Бенджамин Франклин. Его жизнь, общественная и научная деятельность

Как практический ум, Франклин немедленно же применил свое открытие к нуждам жизни. Именно, узнавши сущность силы, производящей явление грозы, и найдя средство привлекать грозовое электричество к известной точке, Франклин задался мыслью найти средство предупреждать гибельные последствия удара молнии в высокие здания и изобрел всем известные громоотводы, которые затем быстро распространились повсюду и сделались необходимой принадлежностью для каждого высокого здания. Как известно, идея громоотвода, как и все гениальное, в высшей степени проста: над зданием возвышается металлический шест, оканчивающийся острием и соединенный металлическим проводником с землею. Грозовое электричество привлекается острием шеста и затем по шесту и проводнику проходит в землю, оставляя здание нетронутым. Это в сущности крайне немудрое приспособление принесло величайшие выгоды человечеству, обеспечив навсегда высокие здания от грозовых ударов, от которых до изобретения громоотводов они страдали весьма нередко, подвергаясь иногда совершенному разрушению.

Еще более важной заслугою Франклина в научном отношении является его гипотеза о сущности электрических явлений. В этом отношении Франклин настолько опередил свое время, что понадобилось почти полтора столетия, чтобы мысли его об этом предмете получили должную оценку. Гениальность Франклина, проявившаяся в настоящем случае, тем более изумительна, что он при создании этой гипотезы имел в своем распоряжении лишь то незначительное количество фактических данных из области электричества, какое было собрано наукою к середине XVIII века. Франклин, исходя из явлений электрического притяжения и отталкивания, предложил гипотезу одной невесомой и чрезвычайно тонкой жидкости, отталкивающей свои собственные частицы и притягивающей частицы материи. По учению Франклина, все тела обладают определенным количеством этой жидкости, находящейся в скрытом виде (подобно скрытой теплоте), которое и обусловливает их среднее состояние; но как только это количество увеличивается или уменьшается, тела наэлектризовываются положительно или отрицательно. Таким образом, два рода электрических явлений, заставлявшие предполагать существование двух родов электричества (“стеклянное” и “смоляное” электричества учебников), по теории Франклина, являются результатом излишка или недостатка единственной электрической жидкости.

Гипотеза Франклина не получила в свое время господства в науке, будучи вытеснена гипотезою Дюфея и Симмера, в силу которой признавалось существование двух чрезвычайно тонких жидкостей, находящихся вместе и в разных количествах во всех телах, где они взаимно нейтрализуются, образуя так называемую среднюю, или нейтральную жидкость. Эта последняя сама по себе не обладает никакими особенными свойствами, и содержащие ее тела находятся в среднем, или нейтральном состоянии; но если, посредством трения, химических действий или каких-либо других причин, средняя жидкость будет разложена, то обе входящие в состав ее элементарные жидкости отделятся друг от друга и тотчас же обнаружат электрические явления.

Теория, основанная на этой гипотезе, долго была господствующей главным образом благодаря тому, что она очень удобна для школьных догматиков, так как не требует особенного умения при преподавании соответствующего раздела физики. Однако накопление фактических данных и прогресс научной мысли привели к тому, что в настоящее время снова возвратились к гипотезе Франклина об одной электрической жидкости, с той разницей, что Франклин принимал за причину электричества особую, специфическую жидкость, между тем как новейшая физика считает причиною электрических явлений ту же жидкость (эфир), которая производит теплоту и свет. По новой теории эфир, сгущаясь на поверхности тел, дает начало положительному электричеству и обратно, при своем разрежении – отрицательному. Когда же эфир находится в нормальном или нейтральном состоянии на данной поверхности – тело сохраняет так называемое среднее, или безразличное состояние. Как видим, это – буквальное повторение гипотезы Франклина.

Кроме занятий по электричеству, Франклин занимался еще метеорологией, теорией кораблестроения, вопросом об уменьшении волн посредством масла (работы Франклина в этой области были совершенно забыты, и добытые им данные в наше время открывают заново), теорией искусства плавания, теорией духовой музыки и т.д. Все эти работы носили практический характер.

Чтобы покончить с характеристикой Франклина как ученого, приведем здесь отзыв о его научных работах знаменитого Гумфри Деви:

“Все свои исследования (об электричестве) он вел, руководясь свойственной исключительно ему счастливой индукцией, и он сумел, более чем кто-либо другой, с самыми малыми средствами достигнуть самых великих целей. Речь его и способ сообщения его открытий так же удивительны, как и самое содержание этих открытий. Он старался устранить все темное и таинственное, чем окружен был доселе этот предмет. Он писал так, что был понятен как для ученого, так и для простого любителя физики, и даже тогда, когда он пускался в подробности своего предмета, он был столь же прост, сколь и приятен. В его устах наука являлась в удивительно прекрасной одежде, лучше которой и нельзя было придумать для того, чтобы выставить ее природную привлекательность. Никогда он не позволял себе соблазняться тем ложным достоинством, которое старается держать науку далеко от применений ее в обыденной жизни; напротив, он всегда старался сделать ее полезной сожительницей наших домов, верной спутницей всех и всякого состояния людей, а не выставлять ее, как делают многие другие, только как предмет удивления в храмах науки и дворцах богачей”.

Глава VI. Франклин на мировой сцене (До объявления независимости Соединенных Штатов)

Франклин в Лондоне. – Отношение Англии к американским колониям. – Положение Франклина в Лондоне. – Объяснения в парламенте в 1766 году. – Памфлеты Франклина “Письма помещика к британским колонистам”, сатира “О прусском владычестве над Англией” и руководство “Как из великой империи сделать малую”. – Чайные пошлины и вызванные ими волнения в американских колониях. – Подстрекательство Франклина из Лондона. – Письма Гутчинсона. – Допрос Франклина в тайном совете. – Мысль Франклина оконгрессе. – Передача прошений конгресса и союз Франклина с Чатамом. – Декларация о независимости американских колоний

Франклин прибыл в Лондон в тяжелое время, когда от представителя колоний требовалось много ума и такта, чтобы с честью выполнять свое назначение. Отношения Англии к колониям в это время были очень обострены. Как мы уже говорили, контингент поселенцев, образовавших население североамериканских колоний, составился преимущественно из представителей крайних, свободомыслящих сект, последователи которых подвергались преследованиям в Англии и стремились в колонии именно в надежде найти там свободу для своего исповедания и жизни согласно своим убеждениям. Такой состав населения колоний неизбежно должен был рано или поздно привести к разрыву колоний с метрополией. С одной стороны, старая, чопорная Англия смотрела с ужасом, в котором было много лицемерия, на свободные учреждения и своеобразный уклад жизни, создававшиеся в Америке, а с другой – свободолюбивые колонисты были всего менее склонны выносить притеснения разных отбросов английского общества, являвшихся в колонии для занятия должностей, или “владельцев” вроде фамилии Пеннов, стремившихся обратить колонии в свои частные поместья. Жалобы “владельцев” и отбросов аристократических фамилий, которым колонисты не позволяли распоряжаться в колониях так, как им хотелось, подливали масла в огонь и усиливали натянутость между колониями и метрополией, где в то время еще всецело господствовала аристократия, а народ, которому не было резона ссориться с колониями, не имел никакого влияния на дела. При таком положении вещей достаточно было малейшего повода, чтобы отношения между колониями и метрополией перешли в явную вражду, и за этим поводом дело, конечно, не стало.

При таком положении вещей быть представителем колоний в Лондоне было нелегко. Положение Франклина ухудшалось благодаря тому, что в Лондоне на него смотрели – и не без основания, – как на одного из главных виновников развития в колониях духа свободолюбия и независимости. Франклин к тому же не только не думал скрывать своих убеждений, но открыто продолжал работать в прежнем направлении, содействуя развитию в Америке общественной деятельности и призывая американцев отстаивать свои права от чьих бы то ни было покушений. Такое поведение Франклина привлекало к нему симпатии всех лучших людей того времени, но вместе с тем навлекло на него ненависть тогдашнего английского правительства и вообще правящих классов Англии.

В 1765 году английский парламент ввел в американских колониях гербовые пошлины. Американцы были глубоко возмущены этой узурпацией их прав, обеспеченных английской конституцией, в силу которой обложение податями и пошлинами принадлежит самому населению или его представителям. Так как американские колонии не имели представителей в английском парламенте, то колонисты отрицали за последним какое-либо право облагать их налогами, утверждая, что устанавливать таковые имеют право только их собственные провинциальные “колониальные” собрания. Когда, несмотря на представления колоний о незаконности гербовых пошлин, поддержанные голосами сторонников неприкосновенности конституции в самой Англии, английское правительство решило ввести эти пошлины в колонии во что бы то ни стало, колонисты от словесного протеста перешли к фактическому: кипы гербовой бумаги, доставленной из Англии, были сожжены, а лица, принявшие должности продавцов этой бумаги, подверглись насилиям и вынуждены были дать клятвенное обещание отказаться навсегда от этих должностей.

Эти события сильно взволновали Англию. В парламенте более благоразумная часть членов предлагала отказаться от пошлины, находя, что американцы были правы и по букве, и по духу конституции; но большинство заглушало эти благоразумные голоса и требовало введения пошлины насильственным путем. По обыкновению, в парламент были приглашены сведущие люди для выслушивания их мнения. В числе приглашенных был и Франклин, и данные им при этом объяснения составили целую эпоху в американском вопросе. Сведения относительно положения дел в Америке, которые имели тогда европейцы, не исключая и большинства англичан, были крайне смутны. Большинству английские колонии в Америке представлялись собранием ничтожных и крайне редких поселений, которые не могут иметь никакого политического значения. Из объяснений Франклина Европа, в том числе и Англия, впервые узнала, что по ту сторону Атлантического океана образовалось уже сильное политическое тело, которое отнюдь не желает находиться под управлением чиновников английского министерства, а хочет жить по своей воле и своему разуму и способно добиться осуществления своего желания и постоять за свои права. Франклин мастерски нарисовал картину экономического и культурного роста американских колоний и раскрыл перед удивленными правителями Англии дотоле совершенно неведомый им новый мир. В заключение Франклин гордо заявил, что колонии никогда не согласятся подчиниться попыткам облагать их налогами против их воли и вообще попыткам лишить колонистов прав, обеспеченных за английскими гражданами британской конституцией, и не остановятся ни перед чем для защиты своих прав.

Эти объяснения Франклина, привлекшие интерес и симпатии всех передовых умов Европы и Англии к защитнику прав колоний и к представляемым им колониям, в то же время вызвали взрыв негодования среди английских олигархов как против Франклина, так и против американских колоний. Франклин с этого времени стал предметом преследований со стороны английского правительства. Он был лишен должности генерал-почтмейстера Америки, несмотря на то, что поставил почтовое дело на такую высоту, на которой оно тогда не стояло и в Англии. Литературная деятельность Франклина была стеснена, и он был вынужден не выставлять своего имени на своих брошюрах, так как каждая из них подвергалась судебному преследованию. Личная безопасность Франклина постоянно была под угрозой, и если он не был арестован за все долгое пребывание в Англии, то лишь потому, что английское правительство боялось принять эту меру ввиду громадной популярности, которую Франклин быстро приобрел в массе лондонского населения. Несмотря на все это, Франклин не оставлял ни на минуту своей работы, имевшей целью воспитать в американцах общественное самосознание и поддерживать их решимость противиться попыткам английского правительства присвоить себе право произвольного обложения колоний налогами, – попыткам, которые в той или другой форме продолжали повторяться после неудачи с гербовою пошлиною, пока не привели к открытой борьбе между метрополией и колониями.

В это время Франклин выпустил ряд политических памфлетов, имевших громадное влияние на американцев и производивших сильное впечатление и в Англии. Едкость этих сатир еще усиливалась благодаря неподражаемому добродушному юмору автора. Памфлеты Франклина – произведения совсем особого рода, не имевшие аналогий в политической литературе. Это не были горькие, жгучие “Письма Юния”, появлявшиеся в английских журналах этого времени. Не были похожи они и на полные беспощадного анализа, смешанного с особого рода мистицизмом, произведения Пэна, производившие тогда такое сильное впечатление. Наконец Франклин писал совсем в ином роде, нежели писали тогдашние политические писатели из школы энциклопедистов. Читатели памфлетов Франклина словно видели перед собой его добродушное, спокойное лицо и слышали его спокойный, ровный голос, – и тем сильнее было впечатление от его горьких насмешек, от иронических и диких планов, которые он приписывал министрам английского короля, от умелого выяснения всей возмутительности мер, которые принимались этими министрами по отношению к Америке.

В числе памфлетов, выпущенных Франклином в период предварительной работы, приведшей к объявлению независимости американских колоний, особенно сильное влияние имели “Письма помещика к обитателям британских колоний”, сатира о прусском владычестве над Англией и памфлет, озаглавленный “Как из великой империи сделать малую”.

“Письма помещика к обитателям британских колоний” принадлежат, собственно, не Франклину, а некоему Джону Дикинсону; но они получили значение и обратили на себя внимание лишь после того, как были перепечатаны с обширным предисловием Франклина, в котором он доводит до сведения англичан, что мнения, выраженные в письмах, суть мнения всего американского населения. По-видимому, и к тексту “Писем” Франклин приложил свою руку, так как изложение их слишком напоминает манеру самого Франклина. В “Письмах” спокойно и доступно пониманию каждого выяснены законные отношения метрополии к колониям и значение вопроса о пошлинах, при помощи которых метрополия желает подчинить себе колонии. “Тут дело идет не о большей или меньшей сумме налогов, а о принципе; тут дело идет о свободе. Свободные народы должны неутомимо и с ревнивою бдительностью охранять свою свободу”. Полные таких мыслей “Письма” получили самое широкое распространение во всех классах американского общества и имели сильное влияние на общественное настроение.

Сатира “О прусском владычестве над Англией” принадлежит уже всецело Франклину. Она явилась ответом на меры английского правительства, имевшие целью остановить рост обрабатывающей промышленности в Америке, чтобы колонии вынуждены были покупать все мануфактурные товары английского производства. Сатира представляет собой указ прусского короля, который, основываясь на том, что англосаксы некогда выселились из Германии, считает Англию немецким владением и воспрещает англичанам заводить фабрики и заводы для переработки шерсти и железных руд, милостиво разрешая им вывозить эти продукты в сыром виде в Пруссию и покупать обязательно в последней все шерстяные и железные товары. Эта сатира с такою наглядностью изображала всю нелепость притязаний метрополии на то, чтобы искусственными мерами влиять на ход экономических дел в колониях, с целью поставить колонии в положение какого-то илота[1] по отношению к метрополии, что это произведение Франклина читалось нарасхват не только в колониях, но и в самой Англии и содействовало образованию в Англии партии, сочувствовавшей колониям и восстававшей против репрессивных мер, которые тогда готовились по отношению к колониям.

Еще более остроумен памфлет “Как сделать большую империю маленькой”. Памфлет этот, как говорит Франклин, написан им с той целью, чтобы облегчить английским министрам превращение великой Англии в ничтожное государство – задачу, которою они усиленно занимаются. Франклин рекомендует английским министрам руководствоваться следующими правилами: “Большое государство, как и пирог, легче всего сломить с конца. Чтобы сделать это с наименьшим трудом, нужно особенно старательно заботиться о том, чтобы внешние владения никогда не сливались с метрополией. Они не должны пользоваться одинаковыми правами и привилегиями и должны управляться более строгими, без их содействия созданными законами. С помощью такого разумного разъединения можно поступать так, как поступают те предусмотрительные пекари, которые в середине теста оставляют пустое место для того, чтобы легче было переломить печенье”. Вслед за тем Франклин пересчитывает все неблаговидные средства, которые Англия употребляет против своих колоний, и доказывает, что этот путь неизбежно ведет к разрыву между метрополией и колониями.

Эти памфлеты, действуя отрезвляюще на более благоразумную часть английского общества и усиливая популярность Франклина в массе английского народа, в то же время крайне раздражали английскую аристократию и тогдашнее министерство. Вместо того, чтобы остановиться в своих несправедливых действиях по отношению к колониям и обратить внимание на законные и основательные жалобы последних, министерство заботилось только о том, чтобы тем или иным путем заставить колонии платить пошлины в пользу метрополии. Потерпев неудачу с гербовыми пошлинами и другими налогами, взимание которых должно было производиться в самой Америке, министерство остановилось на мысли заставить американцев платить налог, который мог быть взимаем в Англии. Для этой цели являлось очень удобным обложение налогом ввозимого в Америку чая. В то время чайная торговля составляла монополию Ост-Индской компании. Чай, поступавший в американские колонии, проходил неизбежно через лондонские склады компании, и никаким иным путем в Америку не могло попасть ни фунта чая. Облагая особым сбором чай, вывозимый в Америку, и заставляя таким образом американцев платить за него дороже, министерство надеялось заставить их платить косвенно налог, от прямой уплаты которого те упорно отказывались.

Эта хитрая мера была встречена американцами с негодованием, так как истинный смысл ее был слишком ясен. По всей английской Америке стали образовываться общества воздержания от употребления чая. Чайная торговля упала; в складах Ост-Индской компании накопились десятки миллионов фунтов чая, который никто не хотел брать. Новые грузы чая, обложенного пошлиною, американцы не позволяли выгружать в своих гаванях, а в Бостоне, где чай был выгружен с кораблей под прикрытием военной силы, граждане, переодевшиеся индейцами, побросали выгруженный чай в море.

Отношения между колониями и метрополией, таким образом, обострялись. Министерство думало запугать американцев репрессивными мерами. Провинциальные собрания колоний были распущены: многие выдающиеся деятели колоний были арестованы, и их намеревались везти в Англию для суда, так как были уверены, что американские присяжные их оправдают; готовились войска “для водворения порядка” в колониях.

Положение Франклина в Лондоне было в высшей степени опасно, и английские друзья советовали ему вернуться в Америку. Но он решил оставаться до конца на своем посту. Он еще надеялся, что государственные люди Англии образумятся и не доведут дело до полного разрыва с колониями. Франклин усиленно работал в этом направлении в Англии. Но вместе с тем он не желал, чтобы его американские сограждане уступили в деле, которое он считал правым, и в своих письмах американским друзьям настойчиво убеждал их стоять твердо в своих требованиях и не останавливаться, пока английское правительство не откажется от ненавистных пошлин.

Чем дальше шло время, тем мрачнее становилось положение дел. В 1770 году в Бостоне произошло столкновение между гражданами и английскими солдатами, в котором были убиты трое и ранены пятеро безоружных граждан. Эта так называемая “бостонская резня” произвела крайне возбуждающее впечатление на все американские колонии, доведя ненависть к английскому режиму до предела. В то же время в донесениях местного губернатора лондонскому кабинету происшествие это было совершенно извращено, и виновниками его выставлялись сами бостонцы, а поведение солдат, стрелявших в безоружных граждан, изображалось чуть ли не как геройство. Вообще, лживые донесения губернаторов колоний, вводя в заблуждение министерство, укрепляли последнее в его несправедливом отношении к колониям. Ввиду этого Франклин решил разоблачить лживость губернаторских донесении. Случай доставил в его распоряжение донесения одного из губернаторов, Гутчинсона, и он напечатал их с комментариями, в которых выяснил всю недобросовестность властей, назначаемых в колонии. Эта брошюра вызвала как в Америке, так и в Англии сильнейший взрыв негодования, направленный против министерства и его агентов. Министерство намеревалось арестовать Франклина, но снова побоялось его популярности среди лондонцев. Тогда решено было привлечь его к ответственности формальным путем, и он был вызван к допросу в так называемом “тайном совете”. Вместе с ним были призваны к допросу и два других представителя колоний, бывшие в Лондоне. “Тайный совет” состоял из высших пэров королевства, и в нем, собственно, предполагалось на этот раз совещание относительно американских дел; на самом же деле совет был обращен в своего рода судебный трибунал, ответчиком перед которым являлся Франклин. Заранее было известно, что последний будет подвергнут в совете самому оскорбительному обращению, и на это зрелище унижения передового бойца за свободу Америки явилась вся английская аристократия.

Результат допроса Франклина оказался, однако, совсем иным, нежели ожидали министерство и его сторонники. Франклин был подвергнут всевозможным оскорблениям, которые только могла придумать ярость его противников. Его старались всячески очернить, выставить человеком, способным на все низкое. Поступок с донесениями Гутчинсона старались приравнять к краже и оглашению чужих писем. Вот отрывок из речи государственного прокурора Веддеборна, направленной против Франклина: “Эти письма (донесения) могли попасть в руки Франклина только посредством воровства. Я надеюсь, милорды, что вы, к чести нашей страны, к чести Европы и всего человечества, заклеймите его по заслугам. До сих пор, даже во времена страшнейшей борьбы партий, частные письма считались священными как в государственных, так и в религиозных делах. Этот человек нарушил священный обычай. Он глубоко упал в мнении всех людей. В какое общество посмеет Франклин обратиться после этого? Каждый честный человек будет остерегаться его. Все гнусности, какие только Юнг в своей драме “Мщение” заставляет совершать негра Цампу, превзойдены холодною, апатичною жестокостью этого гнусного американца”. Франклин выслушивал все подобные оскорбительные тирады с таким благородным спокойствием и презрительно отвечал на них в столь сдержанных выражениях, что даже многие из присутствовавших в совете членов аристократии, ранее не имевшие случая видеть и слышать Франклина, почувствовали глубокое уважение к этому представителю демократической страны. Франклин вышел из “тайного совета” с гордо поднятой головой, сопровождаемый шепотом удивления, и популярность его, служившая щитом его безопасности, сделалась теперь еще большею, нежели была ранее.

Репрессивные меры по отношению к колониям продолжались. Бостон за историю с чаем был наказан тем, что его гавань была закрыта, что должно было совершенно разорить его население. Весь Массачусетс был лишен прав, обеспеченных английским подданным конституцией: население лишилось права избирать судей, шерифов и членов колониального совета, назначавшихся теперь наместником; все собрания были запрещены; присяжные избирались по усмотрению шерифов; все действующие против нового порядка вещей подвергались аресту и отправлялись в Англию “в видах достижения беспристрастного суда над ними”. Эти меры усилили и без того господствовавшее во всех колониях раздражение. Повсюду устраивались митинги для выражения негодования министрам и сочувствия бостонцам. Собирались материальные пожертвования для поддержки жителей Бостона, и день закрытия бостонской гавани признан днем всеобщего траура во всех колониях.