигнув полноты, —7Ты так же ли, как земледел, богат?И ты, как он, с надеждой сеял;И ты, как он, о дальнем дне наградСны позлащённые лелеял…Любуйся же, гордись восставшим им!Считай свои приобретенья!..Увы! к мечтам, страстям, трудам мирскимТобой скоплённые презренья,Язвительный, неотразимый стыдДуши твоей обманов и обид!8Твой день взошёл, и для тебя яснаВся дерзость юных легковерии;Испытана тобою глубинаЛюдских безумств и лицемерии.Ты, некогда всех увлечений друг,Сочувствии пламенный искатель,Блистательных туманов царь-и вдругБесплодных дебрей созерцатель,Один с тоской, которой смертный стонЕдва твоей гордыней задушен.9Но если бы негодованья крик,Но если б вопль тоски великойИз глубины сердечныя возник,Вполне торжественной и дикой, —Костями бы среди твоих забавСодроглась ветреная младость,Играющий младенец, зарыдав,Игрушку б выронил, и радостьПокинула б чело его навек,И заживо б в нём умер человек!10Зови ж теперь на праздник честный мир!Спеши, хозяин тороватый!Проси, сажай гостей своих за пирЗатейливый, замысловатый!Что лакомству пророчит он утех!Каким разнообразьем брашенБлистает он!.. Но вкус один во всехИ, как могила, людям страшен;Садись один и тризну совершиПо радостям земным своей души!11Какое же потом в груди твоейНи водворится озаренье,Чем дум и чувств ни разрешится в нейПоследнее вихревращенье —Пусть в торжестве насмешливом своёмУм бесполезный сердца трепетУгомонит и тщетных жалоб в нёмУдушит запоздалый лепет,И примешь ты, как лучший жизни кладДар опыта, мертвящий душу хлад.12Иль, отряхнув видения землиПорывом скорби животворной,Её предел завидя издали,Цветущий брег за мглою чёрной,Возмездий край, благовестящим снамДоверясь чувством обновлённым,И бытия мятежным голосам,В великом гимне примирённым,Внимающий, как арфам, коих стройПревыспренний не понят был тобой, —13Пред промыслом оправданным ты ницПадёшь с признательным смиреньем,С надеждою, не видящей границ,И утолённым разуменьем, —Знай, внутренней своей вовеки тыНе передашь земному звукуИ лёгких чад житейской суетыНе посвятишь в свою науку;Знай, горняя иль дольная, онаНам на земле не для земли дана.14Вот буйственно несётся ураган,И лес подъемлет говор шумный,И пенится, и ходит океан,И в берег бьет волной безумной;Так иногда толпы ленивый умИз усыпления выводитГлас, пошлый глас, вещатель общих дум,И звучный отзыв в ней находит,Но не найдёт отзыва тот глагол,Что страстное земное перешёл.15Пускай, приняв неправильный полётИ вспять стези не обретая,Звезда небес в бездонность утечёт;Пусть заменит её другая;Не явствует земле ущерб одной,Не поражает ухо мираПадения её далекий вой,Равно как в высотах эфираЕё сестры новорождённый светИ небесам восторженный привет!16Зима идет, и тощая земляВ широких лысинах бессилья,И радостно блиставшие поляЗлатыми класами обилья,Со смертью жизнь, богатство с нищетой —Все образы годины бывшейСравняются под снежной пеленой,Однообразно их покрывшей, —Перед тобой таков отныне свет,Но в нём тебе грядущей жатвы нет!1837

«Благословен святое возвестивший!..»

Благословен святое возвестивший!Но в глубине разврата не погибКакой-нибудь неправедный изгибСердец людских пред нами обнаживший.Две области: сияния и тьмыИсследовать равно стремимся мы.Плод яблони со древа упадает:Закон небес постигнул человек!Так в дикий смысл порока посвящаетНас иногда один его намёк.1839

Рифма

Когда на играх Олимпийских,На стогнах греческих недавних городов,Он пел, питомец муз, он пел среди валовНарода жадного восторгов мусикийских,В нём вера полная в сочувствие жила.Свободным и широким метром,Как жатва, зыблемая ветром,Его гармония текла.Толпа вниманием окована была,Пока, могучим сотрясеньемВдруг побеждённая, плескала без концаИ струны звучные певцаДарила новым вдохновеньем.Когда на греческой амвон,Когда на римскую трибунуОратор восходил и славословил онИли оплакивал народную фортунуИ устремлялися все взоры на негоИ силой слова своегоВития властвовал народным произволом, —Он знал, кто он; он ведать мог,Какой могучий правит БогЕго торжественным глаголом.А ныне кто у наших лирИх дружелюбной тайны просит?Кого за нами в горний мирОпальный голос их уносит?Меж нас не ведает поэт,Его полёт высок иль нет!Сам судия и подсудимыйПусть молвит: песнопевца жарСмешной недуг иль высший дар?Решит вопрос неразрешимый!Среди безжизненного сна,Средь гробового хлада светаСвоею ласкою поэтаТы, рифма! радуешь одна.Подобно голубю ковчега,Одна ему, с родного брега,Живую ветвь приносишь ты;Одна с божественным порывомМиришь его твоим отзывомИ признаёшь его мечты!1840

Примечания

1

Опубликовано только в 1890 г. Не вошло в сборник из-за цензурного запрета.