Разговоры в дороге

Хозяин взялся за графин, но еще раз убедившись, что он совершенно пуст, с сожалением проговорил:

– Аль пойти нацедить? Я ее разбужу! у меня тут припасено поленцо… Небось очнется!

– Нет, – сказал Пуховиков, – пора спать!.. Поздно!

– О?.. А то по рюмочке?

– Нет уж, Иван Семеныч, будет! – проговорил фургонщик и, помолившись на образ, собрался уходить…

– Ну, ин не надо! Ну, стало быть, спите!..

Хозяин ушел, простившись с нами и захватив с собою пустой графин и рюмку…

IV

Затхлый воздух флигеля и неудобные нечистые кровати, с голыми нечистыми досками, навели нас на мысль ночевать в фургоне. Фургонщик сам вызвался уступить нам свое место и уверил нас, что он найдет, где выспаться.

Скоро мы улеглись; ночь была чудесная, светлая, теплая, воздух свежий, напоенный опьяняющим запахом сена; улеглись мы удобно, уютно и, вероятно, крепко бы заснули, но в самом начале сладостной дремоты нас разбудил хозяин. Он ходил по двору и ругался, негромко, но достаточно слышно: «Погоди, анафема!.. заперлась!.. Погоди!» И вслед за тем раздался громкий стук, вероятно, поленом или камнем в дверь флигеля. Ответа, очевидно, не последовало, потому что опять хозяин ходил куда-то, конечно, не переставая ругаться, и спустя некоторое время принялся стучать кольцом двери… Не меньше часа с промежутками то потихоньку, то «во всю мочь» гремел он кольцом и все-таки ничего не добился…

И в третий раз пошел он по двору. Но на этот раз он воротился с большою охапкою сена и с неизменной угрозой – «погоди!» улегся на крыльце флигеля, подостлав сено и укрывшись армяком.

Вся эта возня помешала нам заснуть, и, побранив беспокойного хозяина, мы стали сначала курить, а потом и разговаривать…

– Да, да! – задумчиво сказал Пуховиков, – «всем надо всего, и ничего не выходит!» Это правду сказал хозяин. Я, знаете, даже хотел написать об этом сказку… Теперь ведь сказки в моде: вопросы большие и неясные, а для этого нет более удобной литературной формы, как сказка. Вот мне и вздумалось… Я ведь пробовал пописать, да все что-то не выходит…

– Ну и что же со сказкой?

– Да по обыкновению ничего не вышло… Хотите я вам расскажу в общих чертах?

– Пожалуйста!

– Ну так слушайте!

Примечания

Рассказ был напечатан впервые в «Северном вестнике», 1886, XI. Сохранилось начало ранней, более краткой, редакции и полная наборная рукопись, от которой журнальный текст отличается, в основном, небольшими сокращениями и исправлениями стилистического характера. При перепечатке рассказа в Сочинениях Успенский не внес в него почти никаких изменений и только передвинул его с пятого места в цикле на десятое.

Основная тема рассказа посвящена семье, взаимоотношениям между мужем и женой, положению, правам и обязанностям женщины. Эта тема очень занимала в те годы Успенского – в настоящем томе см. рассказ «Не быль, да и не сказка» и «Заметка» из цикла «Кой про что», а также рассказ «Ноль – целых!» из цикла «Живые цифры».

В первой главе писатель рассказывает об оживлении за последние годы народной мысли и о повсеместных шумных и содержательных «разговорах в дороге» среди народа, в «третьем классе». Успенский противопоставляет им молчаливость «первого и второго классов», русской интеллигенции, ее общественный индифферентизм под угнетающим воздействием правительственной реакции середины 80-х годов и обусловленную этим эволюцию народнической интеллигенции в сторону либерализма; Успенский вспоминает при этом живые и полные глубокого общественного значения «разговоры в дороге» в шестидесятые годы. На эту тему Успенский пишет также не раз в своих очерках и рассказах 1884–1887 годов – в настоящем томе см., например, начало очерка «Пока что».

Рассказ основан на воспоминаниях о путевых впечатлениях, полученных Успенским во время его поездки на юг в мае – июле 1886 года (см. первые четыре главы цикла «Письма с дороги» в настоящем томе).