Роковая ошибка

Лицо подруги было совершенно гладким, словно его отутюжили, и лишенным всякого выражения. Огромные фарфорово-голубые глаза можно было принять за глаза куклы.

– Ладно, – сказала она. – Пусть это будет на твоей совести. Зови их. Я не буду устраивать сцен. Но предупреждаю тебя: я никогда не смирюсь. Никогда.

Верити вдруг испытала прилив сострадания.

– Может, немного подождать? – спросила она. – Как ты себя чувствуешь, Сиб? Ты мне еще не рассказала. Тебе лучше?

– Намного. Намного лучше. Бейзил Шрамм – просто чудо. У меня никогда не было такого врача, как он. Честно. Он так все понимает! Думаю, – в голосе Сибил послышалось блаженство, – он страшно разозлится, когда узнает об этом визите. Он не разрешает мне расстраиваться. Я рассказала ему о Противном Клоде, и он сказал, что я ни под каким предлогом не должна с ним встречаться. Он мне это просто приказал. Верри, он действительно чудо, – повторила Сибил.

Пылкость этого панегирика никак не отразилась ни на ее лице, ни в голосе. Тем не менее она продолжала говорить, делясь сплетнями насчет Шрамма, его терапевтических методов, его помощницы сестры Джексон, которая – самодовольно добавила Сибил – бесится из-за того, что он уделяет ей, Сибил, столько внимания.

– Ревнует! – сказала она. – Но не волнуйся, я ее заткнула.

– Ну так, – вставила Верити, сглатывая тревожный ком, – может, мне сказать этим двоим, что ты сначала хочешь поговорить с Пру наедине?

– Я встречусь сразу с обоими, – заявила Сибил. – Прямо сейчас.

– Тогда мне их привести?

– А ты не можешь просто помахать им? – капризно спросила она.

Поскольку больше ничего не оставалось, Верити вышла на солнце и сделала знак рукой. Рука Прунеллы ответила на него. Потом девушка вышла из машины, за ней Гидеон, и они быстро стали пересекать лужайку. Верити понимала, что Сибил будет внимательно следить, не успеют ли они перекинуться с ней хоть несколькими словами, поэтому не пошла им навстречу, а осталась ждать на месте. Когда они проходили мимо, она тихо шепнула: «Все непросто. Не расстраивайте ее».

Прунелла бегом бросилась к матери. Она опустилась перед ней на колени, заглянула в глаза и после небольшой заминки поцеловала ее.

– Мамочка, дорогая, – сказала она.

Верити вернулась в машину и стала наблюдать за троицей под оранжевым навесом. Можно было подумать, что их специально усадили там, чтобы позировать для картины – например, для картины Трой Аллейн. Послеполуденный свет, рассеянный и переменчивый, делал очертания фигур зыбкими, казалось, что они немного дрожат и парят в воздухе. Сибил снова надела очки, так что, подумала Верити, возможно, Пру ничего и не заметит.

Вот задвигался Гидеон. Он встал возле стула, на котором сидела Сибил, и поднес ее руку к губам. «Это должно ей понравиться, – отметила Верити, – и означать, что она сдалась, но я так не думаю».

Сидеть в машине было невыносимо, и она, решив прогуляться, вышла за главные ворота. По подъездной аллее прохаживались люди. Среди них выделялись двое мужчин, один из которых нес большую корзину с лилиями. На нем были твидовый костюм для загородных прогулок и шляпа, делавшие его облик весьма изысканным. Верити была потрясена, узнав в нем Брюса Гарденера в его лучшем наряде. Сибил сказала бы, что он «исключительно респектабелен».

Но еще большим шоком для Верити было, когда она осознала, что его шаркающий хилый спутник – это Клод Картер.

VI

Когда Верити была девочкой, в течение недолгого времени существовало повальное увлечение тем, что называли «стишками-ужастиками», – шутливые куплеты вроде: «Пропали очки у тетушки Мод, решила она: вор шалит-пристает» дети исполняли, изображая жеманную даму, к которой подкрадывается бандит в маске.

Почему она вспомнила сейчас это ребяческое зубоскальство? Почему вдруг увидела старую подругу в непосредственной опасности, почувствовала, будто той грозит нечто неопределенное, но гораздо более страшное, нежели неприятности, которые мог навлечь на нее Клод Картер? Почему Верити показалось, что день, ставший вдруг невыносимо душным, смыкается вокруг Сибил? Почудилась ли ей та странная неподвижность в лице подруги?

И что ей следовало предпринять в отношении Брюса и Клода?

Брюс был в восторге от встречи с Верити. Он высоко поднял свою твидовую шляпу, послал ей поверх лилий в корзине ослепительную улыбку и, поприветствовав ее своим густым и подозрительным шотландским акцентом, пояснил, что прибыл с обычным субботним визитом к своей «биедной ледди», и поинтересовался, как Верити находит ее «сиодня» и считает ли, что состояние «иё п’др-руги» улучшится.

Верити сказала, что, на ее взгляд, миссис Фостер выглядит прекрасно и что сейчас у нее гости, на что Брюс ожидаемо ответил, что он, конечно, подождет, а если еще один визит гостей будет миссис Фостер в тягость, он просто оставит «лайлии у дминистр-ратор-ра», чтобы их отнесли к ней в комнату.

– Она ж’лает быть увер-рена, что ее сад цветет, – сказал он.

Клод прислушивался к их диалогу с полуулыбкой и бегающим взглядом.

– Значит, вы в конце концов нашли сюда дорогу? – спросила Верити – не могла же она не сказать ему ничего.

– О, да, – ответил он. – Благодаря Брюсу. Он уверен, что она будет рада меня видеть.

У Брюса при этом сделался такой вид, будто ему хотелось бы опротестовать это замечание, и он уже начал было: «Ну, не с’всем тах…», но Клод перебил его:

– Это ведь она вон там? А с ней – это Пру?

– Да, – лаконично ответила Верити.

– А кто этот «денежный мешок» рядом?

– Друг.

– Думаю, я должен выяснить, – сказал он со слабым подобием наглой улыбки и как будто собрался сделать это немедленно.

– Клод, подождите, пожалуйста, – остановила его Верити.

Она в испуге повернулась к Брюсу, который без промедления произнес:

– О, м’стер Хартер, вы не думаети, что луш-ше повр-ременить чуток?

– Нет, – бросил Картер через плечо, – благодарю. Я ждать не стану. – И продолжил начатое движение.

«Не могу же я побежать за ним, повиснуть у него на руке и устроить сцену», – подумала Верити. Придется Пру и Гидеону справляться самим.

И Пру, разумеется, сумела это сделать. Расстояние было слишком большим, чтобы разобрать слова, так что Верити наблюдала за происходившим, как за пантомимой. Сибил протянула руку и сжала плечо дочери. Пру развернулась, увидела Клода и встала. Гидеон жестом выразил недоумение, а Пру решительно шагнула навстречу Клоду.

Они остановились друг перед другом, лицом к лицу, Пру стояла, выпрямив спину, – маленькая фигурка, воплощавшая истинное достоинство. Клод – спиной к Верити, опустив голову. Гидеон помог Сибил подняться и повел ее к дому.

– В доме ей будет луш-ше, – озабоченно сказал Брюс, – да, луш-ше.

Верити почти успела забыть о его присутствии, но вот он стоял рядом, взволнованно глядя на букет своих лилий. В этот момент Верити испытывала к нему почти симпатию.

Пру, видимо, сказала Клоду нечто не подлежавшее возражениям, после чего быстро зашагала к дому, догнала Гидеона с матерью на ступеньках, взяла Сибил под руку и завела внутрь. Клод проводил их взглядом, повернулся было лицом к Верити, но передумал и слинял по направлению к деревьям.

– Он пр-риехал без моего пр-риглашенья, – горячо заверил Брюс. – Он выудил из меня инфор-рмацию.

– Охотно верю.

К ним подошел Гидеон.

– Все в порядке, – сказал он Верити. – Пру повела миссис Фостер наверх, в ее номер. – И обращаясь к Брюсу, добавил, – Не подождете ли вы внизу, в вестибюле, пока Прунелла не спустится?

– Хонешно, сэр, благодар-рю, – ответил Брюс и тоже направился к дому.

Гидеон улыбнулся Верити. Улыбка, по ее оценке, была вполне жениховская.

– Какой странный, однако, получился визит, – заметил он.

– Как все прошло? До того как вмешался Противный Клод?

– Полагаю, могло быть и хуже. Хотя ненамного. Никаких раскрытых объятий и восторженных приветствий. Вы проделали замечательную работу, подстелив соломку, мисс Престон, чтобы она вообще согласилась меня принять. Мы вам чрезвычайно признательны. – Он помешкал немного и продолжил: – Вы позволите мне спросить, что… у нее… у матери Пру… Не знаю, как лучше выразиться. Что-то у нее с… – Он прикоснулся к своему лицу.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Да. Что-то есть.

– Я просто хотел узнать…

– Это появилось недавно.

– Мне кажется, Пру тоже заметила. Она расстроилась. Конечно, она и виду не подала, но расстроилась.

– Пру все объяснила Противному Клоду?

– Да. Жутковатый субъект. Но она прекрасно справилась с ним, – с гордостью закончил Гидеон.

– Вот она идет.

Когда Прунелла присоединилась к ним, она была мертвенно-бледна, но держала себя в руках.

– Теперь можно ехать, – сказала она. И села в машину.

– Где твоя сумка? – спросил Гидеон.

– Что? О черт, – сказала Прунелла. – Я забыла ее наверху. Какая дура! Теперь придется возвращаться.

– Может, лучше мне? – предложил Гидеон.

– Она в ее комнате. Но мама очень злится на тебя.

– Может, мне удастся реабилитироваться, войду как ни в чем не бывало, с блаженным видом.

– Замечательная идея! – воскликнула Прунелла. – Да, попробуй. Скажи, что она выглядит как мадам Онассис.

– Это неправда. Ничего подобного, даже близко. Она – меньше чем кто бы то ни было, – заметила Верити.

– А она думает, что похожа.

– Попробовать все же стоит, – подхватил Гидеон. – Терять все равно нечего.

– Больше нечего.

Он отсутствовал дольше, чем они ожидали, а когда вернулся с сумкой Прунеллы, вид у него был растерянный. Он завел машину и тронулся.

– Ничего хорошего? – решилась спросить Прунелла.

– Во всяком случае, она ничем в меня не запустила.

– О, даже так?

На обратном пути она была очень молчалива. Сидя на заднем сиденье, Верити видела, что она положила руку на колено Гидеону. Он коротко накрыл ее ладонь своею и посмотрел на нее. Он хорошо знает, как с ней управляться, подумалось Верити. Сомнений в том, кто у них главный, не возникнет.

Когда они подъехали к ее дому, Верити пригласила их зайти выпить, но Гидеон сказал, что их ждет его отец.

– Я сама провожу крестную Вэ в дом, – сказала Прунелла, увидев, что Гидеон собрался это сделать.

Она вошла внутрь вслед за Верити, поцеловала ее и еще раз горячо поблагодарила, а потом спросила:

– Насчет мамы. У нее был удар?

– Дорогая моя, почему тебе это пришло в голову?

– Ты же заметила, я видела, что ты заметила.

– Не думаю, что нечто подобное имело место. В любом случае врач поставил бы тебя в известность, если бы было что-то серьезное.

– Может, он не знал? Может, он плохой врач? Прости, я забыла, что он твой друг.

– Он мне не друг. Так или иначе, это не имеет значения.

– Думаю, мне нужно ему позвонить. Что-то с ней не так. Скажи честно, ты ведь тоже так думаешь?

– Ну, может быть.

– И тем не менее…

– Что?

– Как это ни странно, она при всем этом выглядит… взволнованной и довольной.

– Мне тоже так показалось.

– Это очень странно, – сказала Прунелла. – Вообще все странно. Как-то… расплывчато, что ли. Как бы там ни было, врачу я позвоню. Завтра. Ты как, одобряешь?

– Да, дорогая, – ответила Верити. – Одобряю. Это поможет тебе успокоиться.

Однако потребовалось очень много времени, прежде чем Прунелле суждено было достичь желанного спокойствия.

VII

В пять минут десятого тем же вечером сестра Джексон, работавшая и жившая в «Ренклоде», остановилась перед дверью Сибил Фостер, из-за которой доносились звуки работающего телевизора. Она постучала, открыла дверь и, достаточно подождав, приблизилась к кровати. Пять минут спустя она покинула комнату и поспешно зашагала по коридору.

В одиннадцать часов доктор Шрамм позвонил Прунелле и сообщил, что ее мать скончалась.

Глава 3

Аллейн

Бейзил, вынуждена была признать Верити, выглядел безупречно – точно так, как должен был выглядеть врач в подобных обстоятельствах, и вел себя именно так, как требовалось, – корректно, с достоинством, почтительностью и точно отмеренной долей сдержанных эмоций.

– У меня нет никаких оснований подозревать, что – за исключением симптомов нервного истощения, которые значительно уменьшились, – у нее было что-нибудь еще, – сказал он. – Должен заявить: я поражен тем, что она предприняла такой шаг. Она пребывала в отличном душевном состоянии, когда я видел ее в последний раз.

– Когда это было, доктор Шрамм? – спросил коронер.

– Утром. Около восьми. Я собирался в Лондон и перед отъездом сделал обход некоторых пациентов. В «Ренклод» я вернулся тем же вечером, в самом начале одиннадцатого.

– И нашли?..

– И нашел ее мертвой.

– Вы можете описать обстоятельства?

– Да. Она попросила меня привезти ей из Лондона автобиографию какой-то принцессы – я забыл имя, – и я отправился к ней в комнату, чтобы отдать книгу. Спальни у нас в отеле большие и удобные, их часто используют и как гостиные. Мне сказали, что она поднялась к себе еще днем. Задолго до времени, когда обычно ложилась в постель. Там же, у себя, она поужинала, что-то глядя по телевизору. Я постучал, ответа не последовало, но я слышал, что телевизор работает, решил, что из-за него она не расслышала стука, и вошел. Она лежала в кровати на спине. Лампа на прикроватном столике горела, и я сразу увидел, что флакон с таблетками перевернут и несколько таблеток – пять, если быть точным, – разбросаны по поверхности столика. Стакан для воды был пуст, однако из него пили, он лежал на полу. Впоследствии обнаружилось, что в нем остался запах алкоголя – виски. На столе стояла маленькая бутылка из-под виски, тоже пустая. Почти пустым был и графин с водой. Я осмотрел ее и установил, что она мертва. На часах было двадцать минут одиннадцатого.

– Вы можете определить время смерти?

– Точно – не могу. Но не меньше часа до того момента, как я нашел ее.

– И что вы предприняли?

– Убедился, что никакой возможности реанимировать ее нет, и вызвал медсестру, которая живет в отеле. С помощью желудочного зонда мы откачали содержимое ее желудка. Оно было исследовано позднее в лаборатории и в нем было найдено определенное количество барбитуратов. – Поколебавшись, он сказал: – Я бы хотел, сэр, если сейчас это уместно, добавить несколько слов о «Ренклоде», его общей специфике и управлении.

– Конечно, прошу вас, доктор Шрамм.

– Благодарю. «Ренклод» – не больница. Это отель с постоянно проживающим в нем врачом. Многие, я бы сказал, большинство наших постояльцев не больны. Некоторые просто переутомлены и нуждаются в перемене обстановки и отдыхе. Некоторые приезжают к нам просто затем, чтобы спокойно провести выходные. Некоторые – пройти курс снижения веса. Некоторые – выздоравливают после болезни и готовятся вернуться к обычной жизни. Многие из них – люди пожилые, им важно, что в отеле постоянно находится квалифицированный врач и дипломированная медсестра. Миссис Фостер жила здесь время от времени. Она была женщиной нервной и страдала от хронической тревожности. Сразу скажу, что я не прописывал ей барбитураты, которые она приняла, и понятия не имею, где она их взяла. Когда она только приехала, я – по ее просьбе – назначил ей таблетку фенобарбитурата на ночь для крепкого сна, но через неделю отменил назначение, поскольку нужда в таблетках отпала. Прошу прощения за это отступление, но мне казалось, что оно может быть полезным.

– Весьма. Весьма. Весьма, – благодушно проговорил коронер.

– Тогда я продолжу. Когда мы сделали все, что требовалось, я попытался связаться с каким-нибудь другим врачом. Все местные терапевты оказались либо заняты, либо в отъезде, но наконец мне удалось дозвониться до доктора Филд-Инниса из Верхнего Квинтерна. Он любезно приехал сюда, мы вместе провели дальнейший осмотр…

– И пришли к выводу?

– Пришли к выводу, что она скончалась от передозировки. Сомнений в этом не было никаких. Мы обнаружили три полурастворившиеся таблетки в гортани и одну на языке. Должно быть, она брала в рот сразу по несколько таблеток – четыре или пять – и потеряла сознание, не успев проглотить последние.

– Доктор Филд-Иннис здесь, не так ли?

– Да, здесь, – ответил Бейзил с легким поклоном в сторону доктора Филд-Инниса, который нетерпеливо ерзал на стуле.

– Большое спасибо, доктор Шрамм, – сказал коронер с явным уважением.

Настала очередь доктора Филд-Инниса.

Верити заметила, как он поправил очки на носу и откинул голову назад, чтобы найти лучший ракурс зрения, как делал обычно, выслушав пациента. Доктор вызывал симпатию, поскольку в нем не было ни капли надменности. Особо энергичным его нельзя было назвать, но это был добросовестный, хороший человек. А в данный момент, отметила про себя Верити, явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Он подтвердил все сказанное Бейзилом Шраммом о состоянии комнаты, положении тела и выводах, которые они сделали совместно, а от себя добавил, что удивлен и шокирован этой трагедией.

– Покойная была вашей пациенткой, доктор Филд-Иннис?

– Она консультировалась у меня около четырех месяцев назад.

– По какому поводу?

– Она неважно чувствовала себя и испытывала нервозность. Жаловалась на бессонницу и общую возбужденность. Я прописал ей легкий барбитурат. Но не тот транквилизатор, который она приняла в роковой вечер. – Он немного поколебался. – Я предложил ей пройти общее обследование.

– У вас была причина предполагать у нее нечто серьезное?

Последовала более долгая пауза. Доктор Филд-Иннис посмотрел на Прунеллу. Она сидела между Гидеоном и Верити, которая весьма неуместно подумала, что блондинкам, особенно таким хорошеньким, как Прунелла, скорбь очень к лицу.

– На этот вопрос, – сказал наконец доктор Филд-Иннис, – нелегко ответить. Думаю, были некоторые симптомы – очень, впрочем, слабые, – в которых следовало разобраться.

– Какие именно?

– Микроскопическая дрожь в руках. Разумеется, она не бросалась в глаза. И еще – это трудно описать словами – некое особое выражение лица. Должен подчеркнуть, что все эти симптомы были очень слабыми и, вероятно, случайными, но что-то подобное я встречал раньше и считал, что не следует оставлять это без внимания.

– О чем могут свидетельствовать подобные симптомы, доктор Филд-Иннис? Об ударе? – рискнул предположить коронер.

– Не обязательно.

– О чем-то другом?

– Со множеством оговорок можно сказать, что вероятно – только лишь вероятно – о болезни Паркинсона.

Прунелла издала странный звук – то ли вскрик, то ли вздох. Гидеон взял ее за руку.

– И пациентка последовала вашей рекомендации? – спросил коронер.

– Нет. Обещала подумать. Но больше ко мне не приходила.

– Она знала, что вы подозревали…

– Нет, конечно! – громко воскликнул доктор Филд-Иннис. – Я ничем не дал ей понять. Это было бы в высшей степени непрофессионально.

– Вы обсуждали это с доктором Шраммом?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Эта и три последующие цитаты – из гимна Уильяма Блейка «Иерусалим» в переводе С. Я. Маршака. – Здесь и далее прим. переводчика.

2

Колоратурное сопрано – самый высокий женский голос, который отличается особой подвижностью, способен исполнять разные пассажи (колоратуры).

3

Jobbin (англ.): job – работа, место службы; in – предлог «в».

4

Люмба́го (от лат. lumbus – поясница) – острая боль (прострел) в нижней части спины (пояснице).

5

Экуменизм – учение и движение за сближение и объединение различных христианских конфессий.

6

Уилд (англ. Weald) – лесистый район Англии, в который входят части графств Кент, Суссекс, Суррей, Гэмпшир.

7

Французскими окнами называются панорамные окна-двери, выходящие на балкон или террасу.

8

По-английски Gardener означает «садовник».

9

Комический герой одноименного стихотворения Уильяма Гилберта.

10

Кватроче́нто – общепринятое обозначение итальянского искусства XV века (период Раннего Возрождения).

11

Swingletree (англ.) – от swingle (холостяк, ведущий веселую жизнь) и tree (дерево).

12

Greengage (англ.) – ренклод, слива-венгерка, чернослив. Считается, что при чрезмерном употреблении она способна вызывать вздутие живота и запоры.

13

В вилле Джулия располагается музей этрусков, где хранятся различные предметы из этрусских некрополей. – Примеч. ред.

14

Джеймс Рамсей (Рамси) Макдональд (1866–1937) – британский политический и государственный деятель. Был незаконнорожденным ребенком.

15

Намек на шотландца Джона Брауна – слугу и многолетнего фаворита королевы Виктории в период ее вдовства.

16

Начальные строки стихотворения Джона Донна «Канонизация» (Перевод Г. Кружкова.)

17

Жесткий золотистый материал из шелка-сырца, производимый из туго скрученных нитей.

18

Сухое печенье с марципаном (фр.)

19

Персонажи комедии Оскара Уайльда «Как важно быть серьезным».