Хочу Румынию! Подлинная история Влада Цепеша Дракулы

В хоругвях той и другой армии было по 200–800 воинов в каждой.

В начале июля 1410 года две огромные армии, абсолютно равные по силе, встали на польско-тевтонской границе у Ольштына.

Грюнвальдская битва 15 июля 1410 года

14 июля две армии выстраивались друг против друга у городка Танненберг. Между ними и тевтонами находилось Зеленое Поле, Грюнвальд.

Наши и литовские воины провели осмотр будущего поля битвы. С другой стороны разведку проводили тевтоны.

Поле занимало площадь в четыре квадратные версты и располагалось в широком треугольнике между деревнями Грюнвальд (Зеленое Поле), Танненберг (Еловый лес) и Людвигсдорф. Поле оказалось ровным, почти по его середине были небольшие овраги, лощины и цепь невысоких холмов, за которыми удобно было скрыть резерв.

На рассвете 15 июля тевтонская армия встала на невысоких холмах, чтобы мы атаковали ее снизу вверх, справедливо думая, что это уменьшит силу удара. Рыцари и кнехты встали на позиции так, чтобы их было трудно окружить, а орденская конница с флангов могла нас атаковать. Тевтонские и наши полки имели знамена-хоругви, которыми во время битвы подавались команды, поскольку в грохоте боя барабаны и трубы были не слышны. Мы хорошо знали, что тевтоны для обмана уменьшали или увеличивали число знамен и ночных костров, чтобы невозможно было определить размер войска. Тевтоны могли поставить под знаменитую хоругвь новобранцев, а под неизвестным знаменем – отборных воинов, чтобы скрыть направление главного удара. Все эти сведения наши военачальники учли при разработке плана сражения.

Тевтоны должны были иметь сто пятьдесят полков, однако наши воины насчитали на их позиции только сто двадцать хоругвей. Стало ясно, что отборный резерв из тридцати полков великий магистр спрятал в центре за холмами. Во время разведки наш воин, Михня из Арджиса, обнаружил, что перед фронтом ордена были вырыты тщательно замаскированные волчьи ямы с вбитыми в дно острыми кольями.

Тевтоны выстроились двумя линиями длиной две версты между Грюнвальдом и Танненбергом.

Правым флангом командовал великий комтур Куно фон Лихтенштейн, левым – великий маршал Фридрих фон Валенрод. В центре с резервом встал великий магистр Ульрих фон Юнинген. Перед фронтом выстроились арбалетчики и сорок пушек. Полки состояли из рыцарей-тевтонов, рыцарей-вассалов, рыцарей из Германии, Австрии и Венгрии, наемников, кнехтов и двора великого магистра.

Наши войска выстроились фронтом в две версты в три линии-гуфа, к югу от Грюнвальда, так, чтобы нас невозможно было окружить. Польские, моравские, богемские, украинские, русские, молдавские и валашские хоругви под командой польского короля Владислава II Ягайло стояли на левом фланге и в центре. На правом фланге выстроились литовские, белорусские хоругви, литовские татары и пешее ополчение под началом литовского князя Витовта Великого. В наших полках лучшие воины находились впереди и на флангах, менее опытные – в центре.

Разгромить железный строй хоругвей Тевтонского ордена прорывом их фронта было невозможно. Витовт Великий предложил гениальный план сражения, позволявший победить непобедимых тевтонов. Для этого его войско выстроилось на правом фланге, за которым в двухстах метрах широкой полосой разлеглась болотистая местность.

Июльское утро было очень жарким, выстроившиеся в три часа рыцари в тяжелой броне чувствовали себя нелучшим образом.

Наши хоругви построились только в шесть часов утра. Витовт хорошо знал, что валашский полк был обучен князем Владом атаковать и отступать как единое целое, не разрывая фронта. Так как его план битвы могло осуществить только хорошо обученное войско, он попросил передать ему валахов. Король не возражал, и наша тысяча во главе с Владом встала позади великого литовского князя.

Уже семь часов тевтоны стояли на холмах, ожидая атаки на своей выгодной позиции. Мы не двигались с места – в пять часов утра над Грюнвальдом разразилась сильная гроза, земля размокла, и атака конницы вверх по грязи означала только наше быстрое поражение.

В десять часов утра два герольда великого магистра воткнули два меча у ног Владислава и Витовта со словами: «Не прячьтесь, если вам мало места – мы можем отойти!»

По плану сражения тевтоны должны были оставаться на месте. Земля высохла, и сражение можно было начинать.

Наши полки двинулись на врага сразу по всему фронту лавой, впереди с двумя конями каждый летели татары Джелаледдина. Бомбарды ордена выстрелили, за ними дали залп арбалетчики, но вреда нашей коннице они не нанесли.

Вдруг татары бросили вперед линию своих вторых коней без всадников, которые провалились в волчьи ямы. Татарский строй пролетел между ними как стрела и вмиг изрубил не успевших уйти лучников и пушкарей. Рыцари первой линии на холме сдержанно улыбнулись, когда к ним поскакали татарские всадники совсем без брони, и только опустили на щиты свои тяжелые копья. Вдруг татары на полном скаку остановились как вкопанные в двадцати шагах от рыцарей, что-то резко замелькало в воздухе, и арканы мгновенно вырвали из тевтонского фронта первый ряд оруженосцев и четыре боевых штандарта.

Потеря знамени была позором для рыцарей. Фронт тевтонов яростно заревел на всем своем протяжении, и их железная стена качнулась вперед, начав атаку ордена. Первая линия тевтонов сошла с холмов, и битва грудь в грудь началась в равных условиях. Мы видели, как стоявший перед нами Витовт весело посмотрел на Владислава – тевтоны сошли с места первыми, потеряв выгоды действительно сильной позиции. Теперь великому стратегу было необходимо, чтобы в бой втянулись вторая линия тевтонов и спрятанный за великим магистром резерв.

Мы видели, как две линии рыцарей с ужасным грохотом ударились друг с другом. Рыцари рубились, падали и поднимались на вал своих павших товарищей, но наши витязи не сдвинулись назад ни на шаг. Нога наступала на ногу, доспехи бились о доспехи, и копья летели в лица врагов. Удары мечей и страшных литовских секир о щиты и шлемы производили невыносимый грохот, как будто сотни молотов бились и бились о сотни наковален. Кони давили упавших и кусали друг друга, все перемешалось, но обе линии врагов стояли твердо, и никто не отступал с места, пока не был убит.

Великий магистр ввел в бой вторую линию своих хоругвей, и мы видели, что Витовт еле удержал своего коня на месте. Гордые тевтоны ударили прямо в центр, надеясь прорвать наш фронт, и там начался ад. Удар пришелся на три русские хоругви, которые стояли насмерть, потеряв каждого второго воина. Поляки, чехи и молдаване тоже стояли как каменные стены, а бреши в местах, где прорывались тевтоны, закрывались хоругвями второго и третьего гуфа.

В начале второго часа битвы Витовт оглянулся, поднял окованную железом руку, и князь Влад тут же отвел нас на двести метров назад, прямо к обозу и незаметному от фронта болоту. Литовцы начали мнимое отступление по всему правому флангу, и за ними с победным ревом ринулись ряды тевтонов. Литовцы разошлись по сторонам, зубами держа строй, и сразу пять тевтонских хоругвей вынеслись на нашу валашскую тысячу. Мы ринулись вперед и в сторону, лишив тевтонов преимущества хода, оставив за собой открытым обоз. Часть рыцарей не выдержала и бросилась на беззащитный обоз для его грабежа, но остальные ударили по нам. Под ударами их мечей мы начали откатываться к болоту, и тевтоны впервые в этой ужасающей битве разорвали свои железные ряды.

Часть рыцарей почти доскакала до обоза, но внезапно его возы разошлись в стороны, и за ними стояли готовые к огню пятьдесят орудий. Ужасающий залп в упор превратил бросившихся к обозу тевтонов в ничто. Пользуясь возникшим секундным замешательством, мы тут же вырвались из боя и ударили по флангу рубившихся с нами тевтонов, которые мгновенно были загнаны в болото, где преимущества панцирной конницы превратились в прах.

Прорвавшихся в тыл литовского фронта и завязших в болоте тевтонов окружили и вырубили в пыль, а в продырявленный левый фланг ордена бешено рванулись отборные хоругви, которые повел в бой сам Витовт Великий. По его приказу мы вытерли со лбов кровавый пот и встали в тылу хоругвей польского короля.

В дыру на левом фланге ордена ломились все новые и новые литовские хоругви, заходя в тыл всему войску Тевтонского ордена. Рыцари яростно надавили на польский фланг и центр, и битва в этом месте, где рубились лучшие воины, стала ужасающей. Тевтоны прорубились почти к королю, подрубили и захватили главное знамя Польши. Под яростный рев бросившиеся к нему польские витязи смогли отбить свою главную хоругвь, и в этот момент в открывшийся польский фронт ударил резерв великого магистра. Польские рыцари приняли на себя этот страшный удар, но более двух тысяч тевтонов во главе с магистром, с размаху пролетев мимо короля Владислава, стали заходить в тыл польского войска.

У прорывавшихся тевтонов ничего не вышло, потому что они с размаху врезались в наш заслон, который падал рядами, но не отступал ни на шаг, и многие наши витязи прославили себя и родину знаменитой валашской стойкостью.

Я не знаю как, но мы удержали фронт, не дав тевтонам зайти нашим хоругвям в тыл, и уже справа нас закрывали родные молдаване, слева рубили врага страшные в ярости поляки, и дыра в центре на глазах затягивалась залитыми кровью по пояс хоругвями русских, украинцев и чехов.

В этот момент фронт тевтонов напротив короля был словно разрублен боевой литовской секирой. Страшный косой удар, придуманный отцом Витовта Кейстутом, поразил центр ордена, и мы своими глазами увидели, как пятеро оставшихся в живых после этого страшного удара израненных литовских рыцарей на шатающихся лошадях прорвали передний ряд тевтонов, и Витовт Великий своим ужасным мечом разрубил бросившегося на него орденского всадника пополам вместе с конем.

Фронт ордена начал расползаться надвое, к пяти литовским героям прорубилась подмога, и железные совсем недавно ряды Тевтонского ордена были прорваны нашими воинами во многих местах. На Грюнвальдских холмах десятки тысяч еще оставшихся в живых тевтонов были окружены и загнаны в смертельный котел, окруженный непробиваемыми стенами польских, литовских, чешских, русских, белорусских, украинских, молдавских и валашских хоругвей.

Начался небывалый разгром всемогущего до 15 июля 1410 года Тевтонского ордена, тонувшего в собственной крови. Тевтонов разделяли, зажимали в смертельные кольца и стирали в пыль. Пять тысяч орденских всадников вырвались из кольца и попытались укрепиться в своем вагенбурге, но их догнали и в момент изрубили вместе с военными слугами.

В Грюнвальдской битве погибли более тридцати тысяч тевтонских рыцарей и их союзников, из двухсот пятидесяти начальников ордена в столичный Мариенбург не вернулись более двухсот, были взяты почти все орденские знамена. Когда к ногам Витовта Великого сложили собранные перстни убитых тевтонских рыцарей, он посмотрел на насыпь вокруг него и воскликнул: «Ужели тут лежит весь орден!»

Валашская тысяча вернулась на родину с победой и славой. Погибли 203 наших рыцаря, а ранены были все. Европа узнала, что валашского воина мало убить, его после этого надо еще повалить.

О стойкости и мужестве валахов больше ни у кого не было никаких сомнений.

Теперь, когда я пишу эти строки, судьба Тевтонского ордена свершилась.

1 февраля 1411 года был подписан Торунский договор, по которому Тевтонский орден быстро покатился к своему концу. Поляки и литовцы могли добить тевтонов еще осенью победного года, но Витовт Великий не захотел этого делать, справедливо полагая, что оставшаяся без сильного врага Польша тут же попытается поглотить его Великое княжество Литовское. На землях ослабевшего Тевтонского ордена была создана Лига немецкого и польского дворянства, которая в 1454 году восстала против тевтонов и передала свои земли польскому королю Казимиру IV Ягеллончику. Орден еще сопротивлялся тринадцать лет, но в 1466 году признал себя вассалом Польши. Теперь вместо него существует обычное герцогство.

Вернувшись на родину из пропитанного красной кровью Зеленого Поля, валашские воины недолго оставались дома. После смерти в 1418 году нашего господаря Мирчи Великого в Валахии начался бесконечный кровавый раздор, и с этим по тогдашним законам ничего нельзя было сделать. Сын Мирчи Влад, которому до трона в Тырговиште дотянуться было еще невозможно, мудро ушел с отрядом моего отца на службу к императору Сигизмунду. Отец много рассказывал об этих бесконечных десятилетних походах, но все материалы о гуситских войнах я собрал, уже будучи командиром тайной стражи Влада III Дракулы. Со своим господарем мы часто просматривали эти бумаги, помогавшие нам строить сильную Валахию на многочисленных примерах, как нельзя поступать государю и как ему действовать просто необходимо.

Читайте, любезные моему сердцу соотечественники грядущих веков, мой второй рассказ об участии валашских рыцарей в потрясших могучую Европу кровавых Гуситских войнах.

Глава 2. Ян Гус. Что может сделать профессор Пражского университета с Европой, если этого захочет народ

В начале нашего столетия Богемия и Моравия были забиты немецкими начальниками до отказа. Все сколько-нибудь значимые должности в городах, селах, общинах, компаниях, университетах и школах, дававшие значительный доход, были заняты выходцами из близких к королевской Праге германских земель, и чехи зло говорили, что их родина стала немецкой колонией даже без войны.

Вот-вот могло начаться восстание, и в 1409 году чешский король Вацлав IV подписал Кутнагорский декрет, давший, наконец, чехам равные права с немцами. Ректором достойнейшего Пражского университета был назначен декан его философского факультета Ян из Гусинца, который сразу же в публичных диспутах обрушился на продававших в Чехии индульгенции католических священников римского папы, не знавших удержу в обогащении и стяжательстве.

«Богатство отравило души многих христиан. Откуда распри между папами, епископами и священниками? Псы грызутся за кость. Отними у них кость – они перестанут, остановятся. Откуда у нас разврат духовенства перед мирянами? От этого яда, называемого богатством!»

Участвовавшие в обогащении немецкие профессора ушли из Пражского университета, надеясь, что он тут же зачахнет, но их места заняли талантливые чешские ученые. Ян Гус в своих проповедях, на которых присутствовали сотни пражан, заявил: «Мы не должны отягощать свою совесть ложью!» Его выступления вызвали потрясения в европейской духовной жизни. Чехи, австрийцы, даже немцы и французы переставали покупать индульгенции, за деньги отпускавшие всем желающим любые грехи, и доходы Ватикана резко снизились. Папа очень рассердился, и чешский король испугался за свою корону. Вацлав IV и его приближенные выжили Яна Гуса не только из университета, но и из Праги. Он уехал на юг Чехии и в замке своего приверженца в знаменитом трактате «Десять заповедей божьих» обратился прямо к народу.

Этого ему не простили.

В 1414 году магистр и бакалавр святого богословия Ян Гус был вызван на церковный собор в Констанце, получив охранную грамоту от императора Сигизмунда, короля Венгерского, Хорватского и Далматского. В Констанце от него потребовали отречься от своих взглядов, которые опасно будоражили европейские народы, на что Гус ответил: «Докажите словами Иисуса Христа, что я неправ, и тогда я буду всеми силами прославлять римскую церковь».

Всемирный Констанцский собор раскололся. Из 90 депутатов от церкви, городов и владетельных князей 45 потребовали от Гуса отречения от своих взглядов или смерти, 10 заявили, что достаточно церковного покаяния, а 30 депутатов объявили, что он невиновен. В зале собора неделю стоял крик до небес, о котором стало быстро известно всей Европе:

«Мы видим, как без всякого расследования дела угрожают костром этому хранимому богом человеку. Вы закрываете Гусу рот своим криком, чтобы никто не услышал его мысли и стремления. Это позор! Голосую за свободу Гуса. Да!

Удавить его. Голосую за смерть Гуса. Нет!

Кто проповедует простым людям Библию – мечет бисер перед свиньями. Нет!

Камень, который мы ныне бросаем вверх, упадет на наши головы. Да!

Того, кто ищет ангелов на земле, посылайте на небо. Пусть Гус умрет сегодня же. Нет!

Кто гасит свет – тот желает тьмы. Жизнь и свободу Гусу. Да!

Мы уже ощипали его. Пусть Гус печется. Нет!

Этого кровавого пятна с нашего духовенства не смоет и Рейн. Да!

Гус опровергнул все показания против него. Да!

Целые потоки невинной крови будут пролиты за Гуса. Да!

Он невиновен, и вы не имеете права оскорблять, заточать и жечь Гуса. Да!

Во имя всего святого и во имя закона я требую свободу Гусу. Да!

Если мы сегодня не сожжем Гуса, то завтра народ сожжет нас. Нет!

Пусть он умрет. Нет!

Грех и ложь вы любите больше, чем правду и справедливость. Горе вам всем! Горе всем нам!»

Когда богатые защищают свои неправые доходы – законы не действуют. Заявив, что ученый чех – еретик и осужден большинством, 6 июня 1415 года он был заживо и страшно сожжен на костре, его кости были разбиты молотом и сброшены в Рейн.

Протест Пражского сейма Констанцскому собору подписали 450 вельмож, баронов и дворян Богемии и Моравии, но католические епископы и владетельные князья на него даже не ответили. И тогда совсем не маленькая Чехия как будто взорвалась.

Центром сопротивления стал Пражский университет. Для приверженцев Яна Гуса, которых стали называть гуситами, закрылись все церкви, и тысячи людей стали уходить на проповеди в поле. Отчаянные стали собираться в южной Чехии на горе Табор, которая быстро превратилась в крепость. Гуситов-дворян стали называть чашниками, простых гуситов – таборитами.

Четыре года Чехия кипела и бурлила, но католические власти не уступали чехам ни в чем.

30 июля 1419 года все гуситы Чехии восстали, король Вацлав IV от страха умер в своем замке, и власть в Праге перешла к народу. Крестьяне изгоняли католическое духовенство по всей стране, а дворяне конфисковывали их имущество. Богемские и моравские вельможи обратились за помощью к венгерскому королю и императору Сигизмунду. Идея надеть на свою старую голову еще и чешскую корону императору очень понравилась. С венгерскими и австрийскими войсками он вошел в восточную Чехию и встал лагерем в городке Кутна Гора, призывая к себе всех чешских сторонников католической веры.

В Чехии появились три центра силы и власти – дворяне-чашники в Праге, католики в Кутна Горе и крестьяне, горожане и безземельные дворяне в Таборе. В центре Европы начались кровавые Гуситские войны, продолжавшиеся долгие двадцать лет, до 1437 года.

Католические священники в Чехии в храмах причащались Святых Тайн хлебом и вином из чаш, а остальные чехи – только хлебом. Борьбой за равноправие стала чаша, атрибут приоритета духовенства над всеми мирянами. Дворяне-чашники забрали у католических властей церковные земли и потребовали создания республики с сеймом и призрачным королем, которые признают законными эти захваты.

Католические власти во что бы то ни стало хотели сохранения своих доходов и ради этого были готовы на все, включая уничтожение всего народа и замену его колонистами со всей Европы.

Самыми опасными для европейских государей стали крестьяне и горожане в Таборе, которых возглавил мелкопоместный дворянин Ян Жижка из Троцнова, наемник на английской службе, воевавший против французов, поляков и турок. Его военный опыт позволил быстро создать наемную армию в Чехии.

Табориты на всю Европу объявили о борьбе за «Царство божье на земле, царство равенства и справедливости для всех», и о войне со злом, которым они назвали вельмож и католических священников – «врагов божьих». Из всех европейских стран к ним пошли сотни и тысячи добровольцев.

Ученик Яна Гуса, магистр Пражского университета Ян Пшибрам изложил в особом трактате учение таборитов:

«Все будут братьями и сестрами. Теперь сам Бог хочет быть королем над людьми, и власть должна быть передана в руки народа. Всех господ следует ниспровергнуть, как плохие деревья в лесу. Каждый будет иметь закон божий в своем сердце».

Для того чтобы чехи могли читать и разбираться в Священном Писании, пресвитеры гуситов научили всех читать и писать.

Под угрозой внешнего вторжения чашники и табориты выступали единым фронтом. В 1420 году чашники создали «Пражские статьи», которые стали конституцией для всех гуситов. Среди таборитов появилась особая группа пикартов-уравнителей, вдруг потребовавшая упразднить семьи и доступности всех женщин для всех. Опорочить гуситов они не успели, но во главе с Мартином Гуской активно проповедовали свои безумные идеи, правда, совсем недолго. По приказу Яна Жижки пятьсот пикартов были зарублены, но все же успели нанести колоссальный вред Чехии.

Спокойно сидевший в Кутной Горе император Сигизмунд Люксембургский, которого несколько чешских нобилей объявили чешским королем, в памфлетах рассказал европейцам о гуситах-извращенцах и объявил против них общий крестовый поход, активно поддержанный Ватиканом. В Кутну Гору были вызваны все европейские рыцари. Вместе с другими к императору пришел валашский отряд во главе с сыном Мирчи Великого, князем Владом.

Своими глазами валашские воины увидели в десятилетних походах, что гуситы могут всегда побеждать, но только не сокрушать, ибо изменить государственное устройство совсем не просто.

Гетман Ян Жижка создал великолепную гуситскую армию, все воины которой были хорошо обучены, имели единое командование, могли очень быстро передвигаться и искусно использовали пушки. В гуситском войске военная доблесть подкреплялась мистическим воодушевлением и презрением к смерти. Созданная по уставу Яна Жижки гуситская армия могла побеждать или умирать, а ее воины быстро стали самыми грозными бойцами Европы:

«Мы, Ян Жижка из Калиха и другие гетманы, обращаемся ко всем и просим законного повиновения, ибо из-за этого мы имели большие потери в братьях.

Чтобы никаких ссор, криков и драк в войске не было. Также не хотим терпеть среди себя неверных, непослушных, лгунов, игроков в кости, разбойников, грабителей, пьяниц, сквернословов, прелюбодеев, распутниц и всех явных грешников и грешниц. Всех таких мы хотим гнать от себя и преследовать и расправляться с ними с помощью Святой Троицы и по Закону Божьему».

Гетман Ян Жижка поставил свои пушки на мощные, обитые железом возы, на легкие посадил пехоту, и она вместе с панцирной конницей совершала быстрые марши на врага, которые приносили победы. В битвах гуситы окружали себя повозками в два или три ряда, делали табор, который невозможно было прорвать. Гуситская армия выдержала пять крестовых походов на Чехию и совершила блестящие рейды по всей центральной Европе. Гуситы побеждали всегда, но победить так и не смогли, потому что один не может победить всех.

Весной 1420 года объединенные войска императора Сигизмунда Люксембургского и римского папы Мартина внезапно атаковали Прагу, прорваться в нее с ходу не смогли и обложили город. Валахи составляли личный штандарт императора и видели своими глазами, как 14 июля бронированные возы с размаху влетели прямо во фронт своих врагов, прорвали его, паля из пушек во все стороны, и сразу за ними в тыл немцев и венгров прорвалась гуситская рыцарская конница. Через час жестокого боя у Витковой горы все было кончено. Император в кольце валахов отступил в порядке, но его потрепанные полки разбегались кто куда в полнейшем беспорядке, и гуситы их не преследовали. Первый крестовый поход на Злату Прагу окончился прямым разгромом, и собрать воинов во второй оказалось совсем непросто и императору, и папе. Чехи бились на своей земле за правое дело, и у собранных под знамена Сигизмунда воинов из многих стран не было горячего желания ложиться костьми за чужую родину.

В Чехии объявили всенародные выборы, и летом следующего года Всеобщий земский сейм Богемии и Моравии избрал правительство страны из пяти дворян, пяти рыцарей, двух таборитов и восьми городских депутатов. Главным законом Чехии были торжественно провозглашены «Четыре пражские статьи», а император Сигизмунд официально по новому кодексу был лишен права на чешскую корону.

Сигизмунд и папа с трудом набрали воинов в новый поход на Чехию, который гуситы разгромили 10 января 1422 года под Немецким Бродом, а затем осенью разбили и третий поход у Тахова. Валашский отряд Влада, сопровождавший не сидевшего на месте Сигизмунда из будского Вышеграда в Вену, Линц, Зальцбург, Мюнхен, Нюрнберг, видел, как везде на деньги Ватикана набирались все новые и новые полки наемников, а император гневно заявлял во всеуслышание, что не остановится, пока не покончит на Карловом мосту Праги с последним гуситом. Валахов часто посылали с дипломатическими поручениями и тайными миссиями в Прешов, Тренчин, Злин, а князь Влад несколько раз секретно побывал и в Златой Праге.

Объединенные усилия императора и папы принесли свои плоды – не проигравшие ни одного сражения гуситы были разодраны надвое без единого выстрела.