Братство волчьей стаи

– Э-эй! – тихо позвал он.

Но дверь не открылась, в хижину никто не вошел.

– Эй, есть кто живой? – громко спросил он.

– Ожил, болезный! – прокряхтел чей-то низкий, сипловатый голос.

Груда хлама возле печи зашевелилась, показалось морщинистое лицо. С деревянного, чем-то напоминающего трон кресла поднялась старуха с грязными косматыми волосами. Тряпье на ней было настолько ветхим, что перед глазами живо встало лесное существо, которое стреляло в Олега. Уж не эта ли бабка была там у егерского дома?..

– Вы кто? – спросил Олег.

Старуха как будто не услышала его. Подошла, сняла кусок мяса с груди, осмотрела рану, покачала головой. И снова положила его на место. Видно, не зажило там. Да и не могло зажить. Пуля застряла где-то в груди, тут операция нужна, а не волчье мясо.

И откуда это мясо взялось? Что, если это останки убитого бандитами волка?..

– Где я?

Но старуха не отзывалась. Может, глухая?

– Есть хочешь? – спросила она.

Олег кивнул.

– Это хорошо.

Она подала ему какое-то варево в глиняной кружке. Олег отпил немного и скривился от отвращения. Там и горечь, и тухлятина.

– До дна нужно. До дна.

– Что это? – спросил он, подозрительно глядя на нее.

– Пей.

Старуха смотрела на него спокойно. Когда она поднесла к его губам кружку, гортанные мышцы расслабились будто сами по себе. И глотательный рефлекс сработал. Олег выпил все до дна. Только тогда ее взгляд отпустил его, и он смог выплеснуть свое возмущение.

– Что там было?

Старуха повернулась к нему спиной, шагнула к своему «трону».

– Что там было, спрашиваю?

– Не кричи, не глухая… – поморщилась она, усаживаясь в шаткое кресло, сплетенное из неошкуренных веток. – Трава там была.

– Какая?

– Волчья.

– А есть такая трава?

– А откуда волки силу берут?.. И трава там волчья, и кровь волчья.

– Кровь?! – брезгливо скривился Олег.

Но при этом он не чувствовал отвращения, и тошнота к горлу не подступила.

– А это? – Он взялся пальцами за клок шерсти, чтобы сбросить с груди протухшее мясо.

– Сдохнуть хочешь? – нахмурив брови, спросила старуха.

И снова посмотрела на него, подчиняя своей воле.

– Не хочу, – опуская руку, сказал Олег.

– Тогда спи. Тебе надо.

– А поесть? – спросил он.

– Спи.

Ему действительно хотелось есть. Даже вонь тухлого мяса не отбивала аппетит. Но спать хотелось больше. Глаза закрывались сами по себе.

* * *

Волчье мясо тухло, разлагалось, в рану попадал трупный яд. И как таким лекарством можно было вылечиться? Эта мысль прострелила сознание, Олег скинул с себя тухлятину, поднялся на ноги. Голова закружилась, его сильно качнуло, но все-таки он удержался на ногах. Кресло у очага пустовало, старухи нигде не было. Да и огонь не горел. И ощущение такое, будто он погас уже давно.

Олег восстановил равновесие, осмотрелся в поисках зеркала, но ничего такого не нашел. Он стряхнул с себя всю «народную медицину», снова осмотрелся – на этот раз он искал одежду. Но не было ничего, даже чужого тряпья не нашлось.

Ступни ощущали холодный пол из сухой, хорошо утоптанной глины. В окно светило солнце, а в жилище студено, сыро. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как сгорели дрова в очаге? А может, и не было никакого огня. Может, и старуха привиделась? Но как тогда Олег оказался в этой лачуге? Кто разделал волчью тушу, обложил его кусками «целебной» тухлятины? Может, он сам в горячечном бреду выбрался из норы, утащил за собой убитого волка, нашел хижину…

Олег склонил голову и, ломая глаза, осмотрел рану на груди. Дырки не было, зато виднелся разрез, «запаянный» ожогом. Кто-то вытащил из него пулю, а рану прижег порохом или еще чем-то. Кто-то это сделал, потому что сам он с пулей справиться не мог.

Он вышел из лачуги. Только переступил порог, как нога утонула в мокрой от росы траве. Видно, утро сейчас, возможно, раннее. Озеро рядом с зеленой водой, туман по нему стелется, обкуривая камыши. Птичий хор должен был радовать слух, но на душе, напротив, стало тревожно. Где он? Что это за место?

Олег обошел дом и увидел куст, на котором висела его одежда. Куртка, джинсы, джемпер, рубаха, белье. Все постирано, но не глажено. Даже прострелы на рубахе и джемпере зашиты. И чья заботливая рука это сделала? И где старуха, которая спасла его?

Пахомов потянулся за майкой, но отдернул руку. Одежда чистая, а тело грязное, вонючее. Непорядок.

Он надел только трусы. И обулся. После чего направился к озеру. Чем ближе к нему подходил, тем больше воды выступало из травы под ногами. Болотистая почва. Оказывается, озеро раскинулось на болоте. Камыш свежий, стебли тугие, налитые, а деревья чахлые, местами будто обглоданные.

Олег остановился, понимая, что земля под ногами в любой момент может превратиться в трясину. Не добраться ему до озера – нужно поворачивать назад. Но где взять воду? Ответ на этот вопрос он нашел вместе с родником, который бил из земли неподалеку от хижины. Но вода в нем ледяная, в ней не искупаешься. В его положении заработать воспаление легких – раз плюнуть.

Он нашел старое ржавое, но целое ведро, набрал в него воды. Огонь развести не смог, поскольку не было дров. Пришлось идти в лес, собирать хворост. Так и закрутился, не обращая внимания на слабость в теле. Развел огонь, поставил греть воду, тогда и родилась мысль убрать гнилые куски волчьего мяса, которые он отклеил от себя. Но не было ничего такого в доме. Или волчья плоть сгнила в прах, или ее не было вовсе. И кружки, из которой старуха заставляла его пить волчью кровь, нигде не было. И хвостов, свисающих с потолка, он не увидел. Ни хвостов, ни ушей, только метелки из лечебных трав, которые от старости превратились в труху. И еще он пытался найти свои документы, но их тоже нигде не было. Но удостоверение сотрудника полиции точно существовало. И куда оно исчезло? Может, его забрали вместе с оружием?..

Не было разлагающейся плоти, да и гнилью Олег, как выяснилось, не был обмазан, но потребность помыться осталась. Он согрел воду, кое-как омылся, оделся и сел на большой, подогретый солнцем камень у родника. Очень хотелось есть, а в доме ничего съестного не было. Можно было бы рыбы наловить, но к воде не подойдешь. Зверя подстрелить, но чем? Силки можно поставить, но пока заяц в него попадет, желудок селезенку сожрет.

Странной старухи нигде не было. И ощущение такое, как будто она давно ушла. Если она вообще существовала. Никто его здесь не держал, и он мог уйти. Но куда? Он понятия не имел, где находится. Возможно, за сотни верст от волчьего логова, в которое угодил. Хотя это маловероятно. Не могло его занести так далеко. Значит, егерская избушка где-то рядом. Но в какой стороне? А если все-таки далеко?

Не мог Олег отправиться в неизвестность налегке – без припасов, без снаряжения. Если заблудится – пропадет. В общем-то, он уже заблудился. Но здесь хоть какая-то крыша над головой. И очаг. Чистая родниковая вода. И старуха может вернуться… Да, пока не появится старуха, уходить отсюда не стоит. Она и советом поможет, и поесть что-нибудь даст.

Но когда она придет? Глупо так сидеть сложа руки, когда лес кишит дичью. Утки на болоте водятся, в лесу зайцы, косули, кабаны. Ружья нет, но можно сделать лук. И веревка найдется, и железо для наконечника. Олег вскочил, метнулся к хижине. Лук – это идея. И силки он тоже умеет делать.

Олег служил в спецназе МВД, у него краповый берет, и науку выживать он постигал на практике. К тому же в борьбе за свою жизнь он найдет успокоение от назойливых мыслей. Возможно, исчезнет ощущение, что он сошел с ума.

Глава 6

Тайга с трех сторон, с юга река, но дом окружен высоким забором – ни к лесу не выйти, ни к воде. Да и на окнах решетки – красивые, кованые и наверняка крепкие. И стены сложены из толстого бревна. Если это лиственница, то их даже самой мощной бензопилой не возьмешь. Да Татьяна и не пыталась бежать из этого дома. Во-первых, она под охраной, а во-вторых, одна-единственная попытка сбежать отправит ее в погреб, а там холодно и никаких условий. А так в ее полном распоряжении целая спальня с биотуалетом. И трехразовое питание, очень неплохое. Но главное, никто из охраны даже не пытается к ней приставать. Никто не покушается на ее женское достоинство. А если она попробует сбежать, ее отправят в погреб. Но сначала изнасилуют. И она сама будет в этом виновата. Во всяком случае, так ей сказали.

– Что, не нравится вам здесь, Татьяна Сергеевна? – с вежливой издевкой спросил Чащин. – Я вас прекрасно понимаю. И даже мог бы вас отпустить.

– Так в чем же дело? – с металлом в голосе спросила она.

И взгляд у нее жесткий, холодный, только вот не производит он должного действия на подлеца, который стоял перед ней. Не боится ее Чащин.

Третья неделя пошла, как она здесь, в таежной заимке у черта на куличках. И только сегодня к ней заявился Чащин. И это очень плохо. Теперь она знает, кто стоит за ее похищением. Значит, она не выйдет отсюда живой. Тогда зачем приехал Чащин?

– Вас ищут.

– Я в этом не сомневаюсь.

– В городе работают ваши коллеги из Москвы.

– Меня найдут. – Татьяна знала, как придавать своему голосу начальственную уверенность.

– Боюсь, что убийства, которые случились у нас весной, ваших коллег не интересуют. Их интересует убийство ваших подчиненных.

– Убийство?!

Она не знала, что произошло в хижине егеря. Олег ушел, она осталась спать, кто-то ворвался, взял ее на удушающий прием. Очнулась она в машине, которая привезла ее в этот дом. Ее поместили под замок и в информационный вакуум – ни радио, ни телевидения, ни газет. Об Интернете и говорить нечего. Она хотела знать, что случилось с Олегом и его подчиненными, но ей не говорили. Впрочем, она могла догадываться. Если Олег не смог прийти ей на помощь, значит, с ним что-то случилось. И с ним, и с Духовым, и с Черновицыным.

– Убийство, – жестко, с нажимом на фатальность события, сказал Чащин.

– Думаю, вам нужно признать свою вину. Возможно, это позволит вам избежать пожизненного заключения.

Она попыталась придать своим словам твердость, но голос дрогнул, поплыл.

Олега она знала всего полгода. И все это время изображала если не полное равнодушие, то что-то близкое к нему. И ничем не выделяла его среди остальных. Но себя-то не обманешь. Она все крепче привязывалась к нему и, в конце концов, просто влюбилась. А тот случай с волком на крыше и вовсе выбил ее из колеи.

Она была женщиной с характером, поэтому могла влюбиться только в сильного мужчину. Может, потому вдруг и поддалась тем чарам, которые напустил на нее Чащин. Его взгляд, голос… Если тогда, на Новой улице он и пытался очаровать ее, то ему это удалось. Но тогда же Татьяна поняла, что Пахомов еще сильнее, чем он. Даже матерый волк испугался его. И его испугался, и Чащина. Но Чащин казался таким ненадежным, зато в Олеге она была уверена на все сто… Да, она тогда была под впечатлением, но ничуть не жалеет о том, что легла с Пахомовым в постель. Более того, считает это самым ярким событием в своей жизни.

И с Чащиным она могла лечь в постель. Если бы они тогда вдруг остались наедине, вряд ли бы она отказалась от приглашения поговорить с ним в его доме. Он тогда еще не был для нее преступником, и его обаяние действовало на нее… Все могло бы случиться тогда, но сейчас об этом не хотелось и думать. Сейчас она презирала Чащина, и больше ничего. И не очарует он ее больше, пусть даже не пытается.

Да и как она могла очароваться человеком, который убил ее любимого мужчину?..

– Татьяна Сергеевна, вы опоздали: первое апреля уже прошло… – усмехнулся он. – Или это шутка в счет следующего года? Так до первого апреля нужно еще дожить.

– Какие уж тут шутки?.. Зачем вы это сделали?

– Я сделал?!. Ваш табельный пистолет приобщен к делу. С орудия убийства сняли ваши «пальчики».

– С орудия убийства?

– Я не знаю, почему вы решили убить своих подчиненных. Возможно, они вас не слушали. Возможно, вы обиделись на них за то, что они сломали машину… Мне все равно, что там было. Я знаю только то, что в убийстве обвиняют вас. Скажите, мне нужно говорить, что вы находитесь в федеральном розыске?

– Я хочу предстать перед следствием, – сквозь зубы сказала Татьяна.

– Вы смелая женщина.

– Всегда такой была.

– Я знаю. И уважаю вас. Именно поэтому я не отдам вас в руки правосудия.

– Зачем вы это сделали?

– Что сделал?

– Вы все прекрасно поняли.

– О весенних убийствах уже забыли. Все внимание переключено на страшное тройное убийство. Следователь по особо важным делам застрелила сотрудников полиции! Все об этом только и говорят.

– Это неправда.

– Я знаю только, что цель достигнута.

– И никто не роется в вашем грязном белье?

– Да, у нас организация, – кивнул Чащин. – Да, через нас проходят большие деньги. Но поверьте, наша организация не имеет отношения к убийствам, череда которых обрушилась на наш прекрасный город. Но вы не захотели в это поверить. Вам вдруг понадобился Мазай… Вы сами засунули голову в петлю.

– Зачем вы меня здесь держите?

– Это нелогично, – будто соглашаясь с ней, кивнул он. – Свой пистолет и пистолет капитана Духова вы выбросили, у вас осталось табельное оружие капитана Черновицына. Вы могли бы застрелиться из него. Это не трудно. Во всяком случае, для нас…

– Вы не сказали про пистолет Пахомова, – заметила Татьяна, пристально глядя на собеседника.

– Пистолет Пахомова остался на месте преступления.

– Почему я не застрелилась из пистолета Черновицына?

– Вы торопитесь умереть?

– Нет, меня удивляет, почему я все еще жива… Пахомов жив?

Вопрос прозвучал так резко, что в глазах Чащина что-то дрогнуло.

– Нет.

Он сумел скрыть растерянность, но с ответом все-таки промедлил.

– Жив. И скрывается от вас. – Татьяна была почти уверена в том, что говорила.

– Его уже похоронили.

– Я хочу в этом убедиться.

– Я могу вам устроить свидание. На том свете. Там и убедитесь.

– Что ж, я готова умереть, – набираясь смелости перед смертью, сказала она.

Подставить человека не трудно. Было бы желание, воля, силы и средства. Все это у Чащина было, поэтому не исключено, что Татьяну действительно обвиняли в убийстве на основании неопровержимых улик. Но видно, что-то пошло не так. Видно, Пахомов ушел от Чащина, поэтому он и не допустил, чтобы Татьяна покончила жизнь самоубийством. Возможно, он собирается предложить Олегу обмен. Чтобы заманить его в ловушку…

– Хорошо, завтра вы умрете.

– Почему завтра?

– На рассвете.

– А как же Олег?

– Олега больше нет. Но вы с ним встретитесь. Завтра. На рассвете.

Чащин повернулся к Татьяне спиной, сделал шаг и остановился.

– Вы любите Пахомова?

– Люблю.

– Тогда я жду от вас «спасибо». Могу принять его в письменном виде. Оставьте записку, когда пойдете встречать рассвет.

– Я подумаю.

– Всего хорошего.

Чащин ушел, появился охранник. Он взглядом велел ей зайти в свою комнату. Татьяна внимательно посмотрела на него, анализируя ситуацию. Она владела техникой рукопашного боя и, в общем-то, могла бы справиться с безоружным парнем. Но что дальше? Дверь, через которую можно было покинуть дом, уже закрыта на замок. Охрана знала свое дело.

Парень заметил в ее взгляде брожение смелых мыслей и предостерегающе качнул головой. Он не советовал совершать глупость, которая отправит ее как минимум в подвал. Татьяна вздохнула и зашла в свою комнату. Не надо дергаться, пусть Чащин увидит, с каким достоинством нужно принимать смерть…

Ночь Татьяна провела без сна. Она думала о прожитом, вспоминала Олега. И еще она долго читала «Отче наш», единственную молитву, которую знала. Татьяна не очень верила в Бога, но вдруг он все-таки есть? Вдруг ей действительно будет суждено свидеться с Олегом на том свете?..

Наступил рассвет, но за ней никто не приходил. Утром подали завтрак, а к обеду появился Чащин. И пригласил ее на обед.

– Да, я хочу есть, – кивнула она.

– Суп, вермишель, куриные котлеты, салат из китайской капусты. Больше ничего предложить не могу, – развел он руками.

– Да, я люблю куриные котлеты. Надеюсь, их подадут как последнее желание?

– Последнее желание перед казнью?.. – усмехнулся Чащин. – Вы так торопитесь умереть?

– Нет, но вы обещали.

– А если я передумал?

– Вы решили передать меня в руки правосудия?

– Если я это сделаю, вас посадят. Возможно, на пожизненный срок. Но достанется и мне. Тогда получится, что ваши друзья принесли себя в жертву напрасно.

– У вас плохие шутки.

– А у вас шутки неудачные.

– Это вы о чем?

– Напрашиваетесь на последнее желание. Разве это не шутка?

– Нет.

– Ну, хорошо… – Чащин сунул руку под пиджак, вынул оттуда пистолет «ПМ».

Потом достал из кармана платок, протер пистолет и протянул ей.

– В обойме один патрон. Вы знаете, что с ним сделать. Или страшно?

– Не страшно! – Татьяна выдернула у него пистолет.

Она понимала, что это фарс. Или обойма пустая, или патрон в ней безнадежно испорчен. Иначе бы Чащин не дал ей пистолет, который мог обернуться против него. А стрелять она умела. Но Чащин спокоен, он ничего не боится.

– Скажите, что вы пошутили, и я вас ни в чем не упрекну. – Он протянул руку, чтобы она вернула пистолет.

– Чему бывать, того не миновать.

Она вынула обойму, глянула на единственный в ней патрон, который производил впечатление боевого. Вернула все на место, передернула затвор.

– Пистолет Черновицына? – спросила она.

Это должно было напрячь Чащина. После такого вопроса мог последовать выплеск праведного гнева. Но Чащин не боялся, что Татьяна выстрелит в него. Значит, все-таки патрон липовый. Или боек спилен.

– Это уже не важно, – усмехнулся он.

– Да и выбора у меня нет.

Татьяна приставила ствол к виску и вдруг покрылась липким потом. А что, если патрон только собирались вывести из строя, но не смогли этого сделать? Да и боек никто бы не стал спиливать. Зачем, если пистолет Черновицына – та самая палка, которая хоть раз, но должна выстрелить. Рано или поздно Татьяну застрелят, и она должна это понимать. Но случиться это может рано, прямо сейчас. А умирать так не хотелось…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.