Жаркий декабрь

Кроме «пряников», босс боссов не забывал и о компромате, на всякий случай храня у себя в сейфе нехорошие фотографии. Это в наше «просвещенное» время фото главы ФБР и его заместителя, наряженных в женские платья, не вызовут скандала, но тогда это грозило отставкой. Сам же Мейер отличался несвойственной для гангстеров того времени строгостью нравов, и даже принципиально не занимался крышеванием проституции. Будучи одним из богатейших людей в стране, он жил в сравнительно небольшом доме и ездил на арендованной машине, подавая пример скромности.

Неудивительно, что все попытки свалить «гения финансового мира», как величали Лански, заканчивались полным провалом. Так, полгода назад некий Эйб Рилз, которому грозила смертная казнь, решил дать показания полиции. Обладая абсолютной памятью, он две недели подряд рассказывал о преступном мире, надиктовав двадцать пять томов компромата на всех главарей мафии. Итог следствия был вполне ожидаемым. Опасный свидетель, сидевший в номере гостиницы под надежной охраной полиции, не сводившей с него глаз, каким-то образом выбросился в окно и, упав с шестого этажа, разбился насмерть. Все двадцать пять томов, в которых были перечислены сотни имен, таинственным образом исчезли.

Так что связываться с большим боссом даже для ФБР было себе дороже, и все присутствующие на совещании это хорошо понимали. Встревоженный произведенным эффектом докладчик не стал затягивать паузу и быстро уточнил:

– Сигел связался с нами и заверил, что он тут ни при чем. Да и Нил Рейган в своих отчетах никогда не писал, что у его брата имеются проблемы с мафией.

– Вторая версия, – предположил Толсон, – как я понимаю, это опять напортачил Джек Драгна.

– Да, от этого придурка всего можно ожидать, – вполголоса пробурчал Гувер.

– Но и там вроде все чисто. Мафия Микки Мауса никогда не осмелится лезть в чужую епархию.

– Слушайте, может, и правда здесь все дело в женщине? – возбужденно воскликнул Толсон. Обычно хладнокровный, он мог выйти из себя, когда дело касалось противоположного пола. – Эти твари на все способны, ведь так? – Он оглядел собравшихся. Но спорить с женоненавистником никто не стал, и после короткой паузы чтение доклада продолжилось.

– По последним данным, получены показания шестидесяти двух женщин, что это их мужья из ревности совершили убийство актера – самостоятельно или же наняв киллера. Большинство из подозреваемых уже допрошены, и восемнадцать из них не смогли предоставить надежное алиби. Трое дали признательные показания.

– Вот и славно, – обрадовался Гувер. – Пусть одного из них посадят, а дело закроют.

– Но в газетах уже высказывают предположение, что в убийстве замешана мафия.

– Ну и что, – пожал плечами директор ФБР. – Как обычно заявите, что организованная преступность – это плод воображения журналистов, и никакой мафии не существует.

* * *

В этот вечер мы решили провести чаепитие у сестер Жмыховых, для чего взяли все необходимое. Пачка чая, естественно листового, ведь пакетики у нас в стране пока еще не делают, печенье и масло из командирского рациона, половинка хлеба и, наконец, дорогой подарок – связка чеснока.

Квартира была, как и следовало ожидать, коммунальная, примерно такая, как их и показывают в фильмах. Большой коридор, заставленный мебелью; велосипед, висящий на гвоздях, вбитых в стену; горы старой обуви, которую жалко выбрасывать. Хотя отдельную квартиру семье Жмыховых и не выделили, зато у них было целых две комнаты немаленького размера, как-никак отец врач.

Вот что огорчало, так это холод. Неудивительно, что девушки предпочитали ночевать в госпитале. Хотя они пришли с работы еще полчаса назад и сразу же растопили буржуйку, но дома у них все еще было прохладно.

В комнате сестер в глаза сразу бросались книжные шкафы, заваленные литературой на всевозможные темы. Имелась и коллекция пластинок, но сама радиола отсутствовала – ее в начале войны, как и положено, сдали на почту. Пока я осматривался, уже накрыли стол и заварили чай, которым мы дружно и принялись отогреваться. Дверь в комнату принципиально не захлопывали, чтобы не дать соседям пищи для пересудов, чем они вскоре и воспользовались. Зайдя под благовидным предлогом, милая пожилая соседка Георгиевна предложила «юношам» не стесняться и ходить курить на кухню или в коридор, чтобы не дымить в комнате. На возражение, что мы не курим, она только недоуменно похлопала глазами, решив, что ее разыгрывают, и обиженно ушла.

Так как все мы были люди более или менее военные, то главной темой стало направление будущего наступления, и сколько было человек, столько имелось и мнений. Сводки новостей ничем помочь не могли, они были стандартными и не менялись изо дня в день: «Наши войска вели бои с противником западнее Харькова, в районе Курска и Ленинграда. На других фронтах никаких изменений не произошло».

Конечно, я помнил, что когда наш лыжбат везли на север, то в том же направлении двигалось множество поездов с людьми и техникой. Но, во-первых, мне неизвестно, посылали эти подкрепления для обороны Ленинграда или все-таки готовили наступление. А во-вторых, делиться секретными сведениями с посторонними нельзя.

Не добившись от нас толковых предсказаний, Зоя завела разговор о Тихоокеанском фронте:

– Поражаюсь я самоуверенности американцев. У них вот-вот острова могут отнять, а они больше озабочены убийством какого-то актера.

– Ты откуда знаешь? – удивился я.

– В «Известиях» заметка была, в разделе «Культурная жизнь». Кстати, Саша, а ты не смотрел американский фильм «Дорога на Санта-Фе»?

– А как же, смотрел. – Удивительное совпадение, но из сотен старых черно-белых фильмов, снятых в Голливуде, именно этот мне посмотреть довелось. Просто так получилось, что, интересуясь историей и предысторией Гражданской войны в США, я просмотрел все, что нашел на эту тему. А ведь не такая уж хорошая у меня легенда. Спросят девчата что-нибудь о другом фильме или, к примеру, об известной певице, и я поплыву. Надо потом шепнуть ребятам, чтобы тонко намекнули сестрам, о каких темах меня расспрашивать не рекомендуется. А то ведь вопросами засыплют. – Сюжет в основном про Джона Брауна и его борьбу с властями.

– Я же как раз курсовую про него писала. Выкладывай все подробно. – Аня от восторга даже дернула меня за руку. – Ну, расскажи, расскажи.

– Хорошо, слушай. Этот Браун организовал огромную банду, которая похищает афроамериканцев. Черных завлекали обманом, обещая в будущем освободить. Впрочем, когда армия на них насела, Браун действительно освободил своих чернокожих рабов. Но афроамериканцы и сами не рады своей свободе, не знают, на что им теперь жить.

– Как ты смешно говоришь, – прыснула Зоя. – А что, еще есть евроамериканцы, азиамериканцы и, конечно, индейцы – амероамериканцы? Вот «негр» – это коротко и понятно.

– Ты что, – возмутился я такой безграмотности, – это же оскорбление. Говорить «негр» не политкорректно, правильнее сказать «чернокожий».

– Так ведь «негр» это и значит «черный», – недоуменно пожал плечами Алексей. – Вроде испанское слово. Как же тогда в Южной Америке должны говорить?

– А там такой проблемы нет, потому что почти все цветные. Ну ладно, не перебивайте. Когда злобный Джон Браун узнал, что его сын застрелил одного белого, который пытался вернуть похищенного раба, то из мести приказал сжечь целый поселок.

– Потаватоми, – уточнила Аня, слушавшая мой рассказ буквально с открытым ртом.

– Ага, его. В конце концов банда Брауна решила поднять всеобщее восстание, и для этого захватить арсенал где-то рядом с Вашингтоном. Но помощи от черных они так и не дождались, а может, те и не хотели восставать.

Тут уж Аня не выдержала и уточнила, что из отряда в двадцать два человека пятеро были неграми.

– Странно, а в фильме во время захвата арсенала не показали ни одного. Я еще удивился – почему они не сражаются за свою свободу.

– Так, так, и что же было дальше? – сквозь зубы процедила Аня, метая глазами молнии в сторону карты на стене, где была изображена Америка.

– Потом Браун убил заложника…

– Как, еще и это?

– И истребил защитников городка. Но тут прискакала армия и быстро захватила здание штурмом.

– А как же длительная осада пожарного сарая стократно превосходящими силами?

В ответ я только развел руками:

– Так было в «Дороге на Санта-Фе». Вы же просили меня рассказать не как все было на самом деле, а что показали в фильме.

Тут Аню прорвало, и она высказала все, что думала о зарубежном кинематографе:

– Нет, ну такая несусветная чушь! Всю историю просто вывернули наизнанку. Ведь поймите, это не мое личное мнение, а официальная история США, подтвержденная документами, а Джон Браун их национальный герой. И вдруг его изобразили как кровавого бандита.

«Да уж, девочка, – мысленно отозвался я. – Это только цветочки, ты еще “Штрафбред” не видела».

– Послушайте, я теперь не удивляюсь, что этого актера убили. Так все опорочить.

Праведное возмущение негодующей Ани было неожиданно прервано стуком распахнутой двери, это была давешняя соседка. Не обращая внимания на пистолеты у нас в руках, мальчики только с фронта, нервные все, Георгиевна закричала благим матом:

– Скорее на кухню, сводку передают!

Голос Левитана изменился, да еще как. Если раньше его слова равномерно падали, то теперь они просто торжественно взмывали ввысь:

– На днях наши войска, расположенные на подступах к Ленинграду, перешли в наступление против немецко-фашистских войск. На Ленинградском фронте наши войска в результате решительного штурма овладели городом Нарва. Ввиду отказа сложить оружие немецкий гарнизон города истреблен. Враг поспешно отходит, бросая технику, вооружение и неся огромные потери. Войска нашего Новгородского фронта, измотав противника в боях, заняли Сольцы и окружили город Новгород…

Проанализировав все сказанное диктором, а также то, что умалчивалось, я составил примерное представление обо всей операции. В общем, наступление, которое, как оказалось, шло уже три дня, получилось вполне грандиозным. Во-первых, Демянск все-таки отрезали. Во-вторых, окружили Новгород. Он подготовлен к обороне, так что штурмовали его неспешно. От Холма войска Северо-Западного фронта… а нет, он же теперь называется Новгородским. Так вот, от Холма наши сначала прорвались к Чихачево, а потом ударами с двух сторон – с юга и с востока, захватили станцию Дно. Дальше уже шли сравнительно незащищенные тылы, и наши войска смогли быстро продвинуться к Пскову, с ходу занять город и даже подойти к Псковскому озеру. Тем временем с севера Ленинградский фронт наступал вдоль Балтийского моря, пытаясь выйти к Чудскому озеру. Если это удастся, то остатки группы армий «Север» окажутся в полуокружении, получая снабжение только по льду озер. Железных дорог у немцев не останется. На транспортную авиацию надежды тоже нет, на три новых кольца самолетов не напасешься. В этой ситуации им лучше всего бросить тяжелую технику и эвакуировать войска по льду. Но, скорее всего, Гитлер прикажет держаться до последнего и не отступать. Но ведь удерживать сильно растянувшийся фронт, к тому же не имея подготовленных позиций, очень трудно. Скорее всего, Ленинградский и Новгородский фронты продолжат наступление вдоль восточного берега озер, соответственно Чудского и Псковского, и, не встречая на своем пути значительных сил, соединятся уже через несколько дней.

Вспомнив, что девушкам завтра рано вставать, я намекнул, что нам уже пора откланяться. Потрясенным новостью Алексею с Павлом тоже не терпелось добраться до нашей карты с отмеченной линией фронта, и потому уговаривать их не пришлось.

Дома нас уже поджидал Куликов. Не дав мне даже раздеться, он сразу же затащил меня в кабинет, подергал дверь, проверяя, что она заперта, и бережно развернул на столе карту:

– Скажите, у вас когда-нибудь рассматривались похожие варианты?

– В альтернативной истории подобные замыслы встречались, но только по-другому. Вот так, – показал я. – Но вообще-то мне не верится, что подобное можно осуществить.

– Это уже не нам решать. И, пожалуйста, никому ни слова, ни намека на то, что сейчас видели.

Как только майор ушел, я бросился к карте, но путь к ней преградил Леонов, протягивающий мне какую-то бумажку:

– Вот рапорт.

– На фронт хочешь, верно? – угадал я, не глядя на тетрадный листок. – По театрам ходить совесть не позволяет, да? – Ругая Алексея, я распалился не на шутку и не мог остановиться. – Поэты-студенты на фронт рвутся, а ты отдыхаешь! А вот спроси у Наташи, как она меня от покушения спасла.

– Мне рассказывали, – насупился Алексей. – А кстати, что с ним потом стало?

– С этим полковником липовым? Отпустили, конечно. Он просто исполнитель, и думал, что делает нужное дело.

– Но при мне-то покушений пока не было. В смысле в Москве.

– Да замечательно, что пока не было! А ты случайно не в курсе, когда следующее, а? Через неделю, а может, завтра? Да и сам подумай. Если тебя отпустить, то взамен нужно будет найти и вызвать с фронта такого же опытного профессионала, как ты. Да еще и допустить к государственной тайне. Так что, забираешь рапорт?

Что-то раздраженно пробормотав под нос, Леонов все-таки смущенно забрал свое заявление.

– Ты, в общем, не беспокойся, – продолжал я его утешать. – Наша дивизия пока в резерве, но скоро она понадобится, и ее вновь отправят на фронт.

– Ладно, можешь не агитировать, – вздохнул Алексей. – Все понимаю.

– Между прочим, я тут тоже не ради вкусной еды и горячей ванны сижу, и на фронт не меньше твоего рвусь. Воевать, конечно, страшно, но я чувствую, что должен. А здесь остаюсь, потому что так надо.

Вот тут я отвел глаза, потому что немного слукавил. Все, что я говорил, было чистой правдой, но только несколько дней назад. А теперь меня сдерживал еще один фактор.

– Да еще – честно говоря, думаю предложение девушке сделать, – признался я.

– Ну и женись, в чем проблема?

– Так прежде еще надо получить разрешение в госбезопасности, а я что-то, ну как бы сказать, э-э…

Я растерянно замолчал, но Леонов тут же вошел в мое положение:

– Если тебя смущает обращаться с такой просьбой к руководству, давай я пошлю запрос. Разрешат, ну и хорошо. А если ответят нет, то по крайней мере будешь точно знать, что это запрещено.

– Будь добр, выручи, – обрадовался я. – А кстати, что у вас говорят девушкам в подобных случаях?

– Ну, что «один старший лейтенант хотел бы с вами расписаться». А она, если согласна, ответит да.

Весь вечер мы провели как на иголках, ежеминутно заходя на кухню, где висела тарелка репродуктора, и прислушиваясь, нет ли новых известий. Я пытался что-то писать, но не закрывал дверь в кабинет, чтобы вдруг не пропустить внеочередную сводку. Леонов с Авдеевым, казалось, исчертили карту уже до дыр, но все равно продолжали с ней возиться. Прислушиваясь краем уха к их разговору, я вдруг услышал странную фразу:

– А что, если засланцы…

Такое знакомое слово заставило меня тут же подскочить с выпученными глазами и поинтересоваться, о чем это они говорят.

– Ну, мы считаем, что теперь наши войска планируют овладеть городом Сланцы, – смущенно пояснил Павел, не понимавший, что со мной произошло, – и двигаться дальше на юго-восток.

– А, понятно, «за Сланцы», – растерянно протянул я и снова вернулся в свою комнату.

Так мы и прослонялись до полуночи, когда телефонный звонок заставил всех вскочить. Ординарец первым схватил трубку. Выслушав с каменным лицом, он растерянно повернулся к нам.

– Нужно выезжать. Машину с охраной уже прислали.

– Времени сколько, – недовольно пробурчал я, – уже комендантский час давно. Что случилось-то?

– Тебя вызывает товарищ Берия.

Глава 2

«Что еще за напасть такая, – раздраженно думал я, пока мы колесили по городу, объезжая баррикады. – Две недели здесь торчу, и никому из руководства страны в голову не приходило встретиться со мной. А тут вдруг ночью приспичило. Может, немцы прорвались, или еще какая напасть приключилась, но я-то тут при чем? История теперь пишется заново, да и фронтом занимается Шапошников, а не Берия. Что от меня понадобилось НКВД такого, что даже полковнику, ну, в смысле майору госбезопасности, не могли доверить? А, ну конечно, они поняли, что толку от меня уже мало, и решили спрятать куда подальше».

Алексей, сидевший за рулем, всю дорогу оживленно, но шепотом переговаривался с Павлом. Наивные, думают, что со мной сейчас будут обсуждать планы большого наступления. Ко мне ребята с вопросами не обращались, трактуя мое молчание как напряженную работу мозга, разрабатывающего очередной грандиозный замысел.

Когда «эмка» притормозила, вместо кремлевских башен, которые я ожидал увидеть, перед нами появился небольшой особняк. Улица, на которой мы остановились, похоже, была Садовым кольцом. Ну точно, к Берии приехали. В отличие от других наркомов, он живет не в Кремле, а за его стенами, и здесь же часто работает.

Сдавая полушубки в гардеробе, здесь хотя топят помещение лишь вполсилы, но без верхней одежды вполне комфортно, я заметил, что на вешалке висят два женских пальтишка. Самые обычные, в таких же ходят и Аня с Зоей. Неужели оказались правдивы либерастные сказки о бедных девушках, насильно затаскиваемых в логово злодея? Да нет, наверно, просто обслуживающий персонал.

Майор-энкавэдэшник, сидевший в приемной, или вернее в прихожей, записал меня в журнал и вежливо передал его другому дежурному.

– Проходите, товарищ Соколов. А вы, товарищи, подождите здесь.

Пройдя по короткому коридору, мы остановились перед обычной дверью, на которой не было никаких надписей. Лейтенант госбезопасности, сопровождавший меня, еле заметно кивнул и тихо произнес:

– Вам сюда.

Сам он заходить не собирался, впрочем, я тоже не спешил. Сначала вздохнул поглубже и попробовал успокоиться, переключившись на второстепенную проблему, а именно, как правильно обращаться к Берии – по фамилии, по должности или по званию. Последнее, впрочем, отметалось, так как я его не помнил. Энкавэдэшник не торопил, привыкнув к тому, что перед посещением наркома людям свойственно слегка волноваться. Наконец, заметив, что клиент готов, он распахнул дверь, и я шагнул в неизвестность.

Вот это да! За длинным столом, кроме Берии, еще сидели сестры Жмыховы. Вид у девушек был весьма озадаченный, но отнюдь не испуганный. Они держали в руках чашки, какие-то печеньки и разглядывали фотоальбом.

– Вот это мы с семьей на море, – голосом доброго дядюшки пояснял нарком. – А вот мы с товарищем Сталиным сажаем деревья на аэродроме под Смоленском. Заходите, товарищ Соколов, присаживайтесь. Вы что будете, чай или кофе?

– Нет, нет, спасибо. – Сразу вспомнилась либерастная легенда о том, что в тридцать седьмом выражение «пить кофе с Берией» означало попасть в тюрьму. И пусть он тогда никакого отношения к НКВД не имел, но осадочек от этой басни остался.

Впрочем, впечатление нарком производил самое благоприятное. Интеллигентное лицо, пенсне. Глядел я на него, наверно, слишком пристально, к чему нарком явно не привык, но он вежливо перевел все в шутку:

– Вы так смотрите внимательно. Я разве отличаюсь от своих портретов?

– Извините, просто засмотрелся на пенсне ваше знаменитое.

Лаврентий Павлович уже знал, что попаданцы существа несколько необычные и до крайности любопытные, так что шокирован он не был. Наоборот, нарком с хитрой миной снял свое пенсне и протянул мне:

– Желаете взглянуть, пожалуйста.

Ну вот, одна загадка истории разгадана – стекла-то у него простые. Может, просто с возрастом близорукость постепенно прошла, а привычка носить пенсне осталась. Или он с самого начала надевал его для солидности, ведь Лаврентий Павлович занял высокие посты в весьма юном возрасте.

Увидев наркома без его постоянного атрибута, так что он перестал быть похожим на самого себя, я, не выдержав, издал тихий смешок, да и девушки заулыбались. Напряжение со всех сразу спало. Психолог, мать его. Вызвал-то зачем? Тот же вопрос буквально светился в глазах у всех, и Берия, не теряя времени, перешел к делу:

– У руководства нашей страны имеется к вам большая просьба. Принудить вас мы, конечно, не можем…

– Какие могут быть вопросы, – изумилась Зоя. – Если нужно для страны, то, конечно, сделаем все.

– Вы, товарищи, уже в курсе, что Александру приходилось работать за границей и, скорее всего, снова придется там побывать в будущем. Из-за работы он еще не обзавелся семьей, но мы совершенно не возражаем против того, чтобы он женился. – Ага, только придется ввести жену в курс дела, я же и во сне могу проговориться. Для обычного энкавэдэшника это не так опасно, но мой секрет – это совершенно другое дело. – Вы обе девушки положительные, комсомолки, фронтовички. Лучшего и желать нельзя. Но супруга у, хм, сотрудника внешней разведки должна быть помощником во всех делах, а значит, прекрасно разбираться в международной обстановке и, самое главное, в причинах событий. Ее задача будет не только понять, что там происходит, но и разобраться, почему так происходит, и какие варианты развития событий возможны в будущем. – Понравилась ему эта фраза, «в будущем».

У Зои глаза стали влажными, и, быстро захлопав ресницами, чтобы не выдать себя, она печально взглянула на меня и неожиданно твердо произнесла:

– Студентка-историк лучше подойдет на роль жены разведчика, чем медик. А то, что Аня влюбилась с первого взгляда, я давно поняла, хотя она и молчала об этом.

Берия вопросительно посмотрел на Аню, но та только этого и ждала, быстро ответив «да», как будто Берия мог передумать.

– Ну вот, все согласны, – удовлетворенно подытожил нарком и водрузил на место пенсне, которое до этого крутил в руках. Да он, оказывается, тоже нервничал. Не каждый день приходится проводить такую специфическую операцию, и теперь Палыч выглядел очень довольным.

Интересно, а меня что, спрашивать не будут? Сейчас нарком скажет: «Объявляю вас мужем и женой», и всё? Можно было тогда вообще меня сюда не звать, а сразу поставить перед фактом. Странно, а почему я не возражаю? Мне действительно Аня нравится не меньше Зои, а общих интересов у нас с ней даже больше. Да и честно говоря, влюбиться по-настоящему я еще не успел. А, ладно, поживем – увидим. Постепенно разберусь в своих чувствах.

Тем временем Зоя, по просьбе наркома, отправилась ждать за дверью. Правильно, сейчас начнется посвящение в тайный орден «знающих-обо-мне-всё».

– Знакомьтесь, – обычным тоном, словно предлагая стакан чаю, произнес нарком, – Андреев Александр Иванович.

Аня сдержанно кивнула. Она, кажется, даже слегка удивилась, что имя и отчество у меня были настоящие.

– Вас, товарищ Жмыхова, переводят на работу в наркоминдел, где дадут на изучение документацию по международным вопросам. Конечно, первое время выполнять задания вы не сможете и будете усиленно заниматься как общим развитием, так и специальным образованием. Но вот в будущем, – заладил одно и то же, – мы ждем от вас результатов. Впрочем, уверяю вас, вы будете в восторге от своей работы. – Я усердно кивнул, подтверждая сказанное. Вот бы мне дали почитать историю двадцать первого века, я бы просто прыгал от счастья. – Обсуждать переданный вам материал будете только с нами, товарищем Молотовым, майором госбезопасности Куликовым и еще с несколькими товарищами, включая Сталина.

Аня машинально продолжала окунать баранку в чай, не заметив, что та уже развалилась, но держалась, в общем-то, хладнокровно, и даже пыталась спорить:

– Лаврентий Павлович, но мне еще надо доучиться в институте.

– Полностью с вами согласен. Сам в свое время обивал пороги и писал заявления, упрашивая разрешить мне учиться и стать инженером.

Будущий профессиональный историк тут же навострила ушки и посмотрела с таким любопытством, что Берия не выдержал и пояснил:

– Это было в двадцать третьем, когда я работал зампредседателя ЧК Грузии и мы завершили ликвидацию бандитизма. Меня тогда не отпустили в институт, а вот вы доучитесь. Правда, тема вашей дипломной работы, а в будущем, – задолбал уже этой фразой, – и диссертации, будет закрыта.

– Так в каком направлении мне придется работать, разведка в западных странах?

– Не совсем. Разведка, конечно, но интеллектуальная. Собирать сведения и анализировать у нас умеют, нужные специалисты для этого имеются. А вот конкретно вам предстоит составлять прогнозы, в том числе долгосрочные, на десятилетия вперед. И сразу предупрежу, других подобных специалистов еще не было, так что методику придется разрабатывать вам самой.

– А на основе чего я буду формировать эти прогнозы?

– Скажем так, у нас уже имеются подробные наработки одного из вероятных вариантов развития событий в будущем. – Ух, опять. – Зная о нем, наша страна попробует заранее подготовиться к возможным кризисным ситуациям, или вовсе устранить их в зародыше. Кстати, тема вашей дипломной работы – «Международные отношения второй половины двадцатого века».